Вперед - назад

Оби-Ван очень устал. Буквально за сутки его жизнь несколько раз перевернулась и рухнула в пропасть. А казалось бы, он уничтожил наконец Гривуса и стоило бы праздновать окончание этой долгой войны, но все вышло с точностью да наоборот. Его солдаты, верные товарищи, с которыми он служил плечом к плечу три года, обернулись против него и едва не убили. Республика стала Империей из-за ситха, который все это время был у них под носом. А ведь Дуку его предупреждал еще тогда, на Джеонозисе… Но он не послушал. И теперь Сидиус, прятавшийся под личиной добросердечного Шива Палпатина, правит галактикой, которую он сам вверг в долгую кровопролитную войну, чтобы набраться полномочий, давших ему абсолютную власть. А храм лежал в руинах. Сила, Оби-Ван все еще, стоит прикрыть глаза, видел своей дом, разрушенный и разоренный, а его пол был усыпал телами рыцарей, мастеров и юнлингов. И хуже всего было то, что это все сделал Энакин. Его бывший падаван, который еще пару дней назад с добрыми пожеланиями провожал его на Утапау, в один миг обратился чудовищем и уничтожил джедаев. Оби-Вана тошнило от того, что он увидел на голозаписях храма, которые ему показал мастер Йода. Он не мог поверить, что тот мальчик, которого он вырастил и выучил мог сотворить такое. Но факт оставался фактом. Энакин пал на Темную сторону и стал угрозой. Умом он знал, что должен его устранить. Должен избавиться от ситха, способного принести в галактику еще больше ужаса и смерти, чем здесь уже было. Он должен был ослабить Палпатина, лишив его могущественного ученика, которые исполнял бы его волю. Но Оби-Ван не был уверен, что он сможет это сделать. Это же Энакин!.. Его ученик, мальчик, который в первые год их совместного сосуществования робко забирался к нему в кровать, потому что скучал по матери и потому, что он постоянно мерз, особенно если они были на миссии, где-то в космосе. Юноша, с которым он бился плечом к плечу в бесчисленных битвах. Мужчина и товарищ, не раз спасший его шкуру. Как он мог?.. Как Энакин мог так быстро измениться и пасть? Разрушить их дом и убить джедаев? Убить детей?.. И самое главное, как Оби-Ван этого не заметил? Когда упустил тот момент, где Энакин начал своей спуск во тьму? Не за сутки же это произошло!.. Конечно нет. Оби-Ван знал, что Энакин бывает вспыльчив и импульсивен, знал, что он может поддаваться гневу, но… Но не настолько же! Хотя, знал ли он достаточно хорошо своего ученика, раз тот за столько лет ни разу не сказал ему о том, какие отношения его связывали с сенатором Амидалой? Кеноби не был слеп и понимал, что все отнюдь не ограничивалось дружбой, но ничего не говорил. Надеялся, что Энакин сам ему доверится. Но, кажется, тот не настолько ему доверял. Ни насчет сенатора, ни насчет своих чувств, ни о чем-либо еще, если судить по всему тому, что случилось. Невольно он покосился на таинственного незнакомца, который вдруг появился на Мустафаре и утверждал, что он был будущим сыном Энакина и Падме. Похож. Тут поспорить было трудно. Юноша был идеальной смесью этих двоих, по крайней мере внешне. Так же он был весьма силен в Силе. Когда Оби-Ван только покинул свое убежище на корабле Амидалы, куда он тайком пробрался, точно зная, что после его визита, сенатор полетит искать своего любовника, то едва не упал на колени от той волны, что выплеснулась в Силе, при появление этого незнакомца. Он схватился за край рампы и только мог изумленно смотреть, как тот повалил Энакина — Сила, сколько же темноты и злости было в его бывшем падаване в тот момент! — на землю, ударил его по лицу и начал кричать. Это было подобно вулканическому взрыву, который был готов уничтожить их всех, ведь на эту маленькую летную площадку вылился буквально океан боли, обиды и злости. И не только от юноши исходили эти чувства. Падме была подобно оголенному нерву в Силе, что было куда ощутимее, чем могло бы быть, из-за того, что ее ребенок, ее дети, явно были чувствительными к Силе. Энакин, чье присутствие в Силе резко из полного тьмы стало каким-то серым и пульсирующим, как рваная рана. Этот незнакомец, в чьих словах и чувствах Оби-Ван не чувствовал ничего, кроме правды… И он сам был отнюдь не примером спокойствия и безмятежности. Да и мог ли он? Видя, как его бывший падаван, в один миг полон ненависти, а в другой становится эмоциональной развалиной в объятиях своего, кажется, будущего сына? Конечно, не мог. Они все были источниками страданий разной интенсивности и было такое