mencin taim u

— Эй, ботаник! — крикнул парень впереди стоящему ученику. Этот надменный голос Тэхён бы узнал из тысячи. Он стиснул зубы до противного скрежета, чувствуя, как понемногу начинал выходить из себя. Человека, который так бесцеремонно смел окликнуть его, он прекрасно знал. Чёрт возьми, знал и даже слишком хорошо. — Чего тебе? — Тэхён нехотя и назло своему столь нежелательному собеседнику, медлительно повернулся, встречаясь с чужим ярко-выразительным взглядом шоколадных глаз. Он безусловно знал, что смотреть на этого заносчивого парня было тем ещё испытанием, которое Тэхён всем своим нутром не хотел провалить. Он каждый раз боролся с этим навязчивым ощущением, появлявшимся каждый раз лишь при обыкновенном его появлении в одном из многочисленных коридоров школы. — Ты сегодня не дал мне списать на математике. — На его устах заиграла злобная ухмылка. — Хочешь меня спровоцировать на конфликт или мы всё-таки решим это мирным путём? «Ох, можешь не переживать, скоро я сотру эту мерзкую улыбку с твоего прекрасного лица», — мигом пронеслось в мыслях в тот момент. — А тебя, по-видимому, своими мозгами Бог не наделил? — хоть и с опаской, но съязвил в ответ Тэхён. Рядом стоящие парни противно захохотали, подрывая и так неустойчивые нервные клетки Чонгука. Тэхён с преогромной радостью сейчас бы просто развернулся и направился по своим более важным, нежели эта беседа, делам, но уйти сейчас значило бы сдаться и признать свою слабость. А он был не таким, потому парень продолжал стоять и, как он считал, тратить своё драгоценное время на это дерьмо. — Ты нарываешься, Ким. — Чонгук в предупреждающем жесте подошёл ближе. Мысли Тэхёна посетила ненавязчивая идея наступающего перехода словесного конфликта в драку, когда возле Чонгука начала собираться небольшая кучка таких же хамоватых парней, как и он. Но всё же сам Тэхён знал и прекрасно понимал, что драки никакой не будет. Ведь это был Чонгук. Он всегда старался показать свой пылкий характер, пытался превосходить всех во всём, стремясь быть лучшим среди лучших. А для поддержания своего авторитета, он всегда держал подле себя мутную толпу людей, которых по каким-то причинам именовал друзьями. Тэхён же был полной противоположностью ему. Он не стремился выделяться, не горел желанием показывать свой характер и не мечтал завести кучку лживых крыс возле себя. Тэхён не был одиночкой, но и душой компанией его тяжело было назвать. Он просто считал себя простым, ничем не примечательным парнем. В то время как Чонгук ощущал себя королём, ведь он старательно строил себе образ популярного парня и являлся идеалом, любимчиком всех девушек. Да и не только девушек, честно говоря. Тэхён и сам частенько любовался им: у Чонгука были короткие каштановые волосы, слегка открывающие вид на его лоб; большие и выразительные чёрные глаза, в которые Тэхён так любил смотреть и утопать в этом взгляде; нетипичный большой нос с горбинкой и нежно розовые губы-бантики, которые Чонгук любил облизывать по причине того, что они часто обветривались. Тэхён много раз признавался сам себе: он засматривался на Чонгука дольше положенного и мечтал о том, как бы он поставил его раком и горячо оттра… — Язык в жопу засунул? — прервал чужие мысли сладкий голос, обволакивающий Тэхёна со всех сторон. Он даже наплевал на его дружков, что стояли позади него и презрительно смеялись, предвкушая драку и первую кровь, которую несомненно пролил бы Тэхён. Конечно, ведь Чонгук был намного сильнее его физически. Но только Тэхён знал, что не внутри. Чонгук мог быть кем угодно в стенах этой блядской школы, но только Тэхён знал, каким он был настоящим. — У тебя ай-кью слишком низкое, чтобы я тратил своё время на дискуссии с тебе подобными. Подучи математику и очисть наконец свой противный лексикон, а то слушать невозможно, — бросил Тэхён, напоследок многозначительно взглянув на Чонгука. Тот по чужому взгляду и так всё прекрасно понял, ведь Тэхён буквально безмолвно кричал ему: «Нагну тебя и трахну, вот увидишь». И Чонгук бы соврал, если бы сказал, что не мечтал об этом в своих грязных мыслях перед сном. Сном, содержание которого было не менее откровенным, чем у Тэхёна. Ох, нет, Чонгук очень много раз об этом думал и, наверное, даже чересчур.

PORTWAVE — WAVELENGTH.

Тэхён с преогромным трудом отсидел оставшиеся два урока, которые по ощущениям будто бы длились вечность. От переизбытка чувств, бушующих в нём, и предвкушения дальнейшего, у него слегка начали трястись ноги и появился лёгкий мандраж. По окончании последнего урока Тэхён буквально подорвался с места и, словно торпеда, убежал по направлению в уборную. Перед этим он написал Чонгуку в мессенджере сообщение, скрывающее в себе весьма многозначительный контекст: «Жду тебя в туалете по окончании уроков. Опоздаешь — пожалеешь». И ведь опоздал. Чонгук пришёл только через двадцать минут, которые для Тэхёна являлись сродни жестокой пытке. Он закрылся в одной из кабинок и от подступавшего возбуждения чуть не валился с ног, вовремя примостившись на закрытый крышкой унитаз. Чонгук каким-то образом сам отыскал нужную кабинку и постучал в дверь, давая о себе знать. Но Тэхён и не повёл бровью, чтобы подойти и открыть её, даже если ему очень хотелось это сделать. — О-откроешь? — Дрожащий голос Чонгука раздался по ту сторону двери. Сам же он был ярко-красного цвета, словно спелый помидор, из-за незапланированного марафона по бегу из одного корпуса школы в другой. — Не объяснишь, что за утренний спектакль ты сегодня устроил? — проигнорировав чужой вопрос, спросил Тэхён. Левое бедро парня в тот момент нервно отбивало неизвестный ему ритм, потому что он чувствовал присутствие Чонгука, но