Пролог
27 апреля 2023 г. в 10:13
- Мал! Алина! - голос Аны Куи разносится над полями, звенит в вечернем воздухе, рассекая пространство.
Девочка изо всех сил вцепляется в руку мальчика. Свет разгорается неконтролируемым потоком. Алина дрожит так, что зуб на зуб не попадает, ее всю колотит беспрерывно. Она не знает, как справиться с тем, что происходит. И, конечно, сейчас их выдаст. Мальен плотнее стискивает зубы, взгляд его необычайно серьезен для тринадцатилетнего мальчика. Он едва заметно отрицательно качает головой, рука его ласково гладит девочку по запястью. И Алина успокаивается, свет затухает.
- Алина! - снова кричит Ана Куя, - все будет хорошо. Тебя никто не тронет, девочка!
Алина не верит воспитательнице, ведь столько раз слышала от нее слова, полные ненависти по отношению к гришам. Ана Куя говорила, что они злобные, порочные существа, которые только и думают о том, как навредить другим. Ана Куя говорила, что их следует сжигать на кострах, потому что только огонь может очистить этот мир от порождений греха, только огонь искупит все их злодеяния. И предотвратит грядущие. Алина не хотела, чтобы ее сожгли на костре.
Девочке страшно. Она ощущает себя неправильной, ненормальной. Порочной, что бы ни значило это слово. Алина дрожит в высокой траве, едва удерживая жалкий всхлип, готовый сорваться с губ. Она ненавидит себя за то, что случилось.
Слабенькая и несуразная даже в свои двенадцать, голенастая и ужасно худая, слишком тихая, она всегда сторонилась детей в Керамзине. А они в ответ задирали ее. Все попытки Алины свести на нет ссоры и конфликты заканчивались тем, что ее дразнили, били, отбирали последний кусок хлеба, что при скудном приютском питании было смерти подобно. Алина не могла ответить, у нее не было сил бороться с обидчиками, которых было больше. Ее всегда защищал Мал - ее верный друг. Правда, он же и смеялся над ней за ее спиной - Алина слышала, - потому что хотел приобрести авторитет в глазах мальчишек постарше. Но потом он обнимал, приносил яблоки из сада, которые вообще-то было запрещено рвать детям, но их, вечно голодных, это никогда не останавливало, утешал. Они убегали вместе на луг, где гуляли днями напролет, даже в лютые зимние холода. Мальен всегда вставал на ее защиту, прогоняя обидчиков, но не в этот раз.
В этот раз Алина Старкова, слабенькая и несуразная, вечно шмыгающая носом, с огромными темными кругами под глазами, сама дала отпор.
Ана Куя не слишком поощряла тягу к чтению, которая была у Алины, ведь девочка не должна быть шибко умной, девочке следует хорошо готовить, тщательно убирать, уметь шить, вязать и вышивать. Девочка должна уметь ухаживать за огородом, знать, как сделать заготовки на зиму и как не дать обмануть себя торговцам на рынке.
Рынки Алина не любила, слишком шумно, много чужих людей, все толкаются, пихаются, норовят наступить на ноги. Шила, вязала и вышивала девочка не слишком хорошо, только вечно колола себе пальцы. Тяжелые кастрюли на кухне поднимала с трудом, от холодной воды, в которой мыли посуду, трескались руки, покрываясь красными цыпками. Ею всегда были недовольны Ана Куя и кухарки. Только учителя хвалили, ведь усидчивая Алина лучше всех в приюте читала, писала и считала. А еще пробиралась в скудную библиотеку Керамзина, когда ее никто не видел.
Ана Куя отчитала ее, когда узнала об этих вылазках. Но тяга к книгам была сильнее Старковой. И воспитательница сдалась. Она разрешала Алине читать, но только под присмотром и только те книги, которые выбирала сама. Пришлось смириться. Это было серьезное ограничение, но зато девочке открылся целый мир, в который Алина сбегала от жестокости Керамзина. Но не в этот раз.
Ана Куя вынуждена была отлучиться, оставив Старкову одну в библиотеке. Тут-то ее обидчики и настигли девочку. Но отдать самое дорогое - книгу, старую, потрепанную и тонкую, но все же книгу о героях прошлых веков - было немыслимо.
И Алина вступила в драку. Ее отчаяние и ненависть были столько сильны, что внутри будто бы что-то лопнуло, жар побежал по сосудам, охватил все тело, она будто бы пылала на костре, перед глазами все выцвело до белого, что-то стремилось вырваться наружу, и Алина позволила. Словно прорвалась плотина, и всю комнату залило неконтролируемым светом, ярким и жарким. И свет этот исходил от Алины Старковой.
- Ведьма! - кричали дети, - злая гадкая ведьма!Гриш!
Слово было сказано, упало, ударило, заставило сжаться в комок, дрожать от ужаса, скулить и плакать. Прибежавшая Ана Куя заперла Алину в чулане и сказала, что ей нужно подумать, что делать с воспитанницей дальше.
Девочка тряслась среди тряпок и ведер, чихала от пыли, смахивая с лица паутину, слышала, как шуршат в стенах мыши. Одна в темноте, она прислушивалась к звукам приюта, пытаясь понять, что происходит. Что будет с ней дальше?
Гришей боялись и ненавидели, они не обладали гражданскими правами, что бы это ни значило, в Равке, их преследовали, бросали в тюрьмы. Сжигали на кострах. Быть гришом означало быть изгоем. Алине Старковой не привыкать. Но она не хотела умирать!
