Вперед - назад

Он это пропустил. Люк ругал себя всеми известными проклятиями за то, что не почувствовал, как темные присутствии инквизиторов проследовали за ними, а особенно одно, которое сейчас вышло с погрузочной платформы. Конечно, можно было винить его усталость, голод и моральный упадок сил, в момент которого в нему и пришла Дочь, но Люк глубоко внутри знал, что он отвлекся потому, что наконец-то услышал, как зовут его мать. Такое простое обычное знание, которое каждый ребенок должен знать так же, как знать, как дышать, ходить бегать. Но ему в этом было отказано. Почти тридцать лет, ему было почти тридцать лет, и только сейчас Люк узнал, как зовут женщину, которая подарила ему жизнь. Узнал, что она была лидером, упрямицей и хорошим оратором. Всего три качества и имя, но это было для него ценнее, чем многие сокровища. Кто бы что не думал, может он и был немного одержим идеей иметь отца, особенно в юности, Люку было не менее интересно узнать, кем была его мать. Как она выглядела, как ее звали, чем она жила. Когда он узнал правду о них с Лей, то мог получить хоть какое-то присутствие о первом, и отчаянно ей завидовал, когда узнал, что она помнит их мать. Только позже Люк узнал, что та говорила о своей приемной матери. В их мире та умерла, когда Лее было пять или шесть, поэтому та ее так плохо помнила. Здесь он не был уверен, что все было так же. Может королева Альдераана была все еще жива. А может нет. Он не собирался расстраивать местную малышку Лею таким вопросом, чтобы только удовлетворить свое любопытством. Да и не хотел знать. Джедаям, конечно, не положено завидовать и обижаться, но Люк не мог не задаться вопросом, хотя бы раз, почему именно Лею взяла королевская семья из Центрального мира, а его засунули на этот криффингов пыльный шар? Да, там были его родственники, но не по крови же. Нет, Люк не хотел быть принцем, право слово, но все же он не мог не ощущать какое-то чувство ущербности из-за того, что, посмотрев на Лею и на него правящая чета Альдераана выбрала его сестру. И не мог не чувствовать ревность из-за того, что у Леи были весьма любящие родители, которых она бы не променяла ни на каких кровных, а у него… Был дядя, была тетя, они его тоже очень любили, но они никогда не были мамой и папой. В его душе и голове эти места навсегда остались пустыми. У него не было никаких теплых воспоминаний о детстве, которые были у Леи. Та изредка делилась своими, но всегда замолкала на полуслове, когда понимала, что они были только ее, а не их общими, как должно было бы быть, и начинала жалостливо смотреть на него, будто он был больной тукой, которую не хотелось усыплять. Нет, место отца было заполнено. Одержимым ситхом, встречи с которым были малочисленны и заканчивались они весьма трагично. И Люк любил его. Он не знал почему, но он ничего не мог с собой поделать. Его сердцу был дорог это закованный в броню монстр и если был шанс еще раз того увидеть, поговорить без такого, чтобы над ними навис дамоклов меч, то Люк бы за него ухватился. Но даже при этом, глубоко внутри, он так же страстно хотел узнать Энакина Скайуокера. Не Вейдера, а именно рыцаря-джедая, которым тот когда-то был. Человека, который по описаниям был полной противоположностью ситху, внушающему страх половине галактике. А теперь он так же жаждал больше узнать о матери. Люк был удивлен, как сильно ему этого вдруг захотелось. Будто знание ее имени открыло давно запертые шлюзы в его душе, где была спрятана вся вселенская тоска мальчика-сироты, желающего, чтобы его мама и папа вернулись за ним, сказали, что он любим и очень им нужен. Но сейчас было не время. Он аккуратно выглянул из-за ящика, где сейчас они все прятались и увидел, как в терминал вошла женщина-инквизитор. Она была облачена в черную броню, а за ее спиной развивался черный плащ. У нее была темная кожа, а ее черные волосы были заплетены в тонкие косы и убраны в практичную прическу, удобную для боя и путешествий. От нее веяло тьмой, но под всем этим он ощущал еще большую боль и желание мести. Люку она показалась отчего знакомой. Будто далекое воспоминание или из сна. А может он где-то ее видел, но забыл? Люк мог покопаться в памяти позже. Сейчас нужно было добраться до корабля и убираться отсюда. Его не тянуло прочь, в другой мир, а это значит, что свою задачу он еще не выполнил. Значит, Люк был прав в своем предположении, и он был здесь для того, чтобы спасти Бена и Лею. — Оби-Ваааан, — издевательски протянула женщина, зажигая свой красный световой меч и делая шаг вперед. Люк медленно положил руку на рукоять