***
Гарри посмотрел на записку в своей руке, он давно ожидал её. Дамблдор хотел встретиться с ним в своём кабинете и оставил небольшой намёк на пароль. Гарри фыркнул: куда уж откровеннее? «PS: Я считаю, что «Шоколадные апельсинки» очень вкусные» — это был не столько намёк, сколько прямое требование. Поднявшись на ноги и поблагодарив хаффлпаффца-первокурсника, доставившего записку, Гарри направился в кабинет директора. Если он в ближайшее время не найдет решение проблемы с леди Хогвартс, то наверняка заснет на уроке. Гарри мог быть довольно продвинутым учеником, по уровню знаний он был на уровне от позднего третьего курса до раннего четвёртого, но засыпание на уроке ему ничем не поможет. Назвав пароль горгулье, Гарри поднялся по лестнице к кабинету директора и постучал в дверь. Дамблдор сразу понял, что это он, так как не стал возиться с опознавательной руной на полу, как в прошлом году. — Входите, мистер Поттер, — Дамблдор даже не стал изображать из себя дедушку, ему было странно слышать, как директор обращается к нему таким тоном, но он предпочитал этот образ обычному. Открыв дверь, Гарри увидел, что Дамблдор находится там вместе со всеми четырьмя деканами факультетов, а также профессором рун Батшедой Бабблинг. При виде последней Гарри начал осматривать комнату и обнаружил, что на свободном стуле вырезаны руны. Гарри кивнул головой, и сел. — Вижу. Руническая последовательность правды, не так ли? Она не заставляет говорить правду, но показывает, когда человек лжёт. Чего вы хотите? — Гарри сел в кресло, наслаждаясь удивленными взглядами всех, кроме Снейпа и Бабблинг, и обвиняющими взглядами Макгонагалл, Флитвика и Спраут, которые смотрели на Дамблдора. — Очень проницательно с вашей стороны, — сказал Дамблдор, как только вновь обрел контроль над собой. — Мы заметили, что ваша сила значительно возросла после нападения на Колина Криви, намного превысив тот рост, который мы ожидаем от молодой ведьмы или волшебника. Мы обеспокоены и хотим убедиться, что ничего плохого не произошло. В связи с этим возникает подозрение, что Вы являетесь единственным членом студенческого коллектива, которого не было видно когда это произошло. Я знаю, что Вы утверждаете, что не бываете в школе по выходным, но у нас нет возможности подтвердить это из независимых источников, единственные контакты, которыми мы располагаем, — это те, которые Вы можете предоставить. Согласны ли вы ответить на несколько вопросов? — Я согласен, если будет выполнено несколько условий, — сказал им Гарри, на что Дамблдор, Снейп и Бабблинг выглядели так, как будто они уже поняли, о чем пойдёт речь, но остальные трое выглядели оскорблёнными тем, что он сказал что-то подобное. — Я не хочу, чтобы вопросы касались моей личной жизни, и чтобы они не выходили за рамки обсуждаемой темы, — Дамблдор кивнул головой и задал первый вопрос. — Где вы находились в шесть часов вечера в субботу четырнадцатого ноября 1992 года? — казалось, Дамблдор знал, как сформулировать вопрос, чтобы избежать лазеек, но он не задал ничего такого, на что Гарри не смог бы ответить честно. — Я был в Часовой башне, так называется мое место жительства, она находится в Лондоне, — Гарри увидел, что сфера на столе Дамблдора засветилась зелёным светом, похоже, она была связана с рунической последовательностью под его креслом. Гарри подумал, не сочтёт ли она сказанное им ложью, ведь он находился не в Лондоне этого измерения, но, как оказалось, эти опасения были беспочвенны. — Вы знаете что-нибудь о нападениях, жертвами которых на данный момент стали миссис Норрис и Колин Криви, кроме имён жертв? — спросил Дамблдор. — У меня есть подозрение, что за окаменения ответственен василиск, но доказательств нет. У меня нет доказательств того, кто провоцирует нападения, как нет и доказательств того, как они это делают. У меня есть теории и ничего больше. К вашему сведению, я не несу прямой ответственности за эти нападения и не играю в них никакой роли, — сфера засветилась зелёным светом, и атмосфера в комнате расслабилась: заявление Гарри было настолько хорошо сформулировано, что мало кто мог найти в нём лазейки, по крайней мере, те, кто их не искал специально. — Если отбросить вопрос о окаменении, то как и почему ваша сила возросла до такого уровня и можем ли мы ожидать ещё чего-то подобного? — напряжение вернулось в комнату, казалось, они решили, что изменения Гарри могут быть связаны только с нападениями, и на мгновение забыли об этом. — Увеличение моей силы было неожиданным и непредвиденным, я пытаюсь найти способ отменить его. Это произошло, когда я пытался выполнить просьбу, с которой ко мне обратились, и это было совершенно непреднамеренно. Что касается дальнейшего увеличения силы, то я не думаю, что оно будет, и, как я уже сказал, я пытаюсь отменить это. Я добавлю, что это создает проблемы, и есть вероятность, что я когда-нибудь усну, так как очень не высыпаюсь из-за этого. Я был бы признателен, если бы, если это случится во время урока, кто-нибудь просто подбросил меня в больничное крыло и оставил в покое, — Гарри заметил, что профессора с любопытством смотрят на это, а некоторые даже сочувственно. — Полагаю, это лучшее, что вы можете ответить? — в ответ на кивок Гарри Дамблдор вздохнул. — Тогда, если вы ответите ещё на один вопрос, я полагаю, что у нас нет проблемы, которая действительно требует решения. Кто-то получил, какую-либо травму, из-за увеличение вашей силы? Гарри покачал головой. — Если не считать воздействия на меня самого, то нет. Если бы мне удалось взять побочные эффекты под контроль, то никто бы не пострадал. Учителя начали уходить, а Гарри откинулся на спинку кресла и