per aspera ad astra

      Сонхва отпил вина больше по наитию, нежели от искреннего желания испробовать напиток, и осторожно опустил бокал на столешницу, наблюдая, как немногочисленные пары кружатся в танце под музыку, которую наигрывали сидящие на балкончике музыканты.       С начала банкета прошло уже больше часа. Их с Хонджуном поздравили невообразимое количество раз, а прислуга, занятая сегодняшним вечером, только и делала, что бегала туда-сюда, относя подарки куда-то за пределы бального зала и обслуживая гостей. Сонхва подумал, что для такого количества презентов одной комнаты будет мало.       Откинувшись на спинку трона, он сдавленно шикнул сквозь зубы. В затылок больно впилась заколка, которую ему нацепил Ёсан, чтобы волосы не мешались. Всего пару часов назад камердинер закончил с его сборами, и Сонхва предстал перед зеркалом совсем другим человеком. Его рубашка чем-то напоминала мундир, но ткань была слишком лёгкой и свободной. Темно-фиолетовый шёлк расшит жемчугом на манжетах. Треугольный отворот был чёрным, с серебристой каймой и такой же вышивкой. Плечи украшали погоны: на левом была эмблема царства, а на правом - звезда дома Аллеитов. На талии защёлкнулся широкий пояс, оставляя длинные полы рубашки свободно свисать, а под воротником сверкала брошь. От неё к сердцу тянулась тонкая цепочка и терялась где-то за отворотом. Серые брюки заправились в высокие тёмные кожаные ботинки. На каблуке сзади маячило еще чистое, не покрытое пылью белое солнце.       Сонхва тяжело вздохнул. Тогда он ужасно нервничал, ловя взглядом то и дело приезжающие во дворец экипажи.       — Ёсан, — позвал Сонхва. — Если я сейчас скажу, что хочу сбежать, ты сможешь добыть мне лошадь?       Камердинер поднял брови.       — Конечно, — с готовностью кивнул он и растянул губы в слабой улыбке. — Но, боюсь, пройти незамеченными мимо дворцовой стражи у нас не получится.       Герцог угрюмо нахмурился. Его расшитые жемчугом рукава казались непомерно тяжелыми и тянули руки вниз, точно кандалы. На медной тележке, которую втолкнула в спальню горничная, нетронутым стоял деревянный ящик. Сонхва предполагал, что обнаружит там. Он не знал, куда подевалась его корона после обручения, и надеялся бы еще долго её не лицезреть, поэтому не спешил открывать крышку коробки. Вместо этого он позволил Ёсану осторожно скользнуть перед ним и застегнуть на плече накидку, которая скрывала только его правую часть тела. Довольно символично, ведь именно левая рука должна принадлежать царю.       — Вам не следует так волноваться. Это просто очередной бал, а вы таких немало повидали.       Сонхва прикусил щеку. Вот уж для кого, а для него это точно первый бал.       Поправив корону, которая слегка сползла на лоб, сейчас он понял, что бояться в действительности было нечего, хоть чувства тревоги и скованности никуда не делись.       Самый пик его нервозности наступил в момент, когда Хонджун, пришедший за ним лично и не сказавший ему ни слова с той секунды, переступил порог бального зала. Сонхва отдалённо помнил убранство комнаты с момента, когда Ёсан водил его по замку, но, очевидно, прислуга изрядно постаралась, чтобы подготовить зал к празднеству. На стене висел лишь один гобелен прямо над двумя тронами, всюду были расставлены стойки с цветами и металлические шпили с вращающимися дисками, с которых свисали золотые звёзды. В полукруг разместили столы и стулья для гостей. Огромное пространство по центру комнаты было свободно для танцев, а на балкончике уже заняли своё место музыканты. Сквозь арки в левой стене можно было выйти подышать и прогуляться по саду.       Тогда Сонхва снова ощутил это. Взгляды. Он чувствовал их буквально кожей. Бальный зал был полон людей. Множество незнакомых лиц провожали двух юношей, что неспешно пересекали комнату. Герцог слишком близко ступил к Хонджуну и ненароком задел его своим плечом. Но этого мимолётного касания оказалось достаточно. Сонхва глубже вдохнул и вспомнил, что ему сказал сделать дядя.       Украсить бальный зал и показать себя во всей красе, которую только может иметь царь Элеарда.       Очевидно, у него неплохо это получалось, раз любопытные взоры, обращенные его сторону, отводились со смущенным хихиканьем или гордым вздёргиванием носа.       — Великий канцлер Совета четверых, Чон Джонхан! — внезапно огласил герольд.       — Мой царь, племянник, — кивнул обоим дядя. Сонхва не видел его с самого начала банкета. Позади маячил мальчишка с огромным длинным свёртком в руках, который он с трудом держал на весу. — Прошу простить за опоздание. Позвольте еще раз поздравить вас со свадьбой.       — Господин канцлер, как проходит ваше расследование? — неожиданно поинтересовался Хонджун. После его кивка прислуга забрала у мальчишки свёрток, и тот облегченно выдохнул, освободившись от своего груза.       Джонхан и бровью не повёл.       — Отряд уже сформирован, однако я не посмею испортить такой день. Солдаты дома Аллеитов переданы в распоряжение генерала дворцовой гвардии и обеспечивают охрану замка.       — Что ж, думаю, я должен поблагодарить вас за это, — хмыкнул царь.       Сонхва поджал губы, когда после этой реплики последовала тишина. Казалось, их троих поместили в вакуум, и все посторонние звуки исчезли. Канцлер опасно прищурился и медленно кивнул.       — Не стоит.       Дядя скользнул по Сонхва красноречивым взглядом и удалился, увлекаемый каким-то чиновником в беседу. Пузырь напряжения лопнул от прикосновения тонкой иголочки.       — И никакого первого танца молодых? — засмеялся молодой юноша, подошедший к ним без объявления имени и титула. Он неспешно качал в изящных пальцах бокал шампанского. Его длинные волосы причудливо завились у лица, на шее сверкал серебряный кулон, а из-за пояса выглядывала кобура с пистолетом, что было довольно смело для гостя на балу. Тёмно-синий пиджак был расшит тонкими нитями. — Впрочем, прошло слишком мало времени, чтобы ноги герцога Пака успели зажить для оживлённых плясок. Ты неожиданно заботливый муж, Хонджун. По тебе и не скажешь.       — Так и скажи, что хочешь увести моего мужа танцевать, но не можешь подобрать правильных слов, Хёнджин, — беззлобно, растягивая губы в ухмылке, ответил царь.       Юноша фыркнул и отвесил шутливый поклон.       — Если бы я захотел, мне не требовалось бы твоё разрешение. Да и красноречием я не обделён, — бросил он Хонджуну, на что тот лишь глаза закатил, и обернулся к удивленному Сонхва. — Герцог Пак, рад снова вас видеть. Поздравляю со свадьбой, хоть и не от всей души.       — Вы жалеете его или меня?       — Вас, конечно. Попробуй вытерпеть этот несносный характер, — Хёнджин беззастенчиво махнул рукой в сторону Хонджуна так, словно вовсе позабыл о его титуле. Сонхва довольно хихикнул и пожал плечами, когда муж возмущенно уставился на него. — Господин Пак, не откажите мне.       Герцог улыбнулся и привстал, чтобы чокнуться своим бокалом с тем, что держал Хёнджин. Из-за этой странной традиции он уже изрядно охмелел. Гости обращались за этим только к нему, но это не мешало алкоголю в стакане Хонджуна исчезать со скоростью света.       — Последний раз мы виделись с вами в Аралисе на художественной выставке, а сейчас вы муж этого оболдуя, — Хёнджин причмокнул губами и запустил свободную руку в карман брюк, качая головой. — Как жестока судьба.       — Еще одно слово - и я прикажу Юнхо выпроводить тебя подышать воздухом, — пригрозил Хонджун.       — Нет, ты этого не сделаешь, — хмыкнул юноша со знанием дела.       Царь усмехнулся и покачал головой.       — Как быстро вы спелись, — протянул он, окидывая мужа задумчивым взором.       — А знаешь, почему? — тут же подхватил довольный Хёнджин и обвинительно ткнул в государя пальцем. — Потому что мы люди искусства, а ты бесчувственный чурбан. Только о своих картах и стратегиях можешь говорить. Не мудрено, что одним Юнхо да Сану хватает сил вытерпеть тебя. Никогда не понимал этих военных. Герцог Пак, он еще не успел утомить вас своими байками о различиях в строении наших военных судов и кораблей Барлеаса? Клянусь луной, это его любимая тема для разговора, — заметив, как Сонхва отрицательно мотнул головой, он тяжко вздохнул. — Я вам даже завидую. Что ж, не сочтите за грубость, но я должен станцевать с сестрой, пока она не прожгла дыру в моём чудном теле.       