***
Гарри проследил за тем, как они втроем поднялись в кабинет директора, причем никто из них не разговаривал друг с другом. У Макгонагалл были прищуренные глаза, губы были сжаты в тонкую линию, Дамблдор выглядел как всегда — длинная борода скрывала его мимику, а в глазах всегда сияла искорка. Снейп выглядел просто скучающим, и Поттер знал, что из всех них Снейп меньше всего подозревает его в нападении на кошку. Вскоре они подошли к горгулье, охранявшей кабинет директора, и бородатый старик назвал пароль: «Солёные Леденцы», после чего все четверо поднялись по движущейся лестнице. Она двигалась медленно, Гарри был уверен, что это сделано для создания впечатления величественности, и им потребовалось некоторое время, чтобы добраться до верха. Когда они добрались до вершины, то вошли в кабинет Дамблдора, где директор сел за свой стол, а Снейп и Макгонагалл создали себе кресла по обе стороны от старого козла. У Снейпа было простое чёрное кожаное кресло, в которое он и сел, а Макгонагалл выбрала гриффиндорское красное с резьбой в виде львов на ножках. Немного вычурно, но колдовство было продвинутым аспектом трансфигурации, в котором она была мастером. Гарри наложил несколько чар на кресло, стоявшее перед столом директора, прежде чем занять место. Гарри откинулся на спинку кресла и молча ждал, что они скажут: Лен устроилась у него на коленях, а два Героических Духа, незаметно для всех, заняли для него позиции по флангам, как два декана возле Дамблдора. Молчание между ними затянулось. Гарри не ёрзал, но оставался совершенно спокойным, и пытался сообразить, о чём они собираются спросить. Они знали, что по выходным его не бывает в замке, но, поскольку он так мало времени проводил с другими студентами, алиби для него зачастую было невозможно подтвердить. Первой засуетилась Макгонагалл: Дамблдор велел ей и Северусу наблюдать за Гарри, чтобы выяснить, нет ли у него каких-либо признаков причастности, но он не пошевелился. Макгонагалл сказала себе, что в этом году она посмотрит на Гарри с новой стороны, но это было довольно трудно. Язык его тела ничего не выдавал, глаза были скрыты повязкой, и он мало с кем разговаривал. Единственное, что она знала о нём, — это то, что удалось почерпнуть из разговоров, когда она вела его по Косом Переулку. Его философия убийства врага не слишком ей понравилась, и она не принимала особого участия в последней войне, Волдеморт оставил Хогвартс в покое, и именно там она находилась в течение всего конфликта, и слышала, как Альбус постоянно говорил о втором шансе. Северус был одним из этих вторых шансов, и она считала, что это доказывает правоту Альбуса: если дать людям второй шанс, то они могут исправиться. Минерва знала, что смерть Лили сыграла большую роль в том, что Северус изменил своё мнение, но эту мысль она подавляла. Макгонагалл вспомнила те времена, когда сам Северус был студентом, как и Джеймс Поттер с его друзьями. Между ними с самого начала пробежала чёрная кошка, конечно, это совсем не похоже на то, как мистер Поттер мгновенно сделал врагами мистера Уизли и мистера Малфоя. Разница заключалась в том, как они взаимодействовали: Гарри почти не общался с ними, да и вообще ни с кем, в то время как Северус и группа Джеймса находилась в состоянии постоянной войны друг с другом. Она помнила множество шалостей и проделок, которые происходили на протяжении всего их обучения в Хогвартсе, часто перерастая в небольшие дуэли, но, насколько она знала, во всём этом не было ничего смертельно опасного. В этом заключалось главное различие между Джеймсом и его сыном: первый мог свести счёты унижением, а второй ждал, пока ты перейдёшь черту, чтобы ты запомнил это на всю жизнь, и шрам, который сейчас был у молодого мистера Уизли, был тому подтверждением. Сам Северус просто наблюдал за остальными тремя в комнате, и почти не морггал. Он подумал, что Гарри, скорее всего, был способен на то, что случилось с миссис Норрис, а если нет, то он мог бы узнать об этом довольно легко, но не верил, что мальчик сделал это. Гарри никогда не делал чего-либо без причины, и, похоже, между ним и нападением на кошку не было никакой связи, единственным доказательством этого было то, что он пропал незадолго до этого. Но это было очень слабым доказательством: Гарри никогда не оставался в замке в выходные, и, кроме того, миссис Норрис всегда почему-то избегала его. Невозможно было узнать, как долго кошка находилась там, и кто-то мог легко смешаться с толпой после того, как совершил преступление, так что предположение Дамблдора о причастности Гарри было довольно нелогичным. Скорее всего, директор пытался узнать побольше о Гарри и обо всем, что с ним связано, и использовал нападение как возможность расспросить его. Несмотря на всё, что было сделано, как с помощью личных ресурсов директора, так и с помощью Визенгамота, мальчик по-прежнему оставался практически неизвестным. Северус был заинтригован и сам испытывал некоторое любопытство. Все трое могли сказать, что мальчик был силен, он мог сдерживать свою силу и ограничивать её. Они слышали о том, что произошло на том уроке, когда Локхарт заставил Гарри имитировать оборотня из одной из своих книг, а Макгонагалл, находившаяся в кабинете для персонала, что была чуть ниже, услышала нечто такое, что заставило её вздрогнуть и плотнее натянуть на себя мантию. Дамблдор продолжал молча наблюдать за сидящим напротив него мальчиком — загадкой, тайной, неопределённым элементом, человеком, которого он понимал меньше всего на свете. Обычно он так хорошо разбирался в характере людей, мог понять, что заставляет людей испугаться, что заставляет их обращать на себя внимание, каковы их достоинства и пороки, но здесь было исключение — Гарри Поттер. Макгонагалл любила, когда хвалят кого-либо из её подопечных, но особо не вникала в дела Гриффиндора, поскольку у неё были и другие обязанности, поэтому отсутствие отрицательных отзывов, её вполне устраивало. Она также слушала Альбуса и быстро подчинялась ему, что доказал вечер, когда он оставил малыша Гарри у Дурслей, — её было легко понять. Снейп был довольно равнодушен ко всем, кого встречал, и придерживался антагонистических взглядов по отношению к тем, кого