стал потирать виски, пытаясь унять постоянную головную боль. Вздохнув про себя, Поттер тоже встал, когда последний профессор вышел из кабинета. Он последовал за ним, но, оказавшись у двери, обернулся к Дамблдору. — Директор, если я не нахожусь под вашим контролем, это не значит, что я против вас. Я могу уважать вас за то, что вы победили Геллерта Гриндевальда и полвека поддерживали мир в Визенгамоте, но я был бы гораздо счастливее, если бы вы не вмешивались в мою жизнь, — с этими словами Гарри вышел из комнаты и направился к озеру. Он не стал задерживаться и не увидел, как Дамблдор порылся в своей мантии и достал медальон. Открыв медальон, директор с тоской посмотрел на двух людей, нарисованных по обе стороны медальона. С одной стороны был красивый молодой человек, похоже, иностранец, возможно, немец, а с другой — молодая девушка, сидевшая на стуле и с любопытством оглядывалась по сторонам; она была очень похожа на него. — Возможно, он прав, действительно ли я поступаю во благо? Что бы ты сказал мне сейчас, Геллерт? А что скажешь ты, Арианна? — Дамблдор закрыл глаза, и из-под его левого века вытекла одна слезинка, которая скатилась по щеке и упала на его мантию.***
Через несколько дней Гарри решил, что он может ещё многое сделать, чтобы контролировать свой новый уровень магической силы. То, что это поможет ему отомстить Хорьку, было лишь бонусом, которого он очень ждал. Хотя его магическое ядро выросло до таких огромных размеров, он всё ещё мог контролировать свои цепи, и это оставляло ему несколько вариантов мести. Облачившись ночью в мантию-невидимку и наложив на себя несколько чар, чтобы заглушить шаги и дыхание и скрыть свой запах — он отправился в подземелья. Положительным моментом в том, что леди Хогвартс делила с ним тело, было то, что он имел полный доступ в замку. Ему не нужны были пароли, чтобы проходить через двери, лестницы менялись в соответствии с его потребностями, он мог пробудить доспехи, если хотел, хотя и не видел в этом необходимости. Ориентируясь на голос леди Хогвартс в своей голове, Гарри вскоре наткнулся на участок стены, который, казалось, был немного другого цвета, чем стены вокруг него. Поттер безмолвно попросил Леди Хогвартс открыть ему путь, после чего стена сдвинулась в сторону, открыв вход в гостиную Слизерина. Гарри на мгновение оглядел её и отметил, что она сильно отличается от хаффлпаффской и рейвенкловской. Если гостиная Хаффлпаффа была наполнена светом и имела несколько каминов, а в Рейвенкло посередине стояла статуя Ровены, а по стенам располагались книжные полки, то гостиная Слизерина была длинной и низкой, с грубыми каменными стенами и потолком. Несмотря на это, она была довольно строгой, а над камином, в котором, как он догадался, в холодные дни будет пылать огонь, висела искусная резная каминная полка. С потолка на цепях свисало несколько круглых фонарей, которые, должно быть, магические, так как свет был постоянным и не мерцал, как при свечах, Гарри, не снимая плаща, направился в дальний конец гостиной. Добравшись до места, он посмотрел на два прохода, которые должны были вести в комнаты для мальчиков и девочек. Быстрый структурный анализ показал, что над тем, что справа, есть какая-то защита, которая срабатывает если к ней подходит мужчина, значит, этот проход ведёт в комнаты для девочек, поэтому Гарри направился по другому проходу. Он вскоре увидел слева вход с табличкой, на которой было написано, что там комнаты четвёртого курса, вскоре после этого появился ещё один вход, предназначенный для пятого курса. Ещё через четыре прохода Гарри обнаружил комнаты мальчиков второго курса. Войдя внутрь, он оказался перед десятью дверями, таблички с названиями которых были расположены таким образом, что было очевидно, что в каждой комнате может находиться до четырёх человек, но, поскольку на втором курсе было всего пять юношей из Слизерина, большинство из них были незаняты. Гарри прошёл мимо комнаты с именем Теодора Нотта, проигнорировал комнату с именем Блейза Забини. Он остановился у комнаты с Винсентом Крэббом и Грегори Гойлом, и почему эти двое живут в одной комнате, когда есть шестнадцать незанятых комнат? Гарри не хотел знать. Покачав головой, он взглянул на дверь с именем Драко Малфоя. Быстрый структурный анализ показал, что на самой двери нет никаких чар, как и по ту сторону. Это было глупо: он уже проверил, на комнатах Нотта и Забини стояли защитные чары. Как Драко Малфой вообще стал слизеринцем? Может быть, он просто ещё больше не подходил ни для какого другого факультета? Лично Гарри мысленно считал его «стереотипным гриффиндорцем» — настолько он был безрассудным и наглым. Не то чтобы он считал их такими на самом деле, но это был стереотип. Спросив у леди Хогвартс, действительно ли Хорёк находится там, и получив положительный ответ, Гарри усилил слух и сосредоточился. Тяжёлое дыхание, означавшее сон, заставило Поттера оскалиться в дикой ухмылке: Зелретч действительно оказал на Гарри некое влияние, и он понял, что ему это нравится. Гарри проанализировал и укрепил дверь, чтобы она не скрипела, после чего проскользнул внутрь и закрыл за собой дверь. Быстрый структурный анализа показал, что в комнате вообще нет никаких чар, что несколько разочаровало Гарри: всё было слишком просто. Гарри тихо подошёл к кровати и посмотрел на спящего мальчика. Постойте, это что, бигуди в волосах? Гарри на минуту остановился, и присмотрелся. На каждом глазу у него по ломтику огурца, а на лице намазано что-то вроде крема для лица. Плечи Гарри затряслись от смеха, который он изо всех сил пытался удержать в себе, когда увидел на прикроватной тумбочке книгу с советами по