***
— Маскарад! Крик Миры вырывает Маску из воспоминаний так резко, что он даже сначалоа не понимает, где находится. — А? Что такое? — тот поднимает на неё взгляд и хлопает глазами, всё немного плывёт, и для того, чтобы сфокусировать взгляд на рыжеволосой девушке, ему требуется полминуты. — Я не могла до тебя докричаться пару минут, — отзывается она. — Ты чего завис? — Да так, просто вспомнилось кое что. У меня такое бывает. Не обращай внимания, — говорит Гехабит, откладывая на прикроватную тумбочку странное подобное кубика Рубика. Он был чуть больше, чем обычный, и вытянутый, походивший на параллелепипед с большим количеством граней, увесистый сделанный явно из железа с острыми углами, которыми Маскарад мог пробить кому-то голову, а разноцветные стороны были ярко-кислотных оттенков. Когда три цвета вставали в одну яркую линию, они начинали светится, когда кубик собирался полностью, грани начинали мигать одна за другой, а после все вместе. Смотря на весь этот фейерверк цветов Маска только усмехался, представляя, что было, если бы на его месте сидел эпилептик. Он не помнит, сколько уже тут сидит и вертит игрушку в руках, но успел пару раз собрать и разобрать её. Как сказал ему врач, что, впрочем, выглядел далеко совсем не как врач в привычном понимании этого слова, этот кубик нужен ему, что бы развить мелкую моторику, которая за время прибывания в коме могла пусть и не совсем забыться, но стать куда хуже. Сначало и правда было сложновато, крутить грани было непросто, но это было не так критично. А что действительно было неприятно, так это дрожащие руки, из-за которых тот сначала даже не мог взять игрушку. — И что же тебе вспомнилось? — с интернетом спрашивает Мира. — Ничего такого — качает головой Маска и поудобнее садится в кровати. Любое передвижения давалось с трудом, руки не слушались и ослабли, он видел очертания костей под кожей, это уже начинало пугать. Но врачи сказали, что всё будет в порядке со временем. Жаль, только этого времени у него было не так уж много. — Не люблю говорить о прошлом. — Хорошо, я не настаиваю, — кивает Фермин и садится рядом с ним на край кровати. — Как ты себя чувствуешь? — она обводит его взглядом. Худой и осунувшийся, но круги под глазами исчезли, а взгляд перестал быть таким пустым, как раньше. Что-то в нем изменилось. — Отлично, — улыбается Гехабит, — вот сижу, развлекаюсь как могу. А что на счёт тебя? Надеюсь, ты вчера добралась без происшествий? — О, всё было отлично. У меня всё получилось с первого раза, не без твоей помощи, конечно, — она достает из кармана карту транспортёр и отдает её Маскараду. — Вот, пусть будет у тебя. Так надёжнее, а то я иногда такая неуклюжая. Маска кивает и забирает карту. — Что ты рассказала фронту? — Всё как есть. Что хочет Спектра и Вексы, их планы и о новых кибер бакуганах. И на счёт тебя тоже. — Последнее можно было и не говорить. Мало нам проблем что ли? — тон Маскарада сразу меняется. Он становится более угрюмым. Парень сводит брови к переносице и с каким-то укором смотрит на Фермин или даже сквозь неё. — Нет, нельзя, — так же отвечает ему Мира, — твоя сестра очень беспокоится за тебя, и не только она. Алиса имеет полное право знать где ты и что с тобой. — В этом и проблема. Я не хочу, чтобы она волновалась. Я вообще не хотел втягивать её во всё это, — Гехабит морщит нос от раздражения. — Но она здесь, потому что хочет помочь тебе и защитить тебя. — Не нужна мне помощь! А уж тем более защита! — огрызается Маска. — Я могу справится сам! И защищать её должен я, а не наоборот. — И к чему тебя это привело? Ты чуть не умер, — подмечает Мира. Её тон становится строже. — Значит я был недостаточно силен. А всё, что происходит сейчас, просто унизительно и я не хочу, чтобы непонятно кто знали, что со мной, — он отворачивается и смотрит в окно. Яркое солнце скрылось за тучами. Пасмурное небо не предвещало ничего хорошего, но и ничего плохого — То есть почти весь фронт сопротивления для тебя непонятно кто? — Мира, я пришел сюда не друзей заводить, разве ты это ещё не поняла? Если тебе надо, иди и дружи с каждым встречным. Девушка обречённо вздыхает, стараясь не нагнетать обстановку. — Ладно, это твой взгляд на мир. И спорить с тобой бесполезно, — сдаётся Фермин. — Есть ещё какие-нибудь новости? — Да, — кивает она, — Майлин рассказала план действий, когда к нам прибудет фронт. — И что они собираются делать? — Маска убирает пару выбившихся прядей за ухо и снова одаряет девушку холодным взглядом. — Они собираются разделить их. Первым пойдет Волт, потом Майлин и Шэдоу, а потом мы с Гасом. — Умно, — подмечает он, — у них уже получилось победить их по одиночке. Но сейчас нас больше. — Да, вот