он считал хоть немного виноватым в его несчастьях. Близнецы Уизли напоминали ему Мародёров, и если Снейп ловил их, то наказывал гораздо строже, чем следовало бы, и просто чудо, что его ненависть к Джеймсу Поттеру не перешла на Гарри. И это было совершенно очевидно: мальчик был совсем не похож на своего отца, ни внешне, ни по характеру. Снейп вполне мог воспринимать Поттера как простого студента, что мальчика вполне устраивало. Кроме того, в Северусе была та сторона, на которую Дамблдор давил всякий раз, когда ему что-то от него требовалось, — его чувство вины. Только Лили Поттер и её безопасность отвратили Северуса от Волдеморта, а её смерть от его рук закрепила это. Дамблдор мог назвать множество других людей, которыми он мог манипулировать и оказывать на них давление, а тех, на кого не мог, он всё же умел читать как открытую книгу. Мальчик напротив него был исключением: его глаза были скрыты повязкой, и поэтому ничего не выдавали, лицо было нейтральным, без изгиба губ, нахмуренных или приподнятых бровей, что мешало прочесть что-либо. Осанка Гарри была прямой и в то же время удобной, достаточно официальной для встречи лордов и в то же время достаточно простой для двух близких друзей. Мышцы были хорошо подтянуты и гибки: были готовы в любой момент прийти в движение, но при этом в них не было ни капли угрозы. Молчание затягивалось, но никто так ничего и не сказал: Гарри был доволен тем, что ждал столько, сколько нужно, а Дамблдор ждал, когда Гарри почувствует давление. Однако патовая ситуация не могла продолжаться вечно, и тишину нарушил профессор трансфигурации. — Это просто смешно, — сказала она. — Мистер Поттер, вы можете что-нибудь рассказать нам о том, что случилось с миссис Норрис на Хэллоуин? Гарри повернулся к ней лицом и ответил безразличным и безэмоциональным голосом. — Поскольку меня не было в замке все выходные, я не думаю, что могу вам что-то предложить. Первое, что я узнал об этом, это сегодня утром на завтраке, похоже, что люди считают меня наиболее вероятным подозреваемым по нескольким незначительным причинам. Теперь к разговору присоединился Дамблдор. — Какие причины они назвали? Когда все студенты во что-то верят, это кажется весьма показательным, и было бы неплохо при первой же возможности опровергнуть эти обвинения. Да, Гарри был уверен, что Дамблдор прекрасно знает, о чём говорят студенты. Старый хрыч, скорее всего, оставит слухи в покое, пока у него не останется другого выбора, а потом разыграет карту «ну я же не знал» или «у меня были связаны руки», и заявит, что он не имеет власти над слухами или что-то в этом роде. — Я мало общаюсь со своими сверстниками, а значит, мало кто знает меня достаточно хорошо. Это приводит к тому, что люди необоснованно приписывают мне какие-то вещи, потому что «это просто возможно», и это перерастает в «факт». Люди не понимают, какую магию я использовал против Малфоя на дуэли в прошлом году, и это приводит к тому, что люди говорят, что у меня есть «таинственные способности», тролль в прошлом году был превращен мной в камень, и это связывают с тем, что случилось с миссис Норрис, но, не видя кошку лично, я не могу это проверить. Я слышал, что вы отвели всех учеников в гостиные и пересчитали, так как я никогда не бываю в замке в выходные дни, было очевидно, что меня не будет. Тот факт, что я был единственным, кто отсутствовал, сделало меня более подозрительным в их глазах несмотря на то, что никто не знает, когда было совершено нападение на миссис Норрис и сколько времени у нападавшего было, — все, что у них было, — это косвенные улики, причем исключительно хлипкие косвенные улики. — Понятно. Есть ли кто-нибудь, кто может подтвердить ваше алиби? — спросил Дамблдор, который, похоже, попросту искал любую информацию, поскольку не мог найти ничего о его опекунах. — Большую часть времени я проводил с Альтруж и Аоко, не то, чтобы я ожидал, что вы знаете кто это. Вы хотите узнать что-нибудь еще, директор? — не похоже, что эти имена могли ему помочь. Аоко — японское имя, так что он мог начать искать его еще дальше за границей — ещё одна вещь, которая забавляла Гарри. — Я полагаю, что спрашивать вас о том, как миссис Норрис оказалась в таком состоянии — бесполезно. Кроме того, ещё и оставленное послание, — Дамблдор задумался. — Поскольку я не видел миссис Норрис, я не могу точно сказать, что с ней произошло, и поскольку я не видел послания, я тоже не могу сказать многого по этому поводу, — сказал им Гарри. Они ещё немного посидели, Дамблдор пытался выпытать у него факты о его домашней жизни, но его сразу же отшивали, давали расплывчатые ответы, которые могли означать что угодно, или говорили то, что ни к чему не приводило. Снейп оставался бесстрастным, не принимая участия в разговоре и не делал ничего, кроме как сидел и наблюдал за словесной войной между стариком и молодым парнем. Макгонагалл, казалось, чувствовала себя неловко: она говорила, что будет смотреть на Гарри как на чистый холст, не подкрашивая своё впечатление ни воспоминаниями о его родителях, ни тем, что думала раньше, но, когда что-то пошло не так, она мгновенно начала соображать по старому.***
В конце концов, им пришлось отпустить его, иначе он бы опоздал на свои первые уроки и Гарри ушёл первым, а Дамблдор задержал двух профессоров на минуту, чтобы обсудить сказанное. — Он слишком безличен, и погрузится дальше во тьму, если ему не помочь выбраться из неё, — сказал Дамблдор. Гарри очень напоминает ему другого студента, которого он когда-то учил. Том Риддл был слизеринцем, которого считали магглорождённым, когда он поступил в Хогвартс, а Слизерин был не тем факульетом, который хорошо относился к ним, даже если пятьдесят лет назад ситуация была гораздо мягче, чем сейчас, и то, что он был сиротой без денег и влияния, не способствовало этому. Том Риддл начал обучение в Хогвартсе, пожалуй, хуже всех: сирота без денег, влияния, власти, престижа или предыдущего опыта встречи с магией, и его определили в самый жестокий из четырёх факультетов. Однако так продолжалось не долго, он поднялся с самого дна на вершину пищевой цепочки и при этом не оттолкнул от себя других. Он был олицетворением Слизерина, достаточно