собственного светового меча и бросил косой взгляд на Бена, которые прижимал к себе Лею. Он еле заметно кивнул в ту сторону, где предположительно было грузовое судно, ради которого они сюда пришли. Бен нахмурился и явно хотел возразить. Люк одарил его многозначительным взглядом, которым он пытался напомнить Кеноби, чтобы его связь с Силой была паршивой, а меч в руках тот явно не держал уже не несколько лет кряду, а то и больше. Бен поджал губы и, схватив Лею за руку, потянул ту за ящики, стоявшие за спиной Люка, которому вновь пришлось надавить на разум сестры, чтобы она не начала возмущаться, как явно хотела, если судить по ее широко распахнутым глазам, где разлилось целое море протеста и возмущения. — Я чувствую, что ты здесь, — подала голос женщина, начавшая продвигаться глубже в терминал. — Тебе выдает твой страх. Она явно лгала. Даже Люк едва мог ощущать Бена, которые так укутался в щиты Силы, что был почти не ощутим. Не как просто нечувствительный к Силе организм, не то, что как джедай. Какой уж тут страх? Он вновь выглянул из-за ящиков и стал ждать, когда та подойдет ближе. Люк не был уже так самоуверен, как тогда, когда смело пошел на встречу отцу и судьбе, но он так же знал, что за эти годы набрался достаточно опыта, чтобы победить эту женщину в бою. Или хотя бы задержать ее достаточно долго, чтобы Бен и Лея успели сбежать. Он умирать не собирался, но может этого будет достаточно для того, чтобы выполнить здесь свою миссию?.. — Тебе не о чем очень беспокоится, — пропела женщина-инквизитор, двинувшись к ящикам, что были левее того места, где прятался Люк. — Я обещаю, что ты не умрешь. Сегодня. Она резко завернула за ящики, и он не мог не закатить на это глаза. Для той, кто утверждала, что «чувствует» Оби-Вана, она довольно плохо ориентировалась в пространстве. Не говоря уже о том, что она до сих пор не ощутила его, хотя сейчас Люк ослабил свою ментальную хватку на своих щитах. — Я просто доставлю тебя… к нему, — елейно добавила инквизитор. Люк едва ее слушал, если быть честным, а, присев, начал подкрадываться к ней со спины. Поэтому не сразу осознал кого та имела в виду под «ним», пока та не продолжила своей драматичный спич и не назвала имя. То самое, которое Люк не решался произносить даже вслух уже несколько лет. — Лорд Вейдер будет рад, — с темным удовлетворением произнесла она и вот тогда он ошеломленно замер. И не знал от чего именно. От того, что имя его отца упомянули всуе, как после Эндора почти никто не делал, будто боясь, что тот вернется из могилы, то ли от волны ужаса, боли, шока и неверия, которые просочились из в миг пошедшим трещинами щита Бена. Люку даже не нужно было слышать то, что инквизитор сказала дальше, чтобы с тошнотворным чувством понять, что тот не знал о том, что Дарт Вейдер был жив. Что Бен все эти годы думал, что тот мертв. Теперь понятно, откуда были те щиты. Они были не от Вейдера, или даже императора, а от вины и нежелания ощущать ту же пустоту в голове, которую сам Люк ощущал на месте своих оборванных ментальных связей с отцом, Леей, мастером Йодой и даже самим Беном. Он не прятался, он был в трауре. Люку было жаль Бена, он его мог понять, как никто, и он ему сочувствовал, но сейчас было не время для того, чтобы эта версия его учителя развалилась на куски от этой новости. И для драки, на которую он настроился тоже времени не было. Люк ощутил, как к грузовому терминалу приближались другие инквизиторы, и что Бен не торопился последовать за Леей, чье присутствие было дальше от них, чем следовала бы. Он убрал руку с меча и выпрямился. Люк вскинул руку и направил поток Силы в кучу ящиков, за которыми сейчас как раз была женщина-инквизитор, продолжавшая свою словесную пытку (она знала настоящие имя отца? Откуда?), вероятно, тоже ощутив, как щиты Бена треснули. Его теперь она тоже должна была ощутить, но это было неважно. Раздался грохот и короткий вскрик сбитой с ног женщины, чей меч отключился и отлетел в куда-то сторону. Для верности Люк призвал остальные ящики, стоявшие вокруг, и окружил ее ими, подобно стенам клетки. Это было ненадолго, но ему много времени и не надо. Он решительно подбежал к Бену, который свалился оземь, когда Люк выдернул из под его спины ящики, и одним рывком поставил того на ноги. Его в миг обострившийся слух уловил звук поднимающегося подъемника, на котором были остальные инквизиторы, а Сила так и кричала, что ему пора бежать. Им пора бежать. Люк не использовал глаза, ориентируясь исключительно на присутствие Леи в Силе и гулу двигателя, готового к старту беспилотного корабля. Отдаленно