***
Дверь открывается, и Алина обнаруживает, что находится в кабинете Киригана. Когда ее глаза привыкают к полумраку внутри, она видит, что комната тускло освещена факелами и что она заполнена книгами, древними свитками и другими подобными вещами. В комнате немного душно, но пахнет приятно. Запах старых книг и другой приятный аромат, напоминающий запах кедра или ели. В центре комнаты стоит старинный деревянный стол, а напротив него — стул, и на этом стуле сидит Кириган. На нем черная кефта, и Алина видит, что его лицо странно освещено маленькой лампой, горящей голубым огнем, и которая стоит на его столе. — Что случилось? Почему Гриши убегают из Маленького дворца? — сразу же спрашивает Алина, заходя решительно в кабинет. Она не думала дважды и даже не оценивала мрачную обстановку в кабинете и напряжение, которое ощутимо в кабинете. — Это неправильный вопрос, — говорит он, и она слышит холод в его голосе. — Вопрос в том, почему ты здесь? Он смотрит на нее, и его глаза сужаются. Алина ясно видит, как за ними вспыхивает гнев, и холод в них ясен, как сталь. Что-то случилось… — Ты думаешь, что сможешь остановить меня? — тихо говорит он, и она слышит опасность в его тоне. Его голос от части мягок, но каждое слово сочится угрозой. Алине бы не хотелось подвергнуться его гневу… снова. — Я здесь для того, чтобы понять, что случилось и что ты хочешь сделать. Я спрошу тебя еще раз. Почему Гриши убегают из Малого дворца? Его руки сжимаются в кулаки, и он встает. Алина смотрит, как он медленно приближается к ней, и видит холодную ярость и злобу, горящие в его глазах, и чувствует укол страха. — Тебя прислала Багра? — тихо спрашивает он. Его голос тих… и это делает его еще более пугающим. — Это она послала тебя остановить меня? — продолжает он, скрестив руки за спиной, делая свои маленькие, угрожающие шаги. Алина удивляется на долю секунды. «Значит он уже в курсе о возвращении Багры? Хотя… это было ожидаемо.» — Я сама пришла сюда, когда увидела, что Гриши в панике убегают. Что случилось? — снова настойчиво спрашивает Алина. — Они убегают, потому что боятся, — говорит он с усмешкой. — Они боятся меня. Алина озадаченно приподнимает брови, смотря прямо на Дарклинга. — А ты? Ты боишься меня? — спрашивает он, и она слышит ужасную холодность в его голосе. Девушка делает еле заметный шаг назад, чувствуя как в комнате становится неуютно, кажется, что комнату наполняет темнота. — Ты боишься? — говорит он теперь громче, еще громче… и она видит, что он выходит из себя. Его голос дрожит от ярости, а голубой свет лампы разгорается все ярче и ярче, когда температура в комнате резко падает. — Скажи мне… ты боишься меня? Алина предательски отводит взгляд. Что она должна сказать? Она не может проявить свой страх… Это все равно, что прийти в логово волка… Хотя, Алина так и сделала. Она решает вновь спросить Дарклинга о том, что случилось. — Что… что ты сделал? Почему… они тебя боятся? — повторяет она, но уже с меньшей уверенностью. Генерал Кириган кажется замечает это легкое колебание и перемену в поведении Алины. Его глаза мерцают в темноте, что придает ему еще большую опасность, когда он становится похож на настоящего хищника. — Я же говорил тебе, — произносит он, и слова звучат как низкое рычание. — Они боятся меня, потому что все они слабые и жалкие. Они боятся, потому что я могущественен… Девушка слегка хмурится, внимательно слушая. «Почему он сегодня такой резкий и грубый? Что же случилось?» — Они боятся, потому что они слабы, — повторяет он. — Трусы, — он выплевывает эти последние слова с такой яростью, что Алина чувствует, как у нее холодеют кости. Как будто она чувствует присутствие зла в этой комнате. — Но ты другая, не так ли? — говорит он и подходит ближе. — Ты ведь не боишься, правда? — Они не убегают отсюда каждый день, хотя ты ведешь себя как жестокий и холодный Генерал… Что-то случилось… Что ты сделал такого, что заставило их убежать? — она продолжает настаивать на своем. Глаза Киригана сужаются, и когда он снова нависает над Алиной, она чувствует, что слегка дрожит от явной силы его гнева. Дарклинг явно в ярости из-за ее увиливаний и постоянных вопросов, но старается держаться, хотя это так тяжело… Спустя то, что кажется минутой, но на самом деле может быть всего несколькими секундами, он снова заговаривает. — Я не обязан тебе ничего говорить, — тихо говорит он. Алина удивленно раскрывает глаза, когда он возвышается над ней. — И, — добавляет он, наклоняясь к ней немного ближе. — Ты не имеешь права так со мной разговаривать. Его голос тих, но он наполнен холодной яростью Тени. Ее сразу же осеняет, когда она чувствует эту темную ауру. Алина хмурится и горько хмыкает, когда снова вспоминает о Тени и пазл складывается в её голове. — О, конечно. Похоже, твоя Тень снова взяла всё под свой контроль, не так ли? Как в Каньоне, когда ты чуть не убил меня и оставил след. Почему ты позволяешь Тени брать над собой контроль? Это ты должен