амбициозным, чтобы стремиться к вершине, и достаточно хитрым, чтобы довести эти амбиции до конца. Дамблдор просто наблюдал за ним — и хорошо помнил того ребёнка, которого встретил в приюте, — и видел, как Нотты, Лестрейнджи, Макнейры и другие «тёмные» семьи стали окружать мальчика и превратились в то, что в один прекрасный день станет известно как ближний круг лорда Волдеморта. Он относился к нему настороженно, и присматривал за ним при любой возможности, но, увы, Том всё равно погряз в тёмных искусствах, несмотря на все попытки Дамблдора остановить его, и директор был уверен, что Гарри пойдёт по тому же пути. Единственным выходом из этой ситуации было то, что Альбус направил его туда, где он должен быть, — к свету. Жаль, что наследник Поттеров должен был умереть раньше Тома, но Дамблдор постарался предусмотреть это в брачном контракте, который он пытался составить с юной Джинни Уизли. Уизли были хорошим примером светлой семьи: Артур увлекался магглами и мог бы стать хорошим союзником в деле объединения маггловского и волшебного миров, Молли по-матерински заботилась обо всём своём выводке. Билл, старший, занимался снятием проклятий, что было уважаемым и прибыльным ремеслом, Чарли был драконоводом и сильным волшебником, которого было бы неплохо иметь у себя за спиной. Дети Уизли, которые сейчас учились в Хогвартсе, похоже, пошли по стопам своих родителей и братьев, Перси всегда придерживался правил, и у него не было шансов стать темным, а близнецы были похожи на Мародёров. Дамблдор с удовольствием вспоминал их, их шутки и розыгрыши не переставали его веселить, некоторые говорили, что они перерастали в издевательства, но это было не так, ведь они были всего лишь милыми шутниками. Они шутили и смеялись, жаль, что не все это замечали. Был один случай, когда из-за Блэка чуть не погиб Северус, но всё обошлось, так что это не проблема. Близнецы Уизли по сравнению со своими предшественниками были практически ручными, и Дамблдор задумался о том, что было бы, если бы эти две группы когда-нибудь встретились: безудержный хаос и смех, раздающийся по всем коридорам. Были и те, у кого от этого скорее всего станется припадок, но всем не угодишь. Больше всего Дамблдор беспокоился о двух младших Уизли. Он подговорил Рональда Уизли подружиться с Поттером, но эта затея потерпела грандиозную неудачу и начала между ними вражду, которая никак не хотела заканчиваться. Рональд Уизли был одним из самых простых людей, которых можно было прочитать и «направить» в нужное русло, его мотивы были очевидны. Если бы он подружился с Гарри, то Дамблдор мог бы легко направить «избранного» в сторону от тьмы. С Джинни Уизли, тоже было всё легко, её обожание мальчика-который-выжил было очевидно для всех. Он помнил, как Молли рассказывала ему о различных играх, в которые она играла, притворяясь, что выходит замуж за Гарри Поттера и играет с ним в домики. Она была бы хорошей матерью для всех детей, которых родила, и казалась идеальной супругой для знаменитого Гарри Поттера. Уизли были чистокровными, и богатство Поттеров могло бы омолодить семью, вернув ей престиж, утраченный более века назад. — Не знаю, Альбус, — сказала Минерва, прервав ход мыслей директора. — Он, кажется, довольно антисоциальным, но это не обязательно означает, что он станет темным, — в её голосе слышалась неуверенность: она не думала, что всё к этому ведет, но и не очень хорошо знала Гарри. Мальчик, которого она баюкала на коленях более десяти лет назад, теперь был совершенно другим, и ей было трудно думать о том, что это один и тот же человек. — Если я правильно помню, Поттер сказал, что магия есть магия, и важно лишь намерение, стоящее за ней, — впервые за разговор заговорил Снейп. — Чем больше вы попытаетесь вмешаться, тем больше отдаляете его от себя. Он любит свободу. Дамблдор вздохнул. — Хорошо, я подумаю над этим. Будет лучше, если вы сейчас уйдете, в конце концов, вам нужно вести уроки. Макгонагалл и Снейп ушли из кабинета директора, а сам Дамблдор сел за стол и задумался. Он был уверен, что та информация, которую он получил от мальчика, скорее всего, правдива, но он также знал, что Гарри слишком умен, чтобы дать ему что-то, что он мог бы использовать. Он сидел и размышлял о том, как будет развиваться этот год и какую роль сыграет Гарри в том, что ему предстоит.***
До конца недели Гарри держал глаза широко открытыми и уши востро: ему хотелось узнать, что думает о нем ученический коллектив в связи с тем, что произошло с миссис Норрис. К счастью, большинство считало, что он этого не делал, и в основном они играли в Шерлока Холмса, и гадали кто это был. Многие думали, кто же такой «наследник Слизерина», и о Тайной комнате, но Гарри больше интересовало второе, чем первое. Гарри знал, что Тайная комната действительно существует, о чём ему рассказала картина со змеёй, охранявшая вход в библиотеку Салазара. Трудность заключалась в том, чтобы найти её: все обычные места уже были обысканы, и Поттер подумал, что только идиот мог спрятать её где-нибудь на видном месте. Большой зал был бы плохим местом, равно как и места, где часто собираются люди, например, библиотека или гостиные. Лучше всего было бы спрятать вход там, где никто не будет искать, но и там, где никто бы не подумал. Случайный альков или за случайной картиной — не лучшая идея, так как за ними было так много скрытых входов и проходов, что все они вызывали хотя бы небольшие подозрения. Помещение, скорее всего, гораздо больше, чем кабинет или другое подобное помещение, и, следовательно, люди не обратили бы внимания на недостающую площадь. Именно в такие моменты он жалел, что у него нет карты школы, чтобы увидеть, где есть достаточно большое пространство. Гарри посмотрел на стену перед собой — там было написано послание. Само послание было написано петушиной кровью, что подтверждало мысль о том, что это василиск, поскольку звуки петуха для него смертельны. Гарри вдруг осенила идея, и он ещё раз убедился, что находится в коридоре один. «Я только что кое-что придумал», мысленно обратился он к своим слугам. «Что?» спросила Лансер, которая в данный момент находилась всего в нескольких дюймах от послания на стене и внимательно его