он слышал, как какой-то мужской голос, вероятно принадлежавший одному из прибывших инквизиторов, которые громко звал какую-то Третью сестру. Надо полагать так звали ту женщину, которая напала на них. Люк довольно грубо затолкал все так же ошеломленного Бена в двери погрузчика, готового отчалить и без них. Те захлопнулись в тот же миг, как он сам приземлился на решетчатый пол, а потом корабль покинул платформу. — Люк! — с облегчением воскликнула Лея, поднявшись с пола, куда девочка шлепнулась от толчка при взлете, и кинулась к нему на шею. Для него было непривычно ощущать, каким счастьем и восторгом наполняло эту Лею его простое присутствие. Казалось, ей нравилось с ним обниматься как физически, так и в Силе, где она неосознанно к нему тянулась и ластилась, как ласковая тука. Не то, чтобы Люк был против, но все же это было странно. Его Лея была очень независимой женщиной, а эта девочка была совсем иной. Она еще не была обременена служением в Сенате, и не ввязалась в дела Альянса. Эта Лея была ребенком, и Люку хотелось, что хоть здесь та сохранила эту непосредственность как можно дольше. Он неловко ее приобнял, и покосился через ее плечо на Бена. Тот успел сесть и привалиться спиной к ящикам. Его лицо было бледным, как мел, глаза были широко распахнуты, его зрачок был не сфокусирован на чем-либо, и метался из стороны в сторону, а сухие губы чуть слышно шептали: — Нет, нет, Энакин… Не может быть… О, Энакин… Люк тяжело вздохнул и мягко оттолкнул от себя Лею. — Иди, осмотри корабль, — тихо сказал он, а заметив упрямый карий взгляд, настойчиво добавил: — Пожалуйста, Лея. Иди. Лея нахмурилась. — Ладно, — сдалась она через пару минут битвы взглядами, где предсказуемо выиграл Люк хотя бы в силу того, что он был старше и опытнее. — Ничего не трогай и не суй в рот, хорошо? — строго произнес он, за что получил взгляд, который ясно говорил ему что он идиот, раз такое говорит так взрослой и умной принцессе, как Лея. Девочка одарила Бена мрачным взглядом и ушла в ту сторону, где был вход в соседний отсек. Люк искренне надеялся, что та правда не будет ничего трогать или есть, после чего, сцепив зубы, поднялся с колен. Истощение все более явно давило ему на плечи, а кости вновь начало ломить. Ему срочно нужно было хоть ненадолго поспать или погрузиться в исцеляющий транс, чтобы вернуть боль с более терпимо уровню. Но не сейчас. Пока нет. Люк неторопливо подошел к пребывающему в шоке Бену, и устало опустился рядом с ним. Несколько минут они просто сидели, пялясь в стену напротив, в полном молчании, которое даже не прерывало бормотание Кеноби, смолкшего почти одновременно с уходом Леи. Если честно, Люк не знал, что стоит сказать, чтобы привести мужчину в себя. Утешить его? Посочувствовать? Спросить, как он умудрился столько лет избегать голоновостей, которые передавали даже на Татуине и не видел то, во что превратился его бывший падаван и друг?.. — Эта твоя знакомая… Падме… Она моя мать? — тихо спросил Люк, решив, что стоит не касаться темы Вейдера, по крайней мере пока, а сменить тему на что-то другое. Например, на тему того, кем была его мать. Ну, или точнее кем была мать близнецов Скайуокеров из этого мира, поскольку в его мире вряд ли остался хоть кто-то, кто мог бы ему рассказать даже небольшие мелочи о женщине, которая родила его и Лею. Все были либо мертвы, либо не знали, либо не очень-то желали явить свой призрачный зад и сказать ему хоть пару слов, не то, что что-нибудь о его наследии. Бен вяло моргнул, только начиная приходить в себя и перевел на него растерянный взгляд. Он открыл рот и закрыл его, а потом вновь открыл и хрипло пробормотал: — Да… Да, Падме… Она… Сила, это все моя вина!… Если бы я не спрятался на ее корабле… Если… Я должен был… Я… Сила, Энакин!.. Он… — Жив и очень на тебя зол, — мрачно сказал Люк, понимая, что тему сменить не удастся. Он вытянул перед собой уставшие ноги и сцепил руки на животе, откинув голову на ящик за своей спиной. Люк не знал, что именно произошло между отцом и Беном, но через год, или около того, после Эндора, он был отправлен на Мустафар, в одну из бывших крепостей отца, чтобы обыскать ее и может найти какие-то секреты, касающиеся Империи и тех моффов, которые возглавили сопротивление против Новой Республики. Никаких документов он не нашел. Зато нашел несколько припрятанных отцом джедайских голокронов, ситхских, кстати, тоже, и целое крыло, полное медицинских дроидов и большие запасы бакты лучшего качества. Это помещение было больше всего пропитано остаточным присутствием Силы отца, что могло означать только