Розы крови

      Весь саксонский двор был обрадован и счастлив победой над захватчиками и начал праздничные гуляния ещё до возвращения армии и своей королевы. Мордред отдал приказ готовиться к вечернему знаменательному пиру, услышав от лазутчиков, что уже к закату фирды вернуться домой. Он с наслаждением смотрел из окна на суету на площади, наблюдая как неспешно солнце двигалось по небосводу. Ему казалось, что время стало течь буквально бесконечно, но в самом деле он сгорал от нетерпения, чтобы увидеть жену и поздравить её с победой. — Прибывают! — воскликнул Гвейн, зайдя в покои друида не постучавшись. — Тебе помочь спуститься? — Я не смогу спуститься по лестнице, — он обернулся на рыцаря. — Помоги мне выйти хотя бы на балкон.       Мордред медленно выздоравливал, но передвигаться и долго стоять на ногах ему было очень тяжело. Он опирался на трость, как старик, и ему это жутко не нравилось, но пока что собственных сил ему не хватало. Гвейн взял его под руку, и друид оперся на него. Они вместе покинули комнату и прошли несколько коридорных пролетов, чтобы выйти на крыльцо над площадью.       Первые ворота отворились, и саксонцы уже заходили в город. Гвейн стоял рядом с Мордредом и с радостью наблюдал, как били в барабаны от радости и трубили в рог, встречая победителей. Когда отворились и вторые ворота, ведущие к замку, друид положил руки на перила и высматривал Моргану среди воинов.       Ведьма въезжала в замок с наигранным безразличным выражением лица, не сумев надеть маску радости, потому что ей было страшно услышать печальные вести о муже, в которых она уже не сомневалась и не лелеяла никаких надежд. Саксонцы имели право на праздник, и она совершенно не желала отнимать его у них, прекрасно понимая, сколько жизней они оставили на Уолбери. Подъехав на площадь, она спешилась с коня и попыталась надеть маску радости, глядя на ликующих подданных вокруг себя.       Мордред заметил её и широко улыбнулся, надеясь, что она поднимет глаза, чтобы посмотреть вверх на свой замок, и тоже заметит его, но она была слишком расстерянной и пряталась в толпе, чтобы отсрочить хотя бы на несколько минут разговор с Альфредом. Друид желал окликнуть её, но вряд-ли она бы услышала его голос сквозь гул, царящий на площади. Но Артур заметил его, смеряя удивлённым и радостным взглядом, и подошёл к Моргане.       Она гладила лошадь, пытаясь успокоить себя и набраться сил. У нее было четыре дня до этого момента, но её переживания от этого только усиливались. Моргана не была ни к чему готова и осознавала свой страх и слабость принять новую жизнь. — Почему ты не поднимаешься в замок? — спросил Артур, пытаясь отвлечь её от лошади. — Сейчас пойду, — она продолжала гладить гриву и не поворачивалась к нему. — Посмотри наверх.       Ведьма тяжело выдохнула и перевела взгляд на балкон, где увидела Мордреда. Он улыбнулся ей и помахал рукой, ожидая, что она, наконец, поднимется. Моргана смотрела на него и не верила своим глазам, что он жив, и что выглядел он гораздо лучше, чем в тот день, когда ей пришлось покинуть его. Радостная улыбка озарила её лицо, и она тотчас бросилась бежать в замок, чуть ли не сбивая челядь и воинов с ног.       Когда она оказалась на балконе, её сердце бешено стучало и дыхание было сбитым, то ли от бега, то ли от переживаний. Мордред действительно был жив, стоял перед ней, опираясь на трость, и одаривал её нежным взглядом. Моргана была не в силах сказать хоть что-то, не в силах сделать шаг ему навстречу. Всё её тело будто бы сковало от радости и нескончаемого восторга. — Я вас оставлю, — непринужденно сказал Гвейн, кивая Моргане и уходя прочь с крыльца.       