знал, что времени для главного занятия, которое стало причиной их сбора здесь, ещё было сполна. Всё то время он сдерживал себя, как, наверное, никогда ещё не делал. Потому что Чонгук был слишком горячим, слишком недосягаемым, — и от этого его хотелось лишь больше. — Т-Тэ, я… — Его былая уверенность будто ушла от него, перед этим помахав перед его лицом средним пальцем. — Говори внятнее, ни черта не понимаю, — перебил его речь Тэхён, а в его голосе прорезалась сталь, что всё это время крылась где-то внутри и ждала подходящего момента. Чонгук крепко зажмурил глаза, поджал губы и прислонился лбом к холодной двери кабинки. Он знал, что Тэхён безжалостно издевался над ним. Он всегда так делал, когда хотел поиграть с ним чуточку дольше. А Чонгук эти игры хоть и не любил, но, чёрт возьми, они так его возбуждали. — Блять, — выругался Чонгук, чувствуя нахлынувшие на него ощущения. Обстановка была крайне накалена от того, что в любой момент их интимный процесс мог кто-то застукать, просто зайдя в уборную комнату. — Чего? Думаешь, самый умный? — продолжал стоять на своём Тэхён. Может и говорил он твёрдо, будто ничего не ощущал, но его рука, крепко сжимавшая бедро, говорила о другом. Тэхён уже был возбуждён. Просто от того, что по ту сторону двери находился Чонгук. — Не поступай так со мной… — Чонгук захныкал, будто маленький ребёнок, не получивший желаемого. Он безумно хотел прикоснуться к Тэхёну, хотел поцеловать его со всей любовью, что крылась в нём. Но тот даже и не думал открывать эту чёртову дверь. — Говори, — настаивал тот властным, на удивление для самого себя, тоном. — Тэхён, это было… — Чонгук даже не знал, что сказать в своё оправдание, и лишь слабо мямлил в поиске подходящих слов, которые даже и не думали приходить в его голову. — Боже, я не знаю, что это было, — выпалил он наконец. — Парни сказали, что я в последнее время какой-то не свой, поэтому я решил, что задеть тебя будет хорошей идеей. — Чонгук тараторил, не зная, куда деть свои дрожащие от переизбытка чувств руки. — Прости меня, хён… Ему хотелось подёргать за ручку двери или попытаться перелезть через неё, дабы наконец добраться до этого парня, но это было бы слишком просто и не так интересно. К тому же, этим он бы ещё больше разозлил Тэхёна, который не любил, когда всё шло не так, как он хотел. — Думаешь, эта кучка лживого дерьма, которых ты называешь друзьями, стоят того, чтобы трепать мне нервы? Тэхён безбожно врал. Чонгук бы никогда не сделал ему больно — он это прекрасно знал. Но так хотелось надавить на него, заставить признать и понять и так понятные вещи, а так же пересмотреть своё тупоголовое окружение. Тэхён никогда не любил друзей Чонгука, которые часто становились причиной того, что он вляпывался в разного рода неприятности. Вообще, если бы Тэхёну два года назад кто-то сказал, что он будет встречаться с тем самым Чонгуком, он бы покрутил палец у виска и сказал: «Совсем неадекватный?». Ведь у Чонгука была не самая лучшая, скорее даже самая худшая репутация в школе. Многие знали его, как заядлого тусовщика, любимчика всех девушек (и не только), своенравного и грубого парня. Единственное, за что бы тогда Тэхён его похвалил — это за хорошие показатели в баскетболе и огромное усердие. Чонгук был высоким и спортивным парнем, поэтому за хорошие показатели был назначен капитаном в школьной команде по баскетболу. Тэхён его недостаточно хорошо знал, но был наслышан о многом. Признаться честно, зачастую обо всём плохом. Их встреча была чистой случайностью, хотя Чонгук считал, что случайности были не случайны. Тэхён учился на класс старше и часто проводил время в школьном спортивном зале, где были высокие большие окна, открывающие вид на небо и чудный сад. В этом саду скромно ютился посаженный цветок Тэхёна, за которым он тщательно наблюдал через эти окна и вёл отчёты о его жизни. Ещё он любил рисовать, особенно ночное небо, на которое открывался безупречный обзор в том самом зале. В день их знакомства в него случайно прилетел баскетбольный мяч. Из-за сильного удара рука Тэхёна проехалась мимо листа бумаги, испортив рисунок, на который он потратил два часа. Кинул мяч, разумеется, Чонгук. — Ты слепой, что ли?! Или играть вдруг разучился?! — кричал Тэхён. Голова будто горела от боли, — настолько сильно мяч прилетел в него. Играть Чонгук может и умел, но сделал это далеко не специально. Тэхён тогда этого не понял, а подумал, что тот решил покрасоваться перед командой и показать, какой он крутой. — Чёрт, прости меня! — Чонгук тогда мигом поспешил извиниться за свой проступок, тем самым очень удивив Тэхёна. Он не ожидал, что тот признает свою ошибку. Думал, что начнёт язвить в ответ или оскорблять. Но Чонгук, на его удивление, даже предложил довести до медпункта, чтобы ему посмотрели голову. Тэхён видел, что в его глазах читалось беспокойство за него. Он даже заикался, извиняясь в сотый раз. — П-правда, и-извини… — продолжал говорить он, когда они шли по направлению в медпункт. — Я правда не рассчитал удар, в следующий раз буду аккуратен… — Я же сказал тебе, что не стоит извиняться. Я в норме, — заверил его Тэхён. Из-за выдуманных слухов о Чонгуке, подпортивших его репутацию, Тэхён ложно счёл его за надменного придурка. Но тот показал себя с очень хорошей стороны. Он был внимательным, общительным и даже немного наивным, что совсем не могло соотнестись с его образом. Рядом с его так называемыми друзьями он заметно становился другим, надевал маску и играл чужую, совсем ему несвойственную роль. Чонгук объяснял это тем, что таким образом пытался огородить себя от издевательств, что он когда-то пережил в более раннем возрасте. Во время учёбы в средней школе у