Когда Хёнджин развернулся, чтобы уйти и найти сестру, герцог узрел на его спине эмблему с четырьмя лотосами - символ дома Барманов. Тогда он вспомнил, что видел уже не незнакомца в саду Собора Истиннолунного в день своей коронации. Стало понятно, откуда Хёнджину известно про казус с его ногами, и откуда у этого великолепной красоты юноши столько смелости в общении с царём - рождение в семье с высоким социальным статусом, вероятно, поспособствовало их дружбе с раннего детства.       Сонхва был даже благодарен Хёнджину за его маленькую стычку с Хонджуном. Это помогло ему расслабиться.       — Опаздывают, — вздохнул царь и почесал бровь.       — Делегация из Ирлеса? — догадался герцог, на что Хонджун коротко кивнул. — Как давно ты получал от них сообщение?       — В тот день, когда спал у тебя, был первым и единственным.       Проходящая в этот момент мимо барышня оступилась и поспешила спрятать покрасневшее лицо за веером. Сонхва обреченно вздохнул. Теперь слухи полетят со скоростью света.       — Вдовствующая царица Юн Миён!       Герцог подавился водой, которую он только отпил, чтобы избавиться от колючего ощущения в горле после вина. Бросив взгляд на Хонджуна, он увидел, как муж неожиданно напрягся: вальяжная поза сменилась на более статную, спина выпрямилась, а лицо приняло суровое выражение. Все в зале замолчали. Даже музыканты перестали играть. Сонхва осторожно подтянул себя на кресле и положил трясущиеся ладони на подлокотники.       Что ему делать? Следует ли встать, когда царица подойдёт к ним, и как-то поприветствовать? Она не присутствовала ни на коронации Хонджуна, ни на его так называемой свадьбе, но неожиданно объявилась. И, судя по поведению царя, тот тоже не был к такому готов.       Только герцог хотел оглянуться, чтобы поймать взглядом Ёсана, как дверь с шорохом распахнулась, и повисшую в напряжении тишину разорвал стук каблуков о мраморный пол. Гости расступились в стороны, и тогда Сонхва увидел силуэт невысокой женщины, облаченной в приталенное светло-серое платье. Корсет был расшит сапфирами, а за спиной по полу тянулся подол тонкой накидки. В тёмных волосах сверкали драгоценные камни.       Вдовствующая царица, казалось, не шла, а плыла, и только стук её каблуков делал её божественный образ более человеческим. Юн Миён не задерживала ни на ком взгляда дольше секунды и неустанно приближалась к пьедесталу, где восседали её сын и его муж. Когда она подошла ближе, Сонхва увидел блёстки на её щеках и лисий разрез глаз. Тонкие губы растянулись в улыбке, но было в ней что-то зловещее. Такое, что герцог невольно повёл плечами, когда глаза женщины остановились на нём.       — Мама, — позвал царицу Хонджун. Его голос звучал ровно, практически равнодушно, но Сонхва знал, что за ним скрывается звенящая сталь. Таким же тоном его муж обращался и к нему. — Не ждал, что ты приедешь.       — Как я могла пропустить свадьбу своего сына? — произнесла Миён и щёлкнула пальцами. В приоткрытые двери тут же скользнули стражники, одетые в белоснежные пиджаки и несущие что-то большое. Женщина бросила на презент мимолётный взгляд и обернулась к Сонхва. — И познакомиться с моим… зятем? Я ожидала, что Хонджун приведёт в дом невестку, но мой сын всегда был несколько неординарным. В очередной раз тебе удалось удивить меня, дорогой.       Под таким пытливым взором герцог невольно занервничал. Пальцы бессознательно принялись крутить обручальное кольцо.       — Герцог Пак, — царица встала вполоборота и указала на свой подарок. — Пожалуйста, примите это. Уверена, вы, как художник, непременно оцените мой выбор и простите свекровь за отсутствие на вашем бракосочетании.       Стражники стянули ткань, являя взору всех присутствующих изысканное полотно с изображением женщины, что сидела за прялкой. У её ног осыпалось крошкой битое стекло, а небо за спиной было разделено: одна сторона являла собой ночь, а вторая - день. По залу прошёлся раскат восхищенного шёпота.       — Божественная прядильщица, — выдохнул Хонджун и опустил свою ладонь поверх руки Сонхва, успокаивая его дёргающиеся пальцы. Миён проводила этот жест приподнятой бровью. Коленки герцога крупно дрогнули, а сердце пуще прежнего принялось отбивать ритм о хрупкие рёбра. — Редкий холст.       — Благодарю вас, — выдохнул пораженно Сонхва. Кажется, его истинное изумление тронуло царицу, раз её улыбка мгновенно потеплела.       Она обернулась, окидывая присутствующих беглым взглядом.       — Право, почему все застыли? — польщённо засмеялась царица, прикрывая ладошкой, спрятанной за тонкой тканью атласной перчатки, рот. — Я просто мать, что приехала навестить сына. Пожалуйста, продолжайте развлекаться. Министр Хван, не откажите даме в танце.       — Ни в коем случае, моя царица, — тут же выскользнул из толпы Хван Чансон и с поклоном принял руку Миён.       Сонхва выдохнул, казалось, весь воздух из лёгких и откинулся на спинку трона, когда музыка снова унесла гостей в танцы. Подарок царицы присоединился к куче таких же дорогих презентов в отдельной комнате.       Хонджун не спешил убирать своей ладони, и герцог с удивлением осознал, что чужие пальцы слегка подрагивают, когда его собственные уже успокоились вместе с трепетом в груди. Поджав губы, он расслабил руку, позволяя пальцам царя скользнуть меж его собственных, и замер в ожидании того, что Хонджун отпрянет, как тигр, которому подожгли хвост. Но тот оставался неподвижным. Их кольца соприкоснулись, а все звуки вокруг исчезли.       В какой-то момент царь быстро сжал его руку, словно в благодарственном жесте, а затем резко поднялся на ноги и, не оборачиваясь, направился куда-то вглубь толпы. Сзади послышались шаги, и мимо их кресел скользнул Сан. Он мимолётно поклонился герцогу и поспешил за своим государем. Сонхва хмыкнул и потёр левую ладонь, крутя кольца на пальцах.       — Как вы себя чувствуете? — поинтересовался появившийся как чёрт из табакерки Ёсан.       Герцог испуганно дёрнулся и прижал кулак ко лбу.       — Где тебя научили передвигаться так бесшумно? Ты доведешь меня до инфаркта.       — Я громко топал, — оскорблённо фыркнул камердинер, на что Сонхва красноречиво махнул рукой в сторону заполненного разговорами и музыкой зала.       — Давай пройдёмся, — сказал герцог и с кряхтением старика поднялся на ноги. Ёсан только открыл рот, чтобы воспротивиться, как Сонхва тут же вскинул палец перед его лицом. — Я просидел почти два часа, моя пятая точка готова принять форму этого не самого удобного кресла, а ты без особых телодвижений и того простоял статуей за мной, так что… Хватит спорить и пошли гулять. Тут всё равно нигде не спрячешься.       Камердинер закатил глаза и с несчастным выражением лица подставил господину свой локоть. Они прошли через толпу танцующих, что продолжали кивать и улыбаться герцогу так, словно только встретились. Затем пересекли одну из арок, оказываясь снаружи бального зала. Разгоряченное лицо обдал порыв холодного вечернего воздуха. Сонхва с огромным облегчением наполнил лёгкие живительным кислородом. После недолгой прогулки вдоль балюстрад юноши завернули за арку и случайно наткнулись на канцлера в компании царицы. Сонхва до этого видел, как она слегка присела в реверансе, благодаря Хван Чансона за танец, а потом скрылась. Юн Миён неторопливо качала шампанское в своём бокале, восседая в мягком кресле, коих специально наставили снаружи, чтобы можно было присесть отдохнуть на свежем воздухе. Завидев герцога, она призывно махнула рукой.       — Племянник, — кивнул Джонхан.       Сонхва подавил удрученный вздох и приветливо улыбнулся. Склонившись, он наскоро скользнул дыханием по тыльной стороне ладони царицы, которую та протянула для поцелуя.       — Прошу прощения. Не хотел мешать вашей беседе.       — Всё в порядке, — отмахнулась женщина и похлопала по свободному креслу рядом с собой. — Присаживайся. Позволь мне рассмотреть суженого моего сына внимательнее.       Ёсан сопроводил герцога и скрылся где-то за колоннами. Сонхва снова невольно крутанул на пальце помолвочное кольцо и обернулся к царице в ожидании. Миён постучала по губам ободом бокала и одобрительно закивала, скользя глазами по телу герцога от ног до венценосной макушки.       — Немудрено, что все девицы царства плачут горькими слезами, — усмехнулась она, закинула ногу на ногу и положила свободную руку на подлокотник.       — Вы мне льстите, — засмеялся Сонхва, краем глаза следя за выражением лица дяди: тот был холоден и равнодушен, как скала.       — Надеюсь, вы несильно огорчились моим отсутствием в день бракосочетания. Видите ли, из-за обильных дождей на юге дороги стали непригодны для карет, поэтому мне пришлось ехать окольными путями. Вот и задержалась. Однако очень рада, что приехала. Лицезреть вас - высший подарок небес. Вам идёт красный, — Юн Миён причмокнула влажными от шампанского губами. — Однако его непозволительно мало в вашем сегодняшнем образе.       Красными на Сонхва были только рубины в его диадеме и на кольцах. Он не придавал этому особого значения до тех пор, пока не услышал со стороны.       — Моему мужу красный идёт больше, — усмехнулся он, вспоминая алый мундир Хонджуна, который ярким пятном выделялся в веренице цветов в бальном зале. — И я нисколько не виню вас в задержке. Напротив, очень благодарен, что вы приехали. Ваш подарок чудесен. Спасибо, моя царица.       Женщина хохотнула, откинув голову назад, из-за чего несколько прядей выскользнули из-под заколок на её причёске и скользнули по плечам.       — Ах, как жаль, что нам так мало времени отведено на общение. Я бы хотела узнать вас лучше, но уже с утра буду вынуждена возвратиться в Аралис.       — Мой племянник составит компанию государю в объезде царства, — неожиданно произнёс канцлер и вышел из-под тени колоны. Сонхва дёрнул бровью, гадая, о каком объезде сейчас идёт речь. — Когда он будет в Аралисе, уверен, не сможет отказать вам в чаепитии.       — Было бы чудесно, — Миён махнула рукой и отдала пустой бокал подоспевшему слуге. — Герцог Пак, пожалуйста, примите моё приглашение и навестите меня в Летнем дворце. Мой сын не приедет, даже если я его попрошу, но вам, его мужу, он вряд ли откажет.       Хонджун ему откажет в первую очередь.       Сонхва прикусил щеку, чтобы не ляпнуть необдуманно, и медленно кивнул.       — Конечно.       — Замечательно, — улыбнулась царица и легко вспорхнула на ноги. — Беру с вас слово. А сейчас… Я обещала танец министру Киму. Прошу меня простить. Пожалуйста, наслаждайтесь собственным праздником. Канцлер, — она кивнула Джонхану и, оправив накидку, возвратилась в зал.       — Молодец, — похвалил дядя, занимая освободившееся кресло с лёгкой ухмылкой, растянувшей его губы. — Ты ей понравился.       — Это наша первая встреча? — поинтересовался Сонхва, на что канцлер кивнул.       Герцогу показалось, что он видел Хонджуна, прохаживающегося между гостями. Он подумал о том, что не давало ему покоя с момента, когда он лицезрел лицо Юн Миён: они с сыном вообще не похожи. Ни единой чёрточкой внешности.       Его муж действительно не похож ни на отца, ни на мать, а на самого себя.       — О какой поездке вы говорили?       — Объезд царства, — вздохнул дядя. — Обычная процедура представления новоиспеченного царя народу. Посетите крупные города, обсудите парочку вопросов с хозяевами домов власти, соберёте мелкие налоги и вернётесь. Можно сказать, что это ваш медовый месяц.       Сонхва возмущённо фыркнул и откинулся на спинку, расслабляя ноги. Ступни еще слегка тянуло. Всё же четырёх дней непозволительно мало для его ран.       — Государь поступил разумно, отложив банкет, — неожиданно сказал Джонхан, наблюдая, как племянник разминает щиколотки. — Устрой мы праздник сразу после вашего обручения, немудрено, ты бы уже лежал в своих покоях с лихорадкой от боли. Коляска - это хорошо, но выглядит жалко. Для мужа царя это недопустимо.       Герцог уязвленно прикусил губу и быстро кивнул. Он и сам понимал собственную беспомощность в дни, когда был прикован к креслу, а его слуги были готовы носить господина на руках. Теперь видя, с какими людьми ему предстоит иметь дело, будучи замужем за Хонджуном, он бы тоже не хотел показаться перед ними слабым и немощным.       — Ах, господин Ли, — поздоровался канцлер, поднимаясь на ноги и пожимая руку молодому мужчине, что несмело подошёл к ним ближе. Сонхва нашёл глазами Ёсана, и тот одними губами произнёс: «Ли Минхо». — Давно вас не видел. Как прошло ваше путешествие в поисках материала для новой книги?       — Господин канцлер, — вежливо улыбнулся писатель. Его удлинённый пиджак плотно облегал хорошо сложенное тело, а на груди сияла в свете свечей брошь с изображением голубя. Сонхва поразили его глаза: большие, с густыми ресницами и сияющие, как у кота. Юноша невольно усмехнулся, вспоминая Марса, который укромно спрятался под кроватью от всех предпраздничных подготовок. — Всё замечательно, спасибо. Мы с господином Паком недавно пустили в печать нашу совместную книгу.       — Да, я слышал об этом. Был немало удивлён: Сонхва никогда не рисовал иллюстрации.       — Что ж, полагаю, он просто не смог устоять перед моим обаянием, — улыбнулся Минхо и кивнул герцогу.       Тот почувствовал, как тугой узел, что завязался у него где-то под рёбрами, тут же ослаб. Сонхва испытывал тревогу от одной мысли о встрече с Минхо, ведь тот имел какую-никакую связь с его реальным миром, пусть даже как писатель книги сказок, которая попала герцогу в руки на реставрацию. Но всё оказалось очень легко и просто.       Когда Джонхан ушёл, пожелав юношам хорошего вечера, Минхо вздохнул и рухнул в кресло, зачёсывая волосы назад.       — Каждый раз коленки трясутся, — прошептал он, уставившись прищуренными глазами в спину канцлера. — У него такая давящая аура.       — На то он и второй по важности человек во всём царстве, — дёрнул плечами Сонхва.       Писатель тихо усмехнулся.       — А разве теперь это не ты?       Сонхва виновато поджал губы и протянул юноше бокал вина.       — Спасибо, что приехал. Я получил твоё письмо.       Минхо неожиданно покраснел и спрятал лицо в ладонях.       — Прости, — он сжал пальцами переносицу с мученическим выражением лица. — Это было спонтанное решение. Понимаю, что мы с тобой не так близки, чтобы ты рассказывал мне о различных мелочах, хотя свадьба с царём - это не мелочь, но всё же… Мне не следовало так грубо выражаться.       Сонхва непонимающе взмахнул ресницами и в ободряющем жесте сжал чужое плечо. Что ж, теперь ему стало понятно, что холодный характер герцога нацепил на него мощный панцирь. Ему предстояло разгребать последствия и налаживать общение с людьми, которые питали к нему тёплые чувства, потому что - уж прости, герцог Пак - Сонхва так не мог. Его натура не позволяла ему быть холодным и чёрствым.       — Я бы тоже был расстроен, если бы узнал о твоей свадьбе из светских сплетен, — улыбнулся он и чокнулся своим бокалом с бокалом Минхо, радуясь, что его маленький манёвр возымел успокаивающий эффект. — Просто всё произошло так быстро. До сих пор не верится, что я… Ну…       Сонхва угрюмо ткнул пальцем на корону на своей голове, на что Минхо понимающе фыркнул.       — Да уж, покоя тебе теперь не видать, — протянул он, отпивая вина и закидывая ногу на ногу. Герцог вяло повозил свой напиток по стеклянным стенкам. — Ты в порядке? Я имею в виду здесь, а не вообще.       Сонхва застыл как громом пораженный. Он впервые задумался об этом в таком ключе. Определенно, он был относительно в порядке, хоть его тело немного пострадало. Но душа его была в полном хаосе, мысли разбегались в стороны и не желали складываться в единый пазл. Он вспомнил слова Ёсана о том, что его господин ни разу с момента прибытия во дворец не почувствовал себя на своём месте. Сам Сонхва, пришедший из другого мира, чувствовал себя так же. Он просто старался делать то, что от него ждали и требовали.       Так был ли он в порядке?       