ощущение, что еще немного и он просто потеряется в этих агонистических муках, не зная, где кончается его боль, и где начинаются страдания остальных. Оби-Ван с трудом смог отделись себя от этого переплетенного комка боли, когда незнакомец хрипло попросил его помочь отнести на корабль отключившегося Энакина, и такую же потерявшую сознание Падме, что, стыдно сказать, он даже не сразу заметил. И вот теперь они были здесь. На королевской яхте Амидалы, на автопилоте летящей к ближайшему медицинскому центру на Полис-Масс, с двумя бессознательными молодыми людьми, одного из которых он все еще должен убить, как ему велит долг джедая, и в полнейшем молчании, от чего Оби-Вану было не по себе. Он сел на ступеньку, которая вела из кабины управления в небольшую каюту, и не удержался от тяжелого вздоха. — Ты правда их сын? — хрипло спросил Оби-Ван, сцепив руки перед собой, и наконец нарушив молчание. До сего момента неподвижная фигура мужчины, стоящая на коленях между двух коек, где лежали Энакин и Падме, и пребывающая в каком-то виде транса, дернулась и он приоткрыл до боли знакомые голубые глаза. — Бен, — сипло сказал блондин, одарив его тяжелым взглядом. — Я так устал, что я с трудом удерживаю себя в вертикальном положении и могу связать два слова в одно предложение. И у меня совсем нет сил отвечать на глупые вопросы, на которые ты и сам знаешь ответы. Оби-Ван вновь вздохнул. — Как это возможно? — тихо спросил он. — Как ты?.. — Кажется, я достаточно громко вопил об этом, в припадке своей истерики, чтобы ты меня мог услышать, Бен, — чуть раздражено сказал неназванный Скайуокер. — Сила. Дочь, с которой ты должен был уже встречаться. И так далее. А потом вдруг опустил плечи и чуть заметно кивнул на Энакина, на чьем лице уже начали формироваться впечатляющие синяки, ясно говорящие что у парня был весьма тяжелый удар. — Что теперь с ним будет? — тихо спросил он. — Он больше не ситх. Его связь с Палпатином не успела толком сформироваться и во время того, как я… Короче, ее больше нет. Оби-Ван вскинул бровь. — Откуда ты?.. — начал он, за что получил еще один тяжелый взгляд, от которого ему хотелось поежиться. — Я чувствую его, — все же ответил мужчина, которые в свете яхты выглядел куда старше, чем ему показалось изначально, что так же могло быть следствием истощения, что явным отпечатком легло на его лицо. — Всегда чувствовал. Этого Энакина, своего и тех, что встретил в других альтернативных потоках времени. Всегда. При этом он печально смотрел на распростертое бессознательное тело Энакина, и Оби-Ван ощутил какое-то странное стеснение в груди, которому не мог дать объяснение. — Ты впрямь его любишь, — изумленно пробормотал он. Юноша закатил глаза. — Он мой отец, конечно, я его люблю, — досадливо сказал он. — Опять же, ты это уже должен был слышать. Или в этом мире ты глухой, Бен?.. — Почему ты так меня зовешь? — хмуро спросил Оби-Ван, чувствуя укол боли в груди каждый раз, когда этот блондин звал его прозвищем, которым его когда-то звала Сатин. — Потому что это имя, под которым я знал тебя, — с нотой насмешки ответил ему тот и дернул плечом. — Мы скоро прибудем? Я больше не могу это оттягивать. Оби-Ван нахмурился. — О чем ты? Что оттягивать? — недоуменно спросил он. — Я родился в День Империи, — коротко бросил юноша и покосился на Падме, а точнее на ее живот. — И в вашем времени это явно не изменится. Ваш маленький Люк и маленькая Лея уже изнемогают от желания явить себя миру. Я как мог пытался замедлить этот процесс, попытался усыпить их, но я не целитель и уж тем более не акушер. К тому же это было просто странно, если бы мне пришлось еще и участвовать в какой-то мере в собственном рождении, не находишь? Кеноби моргнул. — Так ты Люк, — растерянно пробормотал он, а потом на него свалилось полное осознание того, почему именно этот парень велел ему найти мед. центр в ближайшей доступности. — Да, и ты должен успокоиться, — строго сказал… Люк, пронзив его хмурым взглядом. — Здесь хватает истериков и без тебя. Дыши глубже и сосредоточься. Оби-Ван недовольно посмотрел на Люка. — Я не собираюсь впадать в истерику, — возмутился он, хотя его сердце стучало все быстрее, а воздух упорно не хотел проникать в легкие. Осознание всего произошедшего свалилось на него всем полным весом, и, кажется, грозило собой придавать. Но совершенно точно не собирался устраивать истерики!.. Оби-Ван невольно охнул, когда ему в лицо вдруг плеснули водой. Он широко распахнул глаза и потеряно