красоте для «особенных ведьм» — он и не думал, что этот идиот зайдет так далеко. Взяв себя в руки, Гарри достал из-под мантии нож и подошёл к кровати. О, как он будет наслаждаться этим. Он подкрадывался всё ближе и ближе, а улыбка всё росла, наконец Поттер склонился над беззащитным мальчиком и опустил на него нож. Быстрый взмах, после которого он поспешил убраться, держа в руке свой приз. Применив Калейдоскоп, он появился на кровати в башне и загоготал, глядя на то, что держал в руках. Отряхнувшись, он направился в свою мастерскую, где его ждала следующая часть задания. Колдовство было одним из первых аспектов магии, которые Гарри изучал, но он не продвинулся так далеко, как ему хотелось бы. Это был шанс попробовать ещё раз и узнать больше об этой ветки магии, ведь она широко использовалась в Японии его родного измерения, и он окажется там, когда будет участвовать в Войне за Грааль, независимо от того, станет ли мастером или нет. На куске дерева было вырезано подобие человека, но только в самом просто смысле: ноги, две руки и голова — все в том виде, в каком они должны быть у человека. К этому он добавил то, что только что прихватил из гостиной Слизерина — волосы с головы Драко Малфоя. После чего написал имя Хорька, влил в неё немного магии и положил обратно на скамью. Эффект был бы лучше, если бы она находилась в месте, куда часто заглядывал Драко Малфой, но пока можно было оставить её и здесь — он не хотел, чтобы хорёк умер или что-то в этом роде. На другой стороне деревянной фигурки были изображены японские символы, обозначающие невезение. Будет интересно посмотреть, что с ним станет в ближайшие несколько недель, пока Гарри не решит, что хватит. Жаль только, что при изготовлении новой фигурки требовался свежий образец волос, иначе он просто выкачал бы из нее магию, а затем снова зарядил бы ее, когда она исчерпает себя. Это был один из аспектов магии, который Гарри действительно мог использовать, и он пытался придумать, какие ещё аспекты колдовства мог бы использовать подобным образом.***
На следующий день, Драко Малфой, проснулся с дурным предчувствием, но не стал обращать на него внимания, ведь с ним ничего не могло случиться, он всё-таки Малфой, и никто не захочет злить его отца. Он оделся в свежевыстиранную одежду, которую домовые эльфы замка разложили у подножия его кровати, но когда стал надевать носки, то, видимо, слишком сильно потянул, они порвались, и теперь из дыры торчал палец. Но ничего страшного не произошло — быстрое заклинание, и носки стали как новенькие. В этот момент он забыл смыть с лица маску, которую накладывал на ночь. Он стянул с себя рубашку и почувствовал липкость, которая подсказала ему, что внутренняя часть его одежды покрыта кремом. Он просто снял её и бросил в кучу вещей, нуждающихся в стирке, после чего вошёл в ванную комнату, которая была во всех комнатах слизеринцев. Он разделся догола и зашел в душевую кабинку. Поворот ручки, активирующий руну воды, ничего не дал, но мальчик не знал, что на руне была царапина, из-за чего она двигалась неустойчиво и непредсказуемо. Повернув ручку несколько раз туда-сюда, Малфой решил, что разглядеть душевую лейку с расстояния в дюйм поможет ему разгадать и решить проблему. Именно в этот момент руна решила активизироваться… на полную мощность. На Драко обрушился поток воды прямо в лицо, и он был смыт обратно в комнату, вместе с сухой одеждой. Решив, что теперь он достаточно чист, Драко огляделся в поисках своей палочки, которая тоже была смыта вместе с одеждой. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как она выкатывается из-под двери. Малфой увидел, что полотенце, которое он собирался использовать, тоже намокло, поэтому он не мог вытереться без другого полотенца или палочки, чтобы наложить сушащие чары. То, что запасное полотенце лежало в куче вещей, которые нужно было постирать, решило дело: время было достаточно раннее, и его соседи, вероятно, ещё не проснулись, поэтому он мог достать свою палочку без одежды. К несчастью для Драко, все слизеринцы встали рано по разным причинам. Крэббу и Гойлу нужно было найти что-то для домашней работы, Нотт с утра пораньше отправлял сову родителям, а Забини просто хотел пораньше попасть на завтрак. Всё это означало, что, когда Драко открыл дверь, чтобы достать свою палочку, его встретил не пустой коридор, а все остальные ученики второго курса Слизерина. Все замерли, и только Блейз Забини нарушил тишину. — Знаешь, я не ожидал, что «высокородный и благородный» отпрыск семьи Малфой будет увлекаться чем-то вроде стриптиза, — он ухмыльнулся: между Забини и Малфоями была небольшая вражда из-за того, что мать Блейза отвергла предложение Люциуса Малфоя о замужестве, сказав, что «французское отребье» ниже ее достоинства, и Люциус Малфой не очень хорошо к этому отнесся. Все ребята начали смеяться, когда он, взял свою палочку, удалился в свою комнату и захлопнул дверь. Дверь, воспользовавшись случаем, решила, что петли слишком стары, чтобы выдержать нагрузку, и тут же упала, открыв всем взору всё ещё обнажённую спину Драко Малфоя. Разъярённый и красный парень быстрым заклинанием восстановил дверь и начал накладывать осушающие чары по всей комнате и на свою одежду — будь он проклят, если в этот день с ним случится ещё что-нибудь постыдное!***
