Любовь, разбавленная страстью

Гроза, жуткий ливень и совершенно пасмурное небо - идеальная погода для спокойной ночи. Раскаты грома и буйство ветра не умолкали уже несколько часов, создавая вокруг особняка Адамсов зловещую атмосферу для внутреннего спокойствия семьи. Мортиша вглядывается в даль мрачного горизонта, опуская иссиня-черные глаза на участок кладбища, разглядывая каждую статую на нем. В комнате царила мертвая тишина, нагоняя такую привычную атмосферу спокойствия и волнения одновременно. Лишь изредка, едва-едва эта тишина прервалась короткими шорохами где-то за спиной, но Мортиша не придает этому абсолютно никакого значения. Женщина знает, что в комнате она не одна. Едва ли ей удается разглядеть в отражении стекла приближение мужчины со спины, как тут же его руки мягко обвивают точеную талию Мортиши, прижимая податливое тело к крепкой груди. Гомес оставляет множество поцелуев на хрупких женских плечах своей супруги, плавно переходя на бледную шею, в попытках унять бушующее чувство страсти, разожженное буквально враз, еще на ужине. —Cara mia..Твоя кожа, словно бархат. Я готов убить любого, кто посмеет прикоснуться к ней. —Я бы взглянула на то, как ты убиваешь сам себя. Mais je n'y survivrai pas.. * —О, Тиш, твой французский..Он так же нежен, как твои губы. —Mon cher. Мортиша едва слышно скулит, когда мужские руки скользят ниже к бедром, сжимая плоть совершенно без нажима, едва ли сдерживаясь, чтобы прямо сейчас не разорвать это злосчастное платье прямо на супруге. Гомес дает шанс Мортише повернутся лицом к себе, жадно выцеловывая переднюю сторону шею. Мужчина нетерпеливо опускает руки на талию супруги, сжимая на этот раз сильнее обычного. Аккуратные ноготки Мортишы, но без того не лишенные своей остроты царапают кожу головы, вплетаясь тонкими пальцами в волосы, лишенные слоя лака на них. —Гомес, прошу, не мучай меня. —Это доставляет тебе мучения, cara mia? —Абсолютные, mon sher. Мужчина вспыхивает, словно спичка, целуя губы Мортиши рьяно, почти на грани животной похоти, смешанной с безумной страстью и плотной пеленой возбуждения перед глазами. Мортиша не разрывает поцелуя, наоборот, углубляет его, расстегивая пуговицы рубашки супруга, желая снять ее с тела Гомеса. Мужчина на желания супруги поддается, нехотя отрываясь от женских губ. Гомес буквально в три движения избавляется от сковывающей движения ткани, бросая, теперь уже порванный элемент одежды на пол. Мортиша ухмыляется, расчерчивая ноготками крепко-сложенную грудь супруга. Ее ладони нежно скользят к широким плечам Гомеса, обвивая руки вокруг шеи — Мортиша, словно змея, не иначе. Гомес не раздумывая подхватывает супругу под бедра, направляясь к кровати уже по памяти, будучи вновь увлеченным бледной шеей Мортиши. Мужчина осторожно укладывает супругу спиной на кровать, нависая над ней. Мортиша выглядела ужасно красиво - распухшие от поцелуев губы, напрочь сбитое дыхание. Даже ее некогда спокойный взгляд приобрел сейчас легкую взволнованность. —Voulez-vous encore de moi? * —Всегда, Тиш. В комнате царит кромешная темнота, их освещают лишь редкие молнии, заглушаемые раскатами грома. Мортиша смотрит прямо ему в глаза, удивляясь всякий раз, когда зрачки от света молний угрожающе сверкали в темноте. Сейчас ей нравилось ощущать себя словно маленьким зверьком, загнанным в угол крупным хищником. Она чувствовала себя уязвимо и это распаляло ее все больше. Гомес напротив не может видеть в ней кого-то маленького, незащищенного, наоборот, Мортиша выглядит устрашающе прекрасно и по одному лишь ее взгляду Гомесу кажется, что здесь все под ее контролем. Словно он лишь пешка в этой партии. Он подчинится ее воле, любому ее приказу и исполнит любое ее желание. Она - его королева на шахматной доске, его жизнь и его смерть. —Гомес.. Мортиша едва слышно шепчет имя супруга, привставая на согнутых локтях. Гомес чувствует себя скованным под ее взглядом, едва ли имея возможность пошевелится. Моментом позднее он почти не отдает себе отчета о своих действиях, протянув руку к прикроватной тумбочке, в попытках нащупать ладонью хорошо знакомые резные узоры на кинжале. Мужчина