Миры, оставленные творцами

Девушка перечитывала сообщение раз за разом. Светлое чувство надежды, с которым она ждала ответа от знакомой фикрайтерши, сменилось отчаянием при его получении. – Повезло ещё, что не публиковала, а дала доступ к черновикам, – горько усмехнулась Ариадна. – Лучше б и дальше котики появлялись, чем это сообщение пришло. Идея произведения под названием «Порывы юношества и нарывы общества» пришла к ней несколько лет назад, когда девушка ещё училась в школе. С тех пор она тщательно вынашивала в голове сюжет, а год назад даже предприняла попытки его зафиксировать. Окружающим девушка казалась открытой и жизнерадостной, но когда дело доходило до её работы, становилась замкнутой и стеснительной. Она мечтала увидеть свою книгу изданной, но боялась узнать, что амбиции слишком далеки от правды. Ей нужен был кто-то, кто согласился бы ознакомиться с первыми главами произведения и мог бы сказать, стоит ли продолжать писать его дальше. Поиски этого человека давались Ариадне с трудом: первый, к кому она решилась обратиться с просьбой, даже не стал её слушать; второй сказал, что не читает работы новичков, а третий… А третий начал сообщение со слов «хорошая новость», хотя весь его смысл сводился к новости плохой: произведение Ариадны читателю не интересно. «Помоги!» – всего одно слово девушка написала в ответ. Она пересела на диван и принялась гипнотизировать часы, чтобы те как можно скорее показали половину пятого – время, когда Ариадна снова примется обновлять страницу. – Хорошо ещё, что мне не удалось ему всучить свою рукопись, – голос Ариадны был тих и безжизненен. – Не то я бы стала посмешищем для него на все оставшиеся годы. А так… Сменю ник, и никто больше не узнает о моём позоре… Девушка прижала диванную подушку к груди и залилась горькими слезами. Обидно. Как же обидно ей было, ведь она потратила столько сил и времени на воплощение зародившейся в школьные годы идеи, а по словам незаинтересованного человека, результат оказался так далёк от идеала, что всякая надежда когда-нибудь выбиться в писатели рухнула, словно карточный домик. Вытерев тыльной стороной ладони покрасневшие глаза, Ариадна снова села за компьютерный стол и принялась читать пришедшее сообщение. Советчица предлагала изменить десять вещей. Кому-то это количество могло показаться небольшим, но для Ариадны это означало полностью отказаться от всех первоначальных замыслов. «Вы уверены, что хотите удалить…» «Да, удалите…» *** – Что за... ?! – не успел Александр дочитать «Порывы юношества и нарывы общества» и вернуть на полку, как книга вдруг начала становиться прозрачной. Встревоженный юноша захотел снова взять книгу, но только пальцы коснулись корешка, как его поразило зарядом электричества. Книга упала на шахматный пол и раскрылась. Её страницы начали тлеть, чернила принялись стекаться в кислотные лужи, а сама она мерцала, то делаясь прозрачной, то снова становясь видимой. Этому имелось только одно объяснение: нестабильность. Почему книга, которую собирались перевести в Отдел стабильных, вдруг подверглась ужасающей болезни, да ещё и прогрессировавшей до стадии, опасной для соседних миров, Александр не знал. Он просто не мог предположить, что причиной этому являлось отчаянное желание создателя уничтожить своё позорное творение. В голове Александра мелькнула мысль, что мир ещё можно спасти. Он не представлял, как это сделать, особенно на такой стадии разрушения. Юноша один раз уже видел, как рассыпается на осколки мир, и он не хотел, чтобы эта книга встретила апокалипсис. Искать Библиотекаря в лабиринтах стеллажей Александр не стал: Секция ненаписанных книг слишком большая, а времени в запасе – очень мало. Если оно вообще оставалось. – Придётся нырять, – решил Александр. Он убрал очки для чтения в нагрудный карман и склонился над исчезающей книгой. – Остановись! – вскричал проходивший мимо Библиотекарь, но было уже поздно: поток уносил его помощника вглубь страниц. Чёрный, словно сама тьма, поток затягивал юношу. Если обычно поток не подвергался осязанию, то сейчас он представлял собой тяжёлую тягучую жижу. Эта жижа источала тошнотворную вонь и норовила проникнуть в уши и нос, залиться в горло и навсегда залепить глаза. Она пахла разлагающимся мясом, фекалиями, серой, спиртом, потом, грязными