Минхо казался действительно обеспокоенным, волнующимся за своего друга, с которым он только-только начал строить мосты доверия. Сонхва не мог не видеть в его глазах Кевина. От этого было больно. Настолько, что слёзы невольно выступили и собрались в уголках, готовые скатиться по щекам. Это не осталось незамеченным для писателя. Он нерешительно протянул вперёд руку, словно хотел прижать ладонь к чужой щеке, но остановился, не уверенный, позволен ли ему такой жест. Это стало безмолвным ответом на чужой вопрос, и всё, на что решился Минхо - это сжать колено герцога так крепко, что ногу свело судорогой. Сонхва полностью сконцентрировался на этом и заставил себя дышать глубже. Он справится с этим. Со всем справится.       Время в компании Минхо прошло незаметно. Тот болтал на отвлеченные темы, пользуясь тем, что Сонхва просто молча его слушал, а Сонхва был благодарен за то, что Минхо и не просил его поддерживать разговор. Это избавило его от необходимости думать, прощупывать почву, копаться в собственном сознании в поисках ниточки воспоминаний герцога, чтобы понять, как следует себя вести в присутствии писателя. Минхо просто заполнил собой всё пространство вокруг, не оставляя даже крохи места унылым мыслям просочиться. Пару раз к ним подходили гости, вышедшие подышать воздухом, здоровались, кланялись, бросали пустые фразы и возвращались в зал.       Сонхва очень хотел, чтобы о нём там все забыли, но он был мужем царя, а такое долгое отсутствие вряд ли было допустимым. Перед возвращением он крепко обнял Минхо и взял с него слово встретиться завтра, чтобы он мог передать писателю свой небольшой подарок. Минхо слегка опешил от такого открытого жеста добродушия, но пообещал, что обязательно приедет, и остался на балконе.       Хонджун поймал его на подходе к трону и перенял руку мужа у камердинера, позволяя Ёсану отступить в тень к остальным слугам.       — Где ты был? — прошипел он в ухо герцога так, чтобы слышал лишь он один. Сонхва недовольно нахмурился и отбросил чужую ладонь, самостоятельно поднимаясь на постамент и садясь в трон. — Я устал отвечать на вопросы, куда запропастился мой муж.       — Я тебе не ручная зверушка, которую ты можешь посадить в клетку и оставить развлекать гостей, — отчеканил Сонхва, показательно отворачиваясь от Хонджуна в другую сторону. Это было непросто сделать, учитывая то, что царь стоял прямо напротив и не спешил садиться по левую руку супруга. — Если тебе испортили настроение, не смей вымещать свой гнев на мне.       Ему осточертели извечные нападки Хонджуна. Он ужасно устал от такого отношения к себе, заведомо не зная, что послужило их истинной причиной. Если дело в Совете четверых и его дяде, то пусть разбираются между собой. Это война царя и его неверных подданных. Сонхва не хочет быть втянутым в неё, но его упорно тыкают копьями в спину, заставляя выйти на линию огня. Если же дело в самой свадьбе и желании Хонджуна видеть подле себя иного человека, то тут тем более герцог был бессилен. Сонхва мог утверждать это с уверенностью, видя, как тревожатся Ёсан и Минхо из-за одного только его присутствия во дворце, как относится к нему Великий Жрец, который проверял сходство их гороскопов.       Хонджуну было либо плевать, либо он даже не допускал мысли, что Сонхва тоже может быть всего лишь жертвой обстоятельств.       Приподнятое после беседы с Минхо настроение стремительно скатилось куда-то на дно Марианской впадины. Сонхва бездумно провожал взглядами гостей, уже даже не стараясь придать своему лицу удовлетворенное выражение. Он отказался от еды, которую ему предложил Ёсан, и выдохнул с облегчением, когда Хонджун снова покинул его, оставляя после себя холодный шлейф с ароматом шалфея.       Сонхва так задумался, что сам не заметил, как снял с пальца кольцо. То выскользнуло и покатилось куда-то за трон. Раньше, чем юноша успел испустить вздох, украшение уже было протянуто ему обратно.       — Минги, — вымученно улыбнулся герцог стражнику, что держал его оковы.       Минги приветливо кивнул и вложил в подставленную ладонь кольцо. Несколько секунд Сонхва словно в нерешительности вертел его в пальцах, испытывая дикое желание запустить украшение в окно.       — Вы выглядите опечаленным, — подал голос стражник.       Обернувшись, Сонхва увидел, что тот остановился позади трона. В зале было полно солдат: они стояли у каждого входа и выхода, напичканные различным оружием и с сияющими погонами с эмблемой царства. Минги за креслом мужа государя казался его личной тенью, сторожевым псом, и ни у кого такое положение не вызвало лишних вопросов.       — Правда? А я думал, что отлично умею притворяться, — вздохнул герцог и таки натянул треклятое кольцо назад на безымянный палец. Такое маленькое и практически невесомое, на его руке оно точно весило целую тонну.       — Вам не нравится вечер?       Вряд ли стражнику разрешалось вести светскую беседу на службе, но Сонхва было плевать на приличия сейчас. Он извернулся полубоком, упираясь плечом в обивку спинки трона, и приподнял голову, чтобы лучше видеть невозмутимое лицо Минги. Тот бросил на герцога беглый взгляд и опустил уголки губ, давя лезущую на лицо улыбку.       — Вечер чудесный, — ответил Сонхва, кладя руки на подлокотник. — Всё так красиво, и музыка прекрасная. Дело в людях. Они не перестают на меня смотреть.       — Я думал, человек вашего происхождения привык ловить на себе подобного рода взгляды.       — Прошлый я, возможно, и бровью бы не повёл, но нынешнему мне очень неуютно.       Герцог впервые так разоткровенничался. Но было поздно корить себя на слетевшие неосторожно с языка слова. Удивительно, как легко рядом с Минги он теряет самообладание. Сонхва научился держать лицо и осанку в присутствии Хонджуна, но почему-то рядом с этим стражником нестерпимо хотелось сгорбиться и спрятать голову в ладонях. Возможно, это потому что сам герцог и Минги никогда не встречались. Стражник не знал человека, который ушёл, и знакомился с тем, который не ожидал здесь появиться.       — Хотите сбежать?       Сонхва уныло засмеялся.       — Куда ж я сбегу? — он помахал рукой с кольцами перед лицом Минги. — Видишь? Эти оковы так просто не снять.       — Хотите уйти с бала? — уточнил стражник. Улыбка тут же слетела с лица Сонхва, являя его крайнюю уязвимость и дикую жажду поддаться на такую открытую провокацию. Минги мог просто поддержать его разговором, сказать то, что герцог хотел услышать, но это была такая услада для ушей, настолько тронуло его нервные клетки, что Сонхва уже не мог делать свой взгляд невозмутимым.       Пока герцог метался в собственных сомнениях, Минги кого-то коротко подозвал рукой. Краем глаза Сонхва видел, как он что-то прошептал Ёсану. Брови камердинера удивленно взметнулись вверх, затем он взглядом обвёл своего господина и быстро кивнул с решительным выражением лица. Стражник поклонился, прижимая ладонь к груди, и когда он поднимался, Сонхва видел, что чужие губы были растянуты в лукавой ухмылке.       — Господин, — позвал герцога Ёсан. — Пойдёмте, подышим воздухом.       Сонхва в какой-то прострации принял его руку и встал на ноги. В каком-то тумане кивал гостям, пока камердинер вёл его через толпу к выходу. С шумом в ушах пересекал длинный коридор, оставляя колючие взгляды, музыку и разговоры за спиной.       — Ёсан, — прошептал юноша несмело, словно боясь, что одним своим голосом разрушит что-то. — Куда мы идём?       Камердинер хихикнул и толкнул герцога куда-то за гобелен. Сонхва с тихим ойканьем упал в руки Минги, который не ожидал такого напора.       — Отсюда мы сможем незамеченными выйти к конюшне, — поборов смятение, стражник протянул Сонхва мундир дворцовой стражи. — Вот. Прошу прощения, но вам придётся переодеться, чтобы не привлекать к себе внимания.       — Что происходит? — шептал герцог, перебирая в пальцах плотную ткань куртки.       — Вы же хотели уйти с бала, — так же тихо ответил ему стражник. Ёсан был где-то за гобеленом, явно проверяя наличие нежелательных гостей, которые могли стать свидетелями побега герцога из замка. — Я могу вывести вас.       — Ты можешь? Но зачем?       Минги неопределенно пожал плечами и улыбнулся одними уголками губ.       — Потому что это то, чего вы хотите? — бросил он и вышел, отодвинув гобелен. — Переодевайтесь. Я подожду на улице, если вы не передумаете.       Сонхва замер в изумлении. Он не знал, как ему быть. Разве муж царя может так своевольно покинуть дворец во время праздника, устроенного в честь их свадьбы?       Его метания заняли слишком много времени, что обеспокоенный Ёсан рискнул скользнуть к нему в тёмный угол.       — В чём дело? Вас что-то тревожит?       — Я и сам не знаю, — Сонхва печально покачал головой, искривив губы. — Я очень хочу выйти, но могу ли я?       — Почему вы думаете, что не можете? — нахмурился камердинер.       — Всё это так неправильно, — герцог прислонился спиной к холодной стене. — Я не знаю Минги. Могу ли я доверять ему?       — Вопрос стоит только в доверии? Но вы же как-то научились доверять мне после потери памяти.       — Потому что ты был рядом со мной. У меня не было причин сомневаться.       — Да, но вы очнулись и абсолютно не знали меня, — воодушевленно произнёс Ёсан, заискивающе заглядывая во встревоженные темные глаза господина. — Я был для вас таким же незнакомцем, как Минги сейчас. Вы уже хотите выйти, иначе не стояли бы здесь и не колебались. Мы с вами бы уже шли назад в зал, если бы в вас не поселилось семя доверия к нему. Господин, я тоже ничего не знаю о Сон Минги, кроме того, что он всю жизнь провёл на службе в морском флоте. Но я чувствую, что он хороший человек, и вы тоже чувствуете это. Доверьтесь ему.       Если бы это был Ёсан, Сонхва бы ни секунды не сомневался. Возможно, он прав, и герцогу действительно стоит отбросить свой страх и научиться искать в людях этого мира что-то хорошее. Минги протягивал ему руку помощи. Он заметил, как подавлен был герцог в зале, он рискнул предложить ему покинуть территорию дворца, хотя абсолютно точно понятно, что ему грозит суровая расправа, если об этом прознают царь или генерал дворцовой стражи.       Хонджун с него три шкуры снимет, но как же велик соблазн.       К чёрту всё.       Сонхва быстро стянул с себя праздничную рубашку, натягивая на голую кожу приятный бархат мундира. Ёсан помог с пуговицами и протянул разложенную в его ладонях рубашку герцога вперед в ожидании. Секунда потребовалась Сонхва, чтобы осознать.       — Если кто-то узнает, у тебя будут большие неприятности, — прошептал он, передавая корону камердинеру.       Ёсан надёжно укрыл венец в ткани и фыркнул, отбрасывая прядь волос на лоб.       — Вовсе нет, ведь вы защитите меня, — подмигнул он и вышел из-за гобелена, чтобы позвать Минги, но именно в этот момент в коридор кто-то завернул. Сонхва испуганно прижался к стене и даже задержал дыхание. — Сан, что-то случилось?       — Государь попросил проверить, куда ушёл герцог Пак. Это его одежда? — голос личного стражника Хонджуна звучал подозрительно.       Сердце Сонхва замерло где-то в горле. Он еще даже не успел покинуть территорию дворца, а Хонджун уже его хватился.       — Господин слегка перепил, — раздался удрученный вздох Ёсана и его удаляющиеся от гобелена шаги. — Его стошнило, и мне пришлось срочно спасать положение. Страж Сон Минги был поблизости, и я отправил его прогуляться с господином, чтобы ему полегчало. А мне нужно разобраться с этим.       — Как насчёт передать рубашку горничным?       — Еще чего. Они раскурочат ткань и пообрывают весь жемчуг.       В ответ Сан засмеялся, и вскоре в коридоре стало тихо. Очевидно, стражник ушел вместе с камердинером, утягиваемый в непринужденную беседу. Сонхва подождал еще минуту, а затем вышел из-за гобелена, направляясь к двери на улицу. Та распахнулась в миг, когда рука коснулась ручки. Минги от неожиданности подпрыгнул, что абсолютно не делало ему чести, как солдату.       — Готовы? — прошептал он и протянул Сонхва дорожный плащ. — Вам придётся спрятать лицо, чтобы мы могли пройти мимо охраны на выезде.       — И как ты собираешься провести меня? — герцог с удивлением обнаружил, что его сердце в ожидании быстро забилось. Щёки опалило, а пальцы слегка затряслись от предвкушения.       Минги усмехнулся и качнул головой, призывая идти следом.       Дверь действительно вела прямо к конюшням. Сонхва знал, что там есть боковые ворота в охотничий лес. Но пропустят ли их, если в сегодняшнюю ночь все гости пользуются исключительно парадным входом?       — О, это же Минги! — заголосил стражник, что сидел на ящике у каменных ворот и вскочил на ноги при виде соратника по оружию. — Ну, и как там?       — Музыка изумительна, — Минги со смешком непринуждённо отвёл Сонхва к лошади. Та довольно фыркнула, когда её морды коснулась ладонь стражника.       — Да я не об этом!       — Ёнгу, ну ты и болван! Солдатам на балу не наливают. Радоваться должен, что тебя в патруль поставили. А то прозябал бы всю ночь на одном месте, наблюдая за танцами и слушая светские сплетни.       — Вот именно, — протянул Минги, подталкивая герцога в спину, чтобы тот взобрался на лошадь. — Это довольно скучно и утомительно.       Сонхва нерешительно замер рядом с животным, не зная, что делать и как быть. Стражник понял его тревогу и постучал пальцем по стремени, чтобы затем обхватить чужую талию руками и подсадить в седло.       Голосистый солдат, Ёнгу, понимающе засвистел.       — А ты пронырливый. Успел же, хоть и на дежурстве был, — с улыбкой толкнул плечом мощную створку ворот. — Тебя там хоть прикроют?       — Не они, так мы, — вставил второй стражник. Из-под капюшона Сонхва видел, как тот чуть присел, словно хотел заглянуть в его лицо, и поспешно оправил ткань. Хмыкнув, солдат посмотрел на часы, что достал из кармана. — Смена поста через два часа. Развлекайтесь. Но следи за временем! После нас заступает этот Хо Мёнсу. Того гляди, он подавится собственной завистью и не сможет отворить тебе ворота, будучи уже на том свете.       Минги неловко поддержал веселье сокомандников и вывел лошадь за стены. У герцога заполошно забилось сердце в груди. Он посильнее впился пальцами в седло перед собой, до конца не веря, что смог выбраться из дворца в этот вечер. Страж ловко взобрался на скакуна и уселся сзади, расслабляя поводья.       — Развлекаться? — усмехнулся Сонхва и обернулся через плечо, не без удовольствия отмечая, как стремительно покраснели чужие щёки. — И часто вы так увиливаете из замка, господин Сон Минги?       — Это первый раз, когда я прибегаю к подобному способу, — пробормотал тот в ответ.       — Удивительно, — герцог довольно вдохнул прохладный ночной воздух. — Ты во дворце всего ничего, а уже знаешь, как сбежать из него.       — Просто я достаточно бестактный, чтобы воспользоваться такой возможностью безнаказанно. Единственное, что мне грозит, это насмешки других солдат и возможные слухи.       — Слухи? — нахмурился Сонхва непонимающе. Минги долго молчал. Герцог мог лишь видеть, как его руки в перчатках сильнее сжали поводья. Герцог вспомнил, с каким тоном солдаты выпускали их за стены, и от неожиданности закашлялся, подавившись воздухом. — Они подумали, что мы…       — Вот поэтому этот способ вам не подходит.       — Я учту.       Минги фыркнул над ухом и повёл лошадь с горы. Та галопом неслась мимо деревьев в кромешной темноте. Мощные кроны укрывали тропинки, но страж словно знал, где проехать легче и безопаснее. Сонхва даже подумал, что его глаза могли видеть в темноте. Особенно после того, как Минги поймал ветку, что чуть не зарядила герцогу по лбу.       Они добрались значительно быстрее царского экипажа, спускающегося с горы по закрученным дорогам. С каждым рывком лошади звуки Юмея становились громче. Сонхва слышал музыку, залпы салютов и радостные крики. В груди поселилась некая тоска. Герцог на секунду зажмурился, когда они пересекли совиные врата и оказались на главной улице. Минги тут же свернул куда-то в закоулок и приветливо помахал рукой юнцу в длинном плаще с россыпью звёзд на спине. Его лицо наполовину было скрыто маской, а губы раскрылись в лёгком потрясении от осознания, что всадники прибыли со стороны горы.       — Три серебряных за час, — поведал мальчишка и погладил переданную ему в городскую конюшню лошадь.       Сонхва стало неловко, когда Минги заплатил из своего кармана, ведь он даже не знал, сколько зарабатывают солдаты, и велика ли цена в три серебряных в Элеарде.       — Куда хотите пойти? — поинтересовался стражник, когда они остановились в узком переулке, прижимаясь спинами к каменным стенам домов.       Сонхва со звёздами в глазах скользил взглядом по убранству главной улицы. Он не мог остановиться на чем-то одном. Юмей пестрил красками в свете зажженных ночных фонарей. Герцог видел старого мужчину, который в сопровождении толпы детишек переходил от столба к столбу, проверял исправность фитилей и наличие масла, чтобы огонь не погас. Торговые лавки были забиты различной звёздной атрибутикой, бумажными куклами и талисманами из драгоценных камней. Люди в масках и с покрытыми тонкой тканью головами предлагали разного рода развлечения. Сонхва даже нашёл палатку, где девушка мешала в ладонях карты таро. Между домами протянули верёвки с флажками и полотнами ткани с различными эмблемами.       — Даже не знаю, — отрешенно отозвался он. Минги, казалось, уже и не ждал ответа на свой вопрос, тоже погруженный в изучение ночного празднующего Юмея.       — Тут я вам ничем не смогу помочь, — виновато улыбнулся стражник и почесал затылок. — Это мой первый такой праздник.       Сонхва удивленно взмахнул ресницами и не смог сдержать довольной улыбки. Для него ведь тоже это первый праздник в Элеарде.       — Если честно, мне достаточно того, что я уже просто стою здесь и дышу свободно. Но раз это твой первый раз, давай постараемся сделать эту ночь незабываемой… Для начала, думаю, мне нужно спрятать лицо, — пробормотал герцог и спешно отвернулся, когда проходящая мимо стайка девушек остановилась и заинтересованно принялась их разглядывать. Личность мужа царя была слишком известной, чтобы он мог позволить себе своевольничать на улицах.       Сонхва обернулся к Минги, когда тот слишком долго выдерживал паузу, и заметил, что стражник покраснел и щеками, и ушами, уставившись куда-то на дорогу.       — Вы правы, — прохрипел Минги и выскочил из-за дома, чуть не споткнувшись о торчащий камень. — Подождите минуту. Я найду что-нибудь для вас.       И скрылся в веселящейся толпе.       Сонхва провожал его крепкую спину с лентой дворцовой стражи, переброшенной через плечо, со смешанными чувствами. Ему всё еще не верилось, что это происходит в действительности. Он принял факт того, что сбежал от мужа, вдовствующей царицы, дяди и гостей с собственного бала, но никак не мог уложить в голове то, что видит сейчас.       Таких городов, как Юмей, в реальной жизни не бывает. А Сонхва оказался его случайным посетителем, который не хотел уходить.       — Вот, — вернувшийся Минги протянул похожую на ту, что носил мальчишка-конюх, маску. Герцог заинтересованно уставился на неё. Выполненная из черного плотного бархата, она прятала только верхнюю часть лица. Под глазами на тонких цепочках к щекам опускались маленькие жемчужины, имитируя слёзы, а на переносице примостился серебристый полумесяц. — Это маска ночного стража из старинной пьесы.       Пояснение прозвучало несколько озадачено, на что Сонхва фыркнул и решительно откинул капюшон.       — Я знаю, — протянул он, придавая больше уверенности своему голосу. Разумеется, он понятия не имел, что за пьеса, но герцог и так достаточным невеждой показал себя в библиотеке. — Я хоть и не драматург, но в искусстве разбираюсь.       Минги смущенно улыбнулся.       — Просто вы так на неё смотрели…       — Как?       — С любопытством ребёнка. Поэтому я посчитал своим долгом пояснить вам.       Сонхва был рад, что ткань маски скрывала его лёгкий румянец. Он усмехнулся и наконец вышел из подворотни, позволяя водовороту людей утянуть себя во всеобщее веселье.       Сонхва в действительности ощущал себя любопытным ребёнком, когда заглядывал в каждую лавку и с интересом слушал торговцев. Те поведывали легенды, сказки и истории той или иной вещицы в их прилавке. Что вот тот фолиант содержит в себе секреты гадания по звёздам и написан самолично рукой давно ушедшего из жизни мудреца. А вот эти парные кольца навсегда могли связать судьбы двух людей, потому что выплавлены они из упавшего метеорита.       Лишь раз Сонхва позволил Минги заплатить за него: когда тот заметил, с каким трепетом герцог рассматривал брошь в виде десятиконечной звезды. Она была выполнена из тонкого золотого жгута, что постепенно закручивался внутрь изделия. Под самой звездой на парочке звеньев болтались три крохотных алмаза. Для такой красивой вещи брошь стоила непозволительно дёшево.       — Это из-за вас, — поведал стражник, передавая ему мешочек с украшением. — Дом Аллеитов славится своими шахтами по добыче руды, а эти торговцы своими изделиями так и кричат, что всё это принадлежит вам, и превозносят вас тем самым в глазах народа Юмея.       Сонхва смущенно фыркнул и осторожно спрятал брошку в карман. Он бы ни за что не решился на такую покупку, если бы не желание порадовать Ёсана. Конечно, он уже сделал ему подарок, но канарейка от четы Ли была больше вынужденной мерой, нежели от всего сердца. С самого момента появления Сонхва в Элеарде именно Ёсан был тем, кто зашивал его душу, залатывал дыры и вселял какую-никакую уверенность. Да, он был его камердинером, и такое поведение легко списать на его верность и долг, но герцог не верил в это, видя как трепетно Ёсан к нему относится. Это не было бездушным прислуживанием. Сонхва был уверен, что, развяжи он Ёсану руки полностью, тот бы непременно начал возмущаться и сетовать на чрезмерную осторожность герцога, подпинывая его под одно место. Да что там, камердинер бы ему уже подзатыльники раздавал, если бы не был таким опекающим, заботливым и соблюдающим границы дозволенного.       — Я верну тебе деньги. И возражения не принимаются!       — Да, Ваше Высочество.       Герцог увесисто ткнул Минги в плечо, когда учуял нотки сарказма в его словах.       Юноши прошли мимо ряда с различными представлениями и играми. Дети под чутким руководством учились стрелять из лука стрелами с мягкими наконечниками, складывать причудливые фигурки из бумаги и разрисовывали фонарики. Засмотревшись на один такой, Сонхва от неожиданности вздрогнул, когда в небе раздался очередной залп фейерверков. С лёгкой улыбкой он проводил исчезающие на звёздном полотне искорки.       Было так спокойно. В городе даже дышалось иначе по сравнению с дворцом. Сонхва с грустной улыбкой подумал, что очутись он в этом мире в теле простого крестьянина, возможно, он бы даже проникся любовью к Элеарду и возжелал остаться. Но это была мимолётная мысль, совсем крошечная.       На другой улице, где дорога была сплошь и рядом усыпана лепестками цветов, в центре площади стоял изысканный белый рояль. Сонхва притормозил, невольно заслушавшись песней, что исполняла молодая девушка в простеньком оранжевом платье. Она не была похожа на приглашенную артистку, и юноша убедился в этом, когда после завершения игры, получив дозу аплодисментов, она лёгкой поступью упорхнула веселиться со своей семьёй.       — Впервые вижу инструмент на улице, — пробормотал Минги.       — Полагаю, рояль принадлежит этому заведению, — Сонхва качнул головой в сторону широко распахнутых деревянных дверей. Из здания доносились громкие разговоры и смех, а цветастая вывеска слегка уползла одним краем вниз. Одетые в одинаковую форму мужчины цепко осматривали каждого, кто приближался к инструменту. Запах еды заполнил собой всё пространство. — Кстати, ты хоть ел?       — Да, перед дежурством.       Сонхва довольно промычал и в нерешительности уставился на рояль. Пальцы нестерпимо чесались. Это было странное чувство, ведь герцог - далеко не музыкант.       