уставился на Люка, который в какой-то момент успел встать, найти воду и облить его. — Так-то лучше, — пробормотал юноша и с тихим стоном сел рядом с ним. — А теперь слушай меня, Бен Кеноби. За довольно короткий срок у меня самого случилось уже два срыва, я побывал в четырех разных временных потоках: спас бабушку от тускенов, помог другой версии тебя и младшей версии своей сестры сбежать от инквизиторов, поучаствовал в первой битве Войн клонов на Джеонозисе, опять же, в компании еще одной версии тебя и своих родителей, и даже смог уговорить Дуку все это прекратить на корню и сдать своего мастера джедаям. И при этом я почти не спал и совсем не ел. Так что я сейчас голодный, валящийся с ног и далеко не самый добрый джедай, чьи эмоции подобны качелям, раскачивающимся туда-сюда. Но это не отменяет моей цели, а именно исправить трещину в твоем мире, которая может привести к гибели всю реальность. Люк на миг замолк, давая ему переварить сказанное, а потом строго продолжил: — Я не дал тебе покалечить Энакина, как ты мог бы сделать и как ты сделал в моем мире. Но так как я все еще здесь, этого явно мало. Так что… Давай решать следующую проблему. А именно то, что ты был паршивым другом и учителем, раз пропустил то, как ситх ковырялся в голове твоего падавана, и, судя по тому, что я нащупал в разуме отца, не один год. — Что?.. — пораженно выдохнул Оби-Ван и невольно повернул голову к Энакину. — Палпатин… Он хотел возразить, или даже оскорбиться, но быстро понял, что Люк-то прав. Оби-Ван годами позволял канцлеру оставаться наедине с Энакином, не пресекал эту дружбу, и что было удивительного в том, что тот мог запустить свои крюки не только в душу его падавана, но в его разум?.. Но если так, то это может означать, что все это не совсем вина Энакина. Но он убил юнлингов!.. Оби-Ван сам не понял, что сказал это вслух, пока Люк горько не произнес: — Они были уже мертвы, разве ты еще не понял? Все джедаи были мертвы с того мига, как начались Войны клонов, Бен. Чистка шла целых три года, а сейчас просто произошел финальный аккорд этого планомерного геноцида, который был куда как более милосердным, чем то, что Палпатин мог с ними сделать, если бы так не торопился устранить все угрозы своей молодой Империи. Люк положил руку на его плечо и легонько сжал. — Поверь, я не оправдываю того, что сотворил твой Энакин, или то, что сделал мой, — мягко сказал он. — Он взмахнул мечом, отнял жизни и этот факт неоспорим. Может из-за влияния Палпатина он это сделал, а может и нет, но Энакин совершил то, что совершил. И он имеет право на шанс. Именно это должно нас, джедаев, отличать от ситхов. Способность прощать и верить. Или зачем тогда все это? Эта вечная битва добра со злом, если в нас не будет отличий?.. Но путь к прощению долог и тернист. Поэтому я хочу, чтобы ты как можно скорее решил, будешь ли ты тем, кто проведет своего Энакина по нему? Ему это нужно. Но нужно ли это тебе?.. Оби-Ван был удивлен такими мудрыми словами из уст довольно молодого мужчины, и еще больше он был удивлен тем, что несмотря на недавнюю вспышку, Люк был все так же твердо укоренен в Свете. В его присутствие не было даже малейшего следа тьмы, он отпустил всю свою злость в Силу и сейчас был полон шаткого, но спокойствия, которое Оби-Ван невольно попытался почерпнуть, чтобы самому прийти в себя. Его взгляд против воли переместился на Энакина. Готов ли он простить своего бывшего падавана за то, что тот натворил? Готов ли бороться с мастером Йодой за то, что тот заслуживает прощения? Готов ли он сам бороться за душу Энакина? Оби-Ван мог бы соврать, сказав, что он не мог. Что он не собираться даже говорить с молодым ситхом, когда тот очнется, не будет пытаться исправить ситха, что как известно было невозможно, но… Это было бы лицемерно. К тому же, робко коснувшись приглушенного присутствия Скайуокера, он мог сказать, что Люк был прав, говоря, что тот сейчас в Силе не ощущался как павший. В Энакине еще был свет, а тьма стала размытой. Она не ушла, о нет, но ее определенно стало меньше, и она не давлела над тем так, как он мог ощутить, что та влияла за миг до того, как Люк появился, повалил Энакина на землю и начал свою отчаянно-злую отповедь, которая явно давно ждала своего часа. И все же… Тут поток его мыслей был прервал звуковым сигналом из кабины. Потом оттуда появился ворчливый астромеханик, которые подкатился к ним и довольно громко объявил, что они прибыли на Полис-Масс и вот-вот зайдут на посадку.