А Питер доживал еще один день

Было холодно. Весна в этом году оказалась далеко не южной, а он, как на зло, надел под ветровку тоненький свитер, шерсть которого не защищала от сквозняка, а даже наоборот: пропитанная кровью, она лишь неприятно липла к телу. Кожа покрылась мурашками, а руки дрожали, не слушались. Все тело болело и ломило, горло начинало саднить, где-то на краю сознания проскользнула мысль, что ангину вылечить будет проще всего. Если он вообще выживет. Послышались быстрые шаги, эхо от которых болью отдалось в голове. Звук сирены. Обеспокоенные голоса. Уж лучше бы он умер. Просыпаться так рано не входило в планы Димы, он раздраженно начал искать телефон в складках одеяла. Этот кошмар, снившийся ему каждую ночь, начинал утомлять. Яркий свет от экрана телефона резал глаза, и со второй попытки ему накнец-то удалось посмотреть на время. До будильника оставалось еще полтора часа. Дубин с грустью посмотрел в окно. Темно. И наверняка холодно. Мда, Питер это вам не Ростов, с невыносимой жарой в середине осени, грохочащей из всех проезжающих Приор попсой и ранними рассветами. Полежав еще около пяти минут, парень встал, придвинул матрас, служивший ему временной кроватью, ближе к стене, и в свете телефона попытался найти свои мягкие тапочки. После той ночи он часто мерз, и этот холод вызывал не самые приятные ощущения в желудке и боли в плече. — "Психосоматика" — твердил психиатр. — "Напоминание" — думал Дима, но с врачом соглашался, не потому что был согласен и действительно слушал, а потому что нужно было показать, что с головой все в порядке, получить справку и уехать, оставив все позади. Так и не включив свет, Дима побрел на маленькую кухню, спотыкаясь о расставленные по всей квартире коробки, которые он так и не разобрал после переезда. На телефон пришло сообщение, открывать которое не было смысла: Дима и так знал, от кого оно. Валера, единственный, кроме мамы и сестры, кто писал ему в последнее время, и то, по делу. Узнай кто, и Дима поедет не в Главное управление полиции Санкт-Петербурга как товарищ капитан, а в места не столь отдаленные по не самой приятной статье. Но выбора не было, нет, был конечно, но не тот, что устраивал бы Диму, ему не хотелось ни в Рехаб, ни обратно к психиатру, на зону не хотелось еще больше. — "Это точно в последний раз" — говорил сам себе Дима последние три месяца, ровно до того момента, пока закрывая глаза не оказывался снова в том подвале. — "Я знаю свою дозу" — а на ладони три таблетки, вместо двух. Свет так и не был включен. — "Светобоязнь - один из признаков передозировки, значит завтра будет все же две, но я вменяем и спокоен, значит, все в порядке" — успокаивал себя Дима, наливая в кружку с милыми песиками горячее какао, где-то там у него еще завалялось имбирное печенье. Сегодня был его первый день на службе в полиции Санкт-Петербурга. Не то, чтобы он волновался. Начальник отдела показался ему весьма приятным и добрым мужчиной, а вот будущие коллеги, узнав, что к ним переводится молодой сотрудник высокой должности, перешептывались у него за спиной. Дима мог отчетливо слышать обрывки фраз: — "Капитан в двадцать два? Интересно, как он так выслужился?" — "Наверняка какой нибудь генеральский сынок" — "Как такого дохляка еще в органы взяли?" И еще кучу разных оскорблений, которые в лицо бы ему никто не сказал. Федор Иванович тем не менее остался доволен рекомендацией, которую Дима привез ему из Ростова, но справку от психиатра просмотрел несколько раз, при этом опасливо поглядывая на Диму. Конечно, он был знаком с делом, после расследования которого в жизни Дубина все поменялось, и ему хватило тактичности не спрашивать подробностей, более того, он заверил, что об этом никто кроме него не узнает, при этом смерив Диму таким взглядом, который он так и не смог до конца понять: что-то теплое, отцовское, он