Здравствуй, Эмрис. Твой король жив и вместе с Гвейном и Персивалем находится в моем Аматском замке. Мы не участвовали в сражении против Камелота и собирались держаться в стороне от войны, но вчерашнее внезапное прибытие к нашим воротам рыцарей с умирающим Артуром изменило наши планы. Но я по-прежнему желаю поддерживать мир между нами и не собираюсь вступать в войну против тебя и Артура, поэтому как только он поправится, я отошлю его к тебе. Гвейн беспокоился о королеве и детях, упомянув, что ты должен был их защитить. Уверен, что тебе это удалось, и сейчас вы в безопасности. С уважением, король-соправитель саксонских земель Мордред.
Перечитав написанное и свернув пергамент, друид отошёл к окну и подозвал ворона. Он прицепил послание, и магией направил птицу к Эмрису, где бы тот не находился.***
Солнечный свет слепил глаза, отчего Артур резко отвернул голову и попытался перевернуться, но не смог, почувствов ужасную боль в районе ребер и живота. Он застонал, осознавая, что он всё ещё жив. В комнате послышались шаги, и Артур почувствовал как его лицо шею обтирали холодной водой, а на рану вновь накладывали компресс. Он попытался открыть глаза и увидел какое-то раннее незнакомое ему помещение и пожилую лекаршу, которая заботилась о нём. Он попытался привстать на постели, но лекарша грубым прикосновением приказала ему лежать. Он вновь начал проваливаться в сон. — Наконец-то очнулся, — с радостью воскликнул Гвейн, отворяя двери и не давая своему королю заснуть. — Гвейн, — тихо проговорил Артур, вновь открывая глаза. — Ты жив, — рыцарь улыбался. — Мы проиграли? — Да, — с печалью сказал он. — Я и Персиваль живы, где Гвиневра с детьми неизвестно, но их нет среди пленных Баярда, иначе мы бы уже получили известие. — Где мы? В Немете? — Артур огляделся вокруг, пытаясь предположить их местонахождение. — Нет, — вздохнул Гвейн. — Мы в Аматах, Артур. — Что?! — громко недоумевал он и начал кашлять. — Моргана излечила твоё ранение магией, — рыцарь подошел к Артуру и протянул ему стакан с водой. — Мы прибыли сюда из безысходности, потому что оказались в ловушке мерсийцев. Мордред открыл ворота и принял нас, а Моргана спасла тебе жизнь. — Что они потребовали взамен? — неуверенно спросил король, медленно выпивая воду. — Ничего, — Гвейн раскинул руками. — Пока что ничего, я не знаю.***
Служанка доложила Мордреду, что Артур пришёл в себя, отчего друид лишь устало протёр глаза и отослал её прочь. Ему нужно было серьезно поговорить с женой, и он достаточно тихо вошёл в покои к Иделисе, где была и Моргана. Она внимательно слушала, как девочка училась читать, и исправляла её, если та коверкала какое-то слово или неправильно его читала. — Моргана, — несколько строго позвал ее друид. — Нужно поговорить. — Папа! — воскликнула Иделиса и подбежала к нему. — Ты обещал, что возьмёшь меня строить города. — Я помню, — смягчился Мордред. — Но сейчас это опасно. — Значит, я зря читаю? — Нет, не зря, солнышко, — он улыбнулся дочери. — Ты должна учиться. — Что-то случилось? — обеспокоенно спросила Моргана, прерывая их беседу. — Иделиса, можешь пока поиграть, — ласково сказал друид и покинул комнату девочки, уводя Моргану за собой. Он взял её под локоть и отвёл в их покои, плотно закрыв дверь. Моргана с непониманием наблюдала за ним, за его резкими движениями и чувствовала его недовольство. Она и вчера его чувствовала, но старалась проигнорировать, надеясь, что он сможет смириться с её странным решением помочь брату. — Зачем ты спасла ему жизнь? — старался как можно безразличнее спросить друид. — Я не могу этого понять. — Мне стало его жаль. — Жаль? — Да, — спокойно ответила она. — Я уже давно перестала его ненавидеть, и… — Давно перестала ненавидеть?! — Мордред, чувствовал, что