управлять тенью, а не она тобой. — Единственный, кто потерял здесь контроль, — говорит он холодным как лед голосом, — это ты. Его глаза вспыхивают гневом, и он делает еще один шаг к ней, указывая на нее пальцем. — Не строй из себя здесь самую умную и не делай вид, что ты хотя бы что-то понимаешь. Ты просто маленькая глупая девочка, возомнившая себя центром вселенной или главной героиней, хотя ты просто жалкий жучок, которого я могу раздавить одной ладонью, если ты станешь на моем пути… — выплевывает Дарклинг, — Я покажу тебе, что на самом деле значит быть потерянной, Алина Старкова, — его голос наполнен гневом, и тьма в комнате сгущается. Алина делает шаг назад, когда ее пронзают эти холодные и жестокие слова. По ее спине пробегает холодок, что заставляет её слегка сжаться и напрячься. — Ты говоришь, что я позволяю Тени брать все под контроль, — говорит он тем же холодным, тихим голосом, — но это больше не так… Теперь я и Тень едины. Эти слова разносятся по комнате с эхом, когда повисает напряженная, холодная и угнетающая тишина, которая заставляет Алину почувствовать мурашки, пробегающие по всему ее телу. «Он…только что сказал… что он и Тень едины. Когда это случилось… неужели… он всегда был таким?..» В голове Алины судорожно начинает складываться новый пазл, когда в момент пролетают множество мысль. И когда этот пазл сложен, то в ней начинает бурлить гнев, обида и даже некое отвращение к нему. Алина практически чувствует как по ее венам разливается это… жгущее чувство… только чего…? — Что ж, ты снова показал свое истинное лицо… Власть, могущество и ничего больше, не так ли? Ты не можешь насытиться той силу, которая у тебя есть, и тебе нужно больше… — Ты совсем меня не понимаешь, не так ли? — с горечью говорит Кириган. — Я пытаюсь создать мир, где Гриши больше не будет бояться, где Гриши смогут жить в гармонии, не скрывая, кто они такие. Я пытаюсь сделать все лучше, а ты говоришь, что я хочу власти? Он издает холодный смешок, полный горечи, и Алина видит, что Кириган, кажется, по-настоящему взбешен. — Я пытаюсь сделать этот мир лучше. И ты думаешь, что власть — это все, чего я хочу? — Может быть, это и было твоей целью раньше… Но я скажу это еще раз. Ты уже не тот человек, которым был раньше… Прямо сейчас для тебя важны только власть и сила. Ничего больше. ТЫ прикрываешь все свои дела тем, что это якобы нужно Гришам. Но это всего лишь глупая отговорка. — Ты ничего не знаешь, — рычит Кириган, подходя ближе к Алине, но она стоит не двигаясь. — Ты наивна и эгоистична, и ты ничего не знаешь об истории Гришей… Ты ничего не знаешь обо мне… Хватит делать выводы из воздуха… Он делает еще один шаг к ней, и она видит вспышку его силы, когда он смотрит ей в глаза сверху вниз. — Ты говоришь, что я хочу власти… Но чего я хочу, так это чтобы мои Гриши были в безопасности и их уважали. Он выплевывает последнее слово. — Уважали, — повторяет он снова, — и боялись. — Не лги себе. Если бы ты хотел лучшего будущего для Гриши, то не убивал бы сотни людей и не увеличивал бы свою власть, сокрушая все на своем пути. — Если мне нужно убить несколько сотен человек, чтобы создать безопасное будущее для Гриши, то так тому и быть… Говоря это, он пристально смотрит на Алину, и в его голосе звучит холодная, твердая сталь. Алина же чувствует легкое дежавю, вспоминая свою первую встречу с Кириганом. «Он… правда всегда был таким… Я просто себе все это придумала…» — Кровь нескольких человек не так важна, как счастье и безопасность всего рода Гришей. Ты понимаешь? — спрашивает он, его голос понижается до холодной стали ледяного меча. — Ты понимаешь, о чем я говорю? Он снова смотрит на нее. — Скажи мне, что ты понимаешь. — Вчера ты сказал, что мы похожи, что мы понимаем друг друга. Но мне так не кажется… Мы разные. Абсолютно разные. И я никогда не пойму того, что ты делаешь. — Мы действительно разные? — спрашивает Кириган. — Так ли это? Теперь его голос звучит мягче, но в глубине его глаз скрывается холодная ярость, и Алина видит холодную, твердую сталь в его глазах, когда он смотрит на нее. — Или… мы похожи намного больше, чем ты думаешь? Он делает еще один шаг ближе к ней, и Алина обнаруживает, что ей нужно поднять голову, чтобы заглянуть ему в глаза. — Я был прав, не так ли? — тихо говорит он. — Я знаю, что был прав… И ты тоже это знаешь, не так ли? — Мы разные… — шипит Алина, когда ее метка начинает прожигать ее кожу. — Не смей влиять на меня через эту метку… Подлый трюк. — шипит Алина, хватая себя за запястье. — Ты называешь это трюком, — мягко говорит он, и в его голосе слышится сталь. — но… ты чувствуешь это, не так ли? В глубине души ты знаешь, что я прав. И ты знаешь, что тебе нужно сделать. Не так ли? Он поднимает руку и кладет ладонь ей под подбородок, приподнимая ее голову. — Скажи мне, — говорит он своим тихим, нежным голосом, — ты понимаешь? — Я не понимаю… — шипит Алина и сжимает челюсти, когда черная метка на ее правом запястье