рассматривала. «По-моему, у меня есть что сказать по поводу почерка. Это написано кем-то молодым, и я имею в виду, что этот кто-то, возможно, едва достиг подросткового возраста. Я бы предположила, что это почерк мальчика, но выполненный более нежными руками девочки». «Полезно знать, в прошлом году был случай одержимости, так что, возможно, что-то подобное происходит снова. Я как раз думал о месте нападения», сказал им Гарри. «Это второй этаж, так что если бы нападавшие пришли из подземелий, то им пришлось бы рисковать, проходя мимо множества потенциальных свидетелей. Как и если бы они пришли из башни или с одного из верхних этажей». «Вы считаете, что вход находится где-то поблизости», закончила за него Берсеркер. Гарри кивнул. «Здесь же я почувствовал присутствие змеи в конце прошлого года, возможно, миссис Норрис была просто первой, с кем столкнулся нападавший, а не преднамеренное нападение на неё». «Это логично», послала ему Берсеркер. «Кроме того, кто будет искать легендарную тайную комнату в ванной комнате девочек, если только это не легендарный унитаз», язвительно заметила она. «Мы вернёмся сюда сегодня вечером, когда у меня будет с собой мантия-невидимка, возможно, мы найдём какой-нибудь намёк на то, где спрятан вход, или подсказку, которая приведёт нас туда», сказал Гарри и направился к выходу.***
В один из свободных периодов времени Гарри вдруг почувствовал руку на своём плече. Слуги сообщили ему о приближении рыжеволосых, и Гарри стало любопытно, чего они хотят. Он направился в библиотеку, чтобы узнать, что можно найти о Тайной комнате, и посмотреть, нет ли в какой-нибудь книге подсказки о её местонахождении. Он не удивился, когда Фред и Джордж Уизли направили его в неиспользуемый класс: с ним были Лен, Лансер и Берсеркер, так что бояться было нечего. Два гриффиндорца выглядели гораздо серьёзнее, чем раньше, а видел он их нечасто. Эти двое были, пожалуй, его самыми близкими друзьями в Хогвартсе после Невилла и Гермионы, когда у последней, было всё в порядке с головой. Они любили подшучивать над Гарри, но тот всегда был начеку, и им пока не удавалось его подловить, что породило между ними мини-соревнование. Они пытались разыграть Гарри, который избегал этого и в ответ разыгрывал их. Однажды ему удалось сотворить простое подменяющее заклинание, когда он понял, что тыквенный сок в его кубке был одной из их проделок, и поменять его с одним из их кубков. Гарри наблюдал, как близнецы наложили несколько заклинаний конфиденциальности, и Поттер последовал их примеру: у него было несколько книг, к которым у них не было доступа, поскольку он делал покупки не только в Косом Переулке, но и в Лютном. — Вам что-то нужно от меня? — спросил Гарри, наблюдая, как близнецы несколько мгновений смотрят друг на друга, и явно обсуждали что-то, как это обычно делают близнецы, и, похоже, пришли к какому-то соглашению. — Ну, просто есть кое-что, что, по нашему мнению, ты должен знать, — сказал Фред. — У тебя есть ощущение, что за тобой следят, например, с начала года или что-то в этом роде? — продолжил Джордж. Гарри поднял бровь и просто наклонил голову, чтобы они продолжали. — Просто мы знаем, что за тобой следят двое, куда бы ты ни пошел, но мы не видим никого рядом с тобой, — продолжил Фред. — Мы бы пришли к тебе раньше, но перед этим хотели узнать о них как можно больше. — Мы были весьма удивлены, обнаружив, что о них много написано в маггловских книгах. — И нам стало интересно, знаешь ли ты, что за тобой следят. — Потому что то, что написано в книгах, не совсем приятно. Гарри поднял руку, чтобы остановить их: они начали говорить быстрее, и менялись быстрее, чем он мог уследить. Действительно ли они сказали то, что он думал? Если бы это было так, то последствия оказались бы весьма неожиданными. — Мне кажется, я знаю, о чем вы двое говорите, но не могли бы вы объяснить, откуда вы об этом знаете? Это важно, так как если вы говорите о том, о чем я думаю, то это должно оставаться как можно более секретным. Близнецы некоторое время смотрели друг на друга, прежде чем снова прийти к согласию. Фред потянулся к своей мантии, когда Джордж заговорил с ним. — Ты не такой уж плохой, Гарри. Наш брат может думать, что ты какой-то тёмный лорд, который собирается собрать армию из Хаффлпаффцев, чтобы захватить мир, но ты никогда не доставлял никому проблем. Фред продолжил мысленный разговор с братом, и достал старый клочок пергамента. — Мы доверяем тебе одну из наших величайших тайн, она связана с нашими кумирами, Мародёрами. Мы нашли её на первом курсе, когда мы были совсем невинными, — его взгляд нахмурился, и это, похоже было заметно, наверное, даже через повязку на глазах. — Ну, тогда мы были более невинны, чем сейчас. Мы попались Филчу, который привел нас в свой кабинет. Тут Джордж взял себя в руки. — Там из ящика с документами торчало вот это. Оно так и просилось, чтобы его украли, и после довольно поспешного отвлекающего маневра мы это сделали. Он выглядел как обычный кусок пергамента, но пятна чернил исчезали, и пергамент реагировал на заклинания, обнаруживающие магию, поэтому мы попытались разобраться. Фред расправил пергамент на столе и продолжил. — Это заняло некоторое время, но в конце концов мы выяснили, что на ней был пароль. — Он был выгравирован на четырех кроватях в нашей комнате, мы нашли его, когда Фред уронил пару носков. Клятва Мародёров — я торжественно клянусь, что замышляю только шалость, — Джордж прикоснулся своей палочкой к пергаменту. От места соединения палочки Джорджа с пергаментом во все стороны разошлись чернильные линии, расходились и сходились в разных местах, пока в верхней части пергамента не показались слова. «Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост, поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют своё новое изобретение — Карту Мародёров…» — «Мародеры» — так называли моего отца и его друзей, когда они учились в школе. Они тоже были похожими на вас, — пробормотал Гарри, и глаза близнецов Уизли расширились, но Гарри этого не заметил, так как искал комнату, в которой сейчас находился. Просканировав карту в целом, Гарри обнаружил несколько имён людей, которых он узнал, а других