К несчастью для него, это не сработало. Он только вошел в Большой зал, чтобы позавтракать, как у него каким-то образом развязались шнурки, и он упал лицом в пол посреди Большого зала. Но не это заставило всех остановиться и уставиться на него, а шум. Шум, о котором идет речь, — это звуки разрывов, исходящие от блондина. Когда он упал, его мантия тоже упала вперёд и на голову, и это было бы не так страшно, если бы в тот же момент не порвались его брюки, открыв всему залу вид на его зад. Близнецы Уизли засмеялись первыми, а Гарри позволил себе небольшой смешок: ему не повезло, что в момент происшествия он сидел прямо напротив Малфоя. И в зале раздался смех всех четырёх факультетов. Увидев, что Макгонагалл и Снейп направляются к ним от главного стола, Гарри достал свою палочку и поправил брюки блондина, в то время как Хорёк поспешно поднялся на ноги, его лицо почти сияло от того, насколько красным оно было. Увидев Гарри с палочкой, направленной в его сторону, хорёк решил, что нашёл, кого обвинить. — Это был Поттер! Он явно хочет опозорить меня, но при этом доказывает, насколько он неполноценен! — прорычал он, и начал указывать пальцем на Гарри, который просто убрал палочку в кобуру. — Ну спасибо, — фыркнул Гарри. — Поправляешь парню мантию, а он обвиняет тебя в неполноценности. Если ты не можешь ходить, не спотыкаясь, не обвиняй меня в своей неуклюжести. К этому моменту деканы Гриффиндора и Слизерина уже добрались до них, и Драко решил ещё раз обвинить Гарри в том, что он стал причиной этого инцидента. Профессор зельеварения поднял бровь и попросил Макгонагалл, которая стояла ближе, проверить палочку Гарри. Гарри передал её профессору трансфигурации, и та вздрогнула. Палочка ощущалась в её руке совсем не так, как надо, и не так, как при использовании несоответствующей палочки, а как живая. Она стояла и смотрела на неё несколько секунд, ей казалось, что палочка пытается что-то ей прошептать, что-то резкое и неприятное. Было похоже, что палочка требует вернуть её настоящему владельцу, иначе она испытает её гнев, и на мгновение она почти поверила, что это возможно. Встряхнув головой, чтобы избавиться от подобных мыслей, хотя они и оставались на краю сознания, Минерва быстро посмотрела в обратном порядке последние пять заклинаний, наложенных Гарри. Это были восстанавливающие чары, которые починили мантию Малфоя, чары левитации, чары вызова, чары которые показывают время, и базовое заклинание света. Вернув палочку Гарри, чтобы выкинуть из головы странные мысли, Макгонагалл повернулась к Малфою, который наблюдал за тем, как заклинания появляются из палочки Поттера. — Что ж, мистер Малфой, похоже, мистер Поттер не имеет никакого отношения к вашему маленькому несчастному случаю. Пять баллов со Слизерина за ваше необоснованное обвинение, а теперь завтракайте, пока не начались уроки, — она удалилась за главный стол, а по пути начала потирать руку, в которой лежала палочка Гарри, так как ей всё ещё казалось, что там что-то есть. Малфой с отвращением посмотрел на него, словно считал, что Поттер должен быть наказан, независимо от того, совершил он что-то или нет просто потому, что так захотел Драко Малфой. Когда светловолосый слизеринец, попытался сесть на скамейку и упал лицом в миску с кашей, Гарри только покачал головой и сказал, что не собирается повторять ошибку дважды, помогая ему.***
Конечно, с Драко Малфоем происходило гораздо больше событий, которые объяснялись невезением. Некоторые считали, что он проклят, но мадам Помфри не могла найти никаких доказательств того, что на него было наложено какое-либо заклинание, сколько бы раз он к ней ни обращался. Во время всего этого Гарри просто сидел и наблюдал за происходящим с фотоаппаратом наготове. Если оставить в стороне невезение Драко Малфоя, то выяснилось, что Гермиона на самом деле уговорила Невилла помочь ей в проекте по изготовлению зелья. Поскольку Гарри снабжал её ингредиентами, которых у неё не было в наличии, не было необходимости воровать из личных запасов Снейпа, что было бы оскорбительно и опасно. Гермиона подумала, что сварить зелье в ванной комнате Плаксы-Миртл было бы хорошей идеей, но Гарри разуверил её в этом, так как знал, что в Тайную комнату есть вход именно оттуда. Было бы довольно комично варить зелье, чтобы доказать, что кто-то является наследником Слизерина, когда они варят его прямо у секретной базы своей цели. Вместо этого они варили зелье в гавани, где в первое сентября первокурсники причаливали свои лодки, — никто больше не пользовался этим местом, и оно было очень необычным для тайных дел. Гарри установил там ограничивающее поле с границами, чтобы на всякий случай знать, не появится ли там кто-нибудь. Гарри, Гермиона и Невилл как раз приступили к приготовлению оборотного зелья. Гермиона составила расписание, в котором указала, когда нужно добавлять каждый ингредиент и что нужно делать на каждом этапе, и теперь оно было прикреплено к стене над котлом. Брюнетка сидела на табурете, который притащил Гарри, и просматривала записи, которые она сделала из книги «Самые сильные зелья», и которые Гарри сделал водо и огнестойкими. Невилл просматривал список всех необходимых ингредиентов и делал пометки рядом с растениями, которые помогут им получить максимальную силу от этих ингредиентов. Он прекрасно разбирался в них, а если учесть, что Гарри тайком укреплял ингредиенты при каждом удобном случае, то зелье должно было получиться идеальным. Сам Гарри сидел на краю гавани, опустил ноги в воду, и поглаживал щупальце кракена. С тех пор как он узнал, что такое гигантский кальмар, Гарри изучил всё, что мог, об этом довольно редком виде. Оказалось, что они очень умны и, хотя не умеют говорить, могут изучать языки и реагировать на них. Гарри решил обучить кракена азбуке Морзе и языку жестов, чтобы лучше общаться с ним, и это было весьма интересно. Лен сидела на некотором расстоянии от кромки воды и смотрела на щупальце. Ей было не до веселья, после того, как это брызнуло на неё водой, когда