только я уже не уверена, что буду именно я Гас. Мне кажется, со мной пойдет Линк или Кит. — Почему? Он решил изменить план? Но если он решит идти сам и вы потерпите неудачу, то он подставит сам себя по-крупному. А Линку доверять нельзя. — Почему ты так думаешь? — Потому что когда вы вступите в бой с новыми бакуганами, то у принца уже появятся вопросы, а когда проиграете, это будет рассчитано как серьезный проступок или измена. И он просто не успеет уйти. Хотя я думаю, что после такого большого количества боёв в одно и тоже время контроллер просто рухнет, а дальше останется немного. — По-твоему, Киту так плевать на Гаса и меня, что он готов так поступить? — Не знаю, — качает головой Маска, — может быть да, а может быть и нет. Но с чего ты взяла, что с тобой пойдет не Гас? — Ну… — Та задумывается и прикусывает нижнюю губу. — Вчера я слышала, как они ругались, а сегодня на собрании Гас выглядил так, будто ему подписали смертный приговор. Маска только издает смешок. — Ну и хрен с ним. Пусть поубивают друг друга нам это только на руку, — он запрокидывает руки за голову и откидывается на подушку. — Радуйся, Мира. Скоро всё это закончится. — А что на счёт тебя? — А у меня в запасе осталось пару дней, за которые я должен встать на ноги. После я, как и ты, вернусь к фронту и буду сражаться и верну себе Гидраноида. — Ты уверен? — Да, — кивает он, — у меня просто не выбора. — Да…наверное, — кидает девушка, — о, чуть не забыла. Дэн вчера попросил принести ему карту смерти. Ты же не против отдать её на время? Маска хотел было что-то сказать, но слова застыли в его горле. Он смотрит на Миру, не моргая, почти минуту, явно пытаясь проанализировать всю информацию. В комнате повисает тишина, прерываемая только больничными приборами. — Ну так что? Ты дашь карту? — спрашивает она, не получив никого ответа. — Стой, мне не послышалось? Это не галлюцинация? — Эм…нет, — качает девушка головой, — я вполне реальна. — А не привиделся ли тебе Дэн? Или может его слова? — Маска, я знаю, что я видела и слышала. Я в полном здравии, в отличии от тебя. С чего такая реакция? — О, ты просто не знаешь Дэна. Всмысле ты не стояла с ними на поле боя и не слышала его вопли о том, какой я плохой злодей. И на счёт того, как плохо использовать карты смерти, как это нечестно и всё остальное, — объясняет он. — Неужели он и правда решил использовать её в бою? — Он сказал, что использует её в крайнем случае и против механических бакуганов. Улабка сама расцветает на лице Маски. Злорадная, с гордостью, с предвкушением и насмешкой. — Карта смерти лежит у меня в комнате. Она спрятана в наволочке одеяла. — Зачем её прятать? — На всякий случай, а теперь иди… — говорит он, кивая в сторону двери, — я что-то устал. — Хорошо — говорит Мира и быстро удаляется. Как только дверь закрывается, Маска не может сдержать смеха, что рвался наружу. — О Вестроя…я не могу в это поверить, — говорит он в перерывах между приступами смеха, — Дэн Кузо, ты самый непредсказуемый и сумасшедший парень, которого я когда либо встречал, — Маска смотрит в потолок, а потолок смотрит на него в ответ немигающим взглядом, не разделяя веселья Маски и даже осуждая, но кому не плевать? В груди разливается теплое чувство. Нужно поскорее встать на ноги или суметь передвигаться любым другим способом. Маска снова садится в кровати, откидывает подальше одеяло. Сев в позу лягушки, он отрывается от постели, поднимается в воздухе всего на пару сантиметров, стараясь продержатся в воздухе как можно дольше. И стараясь придумать надёжный план того как он будет действовать в дальнейшем. Самой большой проблемой он видел далеко не Вексов, а Спектру. Он наверняка пустит в ход Гелиоса. А вот когда и как? И насколько он будет силен? Вопросы заполняют его голову. Жужжат неустанно, щекочат стенки черепной коробки, сороконожки бегают под кожей, вызывая неприятный звуд на спине, шее и голове. Вся комната заполняется звуками. Маска зажмуривается. Неужели он снова возвращается в первоначальную точку?***
