Вперед - назад

Еще до того, как Люк открыл глаза, он понял, что оказался явно в центре какой-то конфликта. Только благодаря Силе ему удалось вовремя выхватить и активировать свой меч, чтобы отбить заряд плазмы, летящий прямо в его голову. Люк отразил еще несколько красных вспышек, прежде чем смог увидеть своих врагов и окружающее его пространство. Его бровь непроизвольно взлетела вверх, когда он увидел кучу уже обезвреженных им дроидов-пехотинцев времен Войн клонов. Он настороженно оглядел теперь уже пустой коридор, похожий на коридор космического крейсера, и, не увидев больше никаких нападающих, выключил меч. — Военный корабль где-то в космосе, полный устаревших дроидов, времен войн, в конце которых я родился. Ясно, — пробормотал себе под нос Люк, и повесил рукоять меча обратно на пояс, отмечая, что он, как и плащ вновь вернулся ему на плечи, как и во время прошлых перемещений. Попытка прощупать Силой окружающее его пространство дала понять, что как минимум несколько живых организмов на этом корабле было. И двое из них имели более чем знакомую силовую подпись: тот самый граф Дуку, знакомый ему по путешествию на Джеонозис, в мир, где, как он надеялся, удалось предотвратить Войны клонов в самом зародыше, и… — Император, — изумленно выдохнул Люк, невольно отступая назад не только физически, но и отгораживаясь в Силе, пока тот не ощутил его в ответ. После второй Звезды Смерти он еще ни разу не сталкивался лицом к лицу с какой-либо версией Палпатина и был за это благодарен. Люку было достаточно и той личной встречи, что у него была с собственным мастером-ситхом, сделавшим из его отца чудовище, и кратким соприкосновением с его сутью, цеплявшуюся за сознание Энакина с Мустафара. Непроизвольно он ощутил, как разом заныли все шрамы, оставленные ему императором, а мышцы дернулись от слабой судороги, которые были лишь тень того, что Люк испытал, находясь под воздействием Молнии Силы, но все же даже это было так больно, что у него едва не подогнулись колени. Он прикрыл глаза и постарался выпустить все мешающие сейчас эмоции в Силу. Если его послали сюда, значит, Люк должен сосредоточиться и понять, что именно он должен был изменить, а не стоять и поддаваться неприемлемой вспышке паники, неожиданно его одолевшей. Ощутив, как знакомый покой овладевает его телом и душой, Люк открыл глаза и едва успел схватиться за стену, чтобы не упасть от той тряски, от которой вдруг содрогнулся крейсер. Еще одна попытка прощупать свое окружение, уже в более широком масштабе, дала ему понять, что он не просто попал на какой-то военный крейсер, а на тот, что был прямо в середине сражения!.. Люк нашел смотровое окно буквально в паре шагов от того места, где оказался, и не только почувствовал, но и увидел это. Вокруг крейсера, где он оказался разыгрывалась воистину эпическая битва: истребители сталкивались с шаттлами, летающие республиканские флотилии бились с дроидами на чьих кораблях была узнаваемая эмблема Конфедерации сепаратистов. Взрывы освещали космос, искры пронзали тьму, а звезды сгущались в клубы света и тени. Это было в ровной мере завораживающе и ужасно. Люк испытал еще один прилив удивления, когда понял, что масштабные бои велись прямо над столицей галактики, над сияющим сотнями огней и бурлящем от жизни, Корусанте. Он попытался вспомнить все, что знал о столь больших боях, чтобы попытаться хотя бы примерно сориентироваться во времени, но едва ли это было возможно. Империя в свое время хорошо подчистила и переписала все, что было во время Войн клонов, особенно тех частей, где напрямую участвовали джедаи. Бах!.. Очередной взрыв сотряс пол под его ногами, и Люк только чудом устоял на ногах. И не только от тряски. Он ощутил, как совсем рядом вспыхнули еще два до боли ему знакомых присутствия, сияющих в Силе, как две звезды, и вызывающих знакомую боль в груди. Одно было более спокойным и уравновешенным, а второе было даже не на сверхновую, а на скопление таковых, и было полно азарта и даже веселья. Бен и отец. Это определенно были они в явно рассвете своей дружбы и еще не знавшие, что их может ждать впереди. Бен не пытался отгородиться от Силы и твердо был укоренен в Свете, каким Люк его ощущал лишь тогда, на Джеонозисе, а отец… Он не ощущался таким, каким он был на той пустынной планете, но и не был еще холодной звездой ярости и боли, каким был Вейдер. Это ощущение его родителя и учителя принесли Люку кладезь эмоций, который он привычно пытался задвинуть на задний план сознания. Все вокруг него вспыхивало и умирало, и Люк должен был найти свой путь сквозь этот хаос. Он знал, что судьба миров зависит от его решений и действий. Но в то же время он не знал, стоит ли сталкиваться с ними, как было в прошлые разы. Люк не ощущал тяги в Силе, велевшей ему идти им навстречу. Скорее уж эта тяга вела его прямо в противоположную, туда, где он ощутил присутствие императора. Крифф. — Именно поэтому мне был позволен этот короткий отдых, да? — иронично прошептал он себе под нос, обращаясь к Силе, и, накинув