Почему ты любишь меня, Дэн?

      

Смерть — прекращение, полная остановка биологических и физиологических процессов жизнедеятельности организма. Смерть необратима.

      Маска стал задумываться о смерти уже давно. Ещё когда служил Наге. Они заключили договор, что если Маскарад не будет проигрывать тот оставит его живым. Тогда Маска не особо понимал, что значит «оставлю живым». Но после первого поражение многое осознал. Страх перед этой неведомой смертью стал одним из первых. Но тогда всё, что он о ней знал, так это то, что он умрет, и что это будет очень и очень больно. Ещё он помнил своё испытание. Помнил боль, слышал чужие крики, смотрел в темноту, а она смотрела на него такими же глазами. В его жизни не могло быть света, и смерть была логичным её окончанием, которого уже не стоило пугаться. И бояться смерти он перестал вовсе. Боязнь чего бы то ни было казалась ему чем-то глупым и бесконечно далёким. Тем, что к нему никогда не относилось. Обременить собственной смертью некого, негде и никто не был ему нужен. Не одна душа не занимала его. А темные провалы вместо глаз, вечно пустые ничего не видели. Вместо них у него было другое съёмное лицо.       Шло время. Он думал, что останется один на один с громадой мира, безразлично наблюдавшего за ним, а голоса, вечно шепчущие, осуждали его. А потом Алиса сделала для него глаза, которое не были похожи ни на что. Все заиграло новыми красками, но не надолго.       В последнее время он часто размышлял, как встретит свою смерть, как сам придет в её объятия. Какими они будет — неважно, он только надеялся, что Алиса была права и он уйдет куда-то очень далеко, позабыв обо всём. Но что-то как всегда пошло не так. Мифическое существо притягивает к нему свои тонкие холодное пальцы, а Маска не знает, что сказать и сам поднимается с земли. — Ты до сих пор не принимаешь помощь? — улыбается ему она в облике Дэна. С лёгкой насмешкой, а его брови подниматься домиком. Маска отстраняется. Всего лишь оболочка, но чертовски страшная для него. Яркий Дэн выглядел как иссохший труп, зомби, восковая куклу. Слишком другой, слишком уродливый. Его Дэн был куда красивее. — Это что, очередной кошмар? — только и может вымолвить он, оглядывая существо. Он не до конца понимал, кто или что это. Кошмар? Галлюцинация? Настоящая смерть? В ответ двойник смеётся ещё пуще прежнего. Его смех можно было сравнить с ветром, который грозит перерасти в ураган. — Если тебе так будет удобно, можешь считать это кошмаром. Мне не принципиально, но и у нас не так много времени, а поговорить нам стоит ещё о многом. Идём же. Смерть берет его за руку, сжимая его запястье в холодной ладони не сильно, но так, чтобы Маска шел за ним. — Я ничего не понимаю. — Тебе и не нужно, малыш. По крайней мере сейчас. Маска хмурится, смотря на Смерть. Улыбка за всё это время не сходила с его лица. Растянутая, чуть ли не от уха до уха, обнажая ряд зубов, почти черных и очень острых. Таких не то что у людей, даже у животных не было. — Куда ты меня ведёшь? — первое, что приходит в удивительно пустую голову Маскарада. Его мысли перестали скакать туда сюда и перебивать друг друга. Пусто. Совершенно пусто. — Я хочу весело провести с тобой время. Тут ты можешь сделать всё что ты захочешь. Только посмотри, — Смерть взмахивает рукой и в его руке появляется медовая конфета. — Вот, держи, ты же такие любишь. Я всегда знал, что тебе понравится, сладкое это было просто очевидно. — Эм. спасибо? — Маска осторожно берет сладость, вопросительно выгибая бровь. На вид такая, как и должна быть, запах просто волшебный, а вот вкус… — Нет вкуса? — Ой, я совсем забыл. — бьёт себя по лбу Смерть. — Не вкуса, не боли. Прости, малыш, но тут ничего не почувствуешь. — Почему? — Потому что это сон. Разве ты забыл? — весело отвечает ему двойник. — Даже душевные раны притуплены. — Поэтому… — В голове так пусто. Молодец, схватываешь на лету.        