Прошлой ночью. — Ты предал меня, Гас! Ты пошёл против меня! Я поверить не могу, что ты так мог поступить! — кричит Спектра, ходя по комнате туда-сюда, приглаживая растрёпанные волосы. Он буквально испепеляет всё взглядом и еле сдерживается, чтобы не уйти в разгром и не начать громить собственную комнату, а за одно с ней не ударить Гаса, который, впрочем, заслужил. Смачная пощёчина и Гас падает на пол, несумев удержать равновесие. Слезы подступают к его глазам. — Я бы никогда не пошел против тебя! Я не за что не хотел предавать тебя, Кит, — Гас смахивает пару маленьких слезинок, хватаясь за подолы красного полушубка. — Ты же знаешь! Я ради тебя готов на всё. — О, да что ты говоришь?! А что ты сделал тогда? — Спектра даже не смотрит в сторону Грава. — Ты чуть не убил его. Ты ведь прекрасно знал, как мне было важно убить его самому! Своими руками! А ты решил сделать всё в тихоря? Ты хоть понимаешь, чем это могло обернулся? — он хватает его за грудки, одним рывком поднимает и ставит на ноги. Кричит в лицо, а его бирюзовые глаза наливаются ядом. — Прошу, прости меня! Я не хотел этого делать…Прости, — умоляет он, хватаясь за своего мастера, правая щека начинает краснеть, а на ней виднеется след руки. — Однако сделал, — Фантом перестает кричать и говорит размеренно и честко. Он толкает Грава и тот сновоа валится на твердый пол, больно ударяясь головой, — из-за тебя все мои планы чуть не рухнули. Повезло, что он остался жив и пока что всё идёт своим чередом. Ты хоть понимаешь, что только потому что Мира и Маскарад здесь, под подозрения попадают они, а не мы. Если бы не они, принц бы не сводил с нас глаз, — с каждым словом его тон становится всё грубее и грубее. — Кит…прошу, прости меня. Я не мог просто стоять в сторонке после всего, что было…я, — пытаясь оправдаться, он сдерживает слезы и старается говорить без надрыва. Как обычно, но вот только не особо хорошо получается. — Уходи, Гас, видеть тебя не хочу, — бросает он Граву, отвернувшись от его тела, что лежало на полу. Он садится в небольшое кожаное кресло, в его голове было так много мыле и он упорно думал обо всем, только не о Графве. Им двоим нужно было успокоится, но Фантом просто не мог. Он просто не мог поверить, что тот пошел против него вот так нагло, а теперь, как последняя шавка, приползает к нему обратно. За окном льёт стенной дождь. Гром и молния сменили друг друга с удивительной быстротой, или это просто для Спектры все внутри этой маленький комнаты было слишком медленным? Гас отрацательно качает головой. Он обнимает его колени. Он забывает о всякой гордости, о всякой чести, обо всем на свете. Не сдерживая слез плачет как малое дитя что боится. Он бубнил невнятное про то что не уйдет. Скулил как последняя бродяжка, глотал соленные капли, потом громко взвывал, а гром и дождь заглушали его вхлипы. — Я виноват, я виноват перед тобой. Я подвёл тебя. Но я этого не хотел, — тот бешено мотает головой, а Спектра уже не видит его красного лица. Гас скрыл его за своими голубыми волосами, растрёпанными, грязными волосами. Он вырывал из головы голубые клочья, когда молил в бесконечных просьбах и прощении, он закрывал ими свои глаза — А что ты хотел?! — тот отталкивает его ногой. Смотрит на него брезгливо, как на противную блохастую собаку. — Торчать бесконечно с этими Вексами? Бегать на побегушках у принца?! Ты сам мне говорил, как тебе не нравится, как к тебе обращаться тут, как для всех ты здесь не человек. Так получается, ты врал мне? — Нет! — кричит он, приподнимаясь на руках и смотря в лицо Фантома. — Я не хочу этого, Кит, — он сново приползает к нему, а Фермин смотрит на него безучастным взглядом. — Ты же знаешь, что я желаю того же чего, и ты! Что я пойду за тобой куда угодно, — он обнимает его колени, задыхаясь в собственных словах. Всё это превращается в бульканье из слов и всхлипов с рваными выкриками в промежутках. — Да что ты разревелся, как будто тебя режут! — гаркает Фантом, — и оставь в покое мои ноги, псих несчастный! На это у Гаса слов не хватает, он лежит перед ним, готовый задушить сам себя от горя. Он раскрылся перед ними полностью. Делай всё, что вздумается, бей, кричи, ломай. Он не уйдет. Кит знает, что не уйдет, как бы больно не было. Да ему и сейчас было хуже. Гас кусает костяшки пальцев, чтобы крики отчаяния сталь чуть тише — А что ты хотел? Зачем ты это сделал? — Я хотел…что бы с тобой был только я, — хрипит Гас чуть ли не на последнем издыхании. — Я знаю. Я такой эгоист, но Кит, эта сволочь не стоит не одной секунды твоего внимания. Он ни во что тебя не ставит, он уйдет от тебя, как только добьятся своего, он не любит тебя. А я люблю тебя! Я не уйду, я не брошу тебя. Я готов на всё ради тебя, Кит! Я сделаю для тебя всё, что не попросишь! Но почему ты отдаешься какому-то мальчишке, у которого давно не все дома? Почему ты целуешь его, почему ты нежен с ним? Кит молчит слушая проникновенную речь Гаса. Его голос то срывался, то хрипел. К концу Грав кричал, что есть силы, вот только он совсем потерял голос. — Я тебя понял, Гас, — кивает Фантом, — иди, тебе нужно успокоится. — Кит… — Иди! — срывается Фантом на крик.— Мы поговорим завтра. Нам обоим надо успокоится, — уже более спокойной продолжает он. Гас быстро встаёт и почти убегает прочь, не переставая ронятьс лезы. Спектра остаётся сидеть неподвижно на месте и даже не провожает того взягдом.