нет. Профессора были на месте, и Гарри увидел имена студентов, которых он знал, а другие имена, вероятно, были незнакомыми ему студентами. По кухне перемещалось несколько тёмно-синих точек, которые, по мнению Гарри, были домовыми эльфами, так как им не было дано никаких имён, но на четвёртой этаже была точка с надписью «Пивз», так что тут отображаются и призраки. Найдя комнату, в которой он сейчас находился, Гарри обратил внимание на имена, которые там были. Фред и Джордж Уизли, Гарри Поттер тоже был там, но именно три других имени привлекли его внимание. Имя «Лен», скорее всего, не привлекло бы внимания близнецов, так как на карте миссис Норрис находилась в больничном крыле, а вот двух других имён они никак не ожидали увидеть. Позади и чуть левее точки Гарри стояла другая точка с надписью «Элизабет Батори», а позади Гарри и чуть правее — «Монстр Франкенштейна». Гарри закрыл глаза и встал прямо. «Вы двое боялись, что я возненавижу вас из-за этого? Я уже говорил вам, что меня волнует не то, что было раньше, а то, что будет теперь. Так согласитесь ли вы с тем, что я принимаю вас обоих, Лиз? Фран?» подумал Гарри, обращаясь к обеим девушкам. Он почувствовал, как они обе замерли, когда он обратился к ним так, и, оглянувшись, увидел, что они были встревожены этим и не знали, что сказать. «Если на минуту забыть о том, что я думаю по этому поводу, то что нам делать с этими двумя. Вы слышали, что они изучили ваши имена, прежде чем прийти ко мне, и я уверен, что они узнали, что один из вас якобы вымышленный, а другая давно мертва, так что же мы должны им сказать?» Гарри долго смотрел на них обоих, пока напряжение не покинуло Лиз, и она посмотрела на Фран и Гарри. «Нам нужно, чтобы они сохранили этот секрет, так что лучше всего будет объяснить, кто мы такие, и все. Вы доверяете им, Мастер?» Гарри на мгновение задумался. «Они обратились с этим напрямую ко мне, а не к профессору или директору, что говорит в их пользу, а что касается доверия к ним, то я полагаю, что всё могло быть гораздо хуже. Эта карта — нечто уникальное, и то, что они доверили секрет мне, когда беспокоятся о моем благополучии, для меня решающий момент». Первой ответила Фран. «То, что они с самого начала беспокоились о вашей безопасности и выяснили всё, что могли, достойно восхищения. Если вы им доверяете, то и я доверюсь, Мастер». Лиз тоже кивнула головой. «Хорошо, я тоже буду доверять им в том, что касается того, что мы знаем. Хотя было бы неплохо познакомить их с окклюменцией. Я не знаю, как долго они скрывали этот секрет, но было бы лучше, если бы они могли сохранить его в тайне». Гарри поднял глаза на близнецов, которые наблюдали за тем, как он смотрит на то, что для них было воздухом, а затем снова повернулся к ним. Гарри вздохнул и положил руку на затылок: «как объяснить близнецам Уизли, что такое героические духи?». Быстро подняв некачественное ограничивающее поле, чтобы добавить ещё один слой безопасности, Гарри посмотрел на них обоих, прежде чем начать объяснять, что происходит. — Фред, Джордж, существуют существа, известные как героические духи. Это означает, что в зале героев увековечены те, кого люди будут помнить долгое время спустя, и те, кого мы знаем из прошлого. Героические духи — не обязательно хорошие, их просто должны помнить, и неважно, в хорошем или плохом свете. Заговорил Фред. — Значит, кто-то вроде тебя может стать Героическим Духом? Ведь о тебе, по крайней мере, все слышали, и не только в Англии, — Джордж кивнул вместе со своим близнецом, но Гарри покачал головой. — Может быть, меня и помнят, но только волшебники, а это лишь малая часть мира, если учесть, что магглы превосходят нас по численности. Люди, которые могут быть героическими духами, — это такие люди, как король Артур, Ричард Львиное Сердце, Христофор Колумб и Жанна д’Арк. Люди, которых помнит большинство людей, становятся Героическими Духами, я сам могу стать Героическим Духом, но это вряд ли, сам Волдеморт тоже может стать Героическим Духом, но я сомневаюсь, что кто-то захочет его вызывать. Фред и Джордж вздрогнули при имени Волдеморта, но их выражения лиц, когда они попытались представить, как кто-то пытается вызвать его, были бесценны, и Гарри пожалел, что у него нет при себе фотоаппарата. — Есть также легенды, которые в корне неверны. В легенде о Медузе Горгоне она была со змеиными волосами и пожирала мужчин, а превращала их в камень только за то, что они смотрели прямо в её глаза, — Гарри на мгновение задумался: «Прямо в глаза!» Это была идея, над которой он должен будет подумать позже. — На самом деле Афина, греческая богиня, была ревнива и обратила людей, поклонявшихся Горгонам, против них. Фред и Джордж кивнули на это, они могли поверить, что правда со временем искажается. Однако их больше волновали те двое, с которыми Гарри находился в данный момент, чем другие, и они спросили, можно ли их увидеть. Гарри на мгновение задумался, прежде чем спросить мнение девочек. Они ожидали увидеть чудовищных людей, их внешний вид отражал легенды о них. Они ожидали, что одна из них будет вся в швах и с разными частями тела, так как, согласно легенде, монстр Франкенштейна было создано из множества различных трупов. Они не ожидали, что это будет женщина, причем очень красивая. Её кожа была безупречна, на ней было пышное платье, доходившее до колен. Ноги ее были сделаны из металла, на месте ушей виднелись большие металлические штуки, а на голове — рог, но все равно она выглядела абсолютной красавицей. Большая булава, которую она держала в руках, несколько пугала их: она явно служила оружием, но, с другой стороны, палочка тоже вполне могла быть смертоносным оружием. Вторая была довольно симпатичной, несмотря на нечеловеческие конечности. Рога на голове придавали ей несколько демонический вид, но при её миниатюрном телосложении она выглядела слишком невинно для этого. У неё были заострённые уши, как у эльфа из маггловской литературы, и красивые сине-зелёные глаза. Как и другая, она тоже носила платье, но не такое, что были у монстра Франкенштейна. Её платье не было похоже на то, что можно увидеть в мире волшебников — они предпочитали более скромную одежду, чем магглы, а хвост, торчащий