него постоянно крали карманные деньги более взрослые ребята, которые вдобавок к этому ещё и оскорбляли его и всячески старались унизить. Тэхён знал об этом факте из его жизни и ему было действительно жаль, что под это зверское отношение одноклассников попал именно Чонгук. Сам же Тэхён всегда умел постоять за себя, и даже в средней школе, когда он был физически слабее других, он не терял контроль над ситуацией. Его могли задеть или что-то бросить в спину, но Тэхён всегда их затыкал, указывая на своё место. Чонгук влюбился именно в такого Тэхёна: непоколебимого, упёртого и уверенного. Он всегда говорил, что хотел, даже если это и была жестокая правда. А Тэхён всегда говорил правду — и за это Чонгук его безмерно уважал. Прошло два года, а любовь Чонгука только крепчала. В школе никто не знал об их отношениях. И на это были согласны оба. Тэхён никому никогда не доверял, хоть у него и была парочка знакомых. А Чонгук просто не считал нужным кричать об их любви на всю округу, тем более с его-то репутацией оторвы. Ему скорее не поверили бы и обсмеяли. Тэхён знал, что он всегда боялся быть опозоренным, как это бывало раньше. И несмотря на то, что Чонгук вёл себя уверенно в стенах школы, стоило ему выйти из неё и оказаться дома, он вмиг становился другим. Поэтому Тэхён закрывал глаза на то, что Чонгук часто задевал его в школе перед друзьями. Он хотел быть таким же, как все. Хотел показать им и будто бы сказать: «Посмотрите, я такой же отморозок, как и вы!». Но Тэхён знал, что обязательно выбил бы эту дурь из него. Совсем скоро. — Тэхён, впустишь меня? — спросил Чонгук с надеждой в голосе. Не сказав ни слова в ответ, послышался звук открывающейся щеколды. Чонгук, не поверив, на всякий случай переспросил: — Можно? — Да, — всё, что ответил ему Тэхён. Когда Чонгук открыл дверь, он почувствовал, что воздух вдруг стал таким тяжёлым, будто он оказался на другой планете без кислорода. Дышать стало тяжело, а от вида сидящего Тэхёна хотелось перед ним упасть на колени. Чонгук нервно сглотнул слюну и прикрыл за собой дверь. — Не надоело вечно угождать им? — продолжал Тэхён, кажется, не желая менять тему разговора. Чонгук подумал, что тот позвал его сюда, чтобы только поговорить, но от того, как Тэхён смотрел на него потемневшим взглядом, он понял, что грядёт что-то другое. Что-то такое, чем они любили заниматься больше всего на свете. От предвкушения Чонгук закусил губу и подавил в себе стон, который просился выйти наружу. Просто от того, как Тэхён смотрелся снизу вверх, он возбуждался, словно какой-то девственник. — Надоело, — признался Чонгук, чувствуя вину из-за того, что задел сегодня Тэхёна. — И-извини меня… Вместо ответа Тэхён похлопал себя по коленям, и Чонгук всё понял без слов. Как давно он этого, чёрт возьми, ждал. Выполнив немую просьбу, Чонгук сел на его колени так, чтобы их лица находились друг напротив друга. Чувствовать тепло чужого, но такого родного тела, слышать его приятный аромат духов, — Чонгук тонул в этом, словно утопленник, на дно которого утащила прекрасная сирена. — Ты не обязан быть тем, кем ты не являешься, Гук, — по-доброму сказал ему Тэхён, проводя своей рукой по волосам парня. Его пальцы ласково прошлись сквозь мягкие шоколадные пряди, словно ветер, колышущий цветочное поле. Чонгук прикрыл глаза от удовольствия, потому что любил, когда Тэхён гладил его и говорил что-то над ухом своим низким голосом. Но что очень часто вырывалось из его уст — это жаркие стоны и ругательства, которые так любил слушать Чонгук. Они были намного лучше любой музыки, и слаще, чем любой шоколад. — Я знаю, — ответил Чонгук, шумно выдохнув. Задницей он чувствовал сильные мышцы бёдер парня. Даже несмотря на то, что Тэхён был не особо физически развит, Чонгук смотрел на его тело с восхищением. Будто бы тот был искусством и работой какого-нибудь известного скульптора. Чонгук любил изучать его тело, любил целовать его, особенно в шею и в грудь. И он знал, что Тэхёну это нравилось тоже. — Ты знаешь, что никогда не обидишь меня. Тэхён осторожно взял Чонгука за подбородок и припал к его губам, которые он желал поцеловать весь день. Но им не получалось никак пересечься, потому что обычно рядом с Чонгуком было много людей, а Тэхён не хотел ему мешать. Он всегда ревновал его в такие моменты. Потому что Чонгук должен был сидеть с ним и улыбаться ему, а не этим кускам дерьма, которые использовали его ради популярности. Тэхён часто боролся с собственной ревностью, считая, что не должен был запрещать что-то Чонгуку. Поэтому он часто держал свою ревность глубоко внутри себя, а выплескивал её потом в сексе с ним. — Знаю. Целовать Чонгука всегда было одно удовольствие. Касание таких уже породнившихся ему губ вызывали взрыв эмоций где-то под грудью, отдаваясь приятным волнением, словно тысячи фейерверков в мгновенье вспыхнули на звёздном небе. И Тэхён не мог отрицать то, что зависел от его прикосновений, от его запаха и просто от присутствия рядом. Он нежно касался губами чувствительной кожи за ухом, отчего Чонгук вновь терялся от его тепла и растворялся в чужих руках. Тэхён шептал что-то неважное, пролетающее мимо ушей, обжигая своим горячим дыханием, от которого хотелось сходить с ума. И Чонгук окончательно сошёл от ощущения чужих горячих ладоней, забравшихся под чёрное худи, что заставило его мелко дрожать всем телом, запрокидывать голову и подавлять несдержанный стон, до боли прикусывая губы. Каждый сантиметр, каждая частичка тела Чонгука была давно изучена им. Каждая зацелованная родинка, едва заметный шрам, любая тонкость его тела были равны искусству. И Тэхён не спорил с тем, что часто засматривался, зависал, разглядывая его черты, просто