Маска трёт глаза и качает головой. Что-что, а этот сон самый странный из всех. Хотелось остановиться и расспросить непонятное существо обо всем, но Смерть тянет его дальше по бесконечному полю, навстречу ветру и солнцу, не давая Маскараду оглядеться и отыскать ответы, что были разбросаны то тут, то там в жухлой траве. Ветер проделывает в нем небольшие дыры и Маска чувствует внутри себя его прохладу, становиться щекотно, но не один мускул на лице не дрогнул. Маскарад опускает голову. Трава стала совсем маленькой. — Если ты смерть, почему просто не убьешь меня? — О, малыш, я не убиваю, а только забираю, — отвечает он, развернувшись на сто восемьдесят градусов и смотря прямо Маске в глазах. Парень только сейчас замечает, что этот «Дэн» был выше него. Жалкая пародия. Его Дэнни ниже. — Забираешь…? Куда? — А куда бы ты хотел? Разве мы не в том месте, где ты желал оказаться? Это твой рай, малыш, веселись, — весёлый тон постепенно становиться не таким весёлым. Смерть говорит медленно, слегка прищуривается, но улыбка не пропадает. — Значит я умер? — это больше прозвучало как ответ, нежели вопрос. Режущий, словно ногтем провести по доске. — Ещё нет, — перестает улыбаться Смерть. Со стёртой улыбкой он выглядел печально. Даже слишком. Пустые глаза были полны мириадами погасших звезд. Он состоял из покинутых душ, из предсмертных криков и последних еле слышных молитв. Из плача покинутых и ругательств слабых. Его грустный взгляд был стар, как сама вечность. — Малыш, почему ты задаешь мне такой вопрос? — его голос был ночным бризом. Спокойным и добрым. Таким тоном с ним всегда говорил Майкл, когда хотел что-то объяснить или узнать, что случилось. — Потому что я… — Маска мнется и отводит яркий взор. Маленькие звездочки в бездне фиалок мерцают, скрываясь за облачной дымкой. — Ну, то есть, если ты смерть то пришел же не просто так, верно? Во всех сказках смерть никогда не проходит просто так. — Сказках? — двойник склоняет голову и снова улыбается, но взгляд не меняется. — Каких сказках? — Ну, я не много знаю, я взял их из памяти Алисы. Смерть же…приходит в разных обликах, — он поджимает губы. — А ты вот принял облик Дэна. — Но это не сказки, малыш. Тут слишком мрачные краски. А я хотел, чтобы тебе было проще, — объясняет Смерть. — Ты ведь любишь его. — Я не. — Это был не вопрос, — перебивает он его. — Я говорю ясно и чётко, малыш. Любовь съела тебя, а ты и не заметил. Ей нравится подкрадываться из-за угла, когда совсем её не ждёшь. И первое, что она забирает себе, это сердце и голову. Вот только ты наотрез отказываешься видеть её перед своим носом, поэтому и страдаешь. Маска закатывает глаза. — Не меняй тему, — он скрещивает руки на груди. — Я хочу знать зачем ты пришел.       Смерть вздыхает так грустно, что воздух становится холоднее. Очередей порыв ветра и всё меняется. Холмы, розовые домики, беспорядочно наставленные на них. Они все покосились, но падать точно не собирались. Двухэтажные постройки были больше похожи на кукольные домики, о которых в детстве мечтала каждая девочка. Тропинка из белого кирпича вела куда-то за горизонт. Она изгибалась на холмах, залезала на дома, крутилась, вела в тупик и выводила из него. Перед ними оказался грязно оранжевый знак, совсем не вписывающийся в столь необычную картину. «Вы действительно бывали здесь раньше. Мы просто убедились, что вы забыли»       — Я хотел узнать, как ты пришел сюда. Как оказался там, где находишься сейчас, — Смерть сходит с тропинки и спускается с холма, где они стояли, и идёт вперёд. Цветы с изгибающимися стебельками, будто на пружинках, чернеют под его ногами и умираюь. Маска идёт следом за ним, не обращая внимания на пейзаж вокруг себя. — Мне что, рассказать тебе всю свою биографию от и до? — Если тебе это будет нужно — да. Всем иногда хочется выговориться. Кто, как не смерть, годится для того, чтобы все ему рассказать? Я очень хороший слушатель, к твоему сведению, — весело отвечает он переступая маленькую ямку, совершенно черную. Стоит взглянуть на нее краем глаза, так не увидишь её дна.       