На перепутье трех дорог всегда есть камень преткновения.
Задумываясь о мироздании и смысле существования Вселенной, у нас, как правило, начинает болеть голова. Реснички дрожат, и холод зябко покусывает кремовую кожу. Мы разглядываем многомиллионные звездные мириады, желая дотянуться руками до мерцающих точек на небе, однако из раза в раз терпим поражение. Мы просиживаем штаны на уроках истории, изредко притупляя сонный позыв, чтобы задумчиво посмотреть в окно, туда, куда так ласково и невесомо падают золотые лучи, туда, куда переносятся наши мысли, где туманно далеко, быть может несколько сотен лет назад сражались самые могущественные маги Волшебного Измерения. Когда древнейшие проклятья заставляли землю увядать, а самых могущественных колдунов-алхимиков изобретать причудливые амулеты. Но почему же снова…сражения? Почему в эпизодах великой науки так мало рассуждений о мире, о красоте любви и дружбы, и так много писанины про чёрствых, обозленных злодеев, которых непременно нужно, если не убить, то заточить и навечно, и желательно в оледенелых, доисторических камнях. Забавно как циклично и правильно звучит этот пресловутый приговор: мы пробуем – и проигрываем, мы пытаемся оставаться правыми, дотронуться до ярчайших небесных тел, но можем позволить себе лишь искупаться в искрящемся свете. Мы осуждаем всех подряд, никогда не копаясь в проблемах, не желая возиться с корнями озлобленности, ведь это уже не наша зона «ответственности», но разве… разве это не банальная человечность? Обыкновенная эмпатия, и да, я догадываюсь, что вы скажете: «Нельзя вечно слушать чужое нытье», однако как нам существовать по-другому в этом и без того высушенном и безжалостном мире? А что, если большинство наших неудач в принципе обусловлены лишь ракурсом восприятия? Может, стоит смотреть на звезды сверху-вниз и тогда они окажутся ближе? Может, так они приоткроют завесу понимания этих сложных законов, этих невыносимых правопорядков. Может и на злодея можно посмотреть с другой стороны…?***
Как часто вы проникались какой-то легендой? Чьей-то историей? Когда в последний раз сердце трещало или щемило от захватывающего, немного ноющего восторга в груди? Валтор испытывал подобное ощущение нечасто (лишь когда видел красноволосую фею с наивным взглядом и неконтролируемыми амбициями), но и скрывать то, что внутреннее тепло стало приятной особенностью знакомства с перчинкой, не имело никакого смысла. Ведь в этом и кроется красота магии: любая сказка превращается в жизнь, имеет прямое, неограниченное значение, и, иногда непонятный, но вполне посильный путь реализации. Стоит только прислушаться к этому шепоту, к этой таинственной искре на дне прищуренных глаз. …Рубиновые слезы переливаются в кровавых красках, играют на гранях вождей драгоценных камней… Он знал эту историю наизусть, вновь и вновь прокручивая руны перед глазами вместе с сюжетами памяти, что оковами поставили опорные столбы богатого опыта. Эта легенда о славном воине и о посланнике света, что плачевную землю уберегли от звенящей, убийственной тьмы. Когда-то повсюду горела лишь темень – долина, лощина и страшный утес. Угодья тварей и демонов этих дракон озарил. И страшная битва развернулась меж ними, и наш дракон победил, но где-то под чешью осталась пробитой та мягкая кожа огнедышащего существа. И капелька крови, упавшая наземь, рубиновые реки за собой понесла. Хранилась та сила, та обожжённая мана на Домино, в драголесье огня, но стоило Ведьмам-колдуньям очернить эту землю, как пропала красная корунда. Голову неслабо давило, и Валтор, уже знакомый с «височным издевательством» обреченно сжал губы, кинув быстрый, пронзительный взгляд на открывшуюся долину (к слову выглядела она как сухое плато, в немногочисленных местах украшенное кустами аммодендрона). Тогда перешли те рубины на Пирос, на землю противоположную той, что покрылась мертвой лозой. Яркие камни нашли отражение в вулканической сырости и агрессивном, опасном огне. Чтобы призвать их есть Танцы Драконов – древнейший обряд на священной земле, где самый достойный, сильный и смелый получит благословение при красной луне, сольются потоки и лавовой кровью он распишется при алтаре… Мужчина поднимает голову, дышит размеренно, улавливая знакомые вишневые нотки в грязно-сером небе. Отливая лед в демонических глазах, ветер несет с собой тихий, недобрый рык, и Валтор растягивает губы в усмешке, когда со спины на него налетает огромная, разъяренная тварь.***