потому что видел в них свой идеал. Он видел в нём олицетворение той самой красоты, которую не видел ни в ком другом. Тэхён отчётливо ощущал своей ладонью горячую кожу, каждую напряжённую мышцу, эстетичный рельеф и выразительный изгиб торса, буквально заставляющий его пускать слюни от дьявольского соблазна. Чонгук не сдержался и тихо застонал, до сих пор не привыкший к прикосновениям Тэхёна. Тот всегда любил долго изучать его тело руками, словно первый раз. И от того, как чужие ладони проходились по участкам его кожи, хотелось кричать от удовольствия. — С-сними с меня… — попросил Чонгук, чувствуя, как ему стало жарко, будто его поместили в разгорячённую печь. — А волшебное слово? — поиздевался в своей манере Тэхён с ухмылкой на лице. Они продолжали сидеть в кабинке и обоих всё устраивало. Только Чонгук чувствовал небольшое покалывающее волнение, потому что боялся, что кто-нибудь мог их застукать. Тэхён будто бы прочитал его мысли и осторожно погладил по руке. — П-пожалуйста, Тэ, с-сними с меня толстовку… — прошептал Чонгук, крепко зажмурив глаза. Его до дрожи в коленях возбуждало то, как Тэхён заставлял его говорить то, что он хотел. Ему ничего не оставалось, кроме как исполнить чужую просьбу и нетерпеливо стянуть с Чонгука толстовку, открывая вид на накачанный пресс и утончённые черты его складной фигуры. Тэхёну безумно хотелось оставить следы своих чувств на его теле, расцеловать острые ключицы, широкие плечи и вздымающуюся грудь от учащённого дыхания. Он мазал рваными поцелуями его бархатную шею, оставляя мокрые следы на чувствительной коже. А руки, что в это время находились на талии, несдержанно вжимали его в себя, сокращая расстояние между ними. Чонгук плавился от нежных касаний рук, спускающихся всё ниже к его ягодицам. Он медленно двигал бёдрами, ощущая очевидную твёрдость под тканью чужих брюк. А внизу живота приятно скручивало от нарастающего возбуждения, опьяняющего желания и непристойных мыслей. Он любил чувствовать Тэхёна своим телом, будь то случайные или намеренные прикосновения. Это всегда приводило в невероятный экстаз. А сознание, затуманенное азартом, было где-то на втором плане, когда на первом лишь сумасшедшая близость и жажда слиться в одно целое. Это сводило с ума обоих, делая их одержимыми и заставляя тонуть друг в друге. Вдыхая запах родного тела, Тэхён осторожно сжал чужой член сквозь плотную ткань джинсов, в дразнящем жесте медленно проводя по молнии на них и останавливаясь на металлической пуговице. Тихие стоны Чонгука обжигали кожу за ухом, когда ширинка поддалась воздействию пальцев, а руки, зацепившиеся за край джинсов, заставили привстать с его бёдер, помогая стянуть их вместе с нижним бельём. — Ч-чёрт, как же я давно этого ждал… — прошептал над его ухом Чонгук, предвкушая дальнейшее. Тэхён тихо рассмеялся и легко чмокнул его в щеку, умиляясь с чужих слов. — Серьёзно? Мы виделись вчера, — ответил он, после чего сжал в своих руках его задницу. Чонгук громко застонал, но тут же прикрыл рот рукой, потому что кто-то мог легко услышать их снаружи. Хотя даже если бы и услышали, обоим было бы наплевать. Потому что они утопали в пучине удовольствия, не ощущая ни стыда, ни чего-либо ещё. — Как думаешь, — начал Тэхён, попутно накрыв своей рукой чужой возбуждённый член, — как бы отреагировали твои дружки, если бы знали, что самого короля школы трахает ботаник? Тебе же это нравится, да? Чонгук тихо застонал и прижался лицом к его плечу, потому что это чертовски смущало. Его возбуждала даже мысль о том, как бы Тэхён его брал сзади, оставлял синяки и фиолетовые отметины по всему телу. Чонгуку нравилось сидеть в компании друзей и думать о том, как бы он отсосал Тэхёну. А рядом сидящие товарищи даже бы не знали о таких грязных мыслях парня, — и именно это его и возбуждало больше всего. — Д-да, Т-Тэ… — Чонгук хныкал, потому что Тэхён будто бы даже не собирался двигать рукой. Он просто сжимал его член, а задницей Чонгук чувствовал, как дрожали чужие колени. Выдержке Тэхёна можно было только позавидовать. Даже несмотря на то, что он тоже был возбуждён, он сдерживался, хоть и получалось тяжело. Когда на его коленях сидел самый прекрасный парень в мире, который заставлял его сердце биться быстрее, Тэхён не умел сдерживаться в такие моменты. Чонгук прекрасно знал об этом и будто бы специально двигал задницей, чтобы наконец-то Тэхён отпустил себя и перестал сдерживаться. На его губах появилась лёгкая улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Беспомощность Чонгука так заводила его и кружила голову. — П-пожалуйста... — умолял он, потому что знал, что Тэхён нарочно оттягивал такое желанное проникновение, заставляя скулить от нетерпения. И какой бы сильной не была его выдержка, не каждый смог бы сдержаться при таком откровенном виде сидящего на твоих бёдрах парня, что всем своим телом изгибался от каждого прикосновения. Но Тэхён любил играть и дразнить. Он наслаждался безобидной пыткой, наблюдая, как тот отчаянно поддавался на его действия, просил большего и изнывал от желания. И это было его тайной слабостью, которая затмевала разум и давала волю его влажным фантазиям. Но мысли о том, что в любой момент их могли услышать, приводили в чувство. У них было слишком невыгодное положение и не так много времени на то, чтобы воплотить все свои желания в реальность, поэтому действовать пришлось по мере возможности. Послышался разочарованный вздох, когда Тэхён вдруг отстранился, нащупывая что-то на полу. Но стоило только Чонгуку начать возмущаться, как он увидел, что тот достал из маленького кармана своего рюкзака пачку презервативов и смазку. — Ты как всегда подготовился, — на выдохе произнёс