ухмыляется, снимая с острия лезвия увесистую кобуру, украшенную всевозможными драгоценными камнями. Гомес ухмыляется, склоняясь над лицом Мортиши так, что женщина буквально каждой частицей себя чувствует исходящую уверенность и силу от своего супруга. Всё, что ей удаётся сделать прежде, чем мужчина касается ее губ, утягивая в продолжительный поцелуй, так это приложить одну ладонь к мышцам его пресса, надавливая, но не заставляя отстранится — это создает видимость некоторой неприступности, словно давая Гомесу намёк, что ему не стоит так торопится. Гомес отпрял спустя несколько долгих секунд, сжав своей рукой тонкие пальцы Мортиши на своем торсе, чтобы после прижать бледную ладонь супруги к своим губам, выцеловывая каждый миллиметр кожи на внутренней стороне ладони. На секунду Мортише кажется, что он покорен, словно собака, слушаясь абсолютно любой команды, что едва будет произнесена из ее уст. Но лишь на секунду — ведь это не так. Гомес не покорный и послушный пёс перед своей хозяйкой, вовсе нет. Перед ней наоборот, словно дикое животное, едва способное контролировать себя, видя легкую добычу перед собой. Но Мортиша знает, что для Гомеса она не добыча — жизнь. Во всех ее понятиях, она является его жизнью. Он сделает для нее всё, он убьет ради неё и умрёт сам. Она единственная его любовь и жизнь одновременно. Лишь Мортиша знает то, насколько сильно и искренне способен Гомес любить. И женщина всегда отвечает ему тем же, едва ли задумываясь о том, что ее любовь и чувства к нему ни сколько не слабее. —Не смотри на меня так, Гомес. Это сводит меня с ума. —Ох, Тиш, я не могу смотреть на тебя иначе, ты безупречна.. Я хочу принести тебе те мучения и боль, смешанные с неописуемым удовольствием, что ты никогда не забудешь это.. —Так сделай же это, mon sher.. Сведи меня с ума окончательно, прекрати искушать и мучать меня.. —Ты ведь знаешь, я не прекращу. —Mon amour.. Гомес крайне осторожен, но четок в своих действиях, когда ведет кончиком ножа по бедру супруги. Руки мужчины нетерпеливо исследуют тело Мортиши — он ведет от бедер к плечам, попутно вновь сжимая рукоять кинжала в ладони. Острие цепляет ткань платья и Гомес ведёт им вверх, с легкостью давая ткани расступиться по сторонам. Разрезать платье удалось крайне легко, лезвие скользило сквозь ткань как по маслу. Гомес подумывает о том, что не зря затачивал его пару дней назад. Мужчина помогает Мортише избавится от остатков бывшего платья, чувствуя дрожь ее тела от прохладного воздуха, поддувающего с приоткрытого окна. Гомес только и успевает открыть рот, дабы спросить, не нужно ли его закрыть, но тут же сосредоточивает свой взгляд на глазах Мортиши, что все это время не сводила с него глаз. Мужчина кусает губы, скользя глазами по совершенно ногому телу супруги, прикрываемое лишь только чёрным кружевным бельем, выглядящее на ее белоснежной коже, словно рисунок самого талантливого художника. Гомес склоняется ниже, к бедрам, собственнически сжимая одно бедро ладонью, другое — целует. Совсем забывшись, он оставляет поцелуи от острого колена до выступающей тазовой косточки, унимая своими прикосновениями дрожь Мортиши. В его руках вновь оказывается кинжал и Мортише кажется, словно ещё немного и Гомес сорвется с цепи, с головой окунувшись в омут их ночной страсти. Едва ли женщина успевает прикоснутся к его щеке, как в это же мгновение она слышит треск той самой мнимой цепи. Гомес напорист, четок и уверен в каждом своем движении. Когда расчерчивает ее кожу кончиком кинжала, когда нетерпеливо целует ее — он может, но не хочет контролировать себя, прикасаясь к телу супруги абсолютно везде. В какой-то момент Мортиша неожиданно всхлипывает, хлопая густыми ресницами — словно смахивает едва выступившие слёзы от того, что Гомес ведёт лезвием ножа по бедру супруги, оставляя красную полоску от пореза. Мужчина крайне аккуратен, когда вновь принимается оставлять порез — наклоняет нож под острым углом, опасаясь того, что останется шрам. Кинжалом кожу разрезает резко, без нажима — исключает вариант неприятных ощущений, сразу доставляя болезненные. Порезы саднят, покалывают и жгутся