капюшон, направился прочь от сияющего присутствия отца и Бена, становящегося все ближе. Люк вновь открылся Силе, пытаясь оценить состояние этого Палпатина, который был моложе и явно сильнее, чем тот дряхлый старик, пытавший его на второй «Звезде Смерти». И так было. Эта версия императора, очевидно, скрывалась за щитами, чтобы его темное липкое присутствие не ощутили другие. Впрочем, Люк все равно видел его насквозь, будто те щиты были прозрачными, как мыльный пузырь. Может быть, потому что он уже знал, что за темная сущность, прячась за ними, а может быть, потому что не принадлежал этому миру и времени. И он был могущественен. Как большой разомлевший под солнцем крайт-дракона, казалось бы, рассеянный и потерявший бдительность, но на самом деле внимательно наблюдающий за своей будущей жертвой из-под полуприкрытых глаза и готовый в любой момент напасть, чтобы оторвать голову. Этот Палпатин явно не полагался лишь на Молнии Силы и мог вступить в дуэльную схватку. Люк не хотел признавать того, что он несколько нервничал от перспективный вступить в схватку с противником, чей опыт превышал его собственный. Так было с графом Дуку, но тогда он инстинктивно знал, что с бывшим джедаем можно было вести диалог и словами завоевать победу в этом столкновение. Здесь был иной случай. Там был идеалист, чье мировоззрение было искажено, а принципы попраны, а это был искусный мастер ситх, у которого не было морального компаса. Лишь нестерпимая жажда власти, ради которой он затеял войну, унесшую миллиарды жизней, свергнул многотысячелетний миропорядок, уничтожил древнейший орден, заставил его отца, к чьему разуму присосался как пиявка, свернуть с пути Света, и сделал еще многое-многое другое, чему нет оправдания, и уж точно никакого прощения. Уж точно не от Люка, чье сострадание и способность к прощению тоже имели пределы. Да и не нужно было этому чудовищу хоть чье-то доброе слово или прощение. Только абсолютная власть. Он еще дважды натыкался на дроидов. Люк быстро расправился с ними, в то же время как можно незаметнее следя за присутствием отца и Бена, сейчас сияющих где-то на палубе ниже, и присутствием двух других, кроме императора, живых здесь. Ну или относительно живых, поскольку тот, с кем рядом сейчас был граф Дуку, было еще что-то, что было некогда живым, но сейчас очень сильно модернизированным. Даже больше, чем его отец после его травм, который даже после ощущался настолько мощным и живым в Силе, что этот организм был просто какой-то едва живой букашкой на его фоне. Они были на том же уровне, что и Палпатин, но, кажется, не в одном помещении. Хотя трудно было сказать, прощупывая их всего лишь поверхностно, чтобы ситхи не ощутили его собственное присутствие. Он даже толком не заметил, как пересек оставшееся пространство, которое его отделяло от того, кто уже разрушил столько жизней в этой галактике, в этом мире, и чье отражение разрушило его семью и мир. У него невольно перехватило дыхание. Люк замер напротив дюрастиловых толстых дверей, ведущих на одну из палуб сотрясающегося от ударов извне крейсера, и попытался совладать с собой. Он ощущал, как темная сущность Палпатина, скрытого щитами, которые для него были ничем, клубилась за этими створками, и старался изо всех сил подавить в себе два желания: сбежать и в то же время выхватить свой световой меч, войти внутрь и убить эту тварь, до того как она окончательно вопьется своими щупальцами в Энакина Скайуокера из этого и так уже испещренного кровавыми ранами войны мира. — Хватит, — твердо прошептал Люк себе под нос, обращаясь как к себе, так и к Силе, которая настойчиво подталкивала его вперед, к тому, кто ждал его за этими дверями. Он резко махнул рукой, активируя устаревший по меркам его времени механизм. Дверь с тихим звуком открылась, и Люк решительно вошел в диспетчерскую крейсера с большими панорамными окнами, откуда был виден все еще продолжающийся бой во всей красе, где, как это ни странно, совсем не было дроидов. Палуба вообще была пуста, за исключением развернувшегося вдруг кресла, в котором восседал тот, с кем он больше никогда в жизни не хотел бы встречаться, полностью насытившись той первой близкой встречей, что стала для императора последней. Правда, этот мужчина не совсем был похож на знакомого ему Палпатина, скрывавшего свой изуродованный облик под глубоким капюшоном столько, сколько тот правил Империей. Скорее уж это был довольно почтенный седовласый мужчина в дорогих одеждах и располагающим лицом, на котором была написан фальшивый испуг и чьи руки были закованы в наручники, едва ли способные сдержать такого сильного пользователя Силы, как он. «Неудивительно, что джедаи и Республика не поняли, что ими руководил ситх. Он же выглядит, как само понимание и доброта! А в данный момент, как самая настоящая жертва», — изумленно понял Люк, и едва удержался от ухмылки, когда заметил, как голубые глаза Палпатина на миг вспыхнули от недоумения и растерянности, когда их взгляды пересеклись. Кажется, он ждал явно не