Маскарад пожимает плечами и смотрит на свою маску. Проводит большим пальцем по стеклянным линзам, много воспоминаний было заключено здесь, много видели его стеклянные глаза. Парень надевает на себя её и понимает, что это он — Маскарад, который знает так много. Маскарад который ничего не боится. Маскарад, готовый идти вперёд несмотря не на что. Маскарад, который… умер? — Первое, что я помню, так это голубое небо и белые облака. Ещё дерево, оно было похожим на дуб. Просто огромное, или я был слишком маленьким, я не помню, — начинает говорить Маска, смотря на спину Смерти, что шел впереди. Слова сами начинают вылетать из его рта. Неожиданно громкие для этого тихого и совершенно безлюдного места. Они раздаются эхом, ударяясь о стены домов и возвращаются обратно. — Всё мне тогда казалось большим, даже трава и листья. И Алиса, я не помню, что чувствовал когда впервые увидел её, но держать в поле зрения старался всегда. Тут Смерть резко останавливается, и Маскарад врезается в его спину, сразу падая. Трава поглазеть его, а цветы качаются, словно смеясь. Смерть оборачивается и садится перед ним на корточки. — А Нага? Я думал, ты встретил его первым. — Нага… О, я потом встретил и его. Просто огромный и такой белый, что у меня глаза слепило. Хотя глаз на тот момент у меня не было. Забавно, не правда ли? — усмехается Гехабит, обнажая клыки. Смерть склоняет голову, щурясь. — А что было вместо глаз? — с интересом спрашивает тот. — Вот это, — говорит он, стуча ногтем по стеклянной линзе, — мне её Нага сделал, и она очень упростила мне жизнь. — А зачем она тебе сейчас? — В ней и есть весь я. Моя смелость и моё безумие. Моё лицо. Правда, сейчас в ней смысла не больше, чем от простых очков Смерть моргает своими провалами, и Маска отводит взгляд. — Могу ли я тоже задать тебе вопрос? Что стало с Нагой и Хел Джи? Что с ними? Смерть качает головой так странно. А с телом Дэна даже жутко. Слишком жутко. — Я могу сказать. Но вопрос в том, насколько сильно ты хочешь знать на него ответ, — отвечает Смерть. — А иногда лучше не задавать вопрос вовсе, если ты заранее знаешь его ответ. Не отводи свои глаза, я и так всё понял       Не успевает Маска моргнуть, как холмы исчезают. Он сидел на мягком и горячем песке. Они со Смертью оказались на берегу озера. Огромного озера. Солнечные лучи игрались на воде и отражались от её поверхности. Так красиво и спокойно. Здесь никого никогда не было и не будет. Маска встаёт и подходит к воде. Странно, но на нём не оказалось ботинок. Босые ноги ступают по жёлтому песку, затем касаются воды. Она щекочет пальцы, и по коже пробегают мурашки. «Ты, вероятно, не ожидал что утонешь тогда»       — А потом, что было потом? — Спрашивает смерть каким-то новым голосом. — Потом? Я стал проводить больше времени с Алисой и стал тренироваться играть. Потом вышел на мировую арену. Занял первое место. Был самым популярным игроком на свете. После первого поражения создал свою команду из лучших игроков. Существовала она недолго. Когда они покинули меня, я победил каждого, по одному, и отправил их бакуганов в измерение смерти. После сразился и с Дэном. Победил. А этот дурак взял и прыгнул в измерение смерти. Ну ты представляешь? — Маска улыбается оборачиваясь на Смерть. — Ну не придурок же? И как мне вообще угораздило с ним связаться? Дурак, но такой отважный.       Тот кивает и подходит к нему, надевая улыбку на лицо. — И… — И его сила в его страшной упёртости да? Как ты там говорил? «Он как огонь, сжигает всё на своем пути, и остановить его невозможно. Таких как он я больше не встречал.» Маска краснеет, и улыбка всё никак не сползает с его лица. Воспоминания внутри него такие теплые по сравнению со всем остальным что очередной приступ счастье не может сползти с лица. — С каких пор ты научился так улыбаться? — тот берёт его за руку. — Неужели он научил тебя? — Что? О чем ты? — Улыбка, малыш. Настоящая улыбка. Ты научился улыбается по-настоящему, а без неё человек не такой уж и человек. А не человек становится человеком. — По-твоему я человек? — спрашивает Маска. Смерть прислоняет указательный палец к губам парня. — Всё зависит от того, что ты хочешь услышать.       