Ужас был столь силен, что девочка расплакалась, завыла отчаянно, размазывая по лицу слезы и пыль, давилась слезами, кашляла, утирала текущие сопли и тряслась от макушки до пяток. Когда уже плакать не осталось сил, села на перевернутое ведро и сжалась вся, глядя в одну точку. Ее тошнило, но отчего-то в ней было столько сил. Алина никогда не чувствовала себя такой бодрой.
Вечерело, в чулане было душно, пахло сыростью и чистящим средством, от которого свербело в носу. Алина смотрела на свои руки, которые едва-едва заметно светились в темноте. Она гриш. Проклятое зло. Старкова снова заплакала.
А потом со стороны двери послышалось тихое шуршание, кто-то поскребся в створку.
- Алина! Алина! - шепот Мала был глотком свежего воздуха, светом в окружающей ее тьме, - ты там? Алина?
- Мал! - она вскочила так резко, что ведро опрокинулось, загрохотало по полу, - Мал! - девочка подлетела к створке.
- Я вытащу тебя, - уверенно произнес друг.
Он украл ключ у Аны Куи и собрал их немногочисленные вещи.
- Мы уйдем, - произнес серьезно, - уйдем туда, где нас никто не найдет, где никто не знает, что ты гриш.
- Но как... мы будем? - растерялась Алина.
Они были лишь потерянными детьми в огромном жестоком мире, который был не слишком-то любезен к таким, как они.
- Мы справимся, ведь мы вдвоем, - серьезно произнес Мальен и добавил, заглядывая в глаза девочке, - ты мне веришь?
Алина отрывисто кивнула. Ему она верила всегда.
И они сбежали.
Долгий путь ведет их от деревни к деревне, от селения к селению, от города к городу. Они живут в приютах и ночлежках, присоединяются к паломникам и пилигримам. Они берутся за любую посильную для детей работу и воруют еду на рынках, дерутся за объедки из трактиров в городах и ожесточенно роются на свалках в поисках хоть чего-то ценного. Всем представляются братом и сестрой, хотя не похожи внешне. Но кому есть дело до двух потерянных детей? Никто их не преследует.
Уже став взрослой, Алина поймет, что Ана Куя, избавившись от нее, наверняка вздохнула с облегчением. Сколь фанатичной бы ни была воспитательница, но убить сама девочку она не смогла бы. Скорее всего попыталась бы сдать властям. Но у них могли возникнуть вопросы: почему в приюте так долго укрывали гриша? Гриша, который может управлять... светом? Солнцем? Алина не знает. Знает только, что ее сила ей не нужна, что она нежеланная.
Девочка пытается сдерживать себя, но в моменты эмоционального напряжения свет всегда вырывается наружу. А еще Алина быстро понимает, что от света зависит ее самочувствие. У нее вдруг откуда-то появляются силы, она больше не болеет. И Мальен с завистью смотрит на нее. Алина, конечно, остается худой, даже костлявой, но исчезают круги под глазами, больше не обламываются ногти, быстро заживают раны и ушибы. Мал не против того, чтобы она излучала свет, но так, чтобы никто не видел. Алина и сама понимает, в какой она опасности.
На их пути им встречаются гриши, такие же отверженные, как и они сами. Никому и никогда они не говорят о свете, сопровождающем Алину. Только однажды, в глухой деревне, на окраине, в очередном клоповнике, где собрались такие же несчастные нищие, как и они сами, одна древняя старуха, играющая с огнем, видит свет Алины, который та неосторожно призывает.
- Заклинательница Солнца! - в голосе старухи столько благоговения, что Алине становится не по себе.
Они сбегают через пару часов и отправляются дальше. Но долгое время Алина твердит про себя это странное наименование: Заклинательница Солнца.
Заклинательница. Солнца. То есть она может заклинать солнце? Может повелевать им. Может управлять им. Солнце служит ей, маленькой, несуразной сироте из Керамзина, которая не помнит своих родителей, и даже не уверена, то Алина Старкова - это имя, данное ей при рождении.
Алина не делится этим с Мальеном. Это ее собственная маленькая тайна. У девочки их не так много. Но эту она не доверяет никому.
Заклинательница Солнца. Звучит так красиво, несмотря на то, что принесло Алине Старковой одни лишь беды. Несмотря на то, что Алина теперь всегда в опасности, она изгой, который будет вынужден скрываться всю свою жизнь. И Мальен теперь тоже изгой.
Но обладающий легким характером Мал, кажется, даже доволен. Он скажет Алине, что давно мечтал сбежать. Подождать еще год-другой и отправиться в путь, конечно, прихватив с собой свою подругу. Алина ему верит, хоть и понимает, что была бы обузой. Но не теперь, когда она пышет здоровьем и научилась ловко воровать, добывая им еду, одежду, а то и деньги. Она больше не раздражающий довесок. Она ловкая и сильная, и даже иногда полезная в драке. А драться с точно такими же оборванцами, как и они сами, им тоже приходится.
Извилистые тропки, широкие тракты, поля, леса, реки и озера. Множество лиц и имен. Их путь долог, извилист, тернист и не всегда безопасен.
Оглянувшись однажды назад, Алина только головой покачает. Как вообще они смогли выжить? Это было невероятное везение, прямо-таки мистическая удача. И чутье Мальена.
Они договариваются, что не будут называть свои настоящие имена и забудут фамилии. Мальен становится просто Малом, а Алина превращается в Эл.
Дорога приводит Мала и Эл в Ос Керво. И там они, польстившись на сладкие реки и вежливые уговоры, забыв вдруг всю свою недоверчивость, презрев осторожность и правило, которое установили для себя - «не доверять никогда и никому, кроме друг друга», садятся на керчийский корабль, который определит их судьбу.