не смотрел с жалостью или с отвращением, и это для Димы было самое главное, а его теплое "Не переживай, сынок, у нас тебе плохо не будет" до сих пор грело Диме душу. Когда прозвенел будильник, Дубин уже умытый и одетый сидел в гостиной, перебирая вещи. Он так и не лег спать после кошмара, но надеялся ,что ему хватит тех шести часов сна, чтобы выложиться на работе на полную: все же хотелось, чтобы новые коллеги его если не любили, то хотя бы уважали и знали, что он не просто так в эту сферу пошел. Но и об этом он особо не переживал: его больше волновал вопрос, кто станет его напарником. Будь его воля, он бы вообще один работал, хоть и понимал, что это гораздо труднее и опаснее. Задать вопрос Федору Ивановичу он так и не решился, но надеялся, что ему повезет, ведь уже на выходе из отдела к нему подбежала молодая девушка и, схватив за рукав, предупредила, что есть тут у них некий майор, который как раз вечно без напарника, и она не утверждает, а просто предупреждает. А после скрылась, так что Дима даже не успел толком ничего осознать. В любом случае, Дубин считал себя человеком, который сможет к любому подход найти, а то что этот майор без напарника ходит, что ж... текучка кадров вещь гадкая. Дима и сам в свое время поменял трех напарников: первого еще во время практики в академии: после выезда на труп, который вынесло на берег Дона, тот решил, что нафиг ему эта полиция не сдалась, и перевелся на гражданку. Второй не выдержал тяжелого графика, да и его беременная девушка требовала от него уволиться и найти работу с более стабильным графиком; теперь вот, работает юристом в стоматологической клинике, воспитывает дочурку и все у него прекрасно. А третий... о третьем Дима старался не думать. Уже на выходе из квартиры Дима немного замялся, подумал, и не снимая обуви прошел к небольшому письменному столу, и достал из ящика новенький скетчбук. Он не рисовал с того самого происшествия, как сам он его мысленно окрестил. И это его очень расстраивало, а психиатр советовал ему вернуться к рисованию — "Попытайтесь через рисунок выразить то, что вы сейчас чувствуете" — говорил он на каждом сеансе, но в голове у Димы не было ни одной картинки, только черная, обволакивающая, пожирающая пустота, нарисовать которую он бы не решился как минимум потому, что назначенный ему государственный врач доверия не вызывал, и на каждый сеанс с ним Дима шел как на расстрел. — "Если вам неуютно, вы должны обязательно сказать мне об этом, и мы попытаемся разобраться в том, почему вы так себя чувствуете в месте, весьма оборудованном для того, чтобы испытывать чувство безопасности и спокойствия". Дима тогда, к своей глупости решил с этим поспорить: "Под весьма оборудованным вы имеете в виду решетки на окнах, обшарпанные стены и кушетку, ложась на которую и смотря в потолок, покрытый плесенью, появляется ассоциация, что ты в морге лежишь?". Врач тогда ничего не ответил, лишь зло посмотрел на него через узкие очки , шурша карандашом по серой бумаге, делая какие-то пометки. После этого Дима принял тактику не спорить, врать когда нужно, и насильно рисовать что-то позитивное, настолько позитивное, что после завершения сеанса все художества отправлялись в ближайшую мусорку. Квартира у него была совсем недалеко от работы: две станции на автобусе, но Дима решил, что немного прогуляться ему не помешает. Солнце только-только начало появляться из-за фасадов домов, небо приобрело приятный розовато-фиолетой оттенок, и Дима даже остановился ненадолго, любуясь, совершенно не обращая внимания на толпы спешивших по своим делам прохожих. Он погладил уличного кота, с интересом наблюдая за тем, как тот ластится к нему и мурлычет. — "Если бы мог — забрал бы тебя, но я о себе то с трудом забочусь" — с грустью думал Дима, поглаживая кота, который с аппетитом поглощал купленный