Его вмешательство помогло ей немного успокоиться и прийти в себя, вновь контролировать своё тело. Она подбежала к Мордреду и обняла его так крепко, как только могла, вдыхая его запах, ощущая тепло его тела. — Ты так мне все кости переломаешь, любимая, — с иронией сказал друид, обнимая её в ответ. — Ты жив, — трепетно произнесла она, немного отстранившись. — И я поправляюсь. Судьба милостлива к нам. — Я… — она терялась в словах. — Я… видела сон, что мы гуляли по снегу, и что у нас был сын… Я думала, что это моя очередная блажь, что мои сны вновь начали издеваться надо мной. Ты хочешь сына? — Конечно, хочу, — он улыбнулся и погладил её щеку, наслаждаясь нежной, словно шёлк, кожей. — Его звали «Юдеирн», и ты закидал его снегом, — она немного рассмеялась, вспоминая свой сон. — Iudeirn на языке друидов означает «повелитель сражений». — Красиво, — Моргана продолжала улыбаться, чувствуя как её сердце вновь наполнилось любовью. — Как ты себя чувствуешь? Ты устала с дороги? — волнительно спросил Мордред, внимательно глядя на её синяки под глазами. — Это неважно, — коротко ответила она. — Неважно? Ты выглядишь изнеможденной. — Отдохну позже. — Я отдал приказ устроить пир в честь твоей победы. Нам придётся на нём поприсутствовать, только потом…       Моргана не дала ему договорить, прервав его речь страстным и глубоким поцелуем. Они всё ещё стояли на балконе, и все их подданные могли наблюдать за ними, если поднимали глаза вверх, но им были абсолютно безразличны чужие взгляды. Мордред был неимоверно счастлив вновь прикоснуться к ней, ощутить ее нежность и ласку, не видя слёз в её глазах. Он упивался этим поцелуем, никак не желая её отпускать. — Теперь можно сколько угодно пиров устраивать, — сбивчиво сказала Моргана, с трудом оторвавшись от его губ.

***

      Во всём Аматском замке царила радость, и жаль, что уже настала поздняя осень, и слуги не могли украсить торжественную залу цветами. Вместо этого они украшали пространство лентами, и Мерлин помогал им, как и всегда, выполняя свою обычную работу. Когда Артур заявил ему, что собирается отменить законы, запрещающие магию, — всё его тело затрепетало, и он чувствовал как от его сердца теплота разливалась по всем мышцам. Он был невероятно обрадован этой новостью. Казалось, что слуга никогда не чувствовал себя настолько одухотворённым и свободным, несмотря на то, что Артур до сих пор ничего не знал о его тайне. — Нужно побольше красных, — Гвейн отвлёк его от мечтаний о прекрасном будущем. — Кажется, это любимый цвет Морганы. — Разве? — растерялся Мерлин и неспешно повернулся к другу. — Я не знаю, — рассмеялся Гвейн. — По-моему уже скоро начало и тебе следует подготовиться. — Я всегда готов, — он беспечно улыбнулся. — Я слышал, что какой-то старый колдун помог саксонцам победить. Это правда? — Да… — Артур знает? — Ещё нет, — вздохнул Мерлин, оглядываясь в сторону двери, где стоял его король и мило беседовал с Гвиневрой. — И когда же ты ему расскажешь? — без капли злобы и недоверия спросил Гвейн. — Весной. Когда мы, наконец, вернём себе наши земли, — решительно ответил он.       Гвейн улыбнулся ему и оставил доделывать работу, отправляясь к столу с угощениями. Он налил себе эля и с удовольствием наблюдал, как зала наполнялась людьми, чтобы отпраздновать победу. Артур продолжал что-то радостно рассказывать жене, непрестанно жестикулируя, а она кивала ему, не скрывая любви во взгляде. Барды проверяли музыкальные инструменты и играли незамысловатые мелодии, от которых поддатым воинам уже хотелось броситься в пляс.       Всё пространство было наполнено счастьем.       Моргана помогла спуститься Мордреду и поддерживала его, чтобы он ненароком не упал. Она сияла от радости, светилась словно солнце, отгоняя усталость и грязные воспоминания прошедших дней. Завидев их, Артур тут же подошёл к ним и пожал руку зятю, широко улыбнувшись. — Поздравляю с победой над смертью, — сказал он. — Я могу поблагодарить тебя за поддержку, оказанную моей жене, — учтиво ответил друид.       