Чонгук, устраиваясь на его бёдрах удобнее. — Не хочу сделать тебе больно, — ответил Тэхён, тепло улыбнувшись. Чонгук видел в его взгляде искреннюю любовь и сам утопал в своей. Неужели они оба были утопленниками? Задержав свой взгляд на губах Чонгука, Тэхён коснулся их своими, прошептал что-то неразборчивое и порывисто притянул его за талию, заставляя выгнуться в спине. Смазанные пальцы скользнули между ягодиц, мучительно медленно проводя по напряжённым мышцам. Чонгук не смог сдержать приглушённый стон, когда тонкие пальцы резко проникли внутрь. Прикусив плечо Тэхёна и оставляя на одежде мокрый след от зубов, он услышал тихое шипение от причинённой боли. Но боль, причинённая Чонгуком всегда была для него самой приятной и запоминающейся, которая запечатывала себя глубоко в его памяти. Закрыв рот тыльной стороной ладони, Чонгук зажмурил глаза, чувствуя неторопливое движение внутри себя. Несмотря на то, что они занимались сексом буквально вчера, он чувствовал лёгкий дискомфорт от чужих пальцев внутри. Но от мыслей, что это были пальцы именно Тэхёна, из его возбуждённого члена обильно вытекала смазка. Тэхён почувствовал, как она медленно стекала вниз, пачкая его футболку и джинсы. Он зашипел, не переставая двигать двумя пальцами внутри парня, лишь бы нащупать простату. — Что-то интересное вспомнил? — насмешливо поинтересовался Тэхён. Его вторая рука расположилась на талии парня, крепко сжимая её, чтобы Чонгук не свалился назад. В кабинке в тот момент были слышны лишь его приглушённые стоны, который уже не скрывал, насколько сильно ему было хорошо. Чёрт, любой мог проходить мимо уборной комнаты и ненароком услышать стоны парня. Тэхёна заводила мысль о том, как друзья Чонгука застукали бы его в таком виде: он, сидящий на коленях «ботаника», который в свою очередь трахал его пальцами. Лучшего сценария Тэхён и представить себе не мог. — Б-блять, Т-Тэ, п-пожалуйста… — сквозь громкие стоны просил Чонгук, проигнорировав чужой вопрос. Он не хотел видеть его довольной ухмылки. Хотелось просто прикрыть раскрасневшееся лицо руками, но чужой тёмный взгляд из-под полуопущенных век заставлял проваливаться в неизведанную пропасть. Чонгук был словно жертвой, попавшей в плен когтистых лап без шанса на спасение. Но какими бы не были его мысли, Тэхён всегда был в его глазах шкодливым ребёнком, что радовался от удавшейся шалости. Руки сами потянулись к чужой ширинке, без особых усилий зацепив пальцами бегунок молнии. Не чувствуя сопротивление, он легко скользнул ладонью под джинсы парня, услышав довольное мычание. Чонгук медленно погладил его твёрдый член, сочащийся предэякулятом. От чувствительного прикосновения холодной руки Тэхён вздрогнул всем телом и тихо застонал, запрокинув голову назад. — Т-твою мать. — Он заскулил, словно щенок, и его пальцы перестали двигаться, из-за чего Чонгук недовольно замычал. — Не… н-не переставай, — на выдохе произнёс парень, двигая бёдрами, лишь бы привлечь внимание Тэхёна. А тому ничего не оставалось, как исполнить чужую просьбу. К его двум пальцам подключился и третий, и вскоре стоны Чонгука становились всё громче и громче. Тэхён точно знал: он нашёл простату и начал специально давить на неё фалангами пальцев, из-за чего Чонгук буквально навалился на него всем телом. Для него будто бы существовало только удовольствие, которое доставлял ему Тэхён одними только пальцами. Честно говоря, Чонгуку и этого было достаточно, чтобы позорно кончить. Туалет под ними подозрительно заскрипел, но никто из них не обратил на это внимание. — Смотри на меня, — скорее приказал, чем попросил Тэхён. Но Чонгук был настолько потерян в пучине удовольствия, что совершенно не услышал его. Вместо этого он уткнулся носом в плечо парня, потому что знал, что если взглянет на него, то попросту кончит. А ведь они только начали… Тэхён, не получив желаемого, специально перестал двигать пальцами, чем только вызвал мычание со стороны Чонгука. Он тут же попытался двинуть бёдрами навстречу руке, но Тэхён не дал ему этого сделать, крепко схватив его бёдра свободной рукой. — Повтори мне, о чём я тебя попросил минутой ранее? — властным тоном спросил Тэхён. Сам он при этом тяжело дышал и Чонгук прекрасно знал, что тот сдерживался, лишь бы «наказать» его за утренний инцидент. Но Чонгук уже извинился и признал ошибку, так почему Тэхён продолжал издеваться над ним? Он не знал, но понимал: его действительно могли оскорбить слова парня. Чонгук всегда сначала что-то делал, а уже потом думал. Тэхён часто говорил ему, что ничем хорошим это не закончится. Конечно, он ведь был в разы мудрее, чем Чонгук. Из-за этого он порой забывал, что задевал собственного парня, — человека, которого вообще-то искренне любил. Называл его «ботаником», хотя не было ничего плохого в том, что Тэхён любил учиться; задевал его перед друзьями и пытался казаться плохим, коим не являлся ни на йоту. А Тэхён покорно терпел, будто бы ожидая, когда Чонгук скажет: «Мне надоело! Я не буду больше таким». И он наконец-то дождался. — П-прости меня… Ч-чёрт, я такой мудак… Тэхён почувствовал, как его предплечье вдруг стало подозрительно мокрым, а сидящий на нём Чонгук начал крупно дрожать. Это могло лишь значить одно… — Чонгук, малыш, взгляни на меня, — мягко попросил его он, чувствуя нарастающую панику. Чёрт, в планы Тэхёна не входило довести своего парня до истерики… Потому что больше всего на свете он не выносил его слёз. И это не потому, что ему всего лишь было жаль. Тэхён просто не хотел быть причиной его страданий. Кроме того, он не мог смотреть на то, как Чонгук дрожал всем телом и тихо всхлипывал ему в плечо, оставляя на одежде мокрые следы от слёз. Он не хотел причинять ему