злость начинала кипеть в нём. — Ты предлагала дать согласие на войну с ним буквально неделю назад. — Это было наваждение прошлого. — Хорошо, — он выдохнул, пытаясь себя успокоить. — Ладно. Тебе нужно кое-что знать. — Что? — с удивлением спросила Моргана, глядя на взволнованного мужа. Мордред жестом указал ей на кресло, отчего она нахмурилась, но всё же неспешно села, не переставая смотреть на друида. Мордред от переживаний поднял глаза на люстру, а затем быстро возвратил взгляд на жену. Теперь ему было необходимо признаться ей, потому что думать о благополучии короля Камелота было не их заботой. — Ты раньше спрашивала меня об маге, который помогает Артуру. Об Эмрисе. — Эмрис? — она испугалась, вновь услышав это имя спустя столько лет, и резко встала с кресла. — Что? Почему ты сейчас вспомнил об этом? Он здесь? — Нет, я написал ему письмо, где оповестил об Артуре. — Ты написал ему письмо? — она с непониманием и страхом смотрела на Мордреда — Ты… — Эмрис — это Мерлин, слуга Артура, — ровно продолжил друид и выдохнул, навсегда избавляясь от этой тайны. — Я… Я в прошлом столько времени пыталась узнать, кто он, — дрожащим голосом сказала она, вспоминая, что Эмрис вечно рушил её планы и был угрозой её жизни. — Давно… ты узнал? Как? Гвейн сказал? — Я всегда это знал, — Мордред не захотел её больше обманывать. — Что?! — вскрикнула она, и ее глаза начали наполняться слезами. — Моргана, — он подошёл к ней ближе, но она сделала шаг назад, словно испугавшись его приближения. — Жизнь Артура — это его ответственность, а не твоя. — Почему ты не сказал мне сразу о Эмрисе?! — она кричала, не вслушиваясь в то, что он ей говорил. — Почему ты врал мне, что не знаешь, кто он? — Потому что я беспокоился о тебе, — он сделал ещё одну попытку и всё же подошёл к ней и взял за руки. — Ты лжец, — она плакала и пыталась высвободить свои руки, но Мордред крепко сжал её запястья. — Успокойся, прошу тебя, — старался спокойно говорить он, удерживая её руки. — Отпусти! — Моргана отчаянно вырывалась из его хватки. — Отпусти! — Тебе нужно успокоиться, — он попытался обнять её, но это вышло слишком грубо и резко, и она лишь отталкивала его. — Прошу, Моргана. — Мне больно, — она вырвалась из его рук и с отчаянием, смешанным с болью и разочарованием, посмотрела на друида. — Не прикасайся ко мне! Ты лгал мне столько лет и теперь просто оправдываешься... — Да, это было ошибкой, — искренне признавался он. — Я сожалею, что не сказал тебе раньше. Моргана стёрла слезы с лица и горько усмехнулась, глядя в глаза Мордреду. Она чувствовала, что он предал её, что он отвернулся от неё, и казалось, что никогда и не был верным ей, раз скрывал столько лет правду. Её сердце разрывалось от разочарования и злости, и подавшись эмоциям, она подошла к Мордреду и дала ему пощечину. Он не стал уворачиваться и принял удар, но так же резко перехватил её руку, когда она захотела ударить его во второй раз. — Хватит, — грубо сказал он, до боли сжимая её руку. — Что хватит? Ты предатель. Ты всегда был на стороне Эмриса и Артура, видимо, ты поэтому отчаянно желал мира тогда и сейчас, — она продолжала плакать и буквально задыхалась от слёз. — И ты хотел власти, моей власти! — Сядь и успокойся, пожалуйста, — попытался как можно спокойнее сказать друид, сдерживая собственную злость из-за ее оскорблений. Он ощущал себя неимоверно разбитым ещё со вчерашнего дня из-за ее поступка, а из-за этой беседы его чувство грязи и пустоты усиливалось, но ему было необходимо перебороть себя и примириться с Морганой, ведь это она была подвластна мимолётным импульсам и эмоциям, и выплёскивала всё сразу, порою даже не думая о последствиях. Несмотря на её сопротивление, он посадил ее на кровать, продолжая удерживать