Одна из самых мощных горных цепочек раскрылась кровавыми пиками на острове Пирос. К северу от лавового хребта растянулась долина остывших валунов – место деторождения огнедышащих монстров, где каменные кладки неподвижными группами кучковались в редкой траве, подпитываясь гейзерными всплесками. Скудное питание здесь, в северо-западной части острова, породило обозленных драконов, что глотки друг другу грызли за территорию и отвечали мгновенной агрессией на любую чужеродную вещь, пусть даже самую крошечную. Особое дуновение ветра и изменчивость аромата всплывали в воздухе за тщетные микросекунды, заставляя рептилий выпускать когти-бритвы, разрывая твёрдую почву. Климат на острове был чересчур засушливым и некомфортным, отчего в носу начинало побаливать, а кожа – покрываться крупицами пота. Кроме всего прочего, радости не добавляли и регулярные каменисто-песчаные бури, видимо, способные содрать мясо с костей. Местную растительность можно охарактеризовать как засухоустойчивую и тернистую, с твердыми побегами и мелкими, горячими плодами (на Пиросе, кажется, кипятится каждый кустик). Именно в таких жестоких и совсем некурортных условиях чувствовали себя крайне удовлетворенно эти грандиозные, величественные твари, располосившие небо тяжелыми крыльями. Именно в таких условиях Блум чувствовала, что близка к смерти. Спортивный топ и леггинсы – все, чем пришлось довольствоваться фее без магии, а пот и смердящую копоть, забившую носоглотку, с безвыходным вздохом приходилось просто терпеть. Легкие поджигало при каждой попытке отдышаться, отчего внутри все пульсировало, будто грудная клетка давно вспорота, а внутренности выпотрошены и поджарены. Воняло железом с примесью грязных металлов, и пусть ладонь совсем не спасала от тошнотворного, серного аромата, Блум все же тщательно и обречённо зажимала нос, хрипло дыша ртом. Пышные волосы, собранные в тугой хвост, сейчас струились мелкой волной от влажности. Пот осторожными капельками венчал острые ключицы девчонки, противно впитываясь в пыльный топ. В душ хотелось просто неимоверно, но все местные водоемы отличались минусовой температурой, а если быть точнее: были ублюдски ледяными и помогли бы не просто взбодриться, но и подхватить ангину. Блум идет осторожно, осмотрительно, больше запугано: она понимает, что аромат человеческой плоти уже давно украшает воздух сладкой вишенкой драконьего лакомства, отчего любое резкое или лишнее движение ей, лишенной всякой магии, на руку точно не сыграет. Среди вязкой тишины постоянно раздается приглушенный крик (скорее рык или низкие, сбивчивые вздохи), что давит на уши и голову, заставляет вздрагивать и мешает оперативно думать. Она бредет через паровую завесу по-кошачьему мягко, осматривая широко открытыми глазами местные пейзажи. Наверное на занятиях природного ориентирования в цикле изучения островных карт не стоило играть со Стеллой в крести-нолики, иначе бы она не разгуливала подле Пещер возмездия, так называемого «эпицентра» горячей линии острова. По-хорошему принцессе стоило бы бежать с проворотами подальше к деревьям, где сафран (довольно крупное лиственное дерево с резким, терпким запахом) скрыл бы ее тело и сладкий аромат кожи. Но пару раз чертыхнувшись и зацепившись носком о камень, Блум все же плюхается на шершавую глыбу, и, поерзав, переводит дыхание. Вроде спокойно и никакой прямой угрозы не ожидается. Можно прикрыть глаза. За глоток прохладной воды она могла бы даже согласиться встретиться со Скаем, но в любом случае единственной влагой поблизости была лишь собственная испарина. Нервная усмешка срывается с губ. Надо же, почти самая сильная в мире фея проиграла какому-то пафосному магу, причём даже не атаковав его (сделаем вид, словно это для нас впервые). Судьба у нас с юморком. Насквозь мокрая от пота в сорокаградусной жаре, Блум сидит неподвижно, слишком остро ощущая пульсацию мерзости по всему телу. Сколько всего ещё нужно вытерпеть этой девице, чтобы закончить базовый курс чертовой академии фей? Сколько всего ещё нужно узнать, в скольких местах треснуть и развалиться? Разве мало было боли от правды про