так, что Мортиша сжимает губы в тонкую полоску, жмуря глаза. Гомес надавливает на место рядом со свежими ранами, давая небольшому количеству алой крови выступить на поверхность кожи — мужчина размазывает кровь большим пальцем по бедру, наблюдая за любым, даже самым маленьким изменением эмоций на лице супруги. Сейчас он полностью контролирует весь процесс, в попытках игнорировать неприятные ощущения тесноты между ног. Мужчина выпускает кинжал из рук, перехватывая руку Мортиши, что только было попыталась коснутся его волос. Гомес отвлекается, целует костяшки пальцев супруги, чувственно покрывая поцелуями каждый палец отдельно. Мужчина с огромным усилием воли подавляет в себе резко возникшее желание прижаться паховой областью к бедру Мортиши. Гомес знает, как нужно обращаться со своей женщиной, потому никогда не спешил в ласках, совмещая в каждом прикосновении нежность, граничащую с ужасным желанием сжать эту фарфоровую кожу в своих руках как можно сильнее. Но мужчина сосредоточен на ее удовольствии и мучениях одновременно, вынуждая Мортишу глухо стонать, прогибаясь в спине навстречу рукам супруга. В какой-то момент, Мортиша, абсолютно забывшись, тянется тонкими тонкими пальцами к кожаному ремню супруга, поддевая его застежку острым ноготком с алым маникюром. Гомес ухмыляется, подмечая то, насколько быстро его женщина избавилась от ремня на нём, поспешно пытаясь расстегнуть и его брюки. Но в следующую секунду ее запястья осторожно, с некой долей силы прижимают вдоль своего же тела. Гомес мотает головой из стороны в сторону, целуя внутреннюю сторону ладони супруги, От подобного жеста Мортиша едва ли различает его речь, хлопая густыми ресницами. —Нет, нет, Cara mia..Я не позволю тебе осквернить свои руки подобным жестом для меня, мне это не нужно. —Всего раз, милый, позволь мне сделать тебе приятно. Мортиша смотрит на супруга из под опущенных ресниц, медленно расстегивая ширинку брюк Гомеса. В какой-то момент, женщина понимает, что ее супруг впервые сдается под ее уговорами на подобную утеху, прикрыв глаза. Гомес неосознанно дергает бёдрами вперед, толкнувшись в ладонь Мортиши. Супруга лишь самодовольно ухмыляется, сжимая ладонью горячую плоть, дабы начать медленные, поступательные движения. Гомес, ссутулившийся совсем низко, вдыхает строгий аромат духов Мортиши, пытаясь отвлечься от ее ласк внизу. Мужчине захотелось, чтоб его супруга прямо сейчас вырвала его сердце, ведь слушать его бешеное сердцебиение становилось все более невыносимо с каждым ударом. Гомес утробно рычит, ругается, дёргается всякий раз, когда мягкая ладонь Мортиши сжимает основание чуть сильнее. Женщина по-лисьи ухмыляется, наблюдая за реакцией супруга, словно хищник, выжидающий момент для нападения. Крайне неприятного нападения. Гомес не может позволить себе издать ни единого звука, потому лишь тяжело дышит, сжимая рукой простыню так, что на руке появляются толстые венки от напряжения. —Молю тебя, cara mia, быстрее.. —Всему хорошему требуется время, милый. Гомес с огромным усилием удерживает в себе желание прямо сейчас развернуть Мортишу к себе спиной, прогнув ее до хруста, до тихих всхлипах в просьбе закончить ее мучения. Мужчина кусает губы, чувствуя приближающуюся разрядку, в нетерпении сжимая правой рукой бедро супруги чуть сильнее, чем прежде. Мортиша победно улыбается, оголяя ряд белоснежных зубов, прежде чем резко убрать руку, оборвав всякую возможность на продолжение сладостной пытки. Женщина слышит тяжелое дыхание у своего уха, прикрывая глаза в наслаждении. Она задумывается о том, как прекрасно выглядел бы Гомес, если бы был связан по рукам и ногам, не имея возможности даже прикоснутся к ней. Она думает о том, как беспрекословно Гомес подчиняется ей, когда она в ведущей роли. Подобные мысли заставляют стянуться узел напряжения внизу живота в разы сильнее, чем прежде до этого. Гомес чувствует неприятную пульсацию в паху от прерванного оргазма и недовольно выдыхает, зачесывая пальцами вылезшие пряди волос назад. Мужчина выпрямляется, сжимая руками разведенные в стороны колени супруги. Гомес оглаживает кончиками пальцев одной руки