из-под платья, был просто ещё одним элементом, придающий шарм, а не поводом для презрения. На ногах она носила сапоги длиной до голени с высокими каблуками и довольно острыми носками, чуть ниже какого-то узора из бриллиантов на ногах. Когда она положила одну руку на бедро, рыжие заметили, что на самом деле у нее не ногти, а когти, а когда она улыбнулась им, стали видны клыки. Фред и Джордж уставились на двух женщин, появившихся из воздуха прямо перед ними. Они ожидали увидеть совсем не то, о чем они читали в учебниках истории о «Кровавой Графине» или в книге Мэри Шелли о монстре-мужчине. Они ожидали увидеть чудовищных людей, но они выглядели… ну, не совсем обычными, а скорее более человечными, чем могли бы быть. — Так, вы двое, прикройте рты. Как видно из их внешнего вида, легенды не всегда все понимают правильно, — весело сказал Гарри. — Несмотря на все это, у меня к вам двоим вопрос. Знаете ли вы что-нибудь об окклюменции? Гарри не ожидал, что эти двое ухмыльнутся в ответ на вопрос. — Ну конечно же, — сказал Фред. — Нет особого смысла устраивать розыгрыши, если мы не можем выйти сухими из воды, не так ли? — добавил Джордж. — Если это секрет, который ты хочешь, чтобы мы сохранили в тайне, то считай, что всё будет в порядке. — Они никогда не узнают об этом от нас! Гарри провел ладонью по лицу, когда они отсалютовали ему в конце, — они умели произвести впечатление. Однако это действие привлекло внимание обоих рыжих, один из них присвистнул. — Что? — спросил Гарри. Он посмотрел на них и увидел, что их взгляды сфокусировались на его руке, а точнее, на кольце на ней. — Если только мои глаза не обманывают меня, это одно из колец, которые использовались в старых семьях при помолвках, когда ты успел, Гарри? — спросил Фред, и продолжил смотреть на него широко раскрытыми глазами. — Некоторые люди пытаются заключить брачный контракт с «мальчиком-который-выжил», но Зелретч им всем отказывает. Единственным способом заключения брака без согласия, помимо любовных зелий и заклинаний внушение, является ритуал помолвки. Чтобы обойти его, нужно быть уже помолвленным или женатым, а я помолвлен с одиннадцати лет, — Гарри доверился им, а затем решил направить разговор в одно конкретное русло. — Один из этих брачных контрактов был заключён с вашей сестрой, ты ведь не сможешь ничего к этому добавить? Близнецы ещё раз переглянулись и снова обратились к Гарри, от их речи у него начинала болеть голова. — Наша маленькая Джин-Джин всегда была одержима тобой. — Мама вообще не помогала, а скорее поощряла это. — Она притворялась, что выходит за тебя замуж, и играла в игры, связанные с тобой. — Мама также говорила о том, что ты будешь приезжать к нам на каникулы. — Ронникинс был не слишком рад это слышать. — После этого всё стало ещё хуже. — Я думаю, мама представляет, как ты присоединишься к нам. К большой, счастливой семьи Уизли. — Не то, чтобы мы были против этого, но ты, кажется, не слишком заинтересован в маленькой Джин-Джин. — А теперь, похоже, ты уже занят. — Так кто же та счастливица, которая покорила сердце «единственной настоящей любви» Джинни? Последнюю фразу Фред произнёс, когда схватился за сердце и театрально захлопал глазами, что, в общем, было довольно забавно. Гарри ухмыльнулся и решил подшутить над ними. — Альтруж Брунстуд, принцесса вампиров, которой уже несколько тысяч лет, и у которой бывают садистские наклонности, когда кто-то пробуждает её от сна. Она была здесь в конце прошлого года, когда я находился в больничном крыле. У неё красные глаза и чёрные волосы, на вид ей около четырнадцати лет. Близнецы вспомнили тех, кто приходил к Гарри, а также был в Большом Зале в прошлом году. Там были две девочки с фиолетовыми волосами и глазами, а также двое мужчин: старший джентльмен, в котором чувствовалось веселье, и парень помоложе, который казался довольно спокойным. Последней была черноволосая девушка с красными глазами, которая не отходила от Гарри ни на шаг, похоже, у Джинни действительно не было шансов, если судить по тому, как близко она к нему прижималась. — Есть какое-то требование, что все женщины, связанные с тобой, должны быть такими сексуальными или что-то в этом роде? — спросил Фред, и Гарри рассмеялся, ему стало интересно, понял ли Фред, что сказал это вслух, и, если судить по румянцу, то, похоже, да. Гарри усмехнулся, после чего ответил. — Нет, но, похоже, их общество меня очень радует, ты так не считаешь? Они остались в этой комнате до конца свободного времени, причём Фред и Джордж поняли и приняли то, что обе Слуги не навредят Гарри, несмотря на то, о чём они читали, и снова пообещали хранить тайну. Гарри всё же удалось поговорить с ними о том, чтобы они как-нибудь одолжили карту, так как он хотел посмотреть на заклинания, из которых она была сделана, и попытаться воспроизвести их. Лен пока оставалась в кошачьей форме: если один секрет был раскрыт, это не значит, что он собирается разглашать все.***
На следующем уроке Истории магии ситуация между Гарри и Гермионой разрешилась, по крайней мере, временно. Урок шёл как обычно, большинство учеников либо спали, либо находились неподалёку, Гермиона единственная делала заметки о том, что говорил Биннс, а Гарри читал книгу по магии, точнее, по истории Войны за Грааль. В середине урока Гермиона подняла руку. Обычно на уроках Биннса все делали то, что было сказано ранее, и Гарри не знал, поднимал ли когда-нибудь ученик руку и прерывал его. Он поднял глаза от своих записей — как вообще у призрака могут быть записи — и на мгновение пристально посмотрел на Гермиону. — Да, мисс Перкинс? У вас есть вопрос? — глупый призрак не мог даже правильно запомнить фамилии, и Гарри подумал, заметит ли он, если никто не придёт на его урок, и сделал заметку посмотреть, как выглядит журнал для их класса. — Я хотела бы узнать, не могли бы вы рассказать нам что-нибудь о Тайной комнате, сэр? — в кабинете стало намного оживленнее, все ученики напряглись и стали внимательно слушать, пожалуй, это было самое большое внимание, которое когда-либо ученики уделяли Биннсу. — Я преподаю историю магии. И имею дело с фактами, а не с мифами и легендами. Тайная комната, скорее всего, так же реальна, как и