носками, гниющей капустой и тухлыми яйцами одновременно. Особенно чуткий нос смог бы различить запахи дешёвого одеколона, продающегося только в захудалом магазинчике на улице Маяковского в городе N, а также чеснока и закипающего молока. Сказать, что поток ледяной, значит, ничего не сказать. Чёрная жижа обжигала своей холодностью, казалось, она способна забрать у человека всё тепло, что только сможет найти. У Александра сложилось впечатление, что поток может поглотить даже тепло его души, а вместе с ним сожрать и все чувства. Когда помощник библиотекаря в прошлый раз совершал путешествие в поражённый нестабильностью брошенный мир, он слышал вой, с которым тот мир бился в агонии. На сей раз юноша не слышал ничего: абсолютная тишина и полное безмолвие сопровождали перемещение. Но если в тиши можно услышать тиканье наручных часов или стук собственного сердца, то сейчас не существовало и этих звуков. То ли и их решила поглотить чёрная жижа, то ли они решили поддержать оставленный творцом мир минутой молчания. Даже ощутив под ногами твёрдую землю, Александр не сразу понял, что перемещение завершилось. Безмолвная тишина продолжала царствовать, не пуская в свои владения ни единого звука. Ни живого, ни мёртвого, ни холода, ни тепла, ни конца, ни начала, – вокруг не существовало ничего. Лишь крохотный островок, некогда являвшийся частью скалы, с которой сбросился главный герой, парил, окружённый непроглядной тьмой. Стоящий на летающем островке помощник библиотекаря схватился за горло: в разрушенном мире не существовало даже воздуха, которым можно дышать. Рот то открывался, то закрывался: юноша тщетно пытался вдохнуть то, чего больше не было. Диафрагма бессмысленно поднималась и опускалась, а сознание собиралось покинуть Александра в любой момент. Так бы Александр и умер, если бы Библиотекарь, внезапно схвативший его за воротник, не вызволил юношу из разрушенного мира. – Ты что творишь, мать твою? – спросил старик, когда ему удалось привести помощника в чувства. – Мир… разрушен… – чуть слышно прошептал Александр. – Я не спрашиваю, что случилось с тем миром, – процедил сквозь зубы Библиотекарь. – Меня больше интересует, что делал ты, горе-суицидник? – Хотел спасти, – потупив взгляд, ответил студент. – Этот мир даже сжатию больше не подлежит, – тяжело вздохнул хранитель книг. – Всё, что ты мог, так это умереть там. – Но почему он так внезапно разрушился?! – голос Александра был полон отчаяния. – Книгу же хотели перевести в Отдел стабильных миров! – Хотели, – кивнул Библиотекарь. – И сейчас переведут. Только теперь уже в Отдел карантина. – Как болезнь могла прогрессировать с такой скоростью в стабилизировавшемся мире? – Желание творца уничтожить его спровоцировало быстрое развитие нестабильности, – ответил Библиотекарь. – Но ведь в прошлый раз, когда создатель отказался от своего мира, всё происходило медленнее! – не унимался Александр. Ему не хотелось верить в то, что полюбившаяся ему книга больше не существует. – В прошлый раз создатель отказался от мира, – голосом, полным скорби, говорил старик. – А этот создатель всей душой желал своему детищу смерти. – Неужели, – юноша обхватил руками голову, – нет способа вернуть разрушенный мир… – Я уже отвечал, что мы ничего не можем сделать. Не можем же мы пойти к создателю и заставить его заново вообразить своё творение. – Что Вы сказали? – удивлённо воскликнул Александр. – Что? – не понял Библиотекарь. – То есть, если создатель, отказавшийся от мира, аннулирует свой отказ, мир вернётся в прежнее состояние? – юноша сам не верил в своё предположение. – Такая вероятность существует, – с некоторой неохотой ответил старик. – Мир может возродиться, а может образоваться новый. Да вот только нет гарантии, что создатель снова от него не откажется. – Я должен найти этого Апиадху, – решительно произнёс Александр. – Я найду его, обязательно найду, и тогда книга «Порывы юношества и нарывы общества» снова будет храниться в Библиотеке. В Отделе стабильных книг. Не знаю, как, но я добьюсь этого. – Уверен? – Библиотекарь хотел бы возродить разрушенный мир, но существовало что-то ещё, заставлявшее его сомневаться. – Более чем, – твёрдо ответил юноша. – Как только Апиадха будет найден… – Тебе не придётся её долго искать, – вздохнул старик. – С создателем ты знаком.