колено Мортиши, задумавшись на доли секунд. В действительности, мужчина не задумался, лишь делает вид — притупляет внимание Мортиши. —В чём дело, Гомес? —Я больше не могу терпеть. —Так сделай же это, не томи. Глаза мужчины осекаются в сторону, на ее бедра, ее глаза и еще раз на ее бедра — Гомес одним метким броском выкидывает кинжал в сторону, точно попадая прямо в середину мишени, висевшей на стене. Эффектен в любое время — отмечает про себя Мортиша. Женщина дергается, поднимает бедра и нетерпеливо кусает губы, позволяя Гомесу снять крайнюю преграду — нижнее белье. Вслед на пол летят порядком мешающие, не имеющие тут места брюки. Гомес едва ли отдавая себе отчет склоняется ниже, покрывает горячими поцелуями бледную кожу Мортиши — слегка выступающие ребра, живот и отвердевшие соски. Мужчина на грани и в его глазах горит тот самый огонек, нет Мортиша бы сказала — то самое пламя уверенности, которое женщина видит только в такие моменты их особенной близости. Мортиша переворачивается на бок, выпрямляя левую ногу — Гомес оставляет ее у себя на плече, целуя куда-то в сгиб колена несколько раз, прежде чем успевает осознать и вновь возбудится лишь сильнее от пошлости подобной позы. Руки мужчины впиваются в бедро, кончики пальцев невольно, случайно и едва ли нежно задевают свежие порезы на коже, вновь размазывая выступившую кровь по ее бедру. Мортиша задумывается о том, что он это нарочно и совершенно не возражает, наоборот льнет к его телу ближе, будучи полностью — телом и разумом вовлеченной в процесс. Гомес намек легко улавливает и поддается, наконец прекращая мучить супругу бесконечными едва ли заканчивающимися затяжными прелюдиями. Медленно, как Мортиша любит по началу, Гомес аккуратен и нежен, входит почти до самого конца, двигается размеренно — растягивая мягкие стенки. Мортиша открывает губы, что-то невнятно шепчет и тихо, почти не слышно стонет при каждом аккуратном движении. Ее ресницы дрожат, глаза прикрыты, но руки выдают почти ее всю — она цепляется за простыню, тянет и сжимает — хочется ее порвать, томительное ожидание невыносимо. В какой-то неопределенный момент, женщина чувствует, что супруг ускорился, двигается чуть резче и жестче, словно он едва ли находил силы на то, чтобы держать себя в руках и делает это из последних сил. Но Мортиша поможет ему в этом, поможет ему отпустить самого себя — перестать контролировать. —Je veux que tu le fasses de toutes tes forces, arrête de me torturer.. * Мортира шепчет одними губами, остро пронзая взглядом глаза Гомеса. Женщина видит как его зрачки словно сузились, прежде чем она успевает сказать или сделать что-то еще — он делает это за неё. Почти в секунду, в одно мгновение по комнате раздаются неприлично громкие шлепки от соприкосновения кожи. Мортиша хочет получить его всего и она получает прямо сейчас — всего, без остатка, когда тот жёстко берёт её, почти до синяков впиваясь пальцами одной руки в ягодицу. Гомес хрипло рычит и едва ли слышно стонет в моменты того, когда Мортиша сжимается на порядок сильнее. Мужчина проявляет силу и неистовое желание, двигается почти дико, на грани безумия вперемешку с животным удовольствием. Мортиша стонет громко, почти минорно — гнёт спину и сводит Гомеса с ума. Ее руки, с острым маникюром почти до неприятной боли впиваются в его руку, покоящуюся на ее бедре. На глазах слезы и она не может дать себе отчет почему — либо ее собственное удовольствие бьет через край либо другого варианта она просто не может и не хочет подбирать. Просто отдается ему полностью, едва ли оставляя хоть что-то себе. Мортиша почти кричит. Гомес нещадно, не имея чувства контроля — трахает еë в сбитом, безумном темпе, толкается в неё, вызывая определенно именно звуки того блаженного удовольствия, которое может ей доставить только он. Их бёдра соприкасаются друг с другом при каждом толчке, отдаваясь звонкими звуками неприлично пошлых шлепков. Смазка пачкает когда-то абсолютно чистые, девственные простыни. Громкие и почти надрывные стоны раздаются по всей комнате, когда Гомес совершает определено более глубокие точки в неё, совершенно не заботясь ни о чём в