Дубиным в ближайшей Пятерочке корм. Хорошо, что он решил выйти на работу немного раньше, так бы котик наверняка остался голодным. После случившегося ему было трудно радоваться хоть чему-то в этой жизни, но глядя на довольную рыжую морду, он чувствовал, что в груди просыпается давно позабытое приятно щекочущее чувство. В отдел он пришел на пятнадцать минут раньше положенного времени. Было немного волнительно, но он пытался держать лицо, приветливо улыбался коллегам, и некоторые даже улыбнулись ему в ответ. Кажется в этот раз они были настроены намного позитивнее, либо сегодня был тот самый один из немногих понедельников, когда все друг друга любят, а не горят желанием огреть по голове чем-то тяжелым за неправильный отчет, отсутствие заключения загулявшего патологоанатома или еще по какой-то раздражающей мелочи. Прокопенко в кабинете уже ждал его и тоже приветливо улыбнулся и протянул Диме руку. — Присаживайся, сынок, — он указал на стул напротив своего кресла. — ты немного раньше пришел, но ничего, это даже похвально. — он улыбнулся ему. — Ну, рассказывай, как тебе первое впечатление. — Знаете, очень даже положительное. Уж получше, чем у меня в Ростове, даже если просто по фасаду смотреть, а то у нас в одном здании с участком был алкомаркет, получался своеобразный такой круговорот. — Прокопенко откровенно засмеялся, и Дима расслабился. Ему казалось, что он этого мужчину знает всю свою жизнь, даже его отец не был к нему так добр, как этот, по сути, незнакомый человек, и Дубин старательно отгонял мысль, что это потому, что он был в курсе того, что с ним произошло. Они долго разговаривали о том, как служилось Диме в Ростове, Федор Иванович вспоминал свои молодые годы, он рассказал про свою жену Леночку - как он ласково ее называл. — А уж как мы с ней Игорька то воспитывали... — он осекся, и успевший было расслабиться Дима вновь напрягся. Между бровей у Федора Ивановича образовалась злая морщинка, глаза потемнели. — Гром. Мать его за ногу! — он резко поднялся, в несколько шагов преодолел расстояние до двери, открыл, и по всему отделу эхом пронеслось — Грома ко мне немедленно! — Дима вздрогнул, вспомнил, что он тут не со старым другом болтал, а со своим начальником, и ему даже стало немного стыдно за свои вольности. Прокопенко тем временем вернулся в свое кресло, сел с тяжелым вздохом, устало потер переносицу и сказал — Надеюсь, хоть ты его как-то усмиришь, а то, видит Бог сил моих больше нет! Дима даже рот открыть не успел, как в кабинет влетел мужчина, лет тридцати на вид, высокий, даже слишком, в кожанке и какой-то дурацкой кепке. Честно сказать, в комплекте с разбитой губой и синяком на скуле он больше был похож на гопника с района, а не на полицейского, а то, с каким грохотом открылась дверь в кабинет Федора Ивановича, о многом Дубину сказало. — "Вот уж точно - Гром. Говорящая фамилия" — проскользнула у него мысль. Мужчина хмурился, переводил взгляд с Прокопенко на Диму, и Дима, кажется, мог слышать, как крутятся у него в голове шестеренки со крипом, похожим на "думай-думай". — Ну, — недовольно протянул Федор Иванович, сложив руки в замок. — и где ты был, а? Гром еще больше нахмурился, потер нос, хмыкнул что-то нечленообразное и присел на соседний от Димы стул, положив руки на подлокотники и закинув ногу на ногу. — Работал, Федр Иванович, что же еще. — от этого тихого, бархатного голоса у Димы по спине пробежался холодок. Он внезапно вспомнил ту милую девушку, которая выловила его у самого выхода из отдела, и быстренько поведала о неком майоре, тогда Дима не придал этому большого значения, но сейчас, смотря на сидящего рядом с ним... Игоря, кажется, до него начало доходить. И если это действительно тот самый майор, ох, чувствовал Дубин, несладко ему придется тут. — Работал значит, — проворчал Прокопенко и уже готов был разразиться