боли. Потому что любил. Даже если Чонгук был невыносим в каких-то случаях, Тэхён не хотел видеть его родное лицо заплаканным. Он не хотел видеть его красные глаза, ресницы с капельками скопившейся влаги и горячие слёзы, что тонкими дорожками стекали вниз по раскрасневшимся щекам. Тэхён не хотел видеть его подавленное состояние, потому что Чонгук этого не заслуживал. И когда он понял, что действительно мог являться причиной его слёз, то внутри него будто что-то пошатнулось, отдаваясь тянущейся болью в груди. Чонгук молча всхлипывал, сжимая руками чужую одежду до белых костяшек, будто это могло помочь ему избавить себя от чувства вины перед своим парнем. Он знал, что влияние его друзей вскоре привело бы его не в самое хорошее будущее. Он знал, что рисковал отношениями с Тэхёном, когда публично унижал его перед всеми. Но он не знал того, что совсем скоро сможет признаться себе в том, что больше не захочет быть таким. И даже если на это принятие потребовалось немало усилий и времени, он словно вздохнул с облегчением, когда понял, что всегда дорожил любовью к нему, дорожил каждой клеточкой его тела, каждой минутой, проведённой рядом с ним, каждым днём, прожитым вместе. Чонгук боялся потерять Тэхёна. Боялся, что однажды он бы сказал ему: «С меня хватит, мы расстаёмся». И он никогда бы не простил себе то, что его отвратительное поведение могло стать причиной конца их отношений. — Я… я знаю, как т-тебе б-больно, Тэхён… Блять, и-извини меня… И-извини… — Чонгук только сильнее начал плакать, из-за чего Тэхён почувствовал себя паршиво. Он знал, что точно выстоит чужие нападки, даже если они были от его любимого человека. Да, было чертовски больно, когда Чонгук задевал его перед толпой своих друзей. Но Тэхён знал, что Чонгук делал это не специально. Он скорее был зависимым от мнения людей, на поводу которых и шёл. — Не извиняйся. Это я должен попросить у тебя прощения, — ответил Тэхён, мягко поглаживая щеку парня и чувствуя на пальцах влагу. Он желал забрать его боль себе и не хотел, чтобы Чонгук страдал и обвинял себя во всём, что было. На самом деле это была вина Тэхёна, который вовремя не остановил это всё. Они должны были поговорить об этом намного раньше, но Тэхён будто головой зарылся в песок, полагая, что это всё пройдёт. Но это не прошло. А Чонгук уже будто вошёл в кураж и особо не разбирал, кого унизить перед друзьями: какого-нибудь хилого паренька, который не мог дать отпор, или же своего парня — любимого человека, который вообще-то умел за себя постоять. — Т-ты не должен извиняться, Тэхён… Это я виноват… — Чонгук смотрел на него глазами, полной жгучей боли, словно получил яд от паука, медленно убивающий клетки его организма. Тэхён глядел на него в ответ и чувствовал, как умирал вместе с ним. Из-за этого грудь будто сдавили в тиски, а сердце медленно переставало биться. — Я люблю тебя, — уверенно промолвил Тэхён, после чего начал расцеловывать чужое заплаканное лицо. Сначала он поцеловал красную щеку, потом его губы медленно переместились к чужим губам. Одним движением рук он вытер слёзы с его лица, после чего зарылся пальцами в чужие волосы, бережно перебирая каждую шелковистую прядь. Нежные поцелуи и касания успокаивали Чонгука. Мысли предательски путались, а в голове были лишь чужие губы и запах, которые являлись для него болеутоляющим веществом, заглушающим навязчивые переживания. Тэхён всегда был для него лучшим успокоительным, от которого он становился зависимым, желая вцепиться в него мёртвой хваткой и оставаться рядом так долго, насколько это было возможно. Тэхёну не нужно было произносить ни слова, чтобы Чонгук вновь терялся только от прикосновений его горячих губ, спускающихся всё ниже. Невесомо задевая губами чувствительную шею, он мазнул языком острый выступ ключицы и оставил на ней едва заметный красный след. От этого голова безумно кружилась, а щекочущий жар в животе давал понять о вновь нарастающем возбуждении. Чёрт, они ведь остановились на самом интересном моменте… Закусив нижнюю губу, Чонгук непроизвольно двинулся бёдрами, заставляя Тэхёна покрываться мурашками от чувствительных толчков и давления задницы парня на его возбуждённый член. В глазах Чонгука потемнело от удовольствия, когда чужие пальцы сомкнулись на его шее, слегка сдавливая выраженный выступ гортани. Хриплый стон сорвался с его губ, а дыхание перестало поступать в лёгкие, стоило Тэхёну надавить сильнее до саднящих ощущений в глотке. Но каким бы непреодолимым не было желание придушить Чонгука, он ослабил хватку, зацеловывая место удушья. Руки тем временем совсем перестали слушаться. Чонгук сам не понимал, что делал, когда судорожно пытался открыть упаковку презерватива, а та не поддавалась воздействию его дрожащих от нетерпения пальцев. Тэхён на это лишь мягко улыбнулся на его безнадёжные попытки, и без особых усилий наконец помог ему сделать задуманное. В одно движение он надел презерватив на свой возбужденный член, дополнительно смазывая его. Чонгук тут же крепко схватился за его напряжённые плечи, чтобы сохранить равновесие, когда чужие руки с лёгкостью приподняли его для собственного удобства. — Готов? — спросил Тэхён, смотря на него в ожидании. В ответ послышалось только приглушённое мычание, а одобрительный кивок являлся для него зелёным светом, срывающим тормоза. Кровь прилила к лицу, когда смазанная головка члена медленно вошла в него, а чужие руки крепко сжимали его бёдра до покрасневших следов ладоней. От одного только вида Чонгука, что замер, раскрыв рот в немом стоне, привыкая к ощущениям, Тэхён блаженно закатывал глаза, лишь бы не сойти с ума окончательно. Он мог поклясться, что ничего более божественного не наблюдал за