этот момент — кроме неё. Мортиша мычит и стонет, с каждым сильным толчком пытаясь удержать зрительный контакт — но всякий раз, когда едва ли ей это удается, на глазах вновь появляются слезы и хочется жмурить их сильнее. Женщина больше не пытается отдавать отчет своему состоянию, чувствуя приближающуюся разрядку. Гомес сосредоточивается, контролируя движения бедер с одной и той же скоростью и силой — он точно ощущает, как мягкие стенки сокращаются явно чуть чаще, чем прежде до этого и он влегкую замечает изменение мимики Мортиши. Мужчина и сам находился на грани, в почти чуждом для себя поведении балансируя между и между. В какой-то последующий, неопределенный момент, Мортиша выгибается почти что дугой, цепляясь обеими руками за близлежащую подушку, утыкаясь в неё лицом — тщетно пытается отдышаться, перевести дух и собраться с мыслями после столь сильного оргазма. Движения бедер Гомеса сходят на нет почти сразу, но мужчина еще слегка покачивает ими, изливаясь где-то глубоко внутри. Он целует бедро супруги, мажет по нему языком и вновь покрывает поцелуями. Гомес даёт себе и супруге время на то, чтобы остыть и полностью отойти от произошедшего, не торопясь даже и в попытках поменять позу — просто остаётся так еще на несколько долгих мгновений, восстанавливая дыхание и понемногу остывая. Мортиша приподнимается на локтях, смеряя супруга долгим, нежным и полным любви взглядом, ей претит мысль о том, что сейчас, смотря на неё, Гомес думает только о ней. О ней и ни о чём больше в это мгновение. —Ты выглядишь волшебно, едва ли я могу мечтать о чём-то большем сейчас, ведь ты настолько прекрасна.. —Ты всегда был красноречив, mom souvage. Мортиша встаёт с постели первая, не сводит с Гомеса глаз и движется по комнате словно лунный свет, едва проникающий в тёмное пространство спальни. Мужчина пленен ее глазами, не в силах отвести взгляда в сторону. Перед ним и для него она всегда — воочию олицетворение богинь из множеств и множеств легенд, слагаемых для простых людей. Гомес и есть этот простой человек, внемлющий каждому её слову, взгляду, движению — всему. Супруги приводят себя в порядок, одеваются и помогают друг другу — Гомес аккуратно завязывает ленточный ремешок атласного черного халата на талии супруги, Мортиша педантично поправляет его слегка вывернувшийся воротник на его пижаме. Супруги вместе улыбаются друг другу, обмениваются короткими поцелуями и долгими, полными чувств взглядами. Наконец уже порядком затянувшиеся приготовления ко сну были закончены и Мортиша осторожно присаживается на край кровати, в последний раз расчесывая волосы гребнем. Гомес подходит ближе и присаживается перед ней на корточки, перехватывая ее ладони — губы мужчины нежно и трепетно ласкают тонкие пальцы и запястья. Подобные знаки внимания были почти их каждодневным и излюбленным занятием, потому Мортиша буквально тает от его поцелуев, склоняясь ниже к его лицу для того, чтобы поцеловать. —Мам, пап, Пьюберт проснулся и начал реветь. Он чуть не сжег свою колыбельную. Супруги отпрянули друг друга, вместе посмотрев на дверь, за которой стояла, судя по всему, Уенсдей. Мортиша смеющимся взглядом смотрит Гомесу в глаза, плавно поглаживая его щеку большим пальцем руки. Она замечает, как Гомес меняется в лице, но лишь на доли секунд, прежде чем подняться на ноги и отойти от кровати. —Сделай лицо проще, милый, нас ведь не прервали в процессе тогда, верно? Мортиша улыбается и многозначительно смотрит ему в глаза, взглядом говоря всё, но не произнося не слова. Она выходит из комнаты вместе с Уенсдей, прося его подойти чуть позже — на что мужчина односложно отвечает, раскуривая очередную сигару стоя у зеркала. Мужчина всегда удивлялся тому, как умело Мортиша кокетничала, умудряясь сделать это так, что легко впишется в абсолютно любую ситуацию. Даже в казалось бы, самую неподходящую. Гомес улыбается, просовывая руку в карман и ноги — в домашние тапочки. Направляясь по коридору в противоположное крыло особняка, он припоминает своё же обещание Мортише, данное им еще пару дней назад — расслабляющий ночной массаж. Эта ночь не подойдет к концу даже к утру.