гневной тирадой, но вспомнил про Диму и смягчился. — Работал это хорошо, полезно, но тебя тут люди между прочим ждут. — он кивнул в сторону застывшего Дубина. — Товарищ капитан Дмитрий Дубин, твой новый напарник. — Игорь смерил Диму оценивающим взглядом, словно не замечая протянутую для рукопожатия руку и приветливую полуулыбку. — Мне напарник не нужен, я один работаю. — Дима удивленно вскинул брови и метнул быстрый взгляд на Федора Ивановича. Тот смотрел на Грома - Гром на него, а в пространстве между ними звенело напряжение. Дубину стало неуютно, он чувствовал себя здесь лишним. — Игорь, это приказ, а приказы, смею тебе напомнить, не обсуждаются. — Федор Иванович...,- открыл было рот Гром, но Прокопенко грубо его перебил. — Я все сказал! Покажи Дмитрию его рабочее место и ознакомь с материалами дела, которое у тебя сейчас в разработке. Все! Иди, и чтобы глаза мои тебя ближайшие часы не видели. Игорь поднялся со стула так резко, что Дима поежился от неприятного звука проехавшихся по гладкому паркету ножек. Обескураженный той бешеной скоростью развития событий он даже не сразу понял, что Грома уже нет в кабинете. Дубин спешно пожелал Прокопенко хорошего дня и вылетел из кабинета вслед за Игорем. Догнав того, он спросил: — Ну, и какие наши дальнейшие действия? — Игорь резко затормозил, и Дима едва не впечатался носом ему в спину. — "Рост у тебя, товарищ майор, как у среднестатистической телевизионной башни" — подумал Дима, но вслух он конечно ничего не сказал. — Я еду проверять наводку, а ты занимайся чем хочешь. — Я еду с тобой. — возразил Дима и тут же пожалел об этом: Игорь усмехнулся, наклонился к нему, и в его голубых глазах заплескалась ярость. — Слушай, Дубина. — Дубин. — поправил его Дима на свой страх и риск. — Я работаю один, — продолжил Игорь, не обращая внимания на замечание — поэтому ты сядешь вот за этот стол и займешься чем угодно, мне не важно, главное под ногами у меня не путайся, усек? Дима аж покраснел от такой наглости и грубости. Нет, он конечно ожидал, что репутацию прилежного полицейского, верного друга и напарника ему придется завоевывать заново, но не был готов к тому, что ему так откровенно будут грубить и унижать с первых же минут. В конце концов, он не просто так звание капитана носит, и пусть он не выглядит так грозно как Игорь, который одним взглядом может заставить взять на себя все висяки, но он тоже на многое способен. И его злило и даже немного обижало, что его новоиспеченный напарник даже шанса ему не дает доказать это. — Нет не усек. — спокойно ответил он, хотя сознание кричало ему не спорить и подчиниться старшему по званию. — Раз уж начальство решило сделать нас напарниками, то мы поедем вместе, и даже мысли не допускай о том ,что может быть иначе. "Идиот. Ты же от одного его взгляда обратно в Ростов улетишь." — "Хера себе смелый какой." — подумал Игорь и нахмурился еще больше, жвалки на висках запульсировали, а ладони сжались в кулаки. Он хотел было сказать что-то, но не смог подобрать нужных слов, лишь хмыкнул, смерил напарника презрительным взглядом и направился в гараж, к служебной машине, зная, что Дима, стараясь не отставать, чуть ли не побежал следом за ним. По дороге он захватил со своего стола папку и небрежно швырнул ее Диме: — На, читай. — "Ощущение, будто у тебя слова платные." — мысленно съязвил Дима, открывая папку. Все в отделе стояли с неприкрытым удивлением на лицах, даже обычно не закрывающий рот Цветков, тот самый, который "ты ему слово - он тебе десять" не смог выдавить из себя больше банального "Ахуеть". *** — Надеюсь, ты хотя бы в теории знаешь, как этим пользоваться. — сказал Игорь, наблюдая за тем, как Дима надевает на плечи кобуру с табельным. Дубин не ответил, лишь сильнее затянул на груди ремень и натянул поверх куртку. Ехали они молча. Дима сидел на заднем, внимательно