его. Инстинктивно Люк вновь сосредоточился на присутствие в Силе отца и Бена, чтобы убедиться, что они еще далеко и едва не застонал, понимая, что те были где-то в шахте одного из лифтов, которые были справа от двери, через которую сюда попал он. Люк мог бы повредить механизмы, чтобы их задержать, осознавая, что Сила сейчас не хочет, чтобы они столкнулись, и что его миссия заключилась в чем-то ином, но Палпатин мог это ощутить. Поэтому оставалось надеяться, что зачем бы Сила ни привела его сюда, то он успеет выполнить ее волю до того, как они доберутся сюда. Люк медленно спустился по лестнице, ведущий на нижний уровень палубы и направился к Палпатину, чьи брови все больше хмурились при виде него. — Я так полагаю, вы мой спаситель, юноша? — тихо и вкрадчиво спросил он. — Я не видел вас прежде среди моих дорогих друзей-джедаев. «Друзей, как же», — мрачно подумал про себя Люк, и лихорадочно пытался все же понять, чего от него хочет Силы в этом мире. Все же убить императора до того, как он принесет еще больше разрушений, или нечто иное? Люк искренне надеялся, что он не должен был спасти это чудовище из плена, в котором тот даже явно не находился. Он не был особо сведущ в политических играх, как и играх разума, как была Лея, но все же не настолько глупец, чтобы не понимать, что Палпатин, даже на стадии только еще разрушения Республики и создания Империи, едва ли без умысла бы стал разыгрывать из себя жертву. Особенно на корабле, где совсем рядом бегала одна из версий его отца, которого тот хотел сманить на Темную сторону Силы. — Надеюсь, с вами пришло подкрепление? — продолжил Палпатин, от которого Люк слабо ощущал все больше растущие недовольство его молчание и ситуацией, явно пошедшей не по его сценарию. — Граф Дуку совсем близко!.. Люк остановился прямо напротив платформы, где был прикован будущий император, и не мог иронично не отметить, что даже во время своей спектакля, тот умудрился посадить себя на трон посреди огромного помещения, напоминавшее тронный зал, а не разыграть измученного пленника, прикованного, к примеру, к тому же парапету или перилам. — Я знаю, — наконец подал голос он, впрямь ощущая уже знакомое ему присутствие графа, который был совсем близко. Палпатин прищурился. — Ты не джедай, — холодно произнес он, кажется, начиная понимать, что Люк был отнюдь не одним из тех рыцарей и мастеров, который так талантливо смог обмануть. Тут Сила странно смолкла, будто затаилась, и дала Люку самому решить, как поступить дальше. Какая-то часть него не могла не заметить, что ощущалось так, будто это была какая-то проверка его воли и характера. Но она была мала. Большая его часть, та, что была выпестованная боями и пережитой болью, почти полностью убившей в ней мальчика с фермы влаги, каким он некогда был, все громче кричала, что он должен просто покончить с Палпатином. Тот был безоружен, риск раскрыть себе перед торопящимися сюда джедаями был слишком велик, чтобы это делать, и если Люк поторопится, то успеет нанести удар до того, как будущий император окончательно поймет, что он ему не друг и уж точно не спаситель из его же собственного шоу, где тот разыгрывал беззащитного пленника, то все будет кончено. Бой, что не умолкал вокруг них, война, следствие которой тот был, джедаи не умрут, Орден не падет, а самое главное, его отец не станет Вейдером, и, может быть, даже его матушка выживет и Люк с Лей из этого мира вырастут вместе. Он должен был его пощадить. Должен был раскрыть его истинную личину джедаям и все галактике, отринув в сторону личные чувства. Люк должен был поступить как джедая, каким он пытался быть, даже если все чаще понимал, что он не настоящий рыцарь. Но его шрамы от Молний Силы так болели, от одного только вида одной из версий того, кто их ему «подарил», а воспоминания о том, сломленном Энакине, которого он оставил на Полис Масс, да и о последний минутах его отца, как никогда ярко вспыхнули перед его глазами. И это все решило. — Может быть, — медленно произнес Люк, все еще пристально смотря на Палпатина, чей взгляд становился все опаснее, и начав подниматься по ступенькам верх, чтобы преодолеть пространство, разделило их. — Но хотя бы я не ситх… Он наклонил голову на бок. — Как ты, Дарт Сидиус, — мрачно закончил Люк, остановившись прямо напротив Палпатина. Произнося эти слова, он наклонился к нему ближе, чтобы в полной мере запечатлеть каждую эмоцию, которая вспыхнет на этом псевдодобродушной лице, которое было лишь маской, скрывающей одного из самый ужасный людей, когда-либо живших, когда тот осознает, что его самый большой секрет был раскрыт, а планы рухнули. В следующий миг произошло сразу несколько вещей. Глаза мужчины напротив вспыхнули золотом, на лице отразилась целая гамма эмоций: от злости и недоверия до шока, досады и разочарования, его собственная рука обхватила рукоять светового меча, висящего на поясе, который вспыхнул изумрудным светом в тот же момент, когда за его спиной раздался тихий звук открывшихся створок лифта. А потом наступил хаос.