оно пришло поздороваться с Гарри, который провёл с ним немало времени за последнюю неделю. Лиз и Фран находились в другом месте замка. Первая нашла книгу о том, как зачаровывать музыкальные инструменты, и Гарри сказал ей, что он зачарует для неё оркестр, если она найдёт что-то интересное. Фран же пыталась выяснить, кто может быть наследником Слизерина, ей не нравилась мысль о том, что угроза её хозяину может находиться так близко. Гарри поднял глаза и усмехнулся. С тех пор как они вместе спустились к центральному камню, Елена стала проводить рядом с ним больше времени, чем раньше. Если раньше они случайно встречались в коридорах или ещё где-нибудь, то теперь призрак Рейвенкло активно искал его общества. Было очень забавно наблюдать за тем, как все смотрели на Серую Даму, когда она садилась за стол Хаффлпаффа и вступала с ним в беседу, даже профессора были поражены этим. Теперь Елена была невидима для всех обычных глаз, которые смотрели на неё, но, подобно тому, как он мог видеть Героические Духи, независимо от того, в астральной форме они или нет, он один мог её видеть, а сейчас она читает записи Гермионы через плечо второкурсницы. Он также был единственным, кто мог слышать, как она бормочет о том, как можно улучшить зелье; он сделал себе пометку записать всё это позже, а затем попробовать самому, чтобы убедиться, что всё получилось. — Так, это всё, что мы можем сделать на сегодня. Нужно будет регулярно проверять, но следующий ингредиент нужно будет добавлять только через три дня, — сказала Гермиона, и вновь посмотрела на рецепт в своих руках. Затем глянула на Невилла. — Как обстоят дела со списком ингредиентов? — спросила она. Лонгботтом посмотрел на неё, после чего сделал ещё одну пометку на пергаменте в своей руке. — Я написал бабушке, и она должна прислать несколько растений из моих домашних теплиц. Она была очень рада услышать, что я прилагаю больше усилий в изучении предмета, по которому у меня только средние результаты. Растения у меня дома хорошо прижились, а для компоста я использую усиленный драконий навоз, что немного выходит за рамки школьного бюджета, так что ингредиенты должны быть лучше, — сказал он, что вовлечение Невилла в это дело чудесным образом сказалось на его уверенности в себе, и Гарри заметил, что некоторые его оценки тоже поползли вверх. — Гарри… — хотела сказать Гермиона, но увидела, что он поглаживает щупальце и выстукивает на нём азбуку Морзе. Она моргнула, когда тот остановился, а кракен начал выстукивать ответ на краю гавани рядом с ним. — Гарри, что ты делаешь? — с недоумением спросила она. Гарри иногда совершал странные поступки, но этот был просто невероятным: она не думала, что кальмар может быть настолько умным, даже если в этом замешана магия. — Пытаюсь научить его азбуке Морзе, и это неплохо получается, — Гермиона только покачала головой: если он хочет научить водное головоногое азбуке Морзе, то кто она такая, чтобы его останавливать? — Хорошо, наверное… — Гермиона на мгновение задумалась, чтобы вспомнить, что она хотела сказать. — Так, я хотела спросить об ингредиентах для зелья, которые принёс ты. Где ты их взял? Я знаю, что ты не украл их из личных запасов Снейпа, как мы собирались. Гарри откинулся назад и повернулся верхней частью тела лицом к Гермионе. — Неужели тебе не пришло в голову послать сову в аптеку? — весело спросил Гарри. Судя по выражению её лица, она совсем не думала об этом. Гарри лишь усмехнулся, когда все они поднялись, чтобы уйти: не хотелось бы, чтобы произошло ещё одно нападение, а их нельзя было бы учесть. Гарри наклонил голову набок, и начал думать о том, было ли совпадением то, что оба нападения произошли в субботу.***
Однажды вечером Гарри направлялся на кухню — ему не помешала бы кружка горячего шоколада, — когда раздался резкий треск, заставивший его обернуться, а в руке уже появился клинок. Он успел остановиться как раз вовремя, чтобы не обезглавить домового эльфа. Гарри посмотрел на то, что было перед ним: один домовой эльф в грязной и потрёпанной наволочке был прижат к полу тремя хогвартскими эльфами в чистых и опрятных наволочках с гербом Хогвартса. Гарри чуть не обезглавил того самого пожилого эльфа — которого часто видел на кухне. — Добрый вечер, Тибби, — обратился Гарри к стоящему перед ним эльфу, и заставил клинок исчезнуть. — Могу я спросить, почему ты здесь? Полагаю, это как-то связано с теми, кто стоит за тобой. — Мы поймали эльфа, который преследовал вас! Мы успели схватить его до того, как он смог сделать что-нибудь ещё. Гарри Поттер, сэр, хотел узнать, когда мы его поймали, и вот мы здесь, — сказал Тибби. Гарри кивнул и поблагодарил хогвартского эльфа, после чего подошёл к потрёпанному эльфу, прижатому к полу тремя другими. Он опустился перед ним на колени, а тот начал дико озираться по сторонам, пока его взгляд не остановился на Гарри. — Гарри Поттер, сэр! — пискнул эльф. — Вы должны уйти отсюда, здесь небезопасно! — Гарри ожидал совсем другого: он думал, что эльф пришел сюда по приказу своего хозяина. — Успокойся, мы ни к чему не придем, если ты будешь продолжать свои бредни, — Гарри подождал, пока эльф успокоится, и продолжил. — Так, раз уж ты успокоился, не мог бы сказать мне свое имя? Не могу же я продолжать называть тебя просто эльфом, верно? — Я Добби, сэр, — сказал ему эльф, которого, по-видимому, звали Добби. — В этом году в Хогвартсе происходят плохие вещи, и Добби пытался защитить Гарри Поттера, но у него не получилось, и Добби попытался увести его от опасности! Что ж, это объясняло все происшествия, вызванные эльфом, если бы он был нормальным и получил травмы от некоторых из этих вещей, то его