изучая материалы дела. Гром так и не сказал ему ни слова про зацепку, да и в принципе о сути дела, поэтому все пришлось узнавать самому. Осмотром установлено: Местом осмотра является квартира 28, расположенная на втором этаже второго подъезда пятиэтажного панельного дома по адресу г. Санкт-Петербург, ул. Юбилейная, д. 8. Здание дома 8 на ул. Юбилейной в г. Санкт-Петербург белого цвета расположено вдоль улицы. Форма здания – прямоугольная, длина – 75 м, ширина – 20 м. Здание дома имеет 5 подъездов. Вход во второй подъезд осуществляется через деревянную дверь. Подход к осматриваемой квартире осуществляется через лестничный марш, состоящий из трех пролетов, каждый из которых состоит из 12 ступенек. На лестничной площадке второго этажа расположены двери квартир № 25, 26, 27 и 28. Дверь в квартиру № 28 находится справа от лестничного марша на этаж. Дверь в квартиру № 28 металлическая, коричневого цвета. На момент осмотра входная дверь открыта, имеет два врезных замка. При визуальном осмотре на двери и дверной коробке с замком видимых повреждений не обнаружено. С внутренней стороны входная дверь имеет один металлический засов на расстоянии 115 см от нижнего края двери, который на момент осмотра видимых повреждений не имеет. Ригель засова находится в положении «открыто». Коридор квадратной формы, размером 2х2 м, высота потолков – 2,7 м. Коридор освещен светильником с одной лампой накаливания, располагающейся на стене слева от входной двери. Пол коридора покрыт линолеумом коричневого цвета. В коридоре имеются три двери,ведущие слева направо – в комнату, в кухню и в санузел. Дверь, через которую осуществляется вход в кухню, расположена напротив входной двери в квартиру. Дверь на кухню одностворчатая, деревянная, с лакокрасочным покрытием белого цвета, замков и запоров не имеет. На момент осмотра дверь отрыта. Кухня прямоугольной формы, размер 2х3 м, высота потолка 2,7 м. Пол покрыт линолеумом коричневого цвета. На полу беспорядочно лежит частично поврежденная кухонная утварь. В стене напротив входа на кухню имеется двухстворчатое однорамное окно с форточкой в левой части. Окно повреждений не имеет. На момент осмотра закрыто. На момент осмотра последовательно слева направо относительно входа в кухню расположены газовая плита, навесной шкаф бежевого цвета. Шкаф находится в наклоненном на столешницу положении. Дверцы шкафа открыты. На полу беспорядок: разбросаны остатки продуктов питания, осколки стекла и различные бытовые предметы. На газовой плите, расположенной у стены слева от входа, в металлической чашке, находящейся на плите, обнаружен нож, состоящий из рукояти и клинка. Клинок ножа направлен... — Не пытхи ты так, раздражает. — Буркнул Игорь, смотря на Диму через зеркало. — Это похищение, молодого парня похитили прямо из квартиры. Квартира съемная, договора нет, хозяин признался, что налог платить не хотел, искал съемщиков через интернет, устраивал онлайн просмотр, потом личную встречу, на которой брал предоплату за три месяца и отдавал два комплекта ключей. Последний раз сдавал некому Петрову Борису Сергеевичу, двухтысячного года рождения, студент-химик, подрабатывал лаборантом в фармацевтической компании, друзей нет, девушки нет, из семьи только мать, которая и заявила о пропаже сына, спустя восемь дней, после фактической пропажи. На работе тот взял отпуск за свой счет, снял с карты кучу денег и купил билет до Москвы, но в поезд так и не сел. — Если химик, еще и толковый, то мог быть членом какой-то банды по сбыту наркотиков. Наркоконтроль привлекли? — Сказали, что оснований нет. В квартире ни намека на то, что парень занимался чем-то подобным. Гаража или еще чего-то подобного у него не было, хотя он мог снимать его так же неофициально, как и квартиру. — Почему в СК дело не передали? — Та же песня: оснований нет, он еще вполне живой