За гранью жизни, за гранью смерти. Моя любовь к тебе бесконечна.

— Прикинь, Багра Морозова хахаля себе завела, — краем уха уловила маленькая Улла.       Был погожий денёк в конце августа, и они с ребятами во дворе затеяли игру — прыгать с ветки клёна в кучу опавших листьев. Улла, правда, прыгать не стала (потому что мама бы явно не была бы довольна, если бы она испортила новенький сарафан), так что она вместе с другими, боязливыми девочками собирала листья по всему двору.       Собственно, так девочка и оказалась под кустами, на которых растут белые круглые ягодки, которые весело лопаются, если на них наступить ногой, и подслушала разговор соседок. Конечно, подслушивать нехорошо, но интересно, и она нечаянно… — Да ты что? — искренне удивилась вторая соседка, тётя Люба, старая мамина подруга. — Она мне не говорила! С чего ты взяла. — Так сама видела, — фыркнула первая соседка. Теперь Улла её узнала — это была тётя Катя, из квартиры напротив, у которой глаза немного косят. — Пришёл вчера на ночь глядя, весь из себя. И на ночь остался. В сыновья ей годится, прикинь! А туда же — ха-ахаль… Хоть бы дочери постыдилась бы. А может, и постыдилась: сплавила её куда-то — и привела парня в дом. Хотя, по нему сразу видно — военный. Может, Багра как в той песне? А я люблю военных, красивых… — соседка жутко фальшивила.       Улла аж примёрзла к кустам. Её не было дома две недели — гостила у дедушки. Что если мама действительно привела домой какого-то дядю? Это же… это же ужас! — Ой, ты что, завидуешь, что ли, — рассмеялась тётя Люба, — уж к тебе, как к Багре, так кавалеры не ходят! — Да уж, было бы чему завидовать… — внезапно соседка аж подскочила на месте, так что доски скамейки жалобно скрипнули. — Вот он, вот он! Вышел из-за угла, идёт к подъездам! — Где? — тётя Люба, забывшая дома очки, близоруко прищурилась, и ни она, ни противная тётя Катя не заметили Уллу, которая выглянула из кустов за их спинами.       Ну, ничего! Сама-то она, конечно, какому-то дядьке ничего не сделает, но вот она… Саше пожалуется! Уж он-то этому хахалкину покажет… — Ой, Катя, ты чего, то же, вроде… — Сашка-какашка! — тётя Люба аж поперхнулась словами, когда из-за них, разбросав листья, пулей вылетела маленькая девочка. — Ты всё-таки приехал! — Так какая ж я какашка, если я приехал, а? — брат так крепко сжал её в объятьях, что Улла завизжала — больше от восторга, чем от протеста. — А ты выросла, Улка-булка! Хорошо кашу ешь? — Фу, не люблю кашу, — мир перевернулся перед глазами Уллы, когда Саша перекинул её через плечо. — И хватит называть меня булкой! — Ты первая начала, Улка-булка, — будто не замечающий веса сестры парень кивнул соседкам. — Добрый день. — Заехал к семье, Саша? — искренне улыбнулась тётя Люба, пихая локтём замершую с открытым ртом соседку. — Да, мелкая в первый класс идёт, как же могу такое пропустить. Да и вообще давно меня не было. — Ой, молодец какой, — тётя Люба, подперев рукой щёку, проследила за ним взглядом. — Подумать только — мы же с Багрой чуть не в одной палате Люду с Сашей рожали, в один садик водили… А теперь Люда моя замужем, а Сашка, хоть холостой пока, так ведь военный, серьёзный парень… Как быстро время-то летит! — Так это Багры… сын? — выдохнула соседка. — Ну не хахаль же! Саша, старшенький. Первым парнем на дворе был… — Саша! — донёсся до них от подъездов звонкий голосок Уллы. — А почему ты маме не сын, а хохолок? То есть, хахаль? — О, думаю, Багре это тоже будет интересно узнать, — хихикнула тётя Люба, зная непростой характер подруги