пришлось бы перевести в больницу Святого Мунго. Однако это не говорило о том, что происходит, и не говорило о том, кто в этом виноват. — Добби, ты ответишь на все вопросы, которые я тебе задам, так честно, как только сможешь? — Гарри знал, что эльф не может пойти против прямого приказа своего хозяина, но этот, видимо, пытался обойти все ограничения, которые у него были. — Конечно же, Гарри Поттер, сэр, — ответил эльф и прекратил бороться с тремя эльфами, державшими его. Гарри не велел им слезать, так как Добби мог сбежать, а это нельзя допустить. — Мой первый вопрос таков: кто ответственен за эту опасность? — видя, что Добби задумался, Гарри решил быть более прямым. — Кто непосредственно ответственен за опасность? — Добби ответил не сразу, но Поттер не стал прерывать его размышления, чтобы задать более резкий вопрос, казалось, что Добби пытается придумать, как ответить, чтобы это не противоречило приказу. — Гарри Поттер был тем, кто победил Темного Лорда, и Добби слышал, что он столкнулся с ним всего несколько месяцев назад, — ответил эльф. — Так это Волдеморт виноват? — спросил Гарри, но Добби покачал головой, его глаза, казалось, пытались донести до него ответ. — Твой ответ ведет прямо к нему, и я спросил, кто именно несет ответственность, так что это не один из его последователей, — Гарри на мгновение задумался. — Волдеморт — не настоящее имя, так что если Волдеморт ответственен, но не как Волдеморт, то это будет тот, кем он был до того, как взял себе новое имя. Добби, Том Риддл непосредственно ответственен за то, что представляет собой опасность? Добби энергично кивнул головой, похоже, ему было приказано никому не говорить, кто виноват, но он всё же мог подтвердить догадку, а формулировки были очень важны, когда речь шла о магически обязывающих инструкциях и клятвах. — Итак, мы знаем, кто непосредственно ответственен за это. Очевидно, что теперь, когда произошло открытие Тайной комнаты, мы знаем, когда. Осталось выяснить, почему и как. Где — довольно очевидно. Почему — лишнее, мотив сейчас не имеет значения, остается только как. Волдеморт не виноват, но виноват Том Риддл, значит, это должно быть что-то, что оставил Риддл. Что это может быть? — Гарри давно понял, что чтобы увидеть полную картину, нужно задать вопросы: «Кто», «Что», «Где», «Когда», «Почему» и «Как», насколько это необходимо для решения проблемы, и именно это он и пытался сделать сейчас. — Значит, что-то, оставленное Томом Риддлом до того, как он стал Волдемортом. И это что-то ответственно за то, что была открыта Комната и василиск вырвался на свободу. Вероятно, это что-то было доставлено сюда внешними силами, иначе ты бы не знал об этом, если бы это было что-то, найденное в замке, то почему об этом должен знать не хогвартский эльф? — но что же это было? Это могло быть что угодно… — Подожди. Добби, не мог бы ты сказать, к какой семье ты принадлежишь? — это помогло бы выяснить, как оно оказалось в школе, по крайней мере, если бы он знал семью, которая ответственна за это, то смог бы несколько сузить круг подозреваемых. Добби покачал головой. — Я не могу сказать, плохой хозяин запретил, — ну и дела, домовые эльфы рождались в богатых семьях, а таких в округе было предостаточно. Он не мог поступить так же, как в случае с Волдемортом, чтобы выяснить, кто его семья, — просто было слишком много возможностей, и не было никакой гарантии, что Гарри действительно знает их. Поттер покачал головой, он мог бы разобраться с этим позже, сейчас же важно было заставить Добби прекратить попытки ранить его. — Ладно, оставим пока в стороне вопрос о семье, которой ты служишь, скажи, как лично мне может угрожать опасность? — не похоже было, чтобы на него мог повлиять взгляд василиска — мешали как его собственные мистические глаза, так и повязка на глазах. — Чтобы быть в опасности, достаточно видеть! Мистер Гарри Поттер, сэр, должен уйти из Хогвартса ради своей безопасности! — громко закричал Добби, и было удивительно, что его голос не привлёк внимания других, но, опять же, Гарри предпочитал менее людные коридоры. «Кроме того, я запечатала тайные проходы и дверные проёмы, ведущие в эту сторону», мысленно произнесла леди Хогвартс. «Спасибо за это», ответил Гарри. «Я не думал, что смогу сделать нечто подобное, даже не знал, что ты на это способна, так что спасибо». «Я — Хогвартс. Лестницы и заслоны могут работать и без меня, но я могу отменить всё это в любой момент, когда захочу, в сущности, для этого я и нужна», ответила она, правда, под конец её слова прозвучали немного грустно. «Это замечательно!» сказал Гарри в попытки подбодрить её, хотя как можно подбодрить замок? «Что ещё ты можешь сделать?» было бы полезно это знать на будущее. «Спасибо!» сказала Хогвартс. «Я также единственная, кто может разбудить статуи, а также контролировать интенсивность защитных чар и активировать режим осады, когда это необходимо. Я могу запечатать любой из дверных проёмов, окон или проходов в замке, будь то главный вход или один из тайных ходов. При желании я могу взять под контроль лестницу, в противном случае она движется произвольно. Я могу найти любого человека в замке, для этого мне нужно только имя. Я могу приказать портретам делать то, что я хочу. А также могу изгнать кого-либо из замка и его территории, если мне это действительно необходимо». Это было полезно знать, особенно последнее. — Добби, посмотри на меня и скажи мне первое, что ты во мне заметил, — сказал он эльфу. Добби выглядел смущенным и ответил. — Волосы, Гарри Поттер, сэр? Гарри в отчаянии покачал головой. — Нет, Добби, я имел в виду свою повязку. Ты сказал, что пока я могу видеть, я — потенциальная жертва, верно? — получив кивок Добби, Гарри продолжил. — Тогда как я могу быть жертвой, если я не могу смотреть в глаза василиску? — спросил он. Круглые глаза Добби при этом комично расширились: похоже, отсутствие здравого смысла в мире волшебников распространялось не только на людей. Однако Добби, похоже, нашёл, что добавить к своим словам. — А как же его яд? — спросил он, и Гарри не удержался и рассмеялся вслух. — Добби, если и есть что-то, чего мне не нужно бояться, так это змеиный яд. Конечно, будет очень больно, но даже яд василиска меня не убьёт. Может быть, мне будет мучительно больно, может быть, я почувствую только покалывание, но в любом случае, если это змеиный яд, то он меня не убьет, — Добби, казалось, наконец-то смирился. — Добби очень жаль. Добби хотел спасти Гарри Поттера, но Гарри Поттер не нуждается в спасении, — уши эльфа, казалось, поникли от стыда, он, вероятно, понял, как сильно он мог навредить Гарри своими попытками увести его из замка. — Добби, не волнуйся об этом. Если ты больше не будешь пытаться «спасти меня», то у нас с тобой не будет никаких проблем. Если ты можешь сказать мне что-нибудь ещё, чтобы помочь, то приходи, когда я буду один, я хотя бы выслушаю, что ты скажешь, — сказал Гарри, и помог Добби подняться на ноги, отчего эльф покраснел. — Хорошо, Гарри Поттер сэр, если Добби вспомнит еще что-нибудь полезное, он вернется. А пока прощайте, мистер Гарри Поттер, сэр! — сказал Добби и с хлопком растворился в воздухе. Покачав головой, Гарри посмотрел на четырех оставшихся эльфов. — Спасибо, что привели его ко мне. Я был бы признателен, если бы домовые эльфы следили за всем, что может привести к этому «наследнику Слизерина», и чем скорее с этим вопросом будет покончено, тем лучше, — Гарри в последний раз поблагодарил эльфов, после чего отправился на кухню — ему очень хотелось выпить кружку горячего шоколада!***
Гарри держал в руке какой-то амулет и с недоумением смотрел на него. С тех пор как на Колина Криви было совершено нападение, резко возросла торговля защитными амулетами, талисманами и другими приспособлениями. Среди самых необычных были большой зеленый лук с дурным запахом, какие-то странные заостренные фиолетовые кристаллы и гниющие хвосты тритонов. Однако амулет, который Гарри держал в руке, был совсем другим. Поттер начал проводить структурный анализ всех этих «приспособлений», которые попадались ему на глаза, чтобы понять, что они собой представляют, и в этом амулете действительно была какая-то магия. Никто не мог предположить, что это было, даже он. Забавно было наблюдать за тем, кто покупал эти так называемые «защитные» приспособления, — не все они были магглорожденными. Одна девушка с третьего курса Гриффиндора по имени Хлоя была чистокровной и купила один из талисманов, оправдываясь тем, что она якобы «предательница крови», поэтому она могла оказаться в опасности. Было несколько талисманов, которые должны были подвешиваться над кроватью, чтобы защищать спящего, они напоминали ловцов снов, и в них было немного магии. Они не были достаточно мощными, чтобы сделать что-то существенное, но Гарри проверил несколько из них, и они способствовали спокойному сну, каким бы незначительным ни было их воздействие. Гарри удалось собрать несколько тех, которые, безусловно, не стоило называть таковыми «защищающими», некоторые из них были довольно вредоносными. Среди них была соломенная кукла, которая должна была защитить любого, кто положит в неё один из своих волосков, но, хотя она и работала на основе концепции колдовства, от неё было больше вреда, чем пользы. Эта соломенная кукла увеличивала шансы травмироваться, а если бы она попала в руки игроку в квиддич… Гарри просто подумал, что хорошо, что он успел забрать её до того, как кто-то упал вниз и разбился насмерть. Он разбирал куклу на части так быстро, как только мог — так как не мог просто уничтожить её, в ней уже было несколько волосков, а сжигание куклы вызвало бы довольно сильную боль у этих глупых людей, и он не думал, что мадам Помфри понравится, если у неё будет больше пациентов, чем нужно. Другим вредоносным предметом была какая-то штука похожая на морковку. Гарри никогда раньше не видел ничего подобного. В пустыне это было бы полезным, но в замке, полном людей-подростков, хотя и не смертельным, но не очень приятным. Гарри задавался вопросом, откуда берутся некоторые из этих вещей: казалось, они появились из ниоткуда и распространились по всему студенческому корпусу. Казалось, что даже персонал немного пострадал от них, так как Гарри был уверен, что видел необычный талисман, торчащий из кармана Чарити Бербидж, профессор маггловедения. Гарри снова посмотрел на амулет в своей руке. — Что ты такое? — спросил он. Кто-то мог бы сказать, что общение с неодушевлёнными предметами — первый признак сумасшествия, но Гарри его всё равно не волновало мнение масс. Поттер попробовал влить в амулет немного праны, и тот жадно всосал её, после чего больше ничего не делал. Гарри мог сказать, что в нём была какая-то встроенная магия, не ограничивающаяся простым хранением всего, что в него вкладывалось, но что бы это ни было, оно не давало ему инструкции по работе с ним. Амулет был выполнен в форме креста, наложенного на круг, в центре его был вставлен тёмно-синий драгоценный камень, а на каждой части так же был выгравирован крест. Дизайн казался необычным, но Гарри не знал, откуда он взялся, и сомневался, что из христианской веры. Это была первая мысль, которая пришла ему в голову, когда он увидел крест. Гарри решил, что продолжит вливать в него прану и посмотрит, не удастся ли извлечь из него ещё что-нибудь. После чего повесил амулет на шею, и отправился на следующий урок — Чары.***