родителей и мертвое королевство, от предательства «любимого» парня и жесткой осечки очками реальности. Неужели впереди будет все больше жертв? Будем честны, страх от исчезновения маны и дикая паника перед неизвестностью не помогают проявиться мотивации или силе духа. По-прежнему хочется домой, в душ, выйти на прохладную террасу ранним утром, в конце концов просто сделать глоток свежести. А в реальности от пара и раскаленного воздуха глаза начинает щипать, и слезы наворачиваются сами собой. Блум слишком устала. Так, хватит. Спокойствие. Осторожное дыхание. Напряжённые пальцы, сжатые в кулаки. Ты справишься, дракон. Тебе есть ради кого справляться. Пока ещё есть. Блум приоткрывает глаза и облизывает сухие губы. Время к вечеру, а значит испепеляющая жара скоро сменится пронизывающим, порывистым ветром. Нужно найти безопасное место и какой-никакой перекус, а потом уже думать как именно должен пробудиться древний предок в ее жилах. Девушка прытко соскальзывает с горячего камня, ватными ногами пытаясь удержать равновесие, но не успевая и секунду потратить на сбор сил, как бешеный вой продирает ее насквозь. Она настолько резко разворачивается и распахивает голубые глаза, что голова вмиг идет кругом, и огромная шипастая морда размазывается одним сплошным, страшным пятном. Это чудовище похоже на взрослую особь, судя по всему каменисто-песчаного вида (некоторые лекции мимо не прошли). Такие твари – отшельники, любят гористую местность и уединение, а ещё вкусную, свежую плоть. Пока Блум пыталась судорожно сообразить, что делать, и не позволить сердцу выскочить из груди, «песчаник» хлестко рассек воздух лапой, приземляясь в метре от феи. Ударная волна сжала воздух буквально и Блум, благополучно перекрутившись в полете, приземлилась прямо на задницу, попутно отбив добрую половину тела. Захлебнувшись кашлем, она поджала ноги к груди в желании показаться дракону ещё меньше, чем есть, и только сейчас заметила, что свалилась в какую-то серо-бурую кашу. – Блять! Субстанция оказалось слишком липкой и плотной, при каждом движении все больше удерживая девчонку. Словно зыбучий песок, она поглощала ее тонкое тело, практически полностью лишая возможности двигаться. У Блум замерло сердце, когда всего пару секунд спустя из-под грязи перестали виднеться ноги. От ужаса она кипела, как облитая литром бензина, глаза лихорадочно метались по полю в надежде найти выход, а дракон, не теряя драгоценного времени, сделал очередной мгновенный рывок, взмывая в воздух и перекрывая девушке солнце. Его тень больше напоминала акт казни (а ты думала за свои мысли не придется отвечать, дорогуша? Вот и пугающая расплата). Инстинкт самосохранения почти животным ударом дернул ее в сторону. Кажется здесь самый момент распрощаться с жизнью, но фея падает с криком, и сплюнув горькую кровь, вновь получает удар. Она загнана в угол, наивная влюбчивость приговорила ее к смерти. В голове пульсирует сердце (возможно в последние минуты), ультразвук в ушах ограждает фею от внешнего мира. «Песчаник» будто в футбол с ней играет, отпинывая по всему полю все дальше и дальше, а Блум, у которой и без того уже несколько переломов, находится на грани сознания. Наконец последней точкой становится ствол сафрана, в который фея со всей дури влетает спиной, а после со скрипом скатывается вниз, но тварь, не дав огненной хоть немного прийти в себя, уже нависает сверху, ухватившись когтями за маленькое тело. Блум ревет, но не дёргается – так будет только больнее, а затем в последний раз открывает глаза. Нужно хотя бы запомнить свою кончину, кончину единственной наследницы великого королевства. Рептилия становится горячее, оно и понятно: накапливает внутри кислород, а затем открывает пасть. «Огонь не убивает, только калечит»,– почти молитва, почти прощание, однако Блум не сдаётся и, пусть и слабо, пусть в последний в жизни раз, но пытается выползти из-под дракона. Тот рвет ее руку когтями и вцепляется в шею. Вдох. –...Кто ты? –...Меня зовут Стелла, я принцесса Солярии –...Мама, я фея! –... Королевство Магикс? – ...Варанда Каллисто, мадам –...Проходите, юная леди. –...Дамы, добро пожаловать в Алфею! Лучшую школу для фей во всем Магиксе! –...Меня зовут Флора, извини, мой цветок обидел тебя. –... Привет, меня зовут Текна, а это Муза –...