начинает сильнее жечь кожу. «Он пытается снова мной манипулировать…» — Но ты чувствуешь метку, — тихо говорит он. — Ты знаешь, что это значит. Его рука все еще лежит на ее подбородке, и он смотрит ей прямо в глаза. Его глаза сияют той же холодной, твердой сталью, и она видит в них его тьму, слабо мерцающую, как будто метка пытается заговорить с ней. Сейчас Дарклинг так близко к ней, что она чувствует слабый запах древесного дыма и кожи, исходящий от его одежды… и внезапно она чувствует себя невероятно маленькой, крохотной и слабой по сравнению с ним. — Это значит, что ты пытаешься подчинить меня силой. Эта метка — твой способ контролировать меня… — Я — Дарклинг, — говорит он, и Алина чувствует, как его глаза прожигают ее насквозь. — Все тени — мои, — его голос холоден и тверд, и она слышит в нем гнев. — И ты тоже моя. Ты принадлежишь мне. Наступает тишина, и Алина слышит только биение своего собственного сердца. Она пытается отстраниться, но чувствует, как его рука крепко сжимает ее подбородок. Он смотрит ей в глаза. — Не сопротивляйся этому, — говорит он низким и тихим голосом. — Ты не сможешь победить. — Нет… — шипит Алина, когда боль от метки проходит по всему ее телу. — Нет… — Да, — тихо говорит Кириган и наклоняется к ней. Его голос такой мягкий, такой тихий, но она слышит за ним ужасную ярость. — Метка взывает к тебе, — шепчет он, — она хочет, чтобы ты была со мной. Она хочет, чтобы мы сражались плечом к плечу. Ты ведь знаешь это, не так ли? Слезы наворачиваются на глаза Алины, когда она пытается отстраниться, убежать… но она не может. Он слишком силен, слишком могущественен, и он прав. Она принадлежит ему. — Я не тьма… Я — свет. Я не буду тьмой… — шипит Алина, практически сгибаясь от боли от метки. — Нет, — говорит Кириган, и Алина чувствует, как он крепче сжимает ее подбородок, а в его голосе появляется горечь. На мгновение воцаряется тишина, но внезапно она обнаруживает, что в ее груди горит холодный огонь. Он злой, разъяренный… Она поднимает глаза на Киригана, на Дарклинга… и его метка светится ярче на ее коже. Из него тьма, которая пытается подавить ее свет. Она отталкивает Киригана и шипит. — Я никогда не стану тьмой. Я — свет, — она прижимает руки к груди, и в ее ладонях загорается мягкий свет. — Никогда… — Этот свет исходит из тьмы, — тихо говорит Кириган. — Твоя сила прекрасна, но она исходит из тьмы внутри тебя… той же тьмы, — говорит он и касается метки на ее запястье, — которая внутри меня. В его глазах ужасающий холод, когда он смотрит прямо в ее глаза, и свет в ее ладонях становится все ярче и ярче. — Ты не можешь этого отрицать, — шепчет он, — потому что это правда. Этот свет исходит из тьмы, — говорит он, и метка на ее руке горит в ответ. Алина сжимает руки в кулаки, стараясь держаться и не сдаваться, ее свет становится ярче. Что за бессмыслицу он говорит? — Это прекрасно, — тихо говорит он, — но ты просто отказываешься признавать правду… Но теперь, — говорит он, и его глаза горят тьмой и ужасным, холодным огнем, — пришло время принять это… Дарклинг делает еще один шаг по направлению к ней… и Алина оказывается в ловушке холодной, твердой стали его глаз. — Нет! Мы разные! Я. Не. Тьма! — говорит Алина, освещая всю комнату. — Ты уверена, что предпочла бы выбрать страх и слабость? — он шепчет, его голос похож на холодное, жестокое шипение. — Страх и слабость — это путь к рабству. Он делает еще один угрожающий маленький шаг к ней. — Но ты, Алина Старкова… ты особенная. Ты сильная… и у тебя есть возможность добиться перемен, которые сделают наш народ свободным. Я предлагаю тебе шанс на величие, власть и свободу. Почему ты добровольно выбрала быть слабой? — его голос становится все громче и громче, и Алина чувствует ужасный, жестокий холод в его глазах. — Скажи мне, почему. — Свет — это не слабость, — Алина снова с горечью выплевывает эти слова. — И тьма — это не зло, — шепчет Кириган. — Так ли это? Он делает еще один шаг к ней, и Алина чувствует, как отстраняется от него. Его голос тих и мягок, но она не может не чувствовать ужасного холода в его глазах, который заставляет ее чувствовать, что она в опасности. — Так ли это? — он спрашивает снова, на этот раз громче, его голос наполнен ужасной ненавистью, которой она никогда раньше не слышала. — Является ли тьма злом? Он делает еще один шаг к ней… и Алина оказывается загнанной в угол. — Скажи мне. — Может быть, тьма — это не зло. Но ты… Ты зло… — Только для тех, кто боится меня, — шипит Кириган. — Но ты… ты боишься меня? Он снова смотрит на нее тем же холодным, мертвым взглядом, и Алина обнаруживает, что дрожит. Внезапно он хватает ее за руки и притягивает к себе. — Скажи мне, — говорит он, его голос холоден и тверд, а глаза наполнены ужасающим холодом… и Алина чувствует, как горит метка на ее запястье, как будто она пытается ей что-то сказать. — Скажи мне, Алина Старкова. Ты боишься меня? — Я тебя не боюсь, — шипит Алина сквозь зубы. — Докажи это, — шипит сквозь зубы он в ответ, и Алина застигнута врасплох. — Докажи, что ты меня не боишься, — говорит он, и его голос полон ужасной и жестокой ярости, так непохожей на его обычный голос. — Докажи мне, что в твоей душе нет ни малейшего страха и что ты не испытываешь ко мне ничего, кроме презрения… Докажи это, Алина Старкова. — Доказать тебе, что я не боюсь? — Алина слегка хмурится и делает шаг ближе к Киригану. — Да, — говорит он и делает еще один шаг по направлению к ней. Его глаза полны холодной, ужасной ярости, но она бесстрашно смотрит ему в глаза и стоит на своем. — Докажи мне, что ты меня не боишься… Дакрлинг наклоняется к ней, и она чувствует холодную горечь его дыхания, когда оно обдувает ее лицо. Внезапно его губы почти касаются ее губ. — Докажи это, — шепчет он, — и сделай это сейчас… Эта близость. практически сводит Алину с ума, одурманивая ее разум. Как она может доказать ему, что не боится его, если она правда испытывает этот страх где-то в глубине своей души? Что она должна сделать? Повисает тишина, когда они стоят близко друг к другу. Слышно лишь легкое потрескивание огня в факелах, висящих на стенах, и так же дыхание Киригана и Алины, когда они смотрят друг другу в глаза. Секунды кажутся минуты, а минуты часами, когда шестеренки медленно движутся в голове Алины, и когда они резко останавливаются, то она больше не думает. Алина быстро притягивает его лицо к себе ладонями и целует его. Внезапная тишина наполняет комнату, но Александр не отталкивает ее. Метка на ее запястье снова светится, и тьма в его глазах гаснет, когда он смотрит на нее. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, когда Алина отстраняется, но ему не хватает слов. И затем… таким тихим голосом, что это почти шепот… он говорит. — Спасибо тебе… — Что? — удивленно бормочет Алины, когда его взгляд на мгновение проясняется. — Спасибо, — говорит Александр снова, и его голос полон ужасного одиночества. — Спасибо тебе за то, что ты не боишься меня… потому что это значит… это так много значит для меня. Спасибо тебе. С этими словами он убирает от нее руки, и она видит какой-то отблеск в его глазах… проблеск чего-то, что она почти может понять. Но потом это проходит, и он смотрит на нее холодно и жестко, и Алина знает, что его гнев скрывается глубоко под поверхностью. — Итак, я доказала, что не боюсь тебя. Я пойду… Я должна сказать Гришам, чтобы они возвращались в Малый дворец… — Нет, — шипит он и внезапно снова хватает ее за запястье, сжимая так сильно, что становится больно. — У меня есть для тебя задание, — говорит он, и она видит, как его глаза снова ярко сияют той ужасной яростью и холодностью. — Ты моя, Алина Старкова, — говорит он, и его голос низкий и холодный. — Ты моя, и ты не можешь ослушаться Дарклинга. — Задание? — Я хочу, чтобы ты собрал оставшихся Гришей в Малом Дворце, — говорит он, и голос у него низкий и сердитый. — Я знаю, что некоторые из них сбежали или спрятались. Найди их и приведи во дворец. Мне все равно, как ты это сделаешь… пытками, или запугиваниями, или… что угодно. Но к сегодняшнему вечеру им лучше быть здесь. Или будет хуже… Наступает тишина, и Кириган смотрит на нее сверху вниз, метка на ее руке светится синим. — Ты понимаешь? Алина кивает и высвобождает свою руку из хватки генерала. — Это то, что я и хотела сделать. Я собирался пойти и сказать им, чтобы они возвращались. Ты мог бы сказать это и без угроз. — Ты сказала, что не боишься меня, — шипит он. — Тогда почему ты боишься моих угроз? Внезапно он хихикает, и она слышит в этом смехе что-то холодное и издевательское, что-то похожее на шум ветра зимней ночью. — Если ты выполнишь это задание для меня, я щедро вознагражу тебя, Алина Старкова. Ты будешь рядом со мной, и я продолжу учить тебя, как использовать твою силу… Если ты сделаешь в точности так, как я хочу, для тебя найдется место на моем троне. «Троне? О чем он говорит…» — Я не боюсь твоих угроз. Просто держусь от тебя подальше. Я пошла выполнять ваше задание, Генерал. — последнее слово она произнесла сквозь зубы и выходит из его кабинета. — Хорошо, — шепчет он, когда она уходит. — Пусть все знают, с чем им придется столкнуться, если они не будут делать то, что я говорю. Он улыбается про себя и снова хихикает, и на этот раз в его смехе не было ничего холодного и издевательского, только его обычная холодная опустошенность. — И, Алина Старкова, — шепчет он себе, — ты больше никогда не будешь далеко от меня… Алина же медленно удаляется дальше по коридору. — Ты будешь делать то, что я захочу, когда я захочу, — говорит он тихо, почти как будто разговаривает сам с собой. — Так или иначе, ты это сделаешь. Но затем его голос снова становится громче, ровно настолько, чтобы она услышала его, когда будет уходить. — Ты будешь делать в точности так, как я хочу… и ты никогда не будешь далеко от меня. И Алина, вздрогнув, понимает, что она знает, что это правда… потому что, к сожалению, они связаны меткой на ее запястье. У нее нет выбора, нет шанса сбежать от него… пока что. Алина что-то бормочет себе под нос и очень быстро идет по коридору.***
К вечеру Алина успокаивает перепуганных Гришей, и они возвращаются во Дворец. Она помогает многим с их вещами и попросту помогает Гришам добраться до Малого Дворца. С наступлением вечера девушка видит вдалеке огни дворца. И вдруг, ни с того ни с сего, она испытывает странное ощущение… как будто что-то зовет ее. Она смотрит вниз и видит, что метка на ее запястье светится ярко-синим… И каким-то образом, глубоко внутри, она знает, что метка зовет ее, что она говорит ей, что Кириган хочет ее увидеть. Что ей нужно найти его, что она должна пойти к нему сейчас. — Он перехочет… — шипит Алина и решает пойти в свою комнату, а не к Дарклингу Метка на запястье Алины продолжает гореть, и она чувствует странный холод в животе, ощущение, что ей нужно что-то сделать, что ей нужно следовать за меткой …но почему? Почему она должна идти к нему? Алину переполняет замешательство, и она чувствует, как внутри нее поднимается странный, глубокий гнев. Этот знак горит холодным огнем, приказывая ей немедленно вернуться к нему… но она не последует этому добровольно. Она не его пешка. Но метка все еще горит. Алина опускает рукав и идет в сторону своей комнаты, пока что-то или кто-то ее не останавливает. — И куда, по-твоему, ты направляешься? — позади нее раздается голос. И когда Алина оборачивается, она видит, что это Дарклинг. На нем новый костюм черного с серебром, и он стоит, прислонившись к стене в коридоре, наблюдая за ней своими ужасающими серо-голубыми глазами. — Или ты думаешь, что сможешь так легко уклониться от выполнения своего долга передо мной? — Я возвращаюсь в свою комнату, — говорит Алина, не глядя в сторону Киригана. — Нет, это не так, — говорит он, и Алина ощущает его голос как холодный, пронизывающий ветер, когда он подходит к ней и хватает за руку. — Ты будешь выполнять мои приказы. Ты соберешь Гришей и проследить за тем, чтобы они вернулись во Дворец и ты собираешься сделать это сейчас. Он наклоняется ближе, и его голос холоден и яростен. — Или, клянусь, я убью каждого из них, одного за другим, пока ты не сделаешь так, как я хочу. — Я собрала их. Я выполнила свое задание, так что я возвращаюсь в свою комнату. Все Гриши находятся в Малом дворце. — Ты сделала это? — тихо говорит он, и Алина чувствует, как его хватка слегка ослабевает. — Ты собрала всех Гришей? Его гнев и ярость, кажется, исчезают просто так. — Всех их? … Алина кивает. — Докажи это, — говорит он, наконец отпуская ее руку. Девушка хмурится. Что за глупая просьба? Неужели он так сильно не доверяет ей? — Я что, должна стучать в каждую комнату и спрашивать, здесь Гриша или нет? Все они разошлись по территории Малого дворца и занимаются своими делами — Да, — говорит Кириган, как будто говорит о чем-то невероятно простом. — Да, я прошу тебя сделать это. И если ты не вернешь мне всех Гришей сегодня… тогда я строго накажу тебя, Алина Старкова. Он смотрит ей в глаза, всего на мгновение, и в его глазах нет ничего, кроме холодной, ужасной пустоты. — Я ясно выражаюсь? — говорит он низким и ужасным голосом. — Я уже сказала, что привела всех сюда! Спросите слуг, которые были в этой время во дворце, они вели записи. Я сделала свою работу… Кириган хмурится и смотрит в глаза Алине с ужасающей холодностью. — Докажи это, — снова говорит он, но на этот раз его голос тише, и в нем слышится что-то, почти похожее на страх. — Я не доверяю тебе; я никогда тебе не доверял. Докажи мне, что ты собрала всех Гришей… всех Гришй… и тебе не придется бояться меня сегодня вечером. Грудь Алины вновь заполняет жгучая обида. Он не доверял ей? Но… ей казалось… ей казалось… «Чертов манипулятор… Все были правы на его счет… А я подумала, что я такая особенная… Это были просто уловки…» — Ладно, идем, следуй за мной. — Алина недолго думая взяла Киригана за руку, сжав свои челюсти и повела его по коридору… и он правда последовал за ней, даже ничего не сказав. Его холодная мозолистая ладонь крепко удерживала руку девушки, которая казалась такой крохотной и хрупкой. Алина не смела взглянуть на него, но знала, что его глаза делали дыру в ее затылке, когда она так резко нарушила его личное пространство. Алина отвела его в комнату прислуг, а точнее кабинет управляющей, где велся учет прихода и ухода Гришей. Она взяла книгу, где были записаны абсолютно все Гриши, вернувшиеся во Дворец, и сунула ему в руки. Дарклинг открывает книгу, и его глаза пробегают по страницам… и когда он снова закрывает ее, то поднимает взгляд на Алину, и что-то светится в его глазах. — Ты хорошо поработала, — тихо говорит он, и его голос холоден, но почти одобрителен. Но затем он снова замолкает, и внезапная, ужасная ненависть, кажется, снова захлестывает его. — Но, — шепчет он, — есть еще одна вещь, которую я хочу от тебя… прежде чем закончится ночь… — Что..? — Я хочу, чтобы ты доказала мне свою преданность, — тихо говорит он, и Алина чувствует, как в нем нарастает ужасный гнев… и что-то еще. Что-то почти похожее на страх. Она понимает, что речь идет о чем-то гораздо большем, чем ее преданность. Он хочет от нее чего-то другого… чего-то, что ей не понравится, чего-то, чего он хотел очень, очень давно… И тут ее осеняет. Он хочет ее. Он хочет ее… и он никогда не сдастся, пока она не станет его. Алина широко раскрывает глаза и сжимает кулаки, делая шаг назад. Она отрицательно качает головой. — Почему? — шепчет он, и Алина видит ужасную ненависть и гнев, все еще скрытые в его глазах. — Почему ты думаешь, что можешь бросить мне вызов? Ты моя, Алина Старкова… и ты сделаешь так, как я хочу. Скажи мне, почему ты отказываешь мне… Дарклинг наклоняется ближе, и она видит блеск в его глазах… что-то похожее на ужасное отчаяние. Это наполняет ее странной, ужасной жалостью. Неужели он так сильно хочет ее? Но почему?.. Почему он так сильно хочет ее? И что бы он сделал, чтобы сделать ее своей? — Я не твоя и никогда такой не была. И даже твоя метка не заставит меня сделать это, — говорит Алина сквозь, делая еще один шаг назад, ближе к двери. Она чувствует, как в нем поднимаются гнев и ненависть, та ужасная ярость, которую, как она знает, будет невозможно остановить, как только она выйдет на волю. Он протягивает руку и снова хватает ее, но… нет. Не в этот раз. Она отталкивает его руку и бежит, бежит прочь от Дарклинга. Но он быстрее ее и ловит ее за руку, прижимая к стене в коридоре. — Нет, — тихо говорит он, его голос наполнен ужасной ненавистью и яростью. — Ты будешь моей, — шепчет он, — или я заставлю тебя заплатить… — Нет! — отрицает Алина. — Отпусти меня сейчас же! — Почему? — он говорит снова, и она чувствует, как в нем поднимаются ненависть и ярость. В его глазах нет ничего, кроме гнева, а голос холоден как лед. — Почему ты отказываешь мне все время? В его глазах она видит что-то почти похожее на боль… но почему она должна быть ответственна за его боль? Это потому, что она отказывает ему в чем-то, чего он хочет? И тут, совершенно внезапно, что-то щелкает у него внутри. Он швыряет ее о стену, и его, кажется, захлестывает ужасная ярость. Тело Алины пронзает резкая боль, когда она ударяется плечом о стену и падает на колени. Дарклинг берет ее за руки как игрушку и снова поднимает на ноги. — Ты чудовище… И я никогда не полюблю чудовище… — шепчет Алина, поднимая на него глаза. — Неужели я такой…? — шепчет он, и она видит, как в его глазах мелькает что-то похожее на печаль. — Или я просто… мужчина. Человек, чье сердце разбито. Александр отпускает ее руку и смотрит ей в глаза, и она внезапно видит ужасную боль, которая захлестывает его подобно океанской волне. Она понимает, что он действительно сломлен… он страдал больше, чем она могла себе представить. И вдруг ей захотелось утешить его… помочь ему… Она хочет обнять его…. Но нет. «Хватит с меня этих уловок… Почему я вообще продолжаю чувствовать к нему что-то, когда он обходится со мной как с вещью?..» — Ты думаешь только о себе… Ты никогда не задумывался, что я чувствую, когда ты делаешь эти ужасные вещи… И ты не поймешь… — Как ты себя чувствуешь? — шепчет он, и в его голосе есть что-то такое, что разрывает ей сердце. — Расскажи мне… покажи мне. Александр снова протягивает к ней руку… не для того, чтобы причинить ей боль, а чтобы обнять ее. Он хочет ее утешения так же сильно, как она хочет его. Она нужна ему. Но Алина больше не верит. Она делает шаг назад, противостоя ему. — Нет. Я просто хочу стать обычным солдатом, как раньше, вот и все. Ничего больше. Я не хочу здесь находиться… — Но ты… ты принадлежишь мне, — шепчет он, и она видит, что весь гнев и ненависть, которые он испытывал, улетучились. Он смотрит на нее с ужасной, тихой грустью, с чем-то, что не совсем горе, но все же так близко. В его глазах есть что-то такое, чему она не может дать точного определения, но слово, которое приходит ей на ум, — «потеря». Он потерял что-то драгоценное глубоко внутри себя… И она не совсем уверена, что именно он потерял. Но она знает, что несет ответственность. — Я не принадлежу и никогда не принадлежала тебе… Просто оставь меня и обращайся со мной как с обычным Гришей… — Но… ты не обычный Гриша, Алина, — шепчет он, и она видит, что он совершенно серьезен. — Ты необыкновенная. Ты лучше этого… Мгновение они смотрят друг другу в глаза, и Алина видит в его глазах нечто такое, чего раньше там не было: кажется, он действительно верит, что она необыкновенная. Что она предназначена для чего-то большего… И, кажется, впервые он по-настоящему верит в нее, верит, что она может быть кем-то большим, чем простой солдат Гриша. «Как он может так быстро менять свое поведение эмоции… Нет, я не могу на это повестись…» — Но я этого не хочу… Я просто хочу стать обычным Гришей. — Ты не имеешь это в виду, — мягко говорит он, внимательно наблюдая за ней. — Ты особенная, Алина. Только не говори мне, что ты не хочешь стать кем-то большим. Внезапно его глаза загораются, и он говорит с новой уверенностью. — Подумай о том, чему я могу тебя научить. То, что мы могли бы сделать вместе… ты и я, мы могли бы бороться за то, чтобы изменить мир! Он пристально смотрит на нее, и его лицо полно ужасного нетерпения… он действительно взволнован такой перспективой. — Нет… Я уже говорила тебе. Отпусти меня и обращайся со мной как с обычным Гришей, то есть не обращайся со мной никак… Мгновение он смотрит на нее так, словно его ударили по лицу. — Хорошо, — тихо говорит он, а затем, более громким голосом, он говорит. — Прекрасно! Кириган поворачивается и проходит мимо нее, и Алина видит, что он очень, очень зол. Он зол, и он будет оставаться сердитым еще долгое время… Но через секунду он уходит, и Алина снова оказывается одна. И, глядя ему вслед, она понимает, что ей грустно… и она не понимает почему. Алина отбрасывает эти мысли в сторону и идет в свою комнату. Она садится на свою кровать, и печаль остается. Почему она грустит? Что было в нем такого, что затронуло струны ее сердца? Это было так, как будто он мог понять ее, как будто он обращался к какой-то глубокой части ее души, о которой она даже не подозревала… Но Дарклинг был сегодня так груб и жесток… Алина хочет оттолкнуть это прочь… но она просто не может. Потому что это чувство все еще остается. Это чувство потери и жалости, и он — все, о чем она может думать… Это нездорово… Он нездоровый. Но и она тоже, вроде как… И сама, не замечая того, она засыпает в этих раздумьях.***
Алина просыпается поздно ночью. Она не может уснуть. Девушка встает с кровати и натягивает теплый плед поверх ночной рубашки. Она выходит из комнаты и прогуливается по ночному дворцу. Здесь так спокойно. Лунный свет освещает коридоры мягким холодным освещением, создавая умиротворенную тихую и даже загадочную атмосферу. Вокруг тихо, но когда она идет, то слышит чей-то голос… она останавливается, чтобы прислушаться, и слышит это снова. Шепот мужчины… знакомый голос. Если бы она повернулась к углу коридора, то могла бы увидеть его там… она могла бы увидеть Дарклинга, ожидающего ее, с его серо-голубыми глазами. Она пытается отвести взгляд, но не может. Сейчас она не может заставить себя отвернуться от него. Сколько раз она пыталась? И все же… он был здесь, снова ожидая ее. Алина плотнее закутывается в свой плед. Она молча смотрит на генерала Киригана, пока лунный свет освещает пустой коридор. Он стоит там, и лунный свет отражается в его темных глазах… и она чувствует, как ее захлестывает ужасная печаль. Почему она чувствует это? Почему он выглядит так уязвимо, когда Александр делает тихие небольшие и неуверенные шаги, когда они стоят в нескольких метрах от друг друга. Их освещает лунный свет, который пробивается сквозь большие окна коридора. Девушка смотрит в его глаза и будто бы видит все его эмоции… На него так приятно смотреть… такой темный и ужасный, но в то же время такой чудесный и печальный. Он выглядит так, будто много страдал в своей жизни… и Алина не может не жалеть его. Он видел так много потерь… так много боли… это даже ранит ее сердце, его боль, и она обнаруживает, что хочет… исцелить его. Чтобы помочь ему. Чтобы утешить его. И в ее сердце пробуждается желание. — Становится поздно, Генерал… Сейчас поздняя ночь. Почему ты здесь? — тихо спрашивает Алина. — Потому что я не мог уснуть, — шепчет он. — А как насчет тебя? Что ты здесь делаешь? Но потом он улыбается странной, холодной улыбкой. — На самом деле… Возможно, я могу догадаться. — Я тоже не могу уснуть. Я решила прогуляться. Но здесь холодно, поэтому я хожу, завернувшись в плед… — Тебе следует вернуться в свою комнату, — шепчет он, глядя на нее со странной страстью. В его глазах отражается лунный свет, и она ловит себя на том, что смотрит в них, и смотрит, и тяга к ее сердцу почти слишком сильна, чтобы ее игнорировать. Она знает, что не должна этого делать… но она не может не делать этого. Алина отводит взгляд. — Да, я иду в свою комнату. — Алина делает шаг назад. — Мне нужно идти… уже поздно. — Ты что-то скрываешь от меня, — шепчет Кириган, его голос режет как бритва. — Расскажи мне… что ты на самом деле чувствуешь? Скажи мне правду, — говорит он, подходя еще ближе. Его голубые глаза пристально смотрят на нее, и Алина ловит себя на том, что замирает под этим пристальным взглядом. Ее сердце бешено колотится в груди, колени подгибаются. — Скажи мне правду, — повторяет он, и она видит, как он стискивает зубы, а его голос дрожит от страсти. — Мне нечего тебе сказать.. — Алина делает шаг назад, снова избегая взгляда Киригана. — Тебе не стоит убегать от меня. Генерал снова говорит, и на этот раз слово становится приказом. Он делает один шаг вперед, затем другой, а затем еще один, его присутствие словно Тень нависает над ней. И внезапно он больше не делает шаг вперед, он просто стоит рядом с ней, глядя на нее сверху вниз своими серо-голубыми глазами, которые наполняют ее страхом и яростью… гневом… и кое-чем еще. Что-то темное, ужасное и могущественное. И все же… она не хочет отводить взгляд. — Я не убегаю, я просто ухожу, — Алина делает несколько шагов назад и оборачивается. — Тебе не убежать от меня, — шепчет он, и тут же его рука хватает ее за плечо. — Ты не можешь избежать своей судьбы, — говорит он, и его голос снова становится жестким, холодным и ужасным. Она пытается отстраниться, но его рука крепко сжимает ее плечо. — Я — твоя судьба, Алина, — говорит он, и в его голосе есть напряженность, которая притягивает ее. — Я — твоя судьба, и ты не можешь избежать этого, — шепчет он, его голос полон страсти, и он притягивает ее ближе к себе, его лицо всего в нескольких дюймах от ее лица. — Почему ты так уверен, что ты — моя судьба? - Алина шипит, пытаясь вырваться. — Потому что я твоя судьба, — говорит он, и его хватка на ее плече становится еще крепче. — Потому что теперь я часть тебя. Он прижимает ее к себе… почти как в объятиях. И он снова говорит страстно. — Ты — Солнце, а я — Луна. Мы созданы для того, чтобы уравновешивать друг друга, Тьму и Свет. Я знал это с того момента, как впервые увидел тебя, — говорит он, и его голос полон ужасной страсти, страсти, которая разрывает ей сердце. — Ты — моя судьба. И я твой. Алина отрицательно машет головой и вырывается, делая несколько шагов назад. — Если ты продолжишь сражаться со мной, — шипит генерал, его голос полон ужасного гнева, — как ты думаешь, что произойдет? Дарклинг близок к ней… он очень близок к ней, и сейчас он смотрит на нее с ужасной яростью. Она что-то видит в его глазах… он зол, и ему холодно, но он также ужасно напуган. — Ты хочешь знать? — он шепчет, и его голос резок, пронизан жестокостью. — Я способен совершать ужасные поступки… ты ведь это знаешь, не так ли? — О, да, я в курсе твоих «замечательных» поступков. Один из них отпечатан на моем запястье, не так ли? Твоя чертова метка. Не угрожай мне, — говорит Алина сквозь зубы. — Я тебе не угрожаю, — тихо говорит он. Страсть исчезает из его голоса, и когда он заговаривает снова, его голос звучит жестоко, ужасно жестоко. — Я предлагаю тебе выбор, Алина. Он делает паузу, а когда заговаривает снова, его слова звучат тихо, и все же его голос режет ее, как нож. — Я совершал ужасные поступки, — говорит Александр, — но… Я способен на большее. Во дворце воцаряется тишина, и на мгновение она боится того, что может произойти дальше. — Выбирай… — Это выбор? Ты называешь это выбором? Умереть сейчас или позже? — И жизнь, и смерть могут быть ужасны, моя сладкая, — мягко говорит Дарклинг. — И они наполнены болью и страданием… В лунном свете он выглядит чудовищем, нечеловеческим существом, но так же... он выглядит так... завораживающе. — Ты можешь испытать утешение в смерти или ужас в жизни, — шепчет он. — Это твой выбор, — и когда он делает шаг к ней, она чувствует в нем ужасную силу. — Выбирай, моя сладкая, — снова просит он, и каким-то образом она знает… она должна сделать выбор. Алина делает шаг назад, сжимая челюсть и кулаки. Ее работа — завоевать его доверие, не так ли? Почему она всегда все так усложняет? Она сама этого не понимает, но знает, что это ужасная идея с самого начала. — И какие у меня есть варианты? — Ты можешь получить то, чего хотят все… Мир, — шепчет он, и снова Алина видит его ужасное, чудовищное одиночество. Александр тянется к ней, его голос нежен, как будто он предлагает ей подарок. — Ты можешь присоединиться ко мне… и обрести покой. Я защищу тебя, и мы будем вместе, — говорит он, и на мгновение ей кажется, что она видит что-то в его глазах… печаль, боль… даже любовь. — Я буду защищать тебя. Присоединяйся ко мне. Будь моим равновесием. Я покажу тебе мир. — Твоим равновесием? — Да. Он смотрит на нее сверху вниз, его голубые глаза пылают страстью. — Я — Дарклинг, — говорит он, и хотя она слышала эти слова 100 раз, они пробирают ее до глубины души. — Я — тьма. Я — разрушение. Но… Я тоже являюсь твоим равновесием, как и ты моим… Он поднимает руку. — А ты, — говорит он, и слова снова полны ужасной страсти, — Ты мое солнце. Мое солнце и мой свет. Ты и я созданы для того, чтобы уравновешивать друг друга. Алина все еще хмурится, она молча стоит, пытаясь все обдумать. Ее кулаки и челюсть сжаты. Ужасный холод пробегает по ее телу, когда она делает это. Он ждет, и когда она молчит, его слова становятся резче, жесче. — Я делаю тебе щедрое предложение, мое Солнце. Я предлагаю вам безопасность и власть, о которой вы и не мечтали. Ты действительно хочешь так беспечно отвергнуть это? Девушка смотрит на него с недоверием. Она так хочет верить ему... То не после того, что он сделал... — Мне кажется мы договорились, что ты отпускаешь меня. Я буду придерживаться этого. До встречи, Генерал. Александр лишь делает глубокий усталый вздох, когда она уходит. Он мог бы подчинить ее, сделать так, чтобы угроза стала реальностью… Но он не хочет этого делать.***