всю свою чёртову жизнь. Чонгук для него всегда был равен искусству, особенно когда тот так нетерпеливо пытался двигать бёдрами, желая почувствовать его в себе полностью. — Ты торопишься, Ч-Чонгук… — прошептал Тэхён, целуя мочку уха. Он чувствовал, что вот-вот сорвётся и перестанет сдерживаться. — Н-нет, п-пожалуйста... — тихо просил Чонгук, загнанно дыша. — П-пожалуйста… Он несдержанно застонал ему в плечо, когда член вошёл глубже, исполняя его просьбу. И плевать Чонгук хотел на то, что его могли услышать, когда он желал погрязнуть в потоке своих собственных стонов. Он всегда хотел получать максимум удовольствия от секса с Тэхёном. И даже тот факт, что его друзья разгуливали где-то за пределами стен, в то время как его трахал тот самый «ботаник», над которым они всегда измывались, не останавливал его. Риск быть застуканным пугал, но и возбуждал не меньше. Член внутри него двигался мучительно медленно, отчего хотелось кричать и умолять ускориться. Но он знал, что Тэхён был непреклонен. Он скорее сделал бы с точностью наоборот, чем подчинился его просьбе. Потому что Тэхён заставлял его быть терпеливым и послушным. Чонгуку это безусловно нравилось, даже если он всеми силами пытался показывать своё недовольство. Горячие поцелуи, что мазали шею, казались для него незаметными, когда движение чужого члена внутри заостряло всё его внимание на себе. А чужие руки, придерживающие его бедра, обжигали нежную кожу, будто оставляли на них больные ожоги от чувствительных прикосновений. Он прохрипел от блаженства, когда Тэхён задевал простату, но затем намеренно избегал нужного угла для проникновения, чтобы подразнить изгибающегося в спине Чонгука. Тэхён знал, что тот мог кончить от одного только его взгляда. Благодаря этому, он нагло пользовался его слабостями и бессилием перед ним. Неспособность Чонгука взять инициативу на себя всегда забавляла его. Рядом с ним Тэхён чувствовал себя тем, от кого тот был чрезмерно одержимым. Но каким бы терпеливым не был сам Тэхён, желание доставить ему удовольствие было сильнее. Грубый толчок выбил остатки воздуха из лёгких Чонгука, а громкий стон раздался звонким эхом по помещению. Даже ладонь, которой он прикрывал свой рот, безуспешно стараясь хоть немного заглушить собственные стоны, была бесполезной в его случае. Член внутри него вновь задевал простату и с каждым разом входил всё глубже и глубже, — хотя, блять, глубже уже было некуда. — А-ах, б-блять… — Чонгук громко скулил и чуть ли не был готов кричать от того, насколько сильно ему было хорошо в тот момент. Если бы не пальцы Чонгука, до боли сжимающие плечи парня и оставляющие на них глубокие следы от ногтей, Тэхён подумал бы, что сходил с ума. Чонгук был таким нереальным в его глазах, словно божество, спустившееся с небес. Но он был реальным, и Тэхёну тяжело верилось в то, что тот мог дотрагиваться до него, ощущать тепло его тела и чувствовать горячее дыхание. Его сладкие стоны, ласкающие слух, приводили в чувство и не давали раствориться в пучине удовольствия от мыслей о нём. От ощущения члена внутри себя Чонгук до ярких пятен закатывал глаза и хрипло стонал из-за пересохшего горла и учащённого дыхания. Колени дрожали от подступающего оргазма и лишь мысль об этом заставляла его быстрее двигаться навстречу. Бёдра из-за этого горели и начали ныть: он сидел на нём сверху и было тяжело одновременно удерживать равновесие и двигаться навстречу вверх-вниз. А он ведь, твою мать, был спортсменом, и даже не мог взять собственное тело под контроль. Тэхён знал его слишком хорошо. Прикусив нежную кожу на шее парня, он ускорил темп, управляя его бёдрами руками. — Ч-чёрт, б-блять, я сейчас… я сейчас, Т-Тэ… — не сдерживаясь, выкрикивал Чонгук. Кажется, Тэхён даже сквозь стоны услышал, как открылась входная дверь уборной. Но ему было наплевать. — Я… я б-близко! — Скажи, что тебе жаль. — На удивление, голос Тэхёна не дрожал, хоть он и часто дышал и зажмуривал глаза. Внутри Чонгука было так тепло, что только от этого хотелось позорно кончить. — М-мне ж-жаль… — Чонгук снова начал рыдать, только уже не от раздирающей боли, а от удовольствия, которого было слишком много. Вместе с ними, кажется, двигался ещё и унитаз, звуки которого были слышны вкупе со стонами. — Скажи, что любишь меня. — Л-люблю тебя! — без замедления отвечал Чонгук, а от его стонов у Тэхёна сносило крышу. Казалось, словно тот даже не придавал значениям чужих слов, потому что погряз в удовольствии с головой. Но это было неправдой — Тэхён знал, что Чонгук прекрасно понимал их значения. Ради этого и можно было потерпеть его издевательств, чёрт. — Я т-тебя тоже, — с придыханием ответил Тэхён, продолжая агрессивно двигать бёдрами наверх. — Т-тоже л-люблю тебя… — Т-Тэ… И сколько бы Чонгук не пытался сдерживать себя, после пары грубых толчков, он кончил, проваливаясь в бездну наслаждения. Выстанывая его имя и тонко протягивая каждый слог, он чувствовал жар, разливающийся по всему телу, и легкую дрожь в коленях, от которой сложно было удерживать себя, сидя на чужих бёдрах. Но бережные руки Тэхёна не давали ему свалиться на пол, который только сильнее прижимал его к себе. — Потерпи, малыш, — ласково произнёс Тэхён, оставляя невесомый поцелуй в уголке его губ. Ему не нужно было делать каких-либо усилий, чтобы кончить следом, буквально рыча от накатившей волны удовольствия. Глаза застилала опьяняющая пелена, сквозь которую он видел лишь раскрасневшееся лицо Чонгука, покрытое испариной. — Вот ч-чёрт… — выругался Тэхён, зашипев. Пот лился с него будто градом, а воздух был настолько тяжёлым, из-за чего он чувствовал, что задыхался. Вокруг будто бы всё пропиталось запахом секса. — Надо же, и никто