На второй неделе декабря Гарри подошёл к профессору Спраут и добавил своё имя к тем, кто собирался остаться на рождественские каникулы. Он должен был остаться, чтобы убедиться, что ничего не случится, когда Гермиона и Невилл выпьют оборотное зелье, которое должно было быть готово примерно двадцать четвёртого или двадцать пятого декабря — довольно благоприятная дата для выполнения их задания. Гарри позаботился о том, чтобы зелья хватило на шесть доз, ведь оно не должно было закончиться не вовремя, а час — не так уж и много времени. Гарри так и представлял себе, как они собираются получать какую-то информацию о «наследнике Слизерина», а потом начнут меняться, не успев задать ни одного вопроса. Правда, не обошлось без сюрприза. Дамблдор остановил Гарри в коридоре и попросил поговорить с ним, при этом обошлось без обычных расспросов, к которым Гарри уже привык от директора, и он согласился встретиться с ним после уроков. Как только закончился последний в этот день урок, на котором Флитвик рассказывал о рождественских украшениях, Гарри отправился в кабинет директора с Лен, которая гордо сидела на его плече, и двумя Героическими Духами, сопровождающими его в астральной форме. Назвав горгулье пароль «Птичье молоко», Гарри задумался о том, о чём Дамблдор хочет с ним поговорить. В последнее время директор выглядел гораздо старше, чем раньше, казалось, он о чём-то глубоко задумался. Дамблдор часто поглядывал на Гарри, но это был не тот расчётливый взгляд, который он бросал в его сторону раньше, а скорее оценивающий. Поттер не знал, что происходит, но ему гораздо больше нравился старый козел, с которым он имел дело уже почти полтора года, он понимал это, а этот «новый» Дамблдор казался совсем другим. Поднявшись на верхний этаж, Гарри решил, что в очередной раз обойдёт стороной руну обнаружения, и, когда сделал это, постучал в дверь. — Входите, мистер Поттер, — отозвался Дамблдор. Гарри был немного разочарован этим, ему стало интересно, как директор узнал, что это он. И подумал, не является ли этот приступ ребячества ещё одним побочным эффектом его слияния с леди Хогвартс, ведь именно из-за таких вещей она могла бы надуться. — Да, профессор Дамблдор? Вы хотели меня видеть, — вошёл Гарри. Должно быть, что-то подсказало Дамблдору, что Гарри был разочарован тем, что его опознали несмотря на то, что он избегал этой руны, если судить по его усмешке. — Я использую эту рунную последовательность с тех пор, как стал директором, и вы первый, кто обходит её, что само по себе подсказало мне, кто находится за дверью, — Гарри пожал плечами, и подумал, что это самое лучшее объяснение, которое он мог получить. — Мистер Поттер, в последнее время я смотрю на свои действия более объективно. Кое-что из того, что вы сказали на нашей последней встрече, меня задело, и я хочу поговорить с вами. Я уже далеко не молод, и мне уже далеко за сто лет, а вы ещё не подросток. Не хотите ли вы поговорить со мной о философии? — Гарри настороженно посмотрел на Дамблдора: такого он не ожидал. Гарри ожидал, что недавнее невмешательство Дамблдора ослабит его бдительность и позволит этому увенчаться успехом, но, похоже, это было не так. Разговор о философии с Альбусом Дамблдором — это то, за что многие готовы отдать душу, но Гарри было интересно, что старик хочет получить от этого, ведь их философии были как день и ночь. Дамблдор считал, что каждому человеку должен быть дан второй шанс, что ему нужно давать шансы до тех пор, пока он не исправится, что работало очень редко. Философия Гарри заключалась в том, чтобы не давать им второго шанса навредить тебе или тем, кто тебе дорог, и в том, что враг должен быть уничтожен быстро, и навсегда. Он не верил, что Дамблдор настолько наивен, чтобы полагать, будто ему удастся переубедить Гарри в его мировоззрении с помощью одной-единственной беседы; даже серия бесед никогда не изменит его взглядов на мир. Если бы Гарри вырос в другой обстановке, его, возможно, удалось бы переубедить, но обращение с ним со стороны Дурслей оттолкнуло его мировоззрение от прощения и сочувствия, а детство в Часовой башне только усугубило это. В Часовой башне не было места для прощения, маги слишком часто наносили друг другу удары в спину. Только связь с Зелретчем избавила Гарри от значительной части этого, без неё он мог бы оказаться чьим-нибудь подопытным кроликом. Поттер хотел взглянуть на мир свежим взглядом, но его первоначальное мнение, сложившееся в Часовой башне, так и осталось с ним. — Простите, директор, но моя философия отличается от вашей… Можно сказать, радикально отличается. Мои убеждения основаны на связях с моей семьей и близкими мне людьми. Как я понимаю, ваши убеждения основаны на ваших близких отношениях с Геллертом Гриндевальдом в юности, с которым вы в итоге столкнулись на поле боя. Различные стечения обстоятельств сделали каждого из нас тем, кем мы являемся сейчас, и я не понимаю, как вы хотите сравнивать их, — осторожно сказал Гарри, и настороженно посмотрел на Дамблдора. — Ах да, ваша семья, — сказал директор. — Большое количество учеников уезжает на каникулы, похоже это из-за страха, связанного с Тайной комнатой, наш замок будет несколько пуст в течение праздничного сезона. Кроме того, в замке будет очень мало сотрудников, и я полагаю, что нет причин не задать вам этот вопрос, — Дамблдор перевёл дыхание, прежде чем задать вопрос, которого Гарри точно не ожидал. — Я не буду возражать, если ваша семья останется здесь на Рождество. Более того, я хочу предложить вашей семье стать гостями Хогвартса на время праздников, вы согласны?