прогулки магглов по Луне, — с этими словами призрак вернулся к лекции о Международной конвенции волшебников 1289 года. Но это продолжалось недолго, так как рука Гермионы снова взметнулась в воздух. Губы Гарри забавно изогнулись вверх, когда профессор, прежде чем обратиться к девушке, издал прерывистый вздох. — У вас что-то ещё на уме, мисс Ньюман? — спросил он, действительно ли не знал её имя или намеренно ошибался? — Простите, сэр, но разве большинство легенд не имеют под собой фактической основы? — в голосе Гермионы не было ни капли сожаления. Он не знал, почему Гермиона вообще задаёт эти вопросы, и знал, что у неё есть свой экземпляр книги «История Хогвартса», но в этом году он не видел её с ней. — Я полагаю, что с этим можно поспорить: преувеличения и приукрашивания с течением времени превратились в нечто истинное. Однако природа этой конкретной истории — довольно нелепа и совершенно необоснованна… Биннс обвёл взглядом кабинет, все были поглощены вниманием, и он, похоже, не знал, как к этому отнестись. Призрак оглянулся на Гермиону и хмыкнул. — О, очень хорошо, очень хорошо. И так… Тайная комната… — он прочистил горло, хотя зачем ему это понадобилось, было неизвестно. — Вы все знаете, что Хогвартс был основан более тысячи лет назад, точная дата неизвестна, четырьмя величайшими колдунами и волшебниками того времени. Четыре факультета, в которые вы распределены, названы в их честь: Годрик Гриффиндор, Ровена Рейвенкло, Хельга Хаффлпафф и Салазар Слизерин. Они вместе построили этот замок вдали от магглов, которые в то время охотились за волшебниками и убивали их, — он остановился на мгновение, чтобы окинуть взглядом всех учеников, которые действительно были внимательны, прежде чем продолжить. — В течение нескольких лет четверо основателей работали в согласии друг с другом, разыскивали детей, способных к магии, и привозили их в замок для обучения. К сожалению, между ними возникли разногласия. Слизерин стал более обособленным от трех других, он хотел более избирательно подходить к обучению, и оставить в школе детей из магических семей и прогнать тех, кто родился от магглов. Он считал, что магглорожденные не заслуживают доверия и не должны попадать в единственное место, которое могло их чему-то обучить. В конце концов, между Слизерином и Гриффиндором произошла большая ссора, после которой Слизерин покинул замок, — Биннс ещё раз обвел взглядом аудиторию, и, видимо, увидев, что все ученики действительно слушают его, продолжил более бодро. — Это настолько точно, насколько нам позволяют достоверные исторические сведения, но к этим фактам добавилась причудливая история о Тайной комнате. Якобы Слизерин построил Тайную комнату, а остальные основатели не знали о её существовании. Согласно легенде, Слизерин запечатал её так, что только его истинный наследник сможет открыть её, выпустить на волю ужас, заключенный в ней, и очистить школу от всех, кто недостоин изучать магию, — наступило молчание, и Биннс выглядел весьма раздраженным тем, что урок пошел не по плану. — Конечно, всё это полная чепуха. Естественно, в школе много раз искали доказательства существования Тайной Комнаты, причем самые умные ведьмы и волшебники. Её не существует, это сказка, рассказанная для запугивания детей. Гермиона подняла руку и задала вопрос профессору. — Сэр, а что именно подразумевается под «ужасом»? — Считается, что это некий монстр, которым может управлять только наследник Слизерина, — ответил Биннс, а презрение в его голосе ясно дало понять, что он думает по этому поводу. — Я говорю вам, что все это выдумка, этого не существует. Нет никакой Комнаты и никакого чудовища! — Но сэр, — воскликнул Финнеган, — если только истинный наследник Слизерина может открыть ее, то никто другой не сможет открыть ее сейчас, не так ли? — любопытное замечание, даже если другие не могут открыть Комнату, наверняка есть те, кто должен быть в состоянии её найти. — Глупости! — Биннс всё больше и больше раздражался. — Если огромное количество директоров и директрис Хогвартса не нашли её, то… На этот раз Парвати прервала призрака. — Но профессор, чтобы открыть его, вам, вероятно, придётся использовать тёмную магию! — Если волшебник не использует тёмную магию в открытую, это не значит, что он не может её использовать. Повторяю, если бы такие, как директор Дамблдор… — казалось, что на этом уроке Биннсу не удастся передохнуть, так как его снова прервал Дин Томас. — Но, может быть, вы должны быть родственником Слизерина, тогда Дамблдор не сможет… — интересная мысль, но Слизерин умел одну вещь, которая встречается довольно редко — умение говорить на змеином языке, а Гарри как раз умел это делать. Ему было интересно, что подумают ученики, если узнают, что не только он, но и Сфено, и Эвриала могут говорить на нём. Он запомнил, что не стоит раскрывать эту способность, кроме как в тяжелых обстоятельствах. — Хватит! — Биннс, казалось, был на пределе своих сил, и Гарри показалось, что он заметил легкое покраснение раздраженного духа. — Это миф! Её не существует! Нет ни малейшего доказательства того, что Слизерин когда-либо строил хотя бы потайной чулан для мётел! Мы вернёмся к истории, к твёрдым, правдоподобным, проверяемым фактам! — не прошло и нескольких минут, как большая часть класса снова погрузилась в дремоту.***