Кто они? –...Они называют себя Трикс –...Познакомься, принц Скай –...Позволишь ли ты пригласить тебя на бал, Блум? –...Я Диаспоро, невеста Ская Эраклионского, уйди, селянка! –...Это все мой огонь дракона. Мое наследие. –...Они украли мой огонь! –...Никто не может лишить огня Хранителя, Блум! –...Лорд Даркар слишком силен, защищайте кодексы! –...Я...поглотила Реликс...мне...больно? –...Эти удары в груди...дракон отвергает меня...кто такой Валтор? –...Как же ты выросла, принцесса... –...Я не люблю простых побед, Блум. –...Твоя жизнь - моя фатальная ошибка. –...Текна пропала по его вине! –...Мы звенья одной цепи...ты принадлежишь мне...ты не сможешь отказаться от своих чувств. Я...не хочу...умирать... Удар. Пар. Дыхание. Ее дыхание, спертое, однако вполне…ровное? Да, не без болезненных спазмов в груди, но с другой стороны, если нам больно, значит, мы ещё живы? Правда помимо застывшей грязи на коже, теперь около нее ещё и лужа крови. Взгляд неясный, но в общих чертах местности дракона не видно. По мере чёткости картинки она улавливает пульсацию в правом плече и раздирающую боль по всему телу, жмурится, утирая кроваво-пыльные слезы с подбородка, и закусывает губу, боясь привлечь еще нескольких тварей своим верещанием. Виски плющит, а тошнота прочным комком стоит в глотке. Неосторожно приподнявшись, она садится набок, мельком улавливая очередное непонятное очертание. С тихим стоном запускает руку в слипшиеся волосы и, сдерживая рвоту, поднимает глаза чуть выше. Прищурившись, она видит сверкающий, скрипящий от чистоты ботинок, да такой роскошный, что Блум, почти что пережившей смерть, становится до жути невыносимо. Крихтя и покусывая губы, она медленно пересаживается на обшибленный зад, а затем, преодолев боль выбитой шеи, поднимает глаза. «Нет...пожалуйста...только не это...да ну епт твою ж мать!» –…ТЫ?! – охрипший и сорванный, ее голос оправдывает внешний вид, но нотки ярости красят его в жестокий полушепот. Ему в башне что ли не хватило?! Издевается?! Блум с удовольствием бы вскочила на ноги и отвесила ему несколько хлестких пощёчин, однако разодранное плечо и сломанная кисть руки (а возможно и пару ребер), не дают набрать воздуха в легкие, не говоря уже о движениях в принципе. Хотя Блум не была бы хранителем столь обжигающей силы, если бы даже в такой ситуации не кинула на него острый, прожигающий взгляд. –…Я смотрю ты безумно рада видеть своего спасителя, принцесса, – голос Валтора как эффект в ушах, словно он отплясывает у стенок мозга, заполняя клеточки тела. Пусть Блум и не представляет, чтобы от нее осталось, не появись он здесь, но рассыпаться благодарностью не торопиться – осторожничает. Кто знает, может стиль у мага такой: спасти от тупой смерти, чтобы подарить более изящную. Однако, несмотря на мысли о возможном реванше, Блум держится гордо и совсем не забывает о последних словах колдуна в день их более менее мирной встречи. Пусть за свои слова в конце концов отвечает, объясняется, ведь про его «фатальную» ошибку Блум вряд ли перестанет вспоминать. Или пусть действительно уже забирает ее жизнь и перестает разыгрывать этот дурацкий спектакль. Кое-как поймав равновесие, девушка медленно поднимается, придерживаясь об раздолбанный, исцарапанный ствол (в принципе с деревом по состоянию они очень похожи). Она смотрит на мужчину бойко: в глазах так и светится «С удовольствием бы подрисовала пару фингалов на твоем аристократично бледном лице, ублюдок», чем вызывает надменный смешок у мужчины. Валтор даже с места не двигается, совсем не чувствуя угрозы (ну конечно, кто будет бояться окровавленной, еле передвигающейся феи в придачу лишённой всякой магии?). Хотя это замечание не совсем справедливо: несмотря на опустошенный сосуд, Блум все же остается существом волшебным и избранным, поэтому направляет кусочки энергии в лечение оболочки, и, немного придя в себя, окончательно поднимается на ноги. –...Мда, фея, видок у тебя правда потрепанный, – он оправляет свои длинные волосы, поблескивающие на солнце, отчего Блум только сильнее впадает в бешенство. – Что-то не слышу от тебя благодарности, милая. Глаза феи округляются все больше то ли от злости, то ли от удивления, и мы утаим тот факт, что обращение приятно греет внутри как в самые первые встречи. И это...