Он выслушал рассказ Морганы о битве с Сидмоном, хоть и о некоторых деталях она промолчала, касательно того, что мерсиец изнасиловал её, не желая расстраивать мужа. Она решила навсегда оставить это в секрете, и надеялась сама забыть об этом в скором времени, поэтому и рассказала только о том, какое участие принимал Артур, о его искренности и заботе, что он проявил к ней. Мордред по-прежнему не испытывал ничего, кроме пренебрежения, по отношению к шурину, но отблагодарить его за содействие было данью уважения, тем более Моргана поверила ему и желала дружбы спустя столько лет вражды. — Вы моя семья, я не мог не помочь вам. Учитывая, что вы спасли мне жизнь. — И теперь ты принял магию? — Да. Я осознал все ошибки моего отца и свои ошибки. Теперь я хотел бы ещё поговорить с Эмрисом, — решительно заявил он. — Вы не знаете, где он? Его не будет на празднике? — Он до сих пор не знает? — вещал друид Моргане, с некоторой усмешкой глядя на Артура. — Это просто поразительно. — А чего ты ещё ожидаешь от Мерлина? Притворяться пятнадцать лет неуклюжим слугой и терпеть унижения ему привычнее, — она засмеялась, а Артур с недоумением на неё посмотрел. — Почему ты смеёшься? Что я такого спросил? — растерялся он. — Ничего, — Мордред тоже не смог удержаться от смеха. — Эмрис сам тебя найдёт, если захочет. — В смысле, если захочет? — Мы сами не знаем, где он, Артур. Он же великий колдун, ему не до светских праздников, — продолжила Моргана.       Артур засмеялся вместе с ними, но никак не мог погасить в себе сильный интерес к Эмрису. Он желал всё исправить и решительно собирался найти колдуна. У него возникло странное ощущение, что Эмрис всегда был рядом и не раз спасал его жизнь, всячески помогая. — Сир, Вы будете вино или эль? Сейчас как раз расставляют бутыли. Мне нужно уточнить Ваши предпочтения, — обратился к королю Мерлин, подойдя со спины. — Эль, — ответил Артур, и Мерлин как раз собирался удалиться, но король одернул его за руку. — А ты случайно не знаешь, кто такой Эмрис? Может быть, ты видел его? — Нет, сир, — несколько испуганно произнес он, пряча глаза в пол.       Моргана засмеялась ещё больше, глядя на лопоухого слугу и брата, и уткнулась лицом в плечо мужа, сдерживая все свои усмешки от этой ситуации. У Мордреда было больше самообладания, и он просто наблюдал, не сдерживая улыбки. — Мы ему ничего не сказали, не переживай, — провещал друид Эмрису, и тот быстро ушёл, продолжая расставлять бутыли на стол. — Пора праздновать, — сказал Артур, оглядываясь вокруг.       Мордред кивнул ему, и они прошли к столу. Саксонцы вмиг пустились пировать, жадно поглощая угощения, запивая их крепким алкоголем. Барды заиграли весёлую мелодию, а менестрели начали петь балладу, недавно сочиненную, о прекрасной королеве Моргане, которой удалось победить захватчиков, несмотря на все тяготы. Она с изумлением посмотрела на них, а затем повернулась к мужу, широко улыбнувшись ему. — Хорошая песня, — сказал Гвейн, непрестанно хлестая вино, рассматривая саксонских юных леди, желая позвать на танец самую красивую из них. — Как только оттает снег, можно будет с лёгкостью вернуть камелотские земли, — обратился Мордред к Артуру. — Сэр Леон уже начал собирать остатки твоей прежней армии и обещает помочь. — Баярд обозлён гибелью сына. — В этом и есть преимущество. Некому править Мёрсией, у него больше нет наследников. Ему придётся оставить лишь несколько гарнизонов в Камелоте и вернуться в Мёрсию. Он не сможет удержать твои земли, — друид вздохнул, и несмотря на противоречия внутри себя, продолжил. — Я помогу тебе их вернуть. — Спасибо, Мордред, — улыбнулся Артур, глядя на зятя и сестру, что внимательно слушала их разговор. — За мир! — громко воскликнул он и поднял кубок. — За магию! — За свободу Альбиона от бесчестных захватчиков! — ответил Артур и чокнулся с ним кубками. — А за любовь ты пить не собираешься? — усмехнулась Моргана, положив голову на плечо мужа.       Мордред повернулся к ней и поцеловал её, несмотря на её неохотное сопротивление и нормы приличия. Артур рассмеялся с них и взял за руку Гвиневру, ласково улыбнувшись ей. Она указала ему на Гвейна, что пытался заигрывать с дочерью Альфреда и целительницы, рассказывая ей анекдоты. Все были счастливы, и Мерлин, стоя в стороне, с небывалой радостью смотрел на своего короля, лелеяя в своём сердце надежды и мечты о прекрасном будущем, что их ждёт.       Наконец, мир и дружба между мечом и магией восторжествовали над долгими годами ненависти.