На это Маске ответить нечем, он отворачивается и смотрит на безупречную гладь воды. — А дальше? — Все мои победы пахли поражением. Паршивыми и глупыми. Я чувствовал приближение чего-то неумолимого. Будто ждёшь конец света, а он всё не как не наступает, и ты ждёшь его, ждёшь. А когда думаешь, что всё обошлось, огромный метеорит падает прямо тебе на голову. — Было больно? — Смерть кладет руки тому на плечи, прижимая Маскарада к себе. — Было страшно. Я думал, что избавился от страха. Думал, всё позади. Но чем выше поднимаешься, тем больнее падать. И я упал. Поссорился с Алисой, проиграл Джо. Отправился в измерение смерти, прошел испытание, потом помирился с ней, но это было просто лучём фонарика в беспросветной тьме. Я проиграл Дэну, и тогда моя жизнь закончилась. Маска обнимает себя, а по щеке скатывается одинокая слезинка, она падёт и пропадает в пресной воде Смерть молчит, а ветер разыгрывается не на шутку. Он сносит все на своим пути, забирает с собой опавшие листья. Подхваченные ветром, они летят над озером, а потом падают на неспокойную гладь воды, становясь маленькими корабликами. — Я сгорел, я совершил ошибку. Моя голова была переполнена мыслями, мне никогда не свойственными. Я сходил с ума, Смерть. Я не мог понять самого себя. И был ли это я? Я не знал и ненавидел всё и всех. — Ты боялся новых чувств? — Я их не понимал. Человеческие чувства чужды существу, сделанного для уничтожения слабых. Да я и не хотел их понимать. Они не для меня. — А что ты хотел? Что ты хотел для себя? То, что и Нага? Бесконечной силы и власти? Принести хаос для обеих миров? — Я не хотел ни порядка, ни хаоса. Я хотел выжить. Трудно было отказаться от воли и желания остаться живым и значимым. Слишком долгий пусть был проделан мной, да мне и самому легче было усложнить его, чём поверить в его неосуществимость. — И ты готов просто уйти? — Да. Смерть кусает губы, прижимая к себе Маску. Тот почти не дышит, а его сердце бьётся совсем слабо. — Но прежде я хочу увидеть моего Дэна, а не твою уродливую пародию. Пару дней спустя. — Да что с тобой? Ты сам не свой — спрашивает Шун, просто не выдержав полного пессимизма своего друга. Почти всё время, как они ехали к последнему контролеру, Дэн был сам не свой. Он не выходил из своей комнаты и спал большую часть дня, хотя по его виду так и не скажешь. — О чем ты, Шун? — Если ты думаешь, что сможешь обмануть лучшего друга, ты глубоко ошибаешься, — Казами садится на его кровать, говоря всем своим видом, что разговора не избежать. — Рассказывай, что случилось, пока меня не было. — Да много чего. Алиса что, тебе не рассказала? — Рассказала, — говорит он глубоко вздыхая. — Сказала, ты подружился с Маской. — О, ну да. Дэн поджимает губы. Подружился… О это ещё мягко сказано. Прошло пару дней с тех пор, как Маска заявился к нему полностью обдолбанный, и с тех пор ни о нем, ни о Мире не слуху, не духу, а Дэн так и не заявился к Алисе с распроссами. Да и что бы он сказал? «Привет, слушай, расскажи мне всё, что знаешь о Маске, мне очень надо. Зачем? О, ничего такого, я просто люблю его и волнуюсь, что он в один прекрасный день умрёт, и кто-то найдет его бездыханное тело с перерезанными венами или наглотавшимся таблеток. А может, и вообще не найдет.» — Ну да? Это всё, что ты скажешь? Не пугай меня, Дэниэл, — возмущённо говорит он, совершенно не узнавая собственного друга. Дэну всегда было что сказать о каждом, он всегда говорил как есть, а сейчас просто «ну да»? — Я просто волнуюсь за него и Миру. Мне страшно, что могло что-то случится. — Мы скоро прибудем туда, и они снова будут с нами. И мы все победим Вексов. — Я понимаю, просто я боюсь не увидеть Маску снова. — Дэн, это же Маска, чтобы не случилось, он всегда выберится из этого. Тебе ли не знать? Дэн трёт глаза и утыкается головой в колени. — Всё немного сложнее, Шун. — Так расскажи мне, — Казами садится чуть ближе, приобнимая друга за плечи, — я не могу просто смотреть как ты сидишь тут, не живой, не мертвый. Это всё из-за Маскарада? Дэн коротко кивает — Что он снова такого натворил? — хмурится Шун. — Что он сделал, что ты такой? — Ничего. Все нормально. Тут в другом дело. — В чем же? — Я люблю его, Шун, — еле-еле выдавливает из себя Дэн, то краснея, то бледнея. Глаза Казами округлились. Тот побледнел на глазах, внутри что-то громко бухнуло вниз. Он выглядит так, будто решал сложную задачу, а ответ привёл его в отчаяние. — Так значит, ты тогда не разбил губы. — Нет, это он меня так укусил, — говорит Дэн, не зная, смеяться или плакать. — Только не говори мне что… — Нет, — сразу перебивает его Дэн, уже предвидя вопрос. — Но меня не покидает чувство, что зря я его тогда отпустил