раздражает, ведь заставляет чувствовать себя обманчиво желанной. Возможно она уже никогда не смирится, ведь магу нужен чистый огонь, но у судьбы всегда есть тузы в рукаве и неприятные подножки, и в случае Блум этот туз (и хороший такой пинок под зад) – Валтор, поэтому девушка закрывает глаза на теплый кусочек трепета в сердце, и не поддается этому кислотному очарованию. Для всех будет лучше оставить искорки страсти во взгляде в воспоминаниях о той ночи. Она ведь понимает, что ничего не добьётся и при любых раскладах останется с разбитым сердцем (уже). Ведь демон такой сдержанный, выверенный и тщеславный, человеческая душонка и гроша не стоит, а о боли людей он и близко не слышал. Таких проблем ему не понять. Столь возвышенное существо вмиг может от всего отказаться, не то, что простая смертная. Да и вообще с чего она когда-то решила, что у него вообще были к ней какие-то чувства? Лишь влечение... – Ты идиот?!...– она делает многозначительную паузу, словно ожидая ответа. – Объясни мне на кой хрен ты снова все это устраиваешь?! – продолжает прожигать взглядом ледяные глаза, переходя с шепота на полукрик. Может быть хватит все это сглатывать. – Мне послышалось или это была такая благодарность? – Валтор складывает руки на груди и приподнимает одну бровь, смотря на фею снисходительно, чем заставляет девушку вскипеть до остановки пульса. – Что, нравится? – с запинкой говорит она, облизывая сухие губы. Вздергивает подбородок, сжимает ладони в кулаки, держась на грани эмоционального и физического срыва. Валтор молчит, на дне глаз проскальзывает замешательство. – Нравится издеваться, нравится из раза в раз давать какую-то невнятную надежду? На что, Валтор? Чего ты пытаешься добиться? – голос становится все ниже, а внутренняя ярость потихоньку застилает зрачки. Она делает уверенный шаг, сокращая расстояние между ними. – Ты делаешь это, чтобы показать свой статус? Что ты хозяин положения? Чтобы в очередной тупой…, – окончательно теряет самообладание и грубо тычит пальцем ему в грудь. – Дебильный раз посмотреть на мою слабость? Чтобы потом снова орать, что мое спасение – твоя фатальная ошибка, так что ли?! Злость настолько застилает глаза принцессе, что Блум, забывшись, переходит все грани, когда палец меняется на кулак, а удары, пусть и слабенькие, но набирают силы. – Да я лучше сдохну, чем буду снова тебе обязана! Скрипяще аккуратный смех, неожиданно сорвавшийся с бледных мужских губ тут же сменился резким ударом о дерево и абсолютной тишиной. У Блум, что с трудом отошла от нападения дракона, признаться честно, сердце прыгнуло в пятки, ведь Валтор никогда до этого момента не причинял ей физическую боль. А тут колдун резко дернул ее за плечо (спасибо, что хоть не за разодранное), чем мгновенно заставил пошатнуться и торчащим позвоночником врезаться в подпаленный ствол. Его глаза сменили тон: холод начал плавиться чем-то темным и угрожающим, но при этом настолько притягательным, что Блум, пусть и скованная судорогой страха, не могла оторвать от него взгляд (а должна ли?). Однако единственное она понимала со сталью – мужчина слишком непозволительно, неправильно близко, и эти игры не могут продолжаться вечно! Именно сейчас тот самый подходящий момент, когда стоит прояснить бредовые сны и двусмысленные взгляды между ними (давно пора!). Принцесса ощущает дыхание на своей шее и уже с трудом сдерживает красноту щек. Снова болезненно остро хочет сорваться, отдаться порыву и забыть о последствиях, не задумываться, даже не вспоминать о них (дура, что ты творишь!), но так нельзя и за наши грехи придется платить. Поэтому Блум упирается ладонями в сильную грудь колдуна, пытаясь приостановить гуляющие по точенной талии руки, но тем лишь быстрее ныряет в тактильный контакт и ловит от него почти наркотическую дозу возбуждения. Дело в том, что прикосновения Валтора не только горячо желанные, они по-родному исцеляющие. И действительно, там, где скользят его пальцы, исчезают синяки и ссадины, пока с лёгкой игрой пепла не растворяются последние следы нападения ужасной рептилии. – Если будешь так горланить, то сдохнешь с завидной скоростью и уморительной тупостью. И да, ты уже мне обязана, – шепчет прямо в ухо, доминирует, Блум хватает воздух губами, тяжело вздрагивает, цепляясь за ткань белоснежной рубашки. Она