её руку, и вероятно, оставляя синяки на её нежной коже. — Чего ты хочешь? — спросила она, отводя взгляд в стену. — Как только Артур поправится, мы отошлём его к Эмрису. — Да, это ты у нас всё решаешь, — со злостью сказала Моргана и вырвалась из его хватки. — Я хочу развестись с тобой. — Что? — он с непониманием посмотрел на неё, пытаясь понять серьезность ее желания. Вместо ответа она попыталась применить магию, чтобы оттолкнуть его с помощью воздушного потока, но Мордред слишком хорошо её чувствовал и остановил её порыв, а затем перехватил обе ее руки, и прижал к кровати, нависнув над ней. Она испуганно на него посмотрела, больше не пытаясь сопротивляться. — И что ты теперь сделаешь? — отчаянно проговорила она, чувствуя его сбитое дыхание на своём лице. — Возьмёшь меня силой? Докажешь, что я принадлежу тебе? Мордред тяжело вздохнул и поднялся с постели, отпуская Моргану. Она поджала к себе колени и спрятала лицо тканью от платья. Впервые за долгое время она чувствовала себя настолько опустошенной и потерянной. Ведьма слышала, что Мордред ходил по комнате, но от каждого его шага, особенно, если казалось, что он двигался к ней, ей становилось страшно. Друид лишь пытался успокоить себя этими нещадными хождениями по кругу. — Мордред, — она тихо позвала его дрожащим голосом, нарушая эту пытку. Он обернулся, но не стал подходить к ней, просто смотрел как она медленно подняла голову и протёрла лицо руками, ожидая его ответа. — Что? — Ты когда-нибудь любил меня? Друид хотел ответить, уже вдохнул воздух, но горечь и вязкое мерзкое чувство отторжения ко всей этой ситуации забрало своё, и он промолчал, пока она с надеждой смотрела на него, ожидая хоть какого-нибудь ответа. Всё её тело дрожало от переживаний, она не могла поверить в то, что их семейные отношения были обманом и притворством ради власти, Эмриса, положения, богатства, да чего угодно… Ей был необходим его ответ, где он мог опровергнуть её умозаключение, но Мордред не сказал ни слова по этому поводу. Он был вымотан бессонной ночью и тяжёлыми мыслями по поводу войны, и ему самому было слишком больно выслушивать её обвинения и оскорбления. Извиняться, оправдываться и доказывать что-то он не желал. — Твой брат пришёл в себя, думаю, что тебе следует с ним поговорить, — ровно проговорил Мордред, подходя к окну, и пытаясь отвлечь себя наблюдением за рутиной замковой челяди во дворе. — Что мне ему сказать? — растерянно спросила она, поднимаясь с постели. — Что как только он поправится, пусть уезжает в Немет или где у него ещё остались союзники. — Хорошо, — ответила она и покинула покои. Моргана тихо закрыла дверь и неспешно пошла в лазарет, пытаясь абстрагироваться от только что произошедшей ссоры. Она снова протёрла глаза, чтобы скинуть накатывающиеся слёзы. Всё происходящее начало казаться ей каким-то сплошным кошмарным сном, и единственное, чего бы она желала — проснуться. Вернуться в прошлое, хотя бы на две недели назад, когда не было ни единой предпосылки ужаса, что их ждал. Откинув эти злосчастные грёзы, Моргана вошла в лазарет, одаривая брата взглядом полным снисходительной жалости. — Спасибо, — сказал Артур, поднимая глаза на сестру. — Как только ты поправишься, тебе следует покинуть Аматы, — ровно сказала она. — Мы не собираемся участвовать в этой войне. — Боюсь, что вы уже ее участники, Моргана, — вздохнул король, рассуждая о нынешнем положении. — Вряд-ли есть путь назад. — Это случайность. — Я рад, что между нами мир. Мы смогли стать счастливыми, перестав вести войну друг с другом. Ведьма промолчала и коряво улыбнулась брату, пытаясь разделить его чувство, но ей было слишком тяжело думать даже о малейшей радости или благополучии, все её мысли были обращены к Мордреду, ей стало