ведь не зашёл… — промолвил Чонгук, когда пришёл в себя после оглушительного оргазма. Хотя он пока надеялся, что никто… На коленях Тэхёна он просидел с его членом в заднице до того момента, пока тот не заныл: «Бёдра болят, Чонгук», — и тогда пришлось встать. Благо, что нашлись силы собрать себя по кускам, хоть и хотелось подольше остаться вот так с Тэхёном и ни о чём не думать. Но Чонгук знал, что дома его бы ждало нечто большее: это же был Тэхён и ему всегда было мало одного раза. Когда они вышли из кабинки, запыхавшиеся и вспотевшие, Чонгук никак не ожидал застать стоящего напротив писсуара друга. Того самого друга, который буквально утром стоял с ним, когда он задевал Тэхёна. Сердце тут же начало бешено отбивать ритм, потому что Чонгук даже представить боялся, сколько минут (или часов, чёрт возьми) тот стоял и слушал всё. Лицо парня было красным, а глаза по пять копеек, когда он медленно повернулся в их сторону. — Э-эм… Ч-Чангюн, слушай… — начал было Чонгук, чувствуя дрожь в пальцах, но его перебил настойчивый голос Тэхёна: — Не твоё дело, что ты сейчас услышал или увидел. Во всяком случае, нам наплевать. — Да я и… я никому не с-собирался рассказывать! — воскликнул Чангюн с красными от смущения щеками. Тэхён ему не поверил и сощурил глаза. Он прекрасно знал, что Чангюн был в разы хуже Чонгука. Так что его слова про то, что он никому бы не рассказал, не вселяли надежду. Тем более Тэхёну, который никому особо не доверял. — Н-нет, я серьёзно! — заверял их тот. Тэхён бросил взгляд на стоящего рядом Чонгука, который молчал, поджав губы, и заметил, насколько тот был ошарашен. Ведь это был Чангюн и он славился своим длинными языком, распускающим слухи направо и налево. Тэхён видел и догадывался: Чонгук боялся того, что было бы потом. Даже если это и было правдой, что случилось в туалете, тот хотел, чтобы личное оставалось личным. Тэхён же был спокоен снаружи, но внутри он сгорал от ярости. Не к Чангюну или Чонгуку, а к себе. Он опять всё испортил… Но Чонгук, неожиданно для Тэхёна, уверенно заговорил: — Послушай, я же никому не рассказал, как ты целовался с крышкой унитаза, когда был обдолбанный, верно? Чангюн, кажется, в тот момент был готов провалиться сквозь землю. Бедный парнишка только сильнее покраснел и прикрыл лицо руками, выругавшись: «Блять!». Тэхён сдержался, чтобы не засмеяться в голос. Его мама учила с детства, что смеяться над людьми некрасиво. — Уже рассказал, — ответил Тэхён с ухмылкой на лице. — Значит, любишь целоваться с унитазами? И тогда Чангюн, кажется, взорвался, начав тараторить: — Да это было один раз и по пьяне! Я даже не знал, что делал, потому что выпил пиво, вино и водку. Чёрт возьми, я никому не собирался рассказывать о том, что вы делали тут в туалете! Я ничего не слышал и ничего не знаю, парни! Тэхён выгнул бровь и переспросил: — В самом деле? Узнать такие подробности жизни друзей Чонгука оказалось весело. Шантажировать парня он бы не стал, тем более такой информацией. Но посмеяться — посмеялся, правда в своей голове. Вдруг Чангюн после этого бы разозлился. — Да! — громко ответил парень, жестикулируя руками. — Я вам говорю правду! Никому не расскажу, что вы встречаетесь! — Боже, да не кричи так. — Тэхён устало потёр переносицу и, прикрыв лицо рукой, тихо посмеялся. Надо же, Чонгук не зассал перед другом и, не боясь дальнейшей насмешки, дал отпор. Тэхён смеялся не только с истории про Чангюна, но и с того, насколько он, чёрт возьми, был счастлив. — Тем более, — начал Чангюн, привлекая внимание двоих, — я вообще-то догадывался, что между вами что-то есть. Чонгук нервно засмеялся и ответил: — Тебе лучше уйти, друг. Иначе я за себя не ручаюсь. — Он нервно потирал костяшки пальцев; его даже не пугало, что после этого Чангюн бы всем всё рассказал. — Так вы двое и вправду… вместе? — проигнорировав его слова, спросил парень. Тэхён мягко прикоснулся к плечу Чонгука и тот осторожно взглянул на него, увидев в чужих глазах: «Не бойся ничего, я ведь рядом». Потому что Тэхён видел, что Чонгук боялся открыто признаться в этом. Он мог намекнуть или отшутиться, но сказать то, как это было на самом деле — никогда. И тёплый взгляд Тэхёна будто вселил в него надежду. Да и если бы Чангюн рассказал всем об их интрижке, — скрывать уже было нечего. А Чонгуку надоело прятаться за маской нахала. — Да, мы вместе, — признался он, чувствуя, насколько часто билось его сердце. — Ну… здорово, — всё, что ответил ему Чангюн, после чего неловко потоптался на месте и ушёл, прикрыв за собой дверь. Чонгук молча стоял на месте, совершенно не двигаясь, и уставился в одну точку куда-то перед собой. Он не знал, что когда-либо смог бы сказать что-то подобное. Но он сделал это и ни капли не пожалел о своих словах. И его не пугало даже то, что с этих пор в глазах Чангюна он стал бы выглядеть совсем иначе. — Всё в порядке? — осторожно спросил Тэхён, мягко сжимая его плечо. И Чонгук был в порядке, потому что тяжкий груз, словно оползень, рухнул с его души, освобождая от каких-либо сомнений. Потому что Тэхён был тем, кто избавил его от этого. — Я люблю тебя, — одними губами произнёс Чонгук. Но в его глазах можно было прочитать намного больше. Если всмотреться в них, проникнуть глубже, то можно было увидеть чувства, заполняющие собой всё пространство внутри него. Каждый атом в самом деле был пропитан одним лишь Тэхёном, потому что Чонгук был не в силах существовать без него. Ему бы не хватило слов, чтобы выразить всю свою благодарность к этому человеку. Но его красноречивый взгляд и бушующие через край чувства всегда говорили громче слов. И Тэхёну не нужно было слышать его, потому что он и так всё чувствовал. — Я тоже люблю тебя.