держится изо-всех сил, пока тело-предатель отказывается слушать ее и хотя бы чуть-чуть подумать о будущем своей хозяйки, а девушка, закрывая глаза, выгибается, не удержав мягкий, тихий стон. Она будет об этом жалеть. Снова и снова, по кругу. Валтор вместе с мурашками ощущает взвинченное возбуждение и инстинктивно приближается, оставляя между ними тщедушные миллиметры. Симпатия – беспроигрышная эйфория, от которой Блум с летальным, стопроцентным исходом хочется удавиться. Она набирается сил, делает новый вдох и хватает его за манжет выглаженной до боли рубашки, нарушая завидную собранность. – Не дергайся, – режет Валтор, осторожно втягивая вишневый аромат огненных волос. Как же этого не хватало. – Да иди ты к черту, – почти шипит, и маг пропускает ухмылку, слизывая маленькую кровавую струйку с изысканной шеи, заставляя Блум дёрнуться, почти задержать дыхание. Зачем все это провоцировать?! Мурашки заставляют ноги дрожать, где-то внизу все собирается в один пресловутый комок, и огненная мотает головой, резко уходя от его рук. Успокаивает пульсацию сердца, обмахивается ладонями и кидает дежурный, осуждающий взгляд магу прямо в лицо. – Ты правда идиот. – Раз трачу на тебя время, – легко кивает головой, облокачиваясь о дерево спиной. Парирует, бросаясь фразами. Блум закатывает глаза, вновь облизывая губы. По-прежнему хочется пить. – Как будто тебя кто-то просит вмешиваться, – банальная попытка защитить каплю достоинства. Кажется, она всегда будет ему проигрывать. – Достаточно просто заглянуть в твои мысли и увидеть, как слёзно ты умоляешь меня о помощи. Блум как током прошибает, она сжимает пальчики в кулаках, еле подавляя желание выцарапать ему что-нибудь на лице, однако при этом снова краснеет, ведь маг, как обычно, действительно оказывается прав. И они оба негласно помнят как отчаянно и быстро ей нужна была его помощь на Эраклионе. Фея ничего не отвечает, хоть долю сарказма удаётся сдержать с трудом. Валтор пропускает усмешку. Опять. Блум оттряхивает пыль с плеч и складывает руки на груди, не смотря на него. К черту все эти усмешки. – В нашем случае достаточно просто заглянуть в мои мысли и увидеть, как слёзно я посылаю тебя нахер. Раздражается, злится, хочет разорвать сердце голыми рукам, точно также, как это сделал с ней он. Феи не должны быть злопамятными, но Блум больно, и ей пока не отшибло память, поэтому эти низменные, плотские приемчики больше не сработают. – Как же красноречиво говорят люди, которым 14 минут назад спасли жизнь, – задирает подбородок, чтобы подарить ей один из взглядов высокомерной палитры. – Снова начнешь свою шарманку про одолжение и фатальные ошибки? Заканчивай, противно слушать. Я тебя ни о чем не просила. Если ты ещё не понял, я была готова умереть. Валтор внимательно наблюдает как ее передергивает и как, закрывшись от него, она смотрит с вызовом. Глупая девчонка, что она может противопоставить? Маг, размяв шею, отходит от сафрана на два шага. Солнце близится к горизонту, окрашивая небо оранжево-розовой краской. Тень лиственного дерева приятными переливами скользит по лунным, демоническим волосам. На удивление ветер едва заметный. Он долго смотрит на девушку, внимательно разглядывая черты лица и наполненные ядерной решимостью глаза. И все же…Она лучшее создание дракона за все эти тысячи лет. – Могла бы просто сказать «спасибо», Блум. Не думаю, что для феи это так сложно, – на удивление предсказуемый сарказм ушел, и голос мага прозвучал апатично. Мужчина сделал еще два затяжных шага, неотрывно глядя в ее глаза, а затем более уверенно двинулся дальше, меж сухих зарослей терностатника. Блум не шелохнулась, лишь опустила голову, и напрягла пальцы до судороги. – Сказать спасибо тому, из-за которого я сейчас все это переживаю, ты серьёзно, Валтор? Если бы не ты, не твоё внезапное появление, не угрозы, не мутанты, которых ты создал, если бы не твои издевки, провокации, я бы просто наслаждалась обычным учебным годом, а не бегала бы здесь, грязная, униженная и лишенная сил. – Словно сплюнув всю злость, прокричала она. Ответа от мага не последовало, и на минуту воцарилась грузная тишина, за которую мужчина успел отдалиться на несколько метров, и Блум, закатив глаза, пришлось тащиться следом. Перспектива оставаться в этой дыре наедине с собой