В настоящее время Гарри находился в башне, которую он занял, вдали от всего школьного населения. Он решил попытаться получше узнать двух своих Слуг, так как теперь знал их имена, и пока не получил ни одного сна из сновидений. Лансер и Берсеркер, которых он стал называть Лиз и Фран, стояли рядом с ним, и Гарри решил, что будет лучше, если они расположатся поудобнее для этого разговора. Три мягких кресла, которые он наколдовал, были обычного фиолетового цвета, который очень нравился Гарри, и, возможно, были слишком мягкими, но это были кресла, а кресла предназначены для того, чтобы на них сидеть. — Слушайте, я знаю легенды о вас двоих, точнее, о литературе про вас, и я уже говорил вам, что буду судить о тебе исключительно по тому, что произошло с момента нашей встречи и не раньше. Я понимаю, что Фран была чем-то вроде сталкера и что ты, Лиз, могла убить несколько человек, но сейчас меня это не волнует. То, что я узнал, что в вашем прошлом не все так радужно и солнечно, сейчас для меня ничего не значит. Я по-прежнему доверяю вам, и пока вы не нарушите моего доверия, буду очень счастлив, что вы остаетесь рядом со мной, — Гарри посмотрел на них обоих, прежде чем Лиз заговорила. — Мы понимаем это и благодарны, но мы говорили вчера вечером и считаем, что, независимо от того, что вы сказали, вы должны услышать о нашем прошлом и о том, что мы сделали. Вы рассказали нам о своём прошлом, включая то, что сделали Дурсли, и были абсолютно откровенны и честны с нами во всём. Трон героев — это место, где мы можем общаться с другими героическими духами, и однажды я разговаривал с тем, кто был вызван на войну Грааля. Мастера, обычно, рассматривают их как инструменты и не более того. Оружие, которое нужно направлять и использовать, а затем выбрасывать, когда оно будет израсходовано. Вы обращались с нами, или, по крайней мере, со мной, лучше, чем со мной обращались при жизни. Может быть, я и была графиней, которая могла иметь все, что пожелает, но это была довольно одинокая жизнь, — она перевела дыхание, прежде чем продолжить, а её глаза смотрели прямо туда, где находился Гарри. — У меня были деньги, и я могла купить все, что пожелаю, будь то рабы, простые люди, еда или аксессуары. У меня было всё, но это не имело значения, это было не более чем отвлечение, чтобы скоротать время. Этим летом вы учили нас правам человека и многим другим вещам, а я так и не поняла, насколько аморальными были мои действия, моими последними словами перед казнью были «За что? Почему? Я не сделала ничего плохого». Тот факт, что я убила более шестисот женщин и купалась в их крови, не вызывал у меня особого беспокойства, я не видела в этом ничего плохого, потому что мне никогда не говорили «нет». Никому из моей семьи не говорили «нет», некоторые из моих ближайших родственников были педофилами и насильниками, так что я ничем не выделялась, — она опустила взгляд на свои колени и сцепила руки. — Я была ужасной, чудовищем, а не тем, о чем вы говорите. Я была чудовищем из-за своих поступков, поступков, за которые я не испытывала угрызений совести, пока вы не начали учить нас современным ценностям, и мне стыдно за то, что я делала. Вы, вы изменили меня. Я всё ещё испытываю радость при мысли о пытках и смерти, но мне больше не доставляет удовольствия мысль о том, чтобы делать это просто так, без всякой причины, но я с радостью буду пытать любого, на кого вы укажете, поскольку я доверяю вашим суждениям, — Гарри кивнул. Ему самому не нравилась мысль о пытках, но если бы они применялись в качестве возмездия преступнику перед его казнью, то он вполне мог бы посмотреть на это сквозь пальцы. — Я действительно была чем-то, наподобие нынешнего понятие «сталкер», — Гарри посмотрел на Фран, которая заговорила. — Меня собрали из множества трупов и вживили механические конечности, когда не смогли найти подходящих «материалов». Мое первое воспоминание — когда я очнулась и увидела перед собой своего хозяина, своего создателя. Когда я узнала, что он сделал, что он дал мне жизнь, я решила посвятить свою жизнь ему. Я буду всем, что он пожелает, и всем, что он захочет. Это было довольно нездоровое мышление, и мой создатель разобрал меня на куски, прежде чем сбежать. Мне удалось собрать себя воедино, и я последовала за ним, выслеживала, пока не нашла в его родной деревне. В процессе путешествия я поняла, что, как бы я себя ни вела и чего бы ни хотела, я всегда буду чудовищем. Это понимание довело меня до безумия, и я расправилась с семьей своего создателя, и направилась за ним, когда он снова сбежал. В конце концов, у моего создателя случился психический срыв, и он покончил с собой. Он был для меня всем, и после его смерти у меня не осталось ничего: ни эмоций, ни мотивации, ни смысла, ничего. Я утопилась в ледяных водах Арктики, я думаю, что мое тело всё ещё где-то там, возможно, на дне океана. Вы — мой новый шанс, моя новая причина существования. Чего бы вы от меня ни потребовали, я повинуюсь, ибо вы — для меня всё. Гарри вздохнул, встал с кресла и подошёл к двум девушкам. Разговор оставил их в подавленном состоянии, и Гарри опустился перед обеими на колени, после чего обнял. Гарри некоторое время смотрел на каждую из них, прежде чем заговорить. — Перестаньте. Перестаньте думать, что в вашей жизни нет смысла. Нет никакого Грааля, поддерживающего ваше существование, и у вас обоих есть ещё один шанс на жизнь. Конечно, из-за вашей внешности вы не сможете выйти в маггловский мир без прикрытия или иллюзии, но это шанс сделать то, что вы хотите. Научитесь жить с собой и принимать новые решения, не думая постоянно о прошлом. Ну же, улыбнитесь. Пожалуйста. Отстранившись, он увидел то что просил, но улыбка Лиз превратилась в веселую ухмылку, а блеск в глазах подсказал Гарри, что у неё на уме что-то такое, что ему наверняка не понравится. — Ну, Мастер, — соблазнительным тоном прошептала она. — Вы говорите, что мы можем выбирать делать то, что хотим, верно? Ну, думаю, я вполне счастлива остаться здесь с вам, мой милый маленький Мастер, — Гарри стало немного не по себе, когда он заметил, как тело Лиз прижимается к нему, и попытался отстраниться от нее. Проблема заключалась в том, что она обхватила его за плечи и, похоже, не хотела отпускать. — Мне кажется, я тоже вполне счастлива с вами, Мастер, — похоже, Фран не поняла смысл слов Лиз. По крайней мере, он надеялся. Гарри гадал, что подумает обо всем этом Зелретч, когда услышал позади себя какой-то шум. Обернувшись, он увидел Лен с фотоаппаратом в руках и озорным блеском в глазах. Похоже, что Зелретч получит ещё одну фотографию для пополнения своеих материалов для шантажа.***
Несколько дней спустя Гарри уютно расположился на берегу озера. Он сидел спиной к дереву, а его Слуги, в астральной форме, находились рядом с ним, и поглаживали мурлыкающую Лен, которая была на их по коленях. Он открыл глаза, когда услышал шаги. — Привет, Гарри! — крикнула взволнованная Гермиона. — Кажется, я знаю, кто наследник Слизерина и как мы можем это доказать! — Поттер закрыл глаза: что за чертовщина творится с этой девчонкой?