Внезапно он вспомнил своего отца и городской фестиваль, на который они ходили вместе, когда юноша учился в средней школе. Мама тогда лежала в больнице после операции, и маленький Сонхва всеми силами старался вытащить папу из дома развеяться, утомлённый извечным напряжением в их доме. Тот вечер был самым счастливым в его жизни: отец накормил его в маленьком ресторанчике, купил куртку с символикой фестиваля, а затем они обосновались на берегу реки и позвонили маме, веселя её рассказом о своём удавшемся выходном.       Сонхва прикусил щеку. Он не соврёт, если скажет, что это последнее хорошее воспоминание, связанное с его семьей. После его поступления в старшую школу, всё, казалось, пошло на дно. Мама с папой только и делали, что ссорились, а Сонхва запирался в своей комнате, поглубже закапывался с головой в уроки и выпускные экзамены, чтобы поступить в университет в столицу и уехать. Он боялся, но ждал, что с его отъездом родители не протянут в браке долго. Он ошибался. В итоге их развод ударил сильнее, чем если бы они разошлись, когда он был еще школьником.       У Сонхва самая обычная семья, прошедшая через колючую проволоку развода, и он не должен чувствовать вину за это.       Сейчас лица родителей имели расплывчатый образ в его сознании, так, словно он специально ограждал свои мысли от болезненных воспоминаний. Сонхва даже не мог воссоздать в голове руки отца, перебирающие клавиши пианино. Он не мог точно представить изгиб губ матери, который он наблюдал каждый раз, когда та недовольно фырчала из-за горы немытой посуды в раковине.       Счастлива ли она сейчас без них?       Отец пытался выглядеть равнодушным, таким, словно его покинула тяжкая ноша, но его сын-то не был слепым. Он тонко чувствовал его настроение.       С папой он всегда был ближе, но сейчас так и не скажешь.       Сонхва не хотел об этом думать. Вспоминать родителей и друзей, которые остались там, дома, пока он застрял в этом мире, неприятно.       — … дин? Господин? — перед лицом показалась рука Минги. Тот взбудоражено пытался привлечь к себе его внимание, махая ладонью пред глазами. — Вы в порядке?       — Да, — кивнул Сонхва с отрешенной улыбкой, возвращая своё внимание на инструмент. — Просто думаю…       — О чем?       — Насколько уместно будет, если я сыграю? — прошептал герцог, мысленно молясь, чтобы никто не сел за рояль в эти секунды, пока он мечется в сомнениях. Иначе, завидев другого музыканта, он тут же передумает и потянет Минги гулять дальше.       — Почему вам кажется, что это будет неуместно? Играет любой желающий, а ваше лицо сейчас неузнаваемо.       — Правда? — нерешительно пробормотал Сонхва, переминаясь с ноги на ногу.       Стражник в задумчивости прикусил губу и крикнул:       — Эй, молодой господин! — позвал он одного из мужчин, что стояли на входе в таверну. — Что вы думаете о моём спутнике?       Сонхва испуганно отдёрнул руку Минги, но тот не обратил на это внимания. Работник таверны недоуменно свёл брови, а затем неожиданно хохотнул.       — Полагаю, ваш спутник невообразимо красив, раз прячет своё лицо! Кто вы, юноша? Сошедший с небес бог?       Минги покосился на Сонхва с обнадёживающей ухмылкой. Тот поджал губы, чувствуя, как языки пламени опалили его лёгкие. Его личность не узнали.       — Кем бы вы ни были, не стесняйтесь, — присоединился второй работник. — Если сыграете, а затем зайдёте к нам, мы нальём вам бесплатно медового вина!       — Ладно, — буркнул герцог и ступил к инструменту под довольный смешок Минги. — Только ради тебя.       — Ради меня? — стражник остановился по левую сторону рояля так, чтобы Сонхва мог его видеть.       — Солдатам на балу не наливают, — прошептал герцог и наскоро перебрал клавиши, упиваясь их мелодичным звучанием. Минги мог понять его слова, только прочитав их по губам. — Но ты сейчас не на балу.       Под конец своей импровизации Сонхва собрал восторженную толпу, которая хлопала ему и просила сыграть что-нибудь еще. Смущенный таким вниманием, герцог позволил Минги разрулить ситуацию, а сам скользнул в таверну, ощущая одобрительное похлопывание по спине от того мужчины, что назвал его сошедшим с небес богом. Интересно, как бы он отреагировал, узнав, что сейчас перед ним находится муж государя? Мысль об этом развеселила Сонхва так, что ему пришлось прикрыть рот руками, дабы не дать смеху вырваться наружу.       Изнутри таверна представляла собой небольшой зал с двумя деревянными лестницами, ведущими на второй этаж. Большую часть пространства занимала огромная барная стойка, за которой орудовали аж трое работников. Между столиками, как пчёлки, носились официанты. Один из них уже хотел скользнуть к их столу, но мужчина перехватил его и попросил принести два бокала их фирменного медового вина, сказав, что это за счёт заведения в благодарность за отличную игру.       — Мне нельзя пить на службе, — прогундел Минги. Он еле пробрался через набитый под завязку посетителями зал и упал на соседний стул, практически соприкасаясь с герцогом плечами.       — А я уже порядком пьян, — хихикнул Сонхва и благодарно кивнул официанту, что поставил перед ними бокалы из меди. Над столиком повис яркий цветочный аромат. — Не откажи мне. Ради чего я так старался, в конце концов?       Минги обреченно вздохнул и потянулся к своей порции алкоголя.       — Не знал, что вы так хорошо умеете играть на пианино, — нерешительно произнёс он и слегка скривился от колючего привкуса вина на языке.       — Как оказалось, у меня много талантов.       За всё время их импровизированной прогулки они достаточно мало говорили. Минги, вероятно, чувствовал себя неловко, старался подбирать слова, всё же он не со своим сокомандником время проводит, а с человеком высокого статуса и происхождения. Сонхва чувствовал эту грань между ними, но был благодарен уже за то, что стражник просто был рядом с ним и разделял этот момент.       Однако кое-что всё же неприятно стягивало где-то на уровне желудка, заставляя Сонхва кривиться от боли и нервов.       — Минги, — позвал он тихо, наблюдая в окно, как за уличный рояль работники таверны усаживали маленького мальчика. Улыбка сама по себе растянула его губы. Через приоткрытую створку в заведение вместе с ветром занесло звуки неумелой, но увлеченной детской игры. — Скажи, мы с тобой уже встречались раньше?       Стражник потёр нос, крепко зажмурившись. Сонхва видел это краем глаза, боясь услышать ответ на животрепещущий вопрос.       — Да, — вздохнул Минги, допивая своё вино одним большим глотком.       Герцог дёрнулся, как от удара током, и замер от испуга. Очень плохо.       — Когда?       — Кажется, это было на корабле «Восток», — промычал солдат. Его хмуро сведенные к переносице брови выдавали крайнюю степень задумчивости. — Или нет… Точно не помню, но это было давно. Вы тогда плыли на западные острова, а я был членом экипажа, обеспечивал безопасность пассажиров. Вся наша команда была взбудоражена, ведь на судне был такой человек, как хозяин дома Аллеитов. Мы с вами лишь раз пересеклись: когда вы спросили, можно ли выйти к носу корабля в дождь. Я наслышан о вашем таланте, но не ожидал, что вы в действительности захотите заняться живописью в преддверии шторма.       В ушах противно звенело, из-за чего Сонхва недовольно сморщил нос. Грудь отпустило, и он наконец смог глотнуть воздуха, всё еще чувствуя давления на виски и слух. Кажется, пора заканчивать с алкоголем на сегодня. Его и так захватила некая эйфория от осознания, что Минги все же не был близким человеком герцогу Паку, а потому Сонхва спокойно мог начать строить с ним отношения с нуля, ничего не боясь.       — А что? — неожиданно встрепенулся стражник, оборачиваясь к нему с видимым испугом на лице. — Я вас чем-то обидел?       — Ничего особенного, — засмеялся герцог, подпирая голову рукой и с блаженной улыбкой провожая редких прохожих за окном взглядом. — Просто ты показался мне очень знакомым.       — У вас настолько хорошая память? Это было несколько лет назад.       — Ну, у тебя приятная запоминающаяся внешность, — Сонхва с довольством отметил, как Минги зарделся от комплимента. — Ты сказал, что это было несколько лет назад. И как долго ты служил в морском флоте?       — Даже не знаю. Я покинул Собор где-то в подростковом возрасте, так что с того момента прошло уже порядка десяти лет. Возможно больше, я никогда не считал, потому что даже даты собственного рождения не знаю.       Минги произнес это настолько небрежно, что Сонхва поразился и в шоке раскрыл рот. Он упомянул Собор, а герцог знал, что помимо духовной и просветительной жизни Элеарда это была еще и всеобъемлющая благотворительная организация: служители храмов повсеместно на территории царства собирали пожертвования, проводили службы и помогали бедным и немощным.       — Ты сирота? — неверяще прошептал Сонхва.       Минги пожал плечами с вялой ухмылкой.       — Вроде того. Меня нашли в корзине на пороге Собора Истиннолунного. Великий Жрец взял меня под свою опеку и даже дал мне имя.       — Сон Минги, — тихо под нос пробормотал герцог, словно пробуя имя на языке. Сон Минги. Сон Ёнхван.       — Ну, — продолжил стражник ощутимо воодушевленно, стараясь вернуть разговор в прежнее русло. — Я попал на службу в качестве мелкого матроса. То тут отличился, то там. За все те годы даже на сушу редко сходил. Капитан называл меня «ferox». Неукротимый, — в словах Минги скользнули нежность и тоска. — Говорил, что я ловкий, и никакие морские невзгоды меня не берут, поэтому я так быстро дослужился до высокого звания. А потом, пару месяцев назад, мы столкнулись с пиратским судном. Пошли на абордаж, и в ходе битвы мачта рассекла мне ногу от бедра до колена. Ходить я могу, даже лазать по тросу. Но на море такое ранение недопустимо, особенно когда оно периодически даёт о себе знать в дождливые дни. Меня вернули в Эйл-Риф, а там…       — Было непривычно? — понимающе качнул головой герцог.       — Очень, — вздохнул Минги с ухмылкой. — То ли судьба так распорядилась, то ли кто свыше замолвил слово, но государь каким-то образом нашёл меня и сказал, что готов гарантировать мне место где угодно, где я захочу. Тогда он тоже занимался чем-то в Эйл-Рифе. Сказал, что понимает, каково это: столько лет отдавать себя службе, чтобы в один миг оказаться непригодным. Головой и телом я понимал, что не смогу вернуться в море, поэтому…       — И всё же, почему дворец?       — Возможно, я всё же хотел пробиться куда-то повыше. Туда, куда обычные люди не могут достать, — печально ответил стражник и слегка растёкся по столу. Сонхва переборол желание успокаивающе погладить его по спине. — А когда ты сирота, и у тебя ничего нет, хватаешься за любую возможность.       Сколько их было в Элеарде? Сколько таких же детей, как Минги и Ёсан? Покинутые своими родителями и брошенные на произвол судьбы. Такую жизнь звёзды им нарекли? Разве это справедливо?       — Такова моя судьба, и с этим ничего не поделаешь.       — И ты даже не расстроен? — отрешенно буркнул герцог, наблюдая, как Минги непонимающе сводит брови. — Звёзды нарекли тебя такой незавидной судьбой. Неужели ты не зол на них?       — Раньше очень злился и печалился, — признал стражник, следя за тем, как чужие пальцы безвольно крутят кольца в нервном жесте. — Но разве своими невеселыми мыслями я смогу изменить прошлое? Это уже было, а все, что я могу, это повлиять на своё будущее. Каким бы оно ни было, что бы мне звёзды еще не подготовили, мне хочется верить, что небеса не просто так ко мне настолько суровы. В конце концов, родись я в другой семье, возможно, сейчас бы работал где-нибудь в обувной лавке, а не служил в дворцовой гвардии. Тогда бы и мы с вами не встретились, — Минги потянулся и с улыбкой выпрямился, разглаживая острые углы внутри Сонхва одним лёгким взмахом ресниц. — Возможно, это немного наивно и по-детски, но… Мне хочется верить, что хоть им не безразлична моя жизнь. Они столкнули меня здесь, с вами, а значит, это для чего-то было нужно.       Если бы родители Ёсана не были такими категоричными и испуганно-верующими, возможно, жизнь его камердинера сложилась бы совсем иначе: он бы не служил Сонхва, не был сейчас его верным другом и крепким плечом. Как бы тогда справлялся Сонхва, очутившийся в этом мире? Звёзды нарекли ему Ёсана, чтобы он справился со своими страхами и нашёл здесь надёжного человека.       Возможно, даже у Хонджуна были такие люди. Сан и Юнхо, например. Те, кому он доверяет, но это доверие определенно не было построено легко и просто.       — Простите, это было лишним, — виновато пробурчал стражник.       — Вовсе нет, — покачал головой Сонхва с доброжелательной улыбкой. Ему как никогда было хорошо именно в этот момент. — Тебя приятно слушать.       — О чём думаете? — шепнул Минги, когда мимо них прошла компания людей, занимающая целый угол у лестницы. Людей в таверне постепенно становилось всё меньше. Они явно спешили куда-то на главную площадь или к озеру, возможно, посмотреть на главный салют либо пустить фонарики по воде.       — О том, что ты сказал. Это красивая вера.       Вера или истинное предназначение - чем бы то ни было, люди Элеарда жили этим. Гадали на звёздах, молились им на лучшее будущее, но не опускали руки, пережив ужасное прошлое. У них оставалась надежда, что небеса будут к ним более благосклонны.       — А вы как думаете, Ваш… господин?       Минги все еще не мог определиться, как ему следует обращаться к герцогу, и все его попытки подобрать верный титул были до дрожи умилительными.       Сонхва со вздохом закатил глаза.       — Я думаю, что надо мной просто поиздевались, иначе как еще объяснить то, что я женился на таком человеке? Еще и не по своей воле считай, — пред лицом замаячил образ хмурого Хонджуна, который всеми силами пытался отыскать его в переполненном гостями зале, из-за чего герцог невольно фыркнул. Он лишь надеялся, что его камердинер не попадёт под горячую руку, и эту вылазку они втроём вполне себе переживут. О себе он вообще не переживал, а вот Ёсан и Минги могли получить выговор. Особенно Минги, который был под покровительством генерала дворцовой стражи, а не Сонхва.       — Вы несчастны в этом браке? — осторожно поинтересовался стражник.       Герцог обреченно изогнул брови, обдумывая ответ. В этот миг позади них прошли двое мужчин, от которых уже изрядно разило алкоголем. Они явно направлялись к выходу, пошатываясь и цепляясь друг за друга, как липучки.       — Что царь, что этот… его муж… те еще мужеложцы, — сплюнул один. Его речь была несвязная, что говорила об изрядной доле приятной на грудь стопки. Но Сонхва всё равно отчётливо услышал эту фразу, произнесенную заплетающимся языком. Плечи мгновенно сковал холод.       — Опять ты об этом, — устало ткнул своего собрата по бутылке второй мужчина. — Откуда ты вообще это знаешь? Ладно, царь… Тут спорить не буду, слухами земля полнится. Но герцог Пак?       — А что герцог? Сколько лет он уже хозяин дома Аллеитов, а ни разочку, — пьяница икнул и утёр рот рукой. — Ни разу я не слышал, чтобы его девица какая заинтересовала. О продолжении рода думать-то надо, а он всё писульки свои рисует. Глянь вон, герцог Ли. Лицом не вышел, а уже помолвлен! Чего ж тогда молодой господин Пак ждал?       — Так просто это по-твоему, сердце своё отдать кому... А может молодой господин Пак на этот брак решился только ради благополучия нашего царства? Глянь на улицу, как все его чтят. Дом Аллеитов оказывают поддержку Совету четверых. А посмотри на ситуацию на границе с Манорой и Ашуарами?       — Благополучия, как же, — гнусно рассмеялся мужчина и, тяжело дыша и прихрамывая, двинулся в сторону двери. — Они бы и без брака всё это делали, ведь канцлер - тоже выходец из дома Аллеитов. Я больше поверю, что герцог Пак добровольно пошёл на это из-за короны, а не людей. Покажи мне человека, который не хотел бы стать царём…       Дальнейший их разговор затерялся где-то на улице. Сонхва выдохнул и качнул головой на дверь, слабо улыбаясь Минги, чьи руки были сжаты в кулаки, а брови грозно сведены к переносице.       — Ну, в чём-то они даже правы, — прошептал герцог. — Этот брак был заключён чисто из выгодных политических соображений. Хонджун не любит меня, а я не люблю его. Так что… Да, Минги, в некотором роде я в этом союзе несчастен, если вообще я когда-нибудь узнаю, что для меня значит счастье в этом мире.