ее не прельщала. – Может ты и не в курсе, но люди всегда жертвует одним, чтобы получить второе. – Наконец отвечает маг, но больше не смотрит на нее, – потеря одной силы даст власть над другой, более могущественной, ведь потенциал дракона безграничен. – Может перестанешь общаться цитатами и объяснишь нормально? – Блум хмурится и краснеет, практически разрываясь от злости. Сейчас в маге ее бесит абсолютно все. Мужчина притормаживает, смотря на нее недовольно, а затем, словно объясняя банальные вещи несмышленному ребенку, продолжает: – О том, что я могу помочь тебе не только вернуть твою силу, но и приумножить ее. Валтор окончательно останавливаться и, повернувшись к ней лицом, ожидает: то ли вопроса, то ли не пустого взгляда – сам не знает чего. А у Блум перед глазами сверкают красные восклицательные знаки, предупреждающие об очередной манипуляции, но в огненной уже разрослась искра интереса и подавить она ее ни за что не сможет. Злость немного отступает, в зрачках появляются яркие блики. Девушка складывает руки на груди, предугадывая ответ на вопрос... – Таким как ты всегда нужна выгода, так что ты просишь взамен? – Твою преданность. ...но кажется не все бывает таким предсказуемым.***
–...Ты ведь боишься не меня, милая, ты боишься осуждения общества, которое итак тебя всегда осуждает. Демон смотрит пристально, изучающе, словно она виток кроткой кисточки, небесно чистая, связанная терновыми кнутами и нитями нежности. «Слишком красивая» – читается по глазам, Блум осторожно отводит взгляд, кажется смущенная длительной паузой. Она любит ему нравится, любит его настойчивость, хоть порой ненавидит себя за это. Ей нельзя ему нравиться, ей нельзя, чтобы он нравился ей, но здесь, в сокрушительном одиночестве и дикой природе, где нет лишних глаз и ушей, Блум болезненно хочется рассмотреть его поближе, без гримасы высокомерия и соперничества. И от его теплого взгляда ей сейчас хорошо. Признаться, он смог ее удивить. – Даже пусть меня ненавидят и презирают, я не стану причинять людям зло, тем мы и отличаемся. Пещеры Возмездия навсегда оставляют в душе Блум паническую боль и истинное чувство страха, а ещё с световой скоростью разбавляют список мест, куда фее никогда бы не хотелось вернуться. Но пусть путешествие чуть не закончилось ее смертью, злость на жителей Волшебного Измерения так и не проявилась. Да и тем более сейчас, когда она в относительной безопасности, агрессия и слезы, травящие глотку, ушли. Они оказались в долине лавовых пут – здесь, на месте крупного извержения и некогда магматического озера образовалось райское место с минеральными водами и зарослями стеклянной пирянки – высокой травы с поблескивающими, слегка островатыми гранями (используется в лечебных и производственных целях). Эта трава обладает легким пиро-подъемным свойством, отчего отлично разжигает костры, а при правильном применении может даже устроить маленький взрыв. – Мне же нужна твоя преданность не для свершения казни над людскими грехами. Мне нужна она в личных целях. На улице начинает темнеть, и Блум становится холоднее: после купания в горячем источнике девушка ещё не обсохла. – Напоминаю, что в твоих личных целях поработить всю Вселенную и украсть все виды магии, – с каким-то отчаянным смешком говорит рыжая и садится возле костра, что несколько минут назад разжег Валтор. Мужчина улыбается, но не так натянуто и фальшиво как прежде. Даже несмотря на то, что приподняты только уголки его губ, фея хорошо запоминает картинку спокойствия на лице мага. Такое ощущение, что ему рядом с ней...хорошо? – Или просто получить свободу от тех, кто тебя создал. Прежняя энергия, высокопарность мелькнула вспышкой и окончательно стухла. Мужчина теперь выглядел мрачным, ослабленным, словно долгие-долгие годы искал антидот, с каждым днем все больше умирая от придуманной боли. Мучительная погоня за свободой и властью (хотя бы над своей жизнью, не говоря уже о других) уходила в пресыщение, а отсутствие даже единичной поддержки вело к абсолютному равнодушию. В эту секунду, в игре теней на лице Валтора, Блум разглядела что-то такое, что сердце заставило сжаться. Ведь он действительно был в одиночестве все те века, когда другие люди строили семьи, когда другие проживали моменты, чувствовали жизнь. И нет, ощущения в