то, что тот проводил здесь больше всего времени. Люк с ужасом читал немногочисленные сохранившиеся отчеты о здоровье Вейдера и не мог не поразиться, как тот вообще был жив. Кибернетические конечности, которые были созданы не для удобства, а для эффективности движения, многочисленные ожоги внутри и снаружи, сильно обоженные легкие, пищевод, почки, желудок, неспособные принимать что-то, кроме питательных смесей, уничтоженные слезные протоки, поврежденный слух… В отце не было не единой здоровой клетки и органа! Самый старые медицинские документы фактически были датированы днем, когда родился Люк и это было ужасно. Даже не будучи специалистом в медицинских терминах, он понимал, что отец не получал того лечения, которое должно было его поставить на ноги и исцелить, если это вообще было возможно при таких ранах. Его костюм был создан так, чтобы обеспечивать ему нужный минимум для передвижения и функционирования. Вот и все. Люк не нашел не единого упоминания о снотворных или обезболивающих, кроме ванн из бакты, которые должны были дарить временно облегчение. Не было и информации об замене протезов хотя бы раз за несколько десятилетий, а ведь в этой области было столько прорывов, один его собственный протез с синтетической кожей чего стоил, или об удалении рубцовой ткани, образовавшийся после заживления ожогов. Вейдеру всегда было больно. Ему было больно дышать, ему было больно глотать, ему было больно ходить и размахивать мечом. Он не ел, и наверняка толком не спал. Его отец был ходячим комком боли и не было ничего удивительно, что он всегда был так зол. Что он был так силен ведь Темная сторона питалась как раз болью и ненавистью. Когда Люк впервые полностью осознал всю степень этого ужаса, то расплакался. Честно слово, он разревелся, как дитя, упав на ступеньки перед трубой, заполняемой бактой. А потом Люк случайно коснулся ее спиной и у него перед глазами вспыхнуло видение. Оно было коротким, но таким ярким. После этого он еще очень долго видел кошмары. В конце концов, кто будет равнодушен после того, как узреет, как человек, который был его учителем и защитником, кромсает на куски его отца и оставляет заживо гореть на берегу лавовой реки?.. Люк был в ярости на Бена, который со всем его джедайским благородством не смог закончить муку того, кого называл другом и учеником и кого изуродовал собственной рукой, но ему не на кого было накричать. И рассказать. Ведь кому будет хоть какое-то дело, что ужас галактики на самом деле был очень израненным полным боли инвалидом?.. Но вот перед ним был Бен. Другой, моложе и более сломанный, но совершивший то же самое, что и его Бен. Но что толку на него кричать или винить? Судя по всему, этот Бен и сам себя достаточно казнит. Но все же… — Как ты мог с ним так поступить? — тихо произнес Люк, несмотря на мужчину рядом с ним, а продолжая пялиться в стенку. — Как ты мог отрезать ноги и руку своему бывшему ученику, а потом стоять и спокойно смотреть, как он пылает и вопит от боли? Ты мог бы хотя бы его добить… Люк ощутил, как Бен весь застыл рядом с ним и даже перестал дышать. — Я не хотел... Он был моим братом, — надломлено прошептал Бен. — Я любил его… — Я тоже, — еле слышно пробормотал Люк, чувствуя, как улетучивается злость, а на глазах наворачиваются слезы, которые он давно не позволял себе лить, потому что мастер-джедай не должен быть слабым и плакать из-за ситха. — Я всегда хотел узнать своего отца. Мать тоже, но отец… Я будто чувствовал, что в отличие от мамы, он был жив и я его ждал… так ждал. Он повернул голову к Бену, который тоже повернулся, чтобы посмотреть на него таким же полными слез серо-голубыми глазами. — Он вернулся к Свету в моем мире, ты знаешь? — дрожащим голосом продолжил Люк, не способный остановить поток слов, которые прежде он не мог никому высказать, потому что не был тех, кто мог бы понять и разделить его боль. — Я знал, что в нем еще есть добро и был прав. Он вернулся… Убил императора, чтобы спасти меня и… и умер у меня на руках. Люк отвернулся от Бена и провел руками по лицу, пытаясь утереть слезы. — У нас совсем не было времени, — глухо добавил он. — Я так хотел… Но у нас его не было. — Падме так же считала, — сипло прошептал Бен, после продолжительно молчания. — Я был там, когда… Она умирала, зная, кем стал Энакин, но все еще верила, что в нем есть добро. Это были ее последние слова… Что в нем еще есть добро. Между ними повисло молчание. Тягостное и горькое, но ни один из них не торопился его нарушить, поскольку каждый из них погрузился в слишком похожее горе по одним и тем же людям.