безразлично размышление о брате или войне, всё это ей сейчас казалось не существенным и говорить об этом у неё не было сил. Артур внимательно рассматривал сестру, которую не видел чуть больше пяти лет, но она ни капли не изменилась. Благодаря своей магии она могла принимать облик вечно молодой женщины, отчего и оставалась такой же, какой и была, когда получила титул Верховной жрицы. Ее взгляд казался Артуру опустошенным и лицо немного припухшим, но он не придал этим деталям серьёзное значение. Моргана спокойно беседовала с ним, и это невольно напомнило ему их юность. — Мне нужно поговорить с твоим мужем, — заявил он, вновь возвращая себя в настоящее и вспоминая о войне. — Хорошо, — с натяжением ответила ведьма. — Я попрошу его подойти к тебе. — Спасибо, Моргана, — он попытался улыбнуться. — Я правда благодарен тебе за спасённую жизнь и это временное убежище. Сестра кивнула ему и покинула лазарет, оставляя Артура одного. Она желала выпить вина, забыться и пробыть несколько часов в небытии, как делала это когда-то давно, но практически сразу отбросила эти гнусные желания, которые могли доказать лишь ее слабость и попытку сбежать от происходящего. Сейчас всё было по-другому, и Моргане удалось унять свои переживания. Она была королевой, у нее ответственность и обязательства перед саксонским народом, у нее дочь, которой нужна забота и поддержка. Ей нельзя было уходить и прятаться. Моргана не спустилась в трапезную, чтобы отужинать вместе с мужем и камелотскими рыцарями, она пришла в комнату дочери, и разделила ужин вместе с ней и служанкой Айрой, что заботилась об Иделисе. Девочка как всегда играла во что-то, не желая готовиться ко сну, а Моргана так увлеклась наблюдением за ней, что не заметила, как сама провалилась в сон, сидя в кресле. Ей было спокойнее остаться ночью здесь, нежели возвращаться к Мордреду, но Айра всё же разбудила Моргану, не зная о её намерениях и планах не ночевать в своих покоях. Ведьма неспешно поднялась с кресла, чувствуя себя разбитой от прерванного сна и тяжести на сердце, поцеловала дочь и ушла из её комнаты. Близилась полночь, но замок ещё не спал, и слабый шум ежедневной рутины доносился до Морганы, пока она медленно шла к своей двери. Наконец, дотронувшись до ручки, она неуверенно прокрутила её и отворила дверь. Мордред занимался бумагами, развешивая несколько карт на деревянной доске. Он обернулся, услышав шаги Морганы. — Ты говорил с Артуром? — холодно спросила она, садясь в кресло. — Ещё нет. Завтра, — спокойно ответил друид, глядя на жену с сожалением и печалью. — Ты действительно хочешь развестись? — Я не хочу разбивать сердце Иделисе, не хочу ставить саксонцев под удар из-за наших личных расприй, но я больше… — она говорила дрожащим голосом. — Я больше не люблю тебя. Всё ее тело сопротивлялось этим словам, но обида и боль за его тайну слишком сильно дурманила её. Она напрасно заговорила о разводе, это было худшей её мыслью, она не была готова отпустить его, даже сейчас, в глубине всех своих негативных переживаний, она желала услышать его ласковый голос, почувствовать на себе его прикосновения, ощутить себя любимой им, как это было раньше. — Хорошо, — наигранно безразлично ответил друид и вышел из покоев, чтобы она не видела его слез, которые он не смог сдержать. Моргана была для него всей жизнью, любовью, надеждой, единственным другом, и слышать, что она перестала его любить было для него хуже, чем падение и крах саксонского государства, которое он строил, несмотря на все свои усилия и ответственность. Всё мёркло по сравнению с любовью Морганы, ради которой он и работал, и сражался, и занимался благоустройством саксов на альбионской земле. Ему не нужна была никакая власть без неё, без их дочери, без любви.