груди феи не были похожи на жалость, но в мышце что-то дрогнуло и, (она честно пыталась себя одернуть), Блум не удержала сочувственный взгляд. Все эти столетия он просто хотел спастись? – Ты хочешь уничтожить Трех древних ведьм? – медленно спрашивает, боясь нарушить что-то хрупкое между ними (где же все твои обиды и упреки, Блум? А как же Текна, Блум?). Валтор кивает, смотря на танцующие языки пламени. В отражение света она видит как он сжал кулаки. – Наша магия не элементальна, она не зависит от свойств природы и внутреннего потенциала феи или, быть может, ведьмы. Она берет начало от Великого дракона, это энергия – прямая созидательная, она питается от всего сущего, материального и абстрактного, поэтому ты, как волшебница, с правильным подходом просто неуязвима. Поэтому я, как маг, почти абсолютен и, как бы ты не старалась, но убить меня у тебя не выйдет. Как и у меня. Но давным давно, при зарождении моей оболочки, дракон ли, или стечение обстоятельств, но я оказался на Обсидиане, наверняка ты уже знаешь, что это за место, – Блум слушает внимательно, не перебивая, лишь тихонько кивает головой. – Там меня нашли прародительницы. Не скажу, что это была самая лучшая встреча в моей жизни…Так или иначе, они предали мне человеческую форму, но осквернили своей магией, поэтому изначальное пламя меня отвергло. В итоге созидательной силы у меня больше не было, я был призван разрушать, и ведьмы это мгновенно обратили в свою пользу: сделали из меня оружие. – Разве тебе не нравилось подчинять людей своей воли? – изумилась Блум и впервые за несколько минут смогла поймать его потемневшие, графитовые глаза. Валтор смотрел на нее отрешенно, а затем сжал губы в тонкую полоску. Он был напряжен, желваки челюсти постоянно сжимались. – Мне нравилось, когда люди шли на контракт добровольно, но то соглашение взаимовыгодное, а здесь ведьмы развязывали войну, не желая самостоятельно участвовать в ней. Когда они прознали, что в семье Хранителей первородного пламени появился новый обладатель силы, причем более чистой и яркой, чем у ее предков, они напали на Домино. Это ты уже наблюдала в своем видении. Блум закусила губу и осторожно кивнула головой. Получается, Валтор изначально не хотел участвовать в этой войне? – Но как ты, выросший в такой бездушной среде, не убил меня сразу, разве тебе не должно быть все ровно на жизнь младенца после стольких убийств? – Должно быть и было. Я шел исполнять приказ, хотел крови, свободы и власти...Но в последний момент, – он усмехается, будто снова возвращаясь в тот день. – Что-то изнутри не дало мне поднять руку. Поэтому я напал на команду света – решил выиграть время. Надеялся, что твоя сестра или, не знаю, кто-нибудь додумается спрятать тебя куда подальше от них, потому что Прародительниц бы ничего не остановило. Я уже рассказывал тебе эту историю. – Это ведь ты заточил ведьм на Обливион? – не моргая, спросила она. Валтор смолчал. – Заклятье, что я использовал для этого слишком сильно ослабило меня. Орител и Марион видели мою изможденность, поэтому вызвали меня на бой, из которого уже никто не вышел победителем. Я разрушил твое королевство, а остатки команды света отправили меня на Омегу. Быть может это равноценно, кто знает. В этом есть моя вина. Он опустил голову и невесомо поправил длинные волосы. Блум отвела взгляд, почувствовав себя неуютно. Совсем странное ощущение сидеть рядом с тем, кто хотел убить тебя...Но с другой стороны с ней рядом дракон, пламя которого нужно обоим. Она облизывает губы, пытаясь уравнять небольшое волнение внутри. – Если я все же пойду на сделку, какие условия будут у нашего договора? – Ты помогаешь мне достать ведьм из Обливиона и окончательно прикончить их, а я возвращаю тебе ману и помогаю развить ее. Ты ведь хочешь получить Энчатикс? Блум резко поднимает голову, в глазах взвивается блеск надежды на полный, несокрушимый огонь дракона. Валтор смотрит пристально, голодными глазами, фея начинает нервничать, в воздухе как будто накапливается ток. – И никаких лишних смертей? – Никаких лишних смертей, – подтверждает Валтор и из воздуха появляется золотистый лист с горящими буквами. – Будь хорошей девочкой, Блум. Девушка дрожащими пальцами берет тлеющий уголек и, недолго думая, ставит заветную подпись. Теперь у нее есть хозяин.