может быть, да и похищение - лишь версия. Камер на доме нет, в подъезде муляж, чтобы алкашей пугать и малолеток всяких, которые граффити рисуют. — Если бы все было так прозаично, то мы бы не ехали сейчас неизвестно куда. — подметил Дима, радуясь тому, что за последнюю минуту Игорь сказал ему больше слов, чем за все то время в участке и в кабинете Прокопенко. Кажется, у них что-то начало получаться, возможно они все же сработаются. — Я через информатора узнал, что паренек часто в одном клубе зависал, что-то для одиноких задротов, компьютерные игры и тому подобное. Сейчас съездим, может узнаем что к чему, может там зацепка какая-то будет. Дима согласно кивнул, рассматривая мелькающие за окнами дома. Все же в Питере до переезда он был всего один раз, классе в седьмом на экскурсии от секции каратэ, с того момента прошло много времени, но город запал ему в душу. Ехали они долго. Дима понял ,что они выехали за КАД, но вместо новороченных новостроек и элитных комплексов перед ним был пустырь со старыми полузаброшенными хрущевками, вид которых нагонял на Диму не самые приятные воспоминания. В желудке свернулся тугой тревожный узел, он временами поглядывал на Игоря, который внимательно следил за дорогой, и кажется, его совсем не смущали серые пейзажи. — Ты уверен, что мы правильно едем? — все же решился спросить Дима, когда спустя минут десять они выехали на грунтовую дорогу, а дома остались далеко позади. — Я еду по координатам. — сухо ответил Игорь. Он тоже уже заметил, что что-то явно было не так. JPS показывал, что до назначенного места им оставалось еще около трех километров, и приблизительно на этом расстоянии от них была лесополоса. — Впереди должен быть не очень крутой спуск. Оставим машину там, а дальше пойдем пешком Дима кивнул, соглашаясь, и уставился в окно, чтобы хоть немного запомнить местность. Интуиция подсказывала ему, что добром этот выезд не закончится, поэтому следовало продумать все пути к отступлению. Тем временем Игорь, как и обещал, съехал в небольшой овраг прямо за спуском. Машину они оставили в кустах, и в лесополосу зашли пешком. Шли молча, прислушиваясь к каждому шороху под ногами и опасливо оглядываясь. Дима, особо не контролируя себя, подсознательно, откинул заклепку на кобуре, и держал руку на рукояти пистолета. Про себя он отметил, что при Игоре оружия не было. Ни на поясе, ни на груди не было видно и намека на ремешки портупеи. Его это напрягло, но спрашивать об этом Игоря он не стал, казалось, что если прямо сейчас кто-то из них издаст хоть малейший звук - и им конец. В один момент Игорь резко остановился, Дима выглянул у него из-за плеча, и увидел старое, полуразрушенное бетонное здание. — Не очень-то похоже на место сбора ботанов. — буркнул Игорь себе под нос. — Значит так: я зайду спереди, а ты обойди здание, если что, встретимся здесь же. — и ринулся было вперед, но Дима успел схватить его за рукав кожаной куртки. — Это не по уставу, мы должны вернуться к машине и вызвать опер. группу. — Слушай, чхать я хотел на твой устав, у меня свои методы, поэтому дам тебе совет, младший по званию напарник Дубина… — Дубин. — второй раз за день поправил его Дима, уже начиная закипать от такой наглости. — Дам тебе совет, — продолжил Игорь, делая вид, что не слышал того, что ему сказали. — делай так, как я сказал, или вали обратно к машине и не мешай взрослым дядям делать свою работу. — Да при тебе даже табельного нет! — вскрикнул Дима, не выдержав, но потом осекся и продолжил уже чуть ли не шепотом. — Ты понятия не имеешь, что там может тебя ждать, и даже если действовать твоими методами, то нужно идти хотя бы вместе. — Вот поэтому я и работаю один, потому что так мне мозг никто не ебет, и не надо думать о том, что где-то там какой-то белобрысенькой заднице понадобится моя помощь. — Игорь. Ты ведешь себя как ребенок. Есть в нашей работе определенные правила, нарушение которых может стоить жизни не только тебе, но и… — договорить Дима не успел, Игорь резко прижал его к ближайшему дереву, спиной к своей груди, и закрыл рот широкой ладонью. В его руках Дима почувствовал себя слишком беспомощно, страх накатывал на него волнами, лишая возможности мыслить здраво. Его будто парализовало, Дима зажмурился, и это было его ошибкой, перед глазами снова был тот подвал, мерзкие улыбки, сверкающие хищным огнем глаза его напарника и направленное прямо в лоб дуло пистолета. Он попытался высвободиться из крепкой хватки , в голове была только одна мысль «Бежать отсюда, бежать от Игоря», но Гром только сильнее прижал его к себе, опаляя шею горячим дыханием. В глазах заблестели слезы, Дима сделал последний отчаянный рывок, пытаясь пнуть Игоря, но промахнулся. Воспаленное страхом сознание помутнело еще больше, еще немного и он разразится в истерике, будет биться и трепетать, как выброшенная на берег рыба, в надежде на чудесное спасение. — Да тише ты, — расслышал он злое шипение у себя над ухом, наверное, звучавшее уже не в первый раз, так как шум в ушах не давал Диме услышать вообще ничего. — Если нас заметят, то уже никакая опер. группа не поможет. — «Заметят?» — хотел было спросить Дима, но смог произвести лишь какой-то неразборчивый мычащий звук - ладонь Игоря все еще закрывала ему рот. Он постепенно начал приходить в себя, до ушей доносились обрывки фраз: — «…Валить его надо, он нас всех сдаст». — «… где деньги неизвестно». — «менты под него копают, вчера хату опечатали». Голоса принадлежали двум мужчинам, и постепенно начавший успокаиваться Дима понял, что они говорят о ком-то третьем, возможно, о похищенном. Голоса тем временем отдалялись, и вскоре и вовсе затихли. Игорь отпустил его. На шатающихся ногах Дубин сделал пару нетвердых шагов. Он повернулся к Игорю, стараясь не смотреть ему в глаза, молясь всем богам, чтобы Гром сейчас не задавал лишних вопросов. А в том, что он заметил его внутреннюю истерику, сомнений не было. Еще бы: покрасневшие глаза, мелкую дрожь по всему телу и бледное лицо было трудно не заметить. Благо все внимание Игоря сейчас было сосредоточено на двух удаляющихся вглубь здания фигурах. — Наш клиент точно там. Итого трое, как минимум. Если ты уже успокоился, то делай, что знаешь, потому что я больше не намерен терять ни минуты. — с этими словами он резво кинулся ко входу в здание, оставив еще не пришедшего в себя Диму в одиночестве. «Какой позор, Дубин!» От собственной беспомощности хотелось орать, подойти к ближайшему дереву и биться об него головой до потери сознания. Шестеренки в голове крутились с такой скоростью, что грозились в скором времени задымиться, но результата не было, ни одной трезвой мысли, в голове будто перекати поле, а все знания, полученные с опытом, как будто выбросило из головы. Дима не имел ни малейшего представления о том, что делать дальше. Бежать за Игорем? Вернуться к машине и все же вызвать опер. группу, пока не поздно? Вернуться в квартиру, вскрыть вены и избавить мир от своего глупого существования? Решение нашлось само по себе, когда до слуха Димы дошли два коротких выстрела. Он быстро побежал в ту сторону, где всего пару минут назад скрылся Игорь, на ходу снимая пистолет с предохранителя. В здании было темно, лишь где-то вдалеке приглушенно горел свет и слышались голоса, явно больше, чем три. Черт! Достав из кармана телефон, Дима быстро отправил геолокацию дежурному патрулю с просьбой прислать подкрепление и скорую. Здание держалось на больших, широких колоннах, которые из-за своего расположения перекрывали вид на вход, так что быть замеченным Дима не боялся, а вот дальше сложнее. Идти по длинному коридору, ведущему к источнику света, приходилось вдоль стены, параллельно все время смотря себе под ноги: