« — Мы вечно жаждем того, что недоступно нам».
« — Верно. А получив, желаем большего».
Эймонду тринадцать, когда он впервые видит её. Он юн, но уже оседлал самого большого и грозного из ныне живущих дракона. Вот уже более полугода он не был в столице, в Красном Замке, откуда он будет править Семью Королевствами, когда вырастет. Дракон дяди скрывается в свинцовых тучах Севера. Мороз пробирается под кожу, даже сквозь толстые слои меха. Не будь Эймонд Таргариеном, в чьих жилах течёт кипящая кровь Древней Валирии, он бы мог испугаться, что его сердце окаменеет, а кровь застынет в жилах в этом царстве вечной зимы. За прошедшие полгода они побывали во многих местах южных владений дома Таргариен. Старомест с его каменными стенами и мощенными улицами, Лунные горы, дорнийские пустыни, возвышающийся на утёсе Штормовой Предел, сады и рощи Хайгардена — всё это будет принадлежать ему. Он имеет на это право, ведь он — Таргариен, потомок Эйгона Завоевателя и наездник дракона Вхагар, который некогда принадлежал воительнице Висенье. Деймон тоже Таргариен, но он брат короля, а не сын. Теперь же перед ним открываются необъятные просторы Севера, зе́мли, покорившиеся за столько лет лишь Эйгону и его драконам, ведь только пламя способно растопить лёд. Вхагар грузно опускается на заснеженную стену Винтерфелла, и Эймонд слышит вопли и возгласы людей. Вряд ли кто-то из них хоть раз видел дракона. Единственным глазом он подмечает, как мрачен этот край, лишенный всяких цветов. Единственное яркое пятно в этом чёрно-белом мире — тёмно-алая листва чардрева, напоминающая кровоточащую рану. Высокий и широкоплечий мужчина приветствует уже спустившего на землю Деймона. Он, должно быть, не пользовался услугами цирюльника уже много лет. Длинные волосы и тёмная борода, которые уже покрыты лёгким слоем снега, закрывают большую часть его лица, и Эймонд даже не может понять, сколько лет северянину. Позади него стоят четверо его детей. Молодая леди держит на руках трёхлетнего мальчонку. Эймонд вспоминает уроки мейстера, заставившего его выучить всех представителей великих домов. У нынешнего лорда Старка только одна дочь — Роксана. Мальчик же — её младший брат, убивший собственную мать при рождении. Братья стоят справа от неё. Они старше Эймонда, и давно стали мужчинами, в отличие от него. Эймонд недовольно поджимает губы, когда лорд Старк, вместо того, чтобы преклонить колено, лишь учтиво, насколько это вообще возможно для северянина, склоняет голову, произнося приветственные слова. Да, Эймонд пока не король, но скоро им станет. Лорд Тирелл со своими детьми приветствовал его, стоя на коленях. Хотя, справедливости ради, Эймонд тут же вспоминает, что Тиреллы обязаны своему возвышению именно Таргариенам, а в Старках течёт кровь первых людей. Теперь, подойдя ближе, он может рассмотреть как следует хранителя Севера и его детей. Тёмно-серые глаза, каштановые волосы, вытянутые лица — отличительные черты представителей их дома. Трехлетний мальчонка крепко сжимает в маленьком кулачке меховую оборку черного плаща с эмблемой лютоволка, в который облачена его сестра. Все Старки одеты одинаковы — толстые слои вареной кожи и меха. Мрачные одеяния, не идущие ни в какое сравнение с шелками юга и миррийскими кружевами. Эймонду приходится напрячь единственный глаз, чтобы лучше разглядеть их сквозь стену мелкого снега, что так внезапно налетел вместе с пронизывающим ледяным ветром. Наконец они проходят в Большой Чертог, где суетливые служанки подают им теплые вина и эль. Мальчонку сразу же уводит мейстер, а Деймон и лорд Старк в это время выпивают несколько чаш вина, разговаривая на языке, доселе ни разу не слышанным Эймондом. Старший сын хранителя Севера, Робб, кажется, предлагает проводить наследного принца в его опочивальню, и Эймонд с радостью соглашается. Он промёрз до костей и ему хочется сменить мокрую от снега одежду. Перед тем, как покинуть Большой Чертог, он бросает последний взгляд на девушку, которая не произнесла ни слова с момента его прибытия. На её печальном лике отчётливо выделяются глаза, напоминающие ему туманное утро. Её нечитаемый взгляд направлен на Деймона, будто она чего-то ожидает от него, но тот не обращает никакого внимания ни на неё, ни на собственного племянника. Проведя несколько дней в Винтерфелле, Эймонд понимает, какова была истинная цель дяди, выбравшего твердыню северных лордов в качестве места посещения. Роксана. Дядя хочет жениться на дочке хранителя Севера, и даже боги не ведают, зачем ему это нужно. Все эти дни Эймонд внимательно наблюдает за ней. Всегда спокойна, с жёстким взглядом и печальным лицом, с кожей белой, как поцелуй призрака, она напоминает ему фарфоровую куклу, такую же холодную и неподвижную. Она так не похожа на болтливую дочку лорда Баратеона, с которой Эймонда обручили против его воли. Дядя сказал, что это его долг по отношению к государству. Отец твердил, что этот брак необходим, чтобы сохранить мир в Вестеросе. Младший брат не отходит от Роксаны ни на шаг, что вызывает смешки у Робба и Рикорда. Эймонд, рано потерявший мать, как никто другой понимает, что́ ищет этот малыш в объятьях Роксаны. Тепло и заботу. Только при взгляде на младшего брата на её лице расцветает едва заметная улыбка, мимолётная, как северное лето. Вскоре Эймонд убеждается, что Роксана выкована из стали. В одно ясное морозное утро её отец казнит предателей. Около дюжины измученных мужчин ожидают своей смерти, марая грязью белое снежное покрывало. Лорд Старк отделяет очередную голову от тела с одного удара. Двуручный валирийский клинок сияет в лучах восходящего солнца. Даже сейчас её лицо остаётся спокойным, будто она и не видит кровавой расправы над преступниками. Робб и Рикорд и вовсе обращают на эту сцену не больше внимания, чем на камни или траву под ногами. Деймон стоит рядом с ней, сжимая её предплечье так, словно она может в любой момент сбежать. Свистящий ветер позволяет Эймонду услышать лишь отрывки приговоров, которые выносит лорд Старк. Словно лёгкий шелест осенних листьев, до него доносится голос Роксаны, полный презрения и желчи. — Я ненавижу тебя, Деймон. Дядя лишь усмехается на это. В его глазах пляшут дьявольские огоньки, значения которых Эймонд сможет разобрать лишь когда повзрослеет. Эймонд продолжает наблюдать за ней. Он видит, что её взгляд обращен вовсе не на него, а на Деймона. Она всегда смотрит только на Деймона. Вернувшись в замок, Роксана забирает лук и колчан со стрелами в оружейной и направляется к тренировочному полю. Эймонд наблюдает за ней из окна своей башни. Выражение её лица остаётся таким же холодным и безучастным, пока стрелы яростно пронзают нарисованные мишени. Он никогда не спрашивал её о том, кого или что она представляла себе в тот миг вместо соломенных чучел, но тогда ему показалось, что каждый раз, натягивая тетиву, она словно надеется, что ей удастся пронзить сердце Деймона. Каждое её движение завораживает маленького принца, и стрелы на самом деле пронзают не сердце дяди, а его собственное. Эймонд знает, что вечера Роксана проводит в библиотеке, читая древние книги и летописи. Однажды он застаёт её спящую, среди груды свитков. На её коленях спит трёхлетний Бран, для которого, кажется, Роксана является всем миром, если не больше. Эймонд укрывает их своим плащом и уходит. Он и сам не знает, почему он так поступил. Она, несмотря на всю свою холодность, должно быть, нуждается в любви не меньше, чем её маленький братишка. Эймонд хотел бы подарить ей частичку своего тепла — прикосновение руки, доброе слово, забавную историю. Что угодно, что растопит её ледяное сердце. Он и не представляет, насколько по-детски наивны его мысли. На следующее утро он находит этот же самый плащ в своей горнице. В плотную ткань с гербом его дома завернута книга о завоеваниях Эйгона. Такой он не встречал даже на бесконечных стеллажах Королевской библиотеки. В день её семнадцатых именин она стоит под сенью чардрева рядом с Деймоном. На ней многослойное парчовое платье с рукавами в пол, усыпанное сапфирами, вышитые серебрянной нитью лютоволки обрамляют подол её одеяния — белого, цвета чистоты и невинности, что достанется его дяде. Волосы украшает россыпь бриллиантов. Деймон окутывает её своим плащом, как это принято на юге, но вместо клятвы Семерым делает тонкий надрез обсидиановым клинком сначала на своей руке, а затем и на её — соединяя их, он позволяет крови дракона и лютоволка смешаться. Своей кровью он рисует на её лбу символ огня, она на его — древний иероглиф, означающий «кровь». Слова, сказанные сначала женихом, а затем и невестой, сопровождаются тихим шелестом алых листьев. Он и не знал, что валирийский, — этот язык древних воинов и завоевателей, — может звучать так мелодично, однако из её уст он льётся подобно самой сладостной песне. Только спустя несколько лет Эймонд понял, почему ему захотелось отвернуться, когда Деймон прильнул к губам Роксаны жадным поцелуем. Эймонд первым закутал её в чёрный плащ с красным трехглавым драконом, но с этого дня она принадлежит Деймону. Сейчас Эймонд наблюдает за этим со смесью разочарования и неожиданно взыгравшей в нём жадности. Самонадеянный мальчишка, думающий, что, если наследник престола он, то другие не в праве прикасаться к тому, чего желает он сам. Стук кружек, шум нескольких сотен голосов слышны добрых полночи, когда кто-то наконец начинает кричать «в постель». Этот обычай ещё жив на Севере и в Речных землях, но Эймонд замечает недовольный взгляд Деймона. Таргариены ближе к богам, чем к людям. И к своим женщинам они относятся так же. Роксана первая поднимается из-за стола, дожидаясь, пока Деймон осушит свою чашу до дна. Кожа её белее снега, и даже выпитое вино не добавило её лицу красок. Она смотрит на Деймона с каким-то странным выражением лица. Те лорды, что сидят ближе всего к невесте, уже тянутся к ней, дабы проводить её на ложе для новобрачных, но резкий звук клинка, вонзающегося в деревянный стол, заставляет всех на мгновение забыть о Роксане. Деймону не нужно ничего говорить. Огонь, пылающий в его глазах, кажущихся пурпурными в полутьме чертога, говорит сам себя. Он поднимается, возвращает кинжал в ножны и уводит свою новоиспеченную жену. Дяде никто не смеет дерзить, и это правило было неизменным, сколько Эймонд себя помнил. Даже отец не мог управиться с буйным характером своего брата. Деймон импульсивен и никому не прощает былых обид, но стоит признать, он столь же обаятелен, сколь и вспыльчив. В Деймоне заключены две противоположные, но оттого ещё более схожие ипостаси — герой и злодей. Он соткан из света и тьмы в равных долях. Дядя улетает ещё до восхода солнца, тщательно проверив ремни, скрепляющие его и Роксану. Красный Змей взмывает в небо, устремляясь к Драконьему Камню. Твердыня северных лордов теперь кажется ещё мрачнее, а маленький Бран плачет, потому что не может найти сестрёнку. Эймонд не задерживается в этой тёмной обители дольше, чем того требуют приличия, и Вхагар уносит его высоко в небо — на юг, в Королевскую Гавань. Эймонду семнадцать, когда он вновь встречает ее. Перед ним больше не девочка из рода Старк, что оставила ему книгу в благодарность за плащ. Перед ним — принцесса Драконьего Камня и жена Порочного Принца. Теперь она принадлежит к тому же роду, что и он, но эти серые глаза отнюдь не похожи на его собственные — лиловые. Она стала ещё прекраснее, чем в день своей свадьбы. Теперь на ней не кожа и меха, и не белый, словно первый снег, свадебный наряд, теперь на ней шелка цвета пламени и крови, аметистовые кольца, украшение в виде дракона из серебра и стали обрамляет её тонкую шею, а подол платья украшают рубины и жемчуг. На руках она держит мальчика — не Брана, а своего собственного сына. У малыша фиалковые глаза и белесые волосы. Ему едва ли исполнился год, но опуская взгляд ниже, Эймонд понимает, что она вновь ждёт ребёнка. Срок ещё слишком мал, но тонкие ткани не могут скрыть небольшую округлость живота, как и другие её формы. Эймонд не встречался с ней в течение долгих четырёх лет. Мгновение, и он понимает, что за чувство овладело им в тот день, когда он увидел её в подвенечном платье. Он всегда желал только её, и в тот момент, когда он это осознаёт, в нём просыпается алчность и гнев. Его детский интерес перерос в одержимость, влюбленность — во влечение. Перед глазами начинают мелькать образы женщин, с которыми он когда-либо делил ложе — все, как одна — светлокожие, с длинными каштановыми кудрями. Ему хочется рассмеяться и Эймонд уверен, что от пресловутого безумства, что заложено в каждом Таргариене наравне с величием, его отделяет лишь тонкая зыбкая грань. В комнату входит Деймон, а за ним по пятам плетется трёхлетний мальчишка, что-то лепеча. У него глаза матери, но во всём остальном он — копия отца. Роксана улыбается, видя их вместе, и Эймонд не сразу замечает, что в её глазах пляшут искорки. Деймон гладит её живот, треплет мальчонку у неё на руках по голове. Подобная нежность, похоже, нисколько не смущает Роксану. Он говорит ей что-то на том непонятном Эймонду языке, который используют на Севере, и она смеётся, как только последнее слово слетает с уст её мужа. Глаза Роксаны больше не походят на неподвижные каменные глыбы, и уголки губ приподняты, что придаёт её лицу доселе неизвестное Эймонду очарование. Наследный принц провёл все эти годы в Королевской Гавани, и теперь он испытывает замешательство, глядя на то, как переменилась его первая любовь. Волна ярости вот-вот захлестнёт его, кровь стремительнее бежит по венам, но лёгкое, практически невесомое касание Роксаны ненадолго возвращает ему рассудок. Отдав детей служанкам, она разливает вино по чашам, пододвигая одну из них Эймонду. Он испытывает зависть, видя то, каким взглядом она смотрит на Деймона, слыша её мелодичный голос, которым дядя наслаждается днём и ещё больше ночью. Будь он немного старше, она могла бы принадлежать ему, и его семя пустило бы в ней корни, а не дядино. Судя по тому, как потяжелел взгляд Деймона, в единственном глазу Эймонда проскользнула та эмоция, что не пришлась дядюшке по вкусу. Эймонд, не в силах больше смотреть на Роксану, что инстинктивно поглаживает живот, переводит взгляд на столешницу расписного стола, что в точности воспроизводит карту Вестероса. Совсем скоро весь континент будет принадлежать ему, о чём он собственно и собирается сообщить Деймону, что с каждым годом всё реже появляется в столице. — Отец при смерти. В бреду он зовёт тебя, дядя. Простись с ним и он предстанет пред богами без сожалений. На лице Роксаны написаны ужас и жалость, но Эймонд не понимает, что её так огорчает. Она никогда не встречалась с королём, и он не уверен, что дело в простом сострадании, коего, всё же, заслуживает каждый в этом мире. Деймон расспрашивает его о состоянии отца, выпытывая каждую мелочь. Перед тем, как покинуть чертог, он задаёт племяннику тот вопрос, который заставляет наследного принца содрогнуться. — Ты ожидаешь, что после смерти брата я преклоню перед тобой колено в знак своей верности и преданности? Эймонд кивает, испытывая раздражение. Деймон всего лишь брат короля, да как он смеет так разговаривать со своим будущим сюзереном? Через несколько дней он возвращается вместе с Деймоном в Королевскую Гавань. Эймонд видел, как сильно дядя сжимал в своих объятьях жену, а она что-то шептала ему, будто умоляя его о чем-то. Король умирает ещё до наступления новой луны. Скорбный звон колоколов эхом разносится на десятки миль, но есть в этой мелодии непривычные ноты: скрежет стали о сталь, вопли горожан и рёв драконов. После этого разразилась буря, и драконы танцевали и умирали. Дядя, вместо того, чтобы присягнуть ему на верность, пытается убить его. Они сходятся в смертельной схватке над городом, драконье пламя накаляет воздух до предела, а Караксес и Вхагар, вцепившись друг в друга, с каждой секундой неумолимо приближаются к водам Черноводного залива. Ярость, наполняющая всё существо Эймонда, придаёт ему отваги, что граничит с безумием, и он отстёгивает единственный ремень, скрепляющий его с Вхагар, перебирается на спину Караксеса и вонзает в чёрное сердце Порочного Принца клинок. Едва он успевает перепрыгнуть обратно на Вхагар, как та тут же разрывает глотку красного дракона. Багровая с чёрным кровь окрашивает и без того тёмные воды Черноводного залива, и Эймонд, не теряя времени, направляется в город, чтобы сжечь всех мятежников дотла. Следующая неделя уходит у него на то, чтобы расправиться с теми, кто поддержал притязания Деймона на престол. Голова лорда Баратеона, с чьей дочерью Эймонд расторг помолвку сразу же, как только отец занемог, первая украшает одну из пик Красного Замка. Головы лорда Старка и его сыновей украшают ещё три пики. Брана, который в сущности ещё ребёнок, Эймонд решил пощадить, дабы хоть как-то заглушить горе Роксаны. Покончив с предателями на материке, Эймонд направляет Вхагар на Драконий Камень. Дядя заполучил самую прекрасную женщину в Семи Королевствах, но ему этого было мало, и он захотел занять Железный Трон. Деймон недооценил племянника, и теперь кормит рыб на дне морском, а Эймонд наконец заполучит всё то, что так страстно желал, всё то, что по праву принадлежит ему — по праву первородства и по праву победителя. В небе над Драконьим Камнем парят два дракона, некогда принадлежавшие Деймону. Они намного меньше Вхагар, но уже способны нести на себе всадника. Как только Вхагар приземляется на одну из скал, сотни арбалетчиков, копейщиков и рыцарей окружают их. Эймонд обещает их не трогать, если они опустят оружие и проводят его к своей госпоже, но не успевает последнее слово слететь с его уст, когда она сама появляется в сопровождении двух рыцарей. На ней чёрная кольчужная рубашка, варёная кожа и высокие сапоги, за поясом висят меч и кинжал. На её чёрном плаще трёхглавый дракон — белый, а не красный. Ожесточённое выражение её лица говорит Эймонду о том, что ему тут не рады. Должно быть, слух о том, что головы её отца и братьев украшают ворота Красного Замка уже достиг и этого уголка Семи Королевств. Почему-то он не допускает мыслей о том, что она может скорбеть и по Деймону. Золотой дракон с белыми полосками с рёвом приближается к земле, приземляясь рядом с Роксаной. Он злобно бьёт хвостом, как бы показывая, что не даст её в обиду. Для Эймонда это столь неожиданно, как снег средь летнего дня. Роксана, не желая даже выслушать предложения Эймонда, осыпает его проклятиями, обещая уничтожить его, если он ещё раз приблизится к Драконьему Камню. Эймонд, вопреки всем чувствам, что он к ней испытывает, холодным тоном приказывает ей сдать замок и преклонить колено в обмен на её жизнь и жизнь её детей. Ответом ему служит яростный рык золотого дракона. На замковой стене появляется несколько скорпионов, способных метать гигантские заострённые копья, пробивающие даже чешую дракона. Рыцари достают мечи из ножен, а арбалетчики заряжают свои орудия. Эймонду ничего не остаётся, кроме как сесть на Вхагар и возвратиться в Королевскую Гавань. Роксана нужна ему живой, а драконья пляска неминуемо закончится её смертью — её дракон не больше ягнёнка для огромной Вхагар. Вернувшись в столицу, он собирает несколько тысяч самых преданных воинов, готовясь к захвату острова. Драконий Камень практически невозможно взять штурмом, но водная блокада может вынудить защитников сдаться. Если он хочет сохранить Роксане жизнь, то это — единственный выход. Корабли блокируют остров уже несколько месяцев, но за это время Эймонд не добился ничего. В очередной раз подлетая к замку, он замечает золотого дракона, которого воины окрестили Пламенной Мечтой. Со стен на Эймонда смотрят тысячи горгулий, все разные: грифоны, демоны, мантикоры, люди с бычьими головами, василиски, страшные псы — можно подумать, что они выросли на стенах сами собой. А уж драконы встречаются повсюду, куда ни глянь. Чёрные стены замка и свинцовые тучи напоминают ему о том дне, когда он — тринадцатилетний мальчишка — впервые увидел Роксану в Винтерфелле. За эти месяцы она несколько раз поднимается в небо, желая сразиться с ним. Пламенная Мечта не только защищает Роксану на земле, злобно рыча на тех, кто, по её мнению, хочет причинить северянке вред, но и позволяет оседлать себя. Эймонда приводит в ярость одна мысль о том, что всё дело в семени Деймона, которое глубоко укоренилось в Роксане. Её живот рос день ото дня, и последние переговоры они проводят у подножия замка, а не в облаках. Он испробовал, казалось, всё, дабы заставить её сдаться — угрозы, обещания, уговоры, но она настаивала на поединке, пытаясь спровоцировать его и Вхагар. Это было безрасудством, граничащим с безумием, что только заставляло его желать её ещё больше. Он угрожает, что не оставит камня на камне от замка, убьёт её младшего брата и детей, сожжёт Винтерфелл дотла, но как он может убедить в этом её, если прекрасно знает, что не поступит с ней так. Его люди не раз пытаются убить одного из драконов, но Пламенная Мечта всегда держится на слишком большом расстоянии от вражеской армии, впрочем, как и Вхагар, а второй дракон — чёрный, словно возрождённый из пепла Балерион, однако гораздо меньших размеров, и вовсе перестаёт появляться. Видя, что запугать её не выйдет, он переходит к уговорам. Один раз он не сдерживается и кричит ей в лицо, что он положит Семь Королевств у её ног и сделает её своей королевой, что он не позволит никому навредить ей. В глубине души Эймонд надеется, что она бросится в его объятия, но, подняв на неё взор, он видит, как на прекрасном лике Роксаны медленно расползается сардоническая улыбка. — Я любила Деймона больше жизни. И единственная причина, по которой я ещё жива — это наши дети. Каждое её слово умерщвляет частичку его сердца, и он, не в силах больше смотреть на неё, седлает Вхагар и взмывает в небо. Осада не приносит ожидаемых результатов: Драконий Камень был хорошо оснащён, да и припасов там было вдоволь, что, вероятно, было заслугой Деймона. В то холодное утро остров сотрясается от неистового рёва Пламенной Мечты. В нём столько скорби и боли, что каждый, кто слышал его в тот день, всю оставшуюся жизнь будет носить печать этой безысходности в своём сердце. На замковой стене, среди уродливых горгулий, стоит его первая любовь. Она так близко и, в то же время, всё ещё недосягаема для него, как и все эти годы. Лицо её белее мела, холщевая рубаха окровавлена, капельки пота стекают по лбу и шее, собираясь в ложбинке меж грудями. Рев дракона заглушает её собственный крик, и Эймонд слишком поздно понимает, чего она добивается. Пламенная Мечта пятится от своей хозяйки, будто это девушка представляет собой опасность для дракона, а не наоборот. Эймонд запоздало бросается к ним, и Пламенная Мечта извергает чёрное пламя, поглощающее её хозяйку. Безумие охватывает Эймонда в ту же секунду, и Вхагар, повинуясь его яростному желанию, набрасывается на золотого дракона. Ещё мгновение, и она перекусит ему глотку, но сверху над ними появляется другой, чёрный крылатый ящер, и Пламенной Мечте удаётся вырваться из цепких когтей Вхагар. Они исчезают в свинцовых тучах, нависающих над Драконьим Камнем уже не первый месяц. Замок пал в тот же день, на закате. Первым делом Эймонд находит мейстера, который тут же подтверждает его догадку. Старик едва может связать несколько слов, и закончив своё объяснение, падает в обморок. Ко всему прочему, двух сыновей Роксаны и Деймона нет в замке. Эймонд, оставив заботы своим верноподданным, устремляется туда, где ещё утром он видел Роксану. Туда, где эта гордая и безрассудно храбрая северянка с достоинством приняла свою смерть. Проведя в родах день и ночь, ослабевшая Роксана Таргариен так и не смогла разрешиться от бремени, и, превозмогая боль, не желая умирать на родильном ложе, она призвала Пламенную Мечту, закончив свой жизненный путь в пламени дракона. Её дракона. Эймонду восемнадцать, когда он теряет смысл своей жизни. От его любви осталась лишь горстка пепла и костей. Железный Трон теперь кажется ему не более, чем ненужной безделушкой, которую дают ребёнку, чтобы тот не просил что-то более ценное. Вместе с ней умерла его душа. Какое значение имеет плоть без души? — Она всего лишь пустая оболочка. Только вино и полёты на Вхагар помогают ему забыться. Горе утраты не слабеет в нём даже спустя много лет. Страну раздирают междоусобицы, лорды воют между собой за земли и титулы; северяне коронуют молодого волка — Брандона Старка; Простор и Запад в огне; Железные острова, вслед за Севером, возвращаются к истокам, избирая на вече короля соли и камня; речные лорды окрасили Трезубец в багрово-красный цвет; а дорнийцы встречают отравленными стрелами и копьями любого, кто осмелится появиться у Принцева Перевала. Пятнадцать лет правления короля Эймонда войдут в историю, как кровавая эпоха смут и войн. Имея Семь Королевств в начале, единственными его владениями сейчас остаются мрачный Драконий Камень и разграбленная Королевская Гавань, которую никто не решается взять приступом, опасаясь Вхагар. В тот день Эймонд потерял всё — свою любовь, своё королевство, и даже право на милость богов. Но история имеет свойство повторяться. И на горизонте, в один погожий летний день, появляется два дракона — золотой и чёрный. На своих спинах они несут всадников, всадники же несут пламя и кровь. Перед ним словно стоит возродившийся Деймон. Нет, перед ним его ночной кошмар. Он смотрит на Эймонда глазами матери, и в них нет ничего, кроме жажды мести. Пока чёрный дракон терзает уже мёртвую плоть Вхагар, а его всадник, ещё юнец, с наслаждением взирает на это, другой юноша — Дейрон Таргариен — заносит над ним валирийский клинок. Острая сталь рассекает мягкую плоть. Эймонд чувствует, как силы покидают его бренное тело. На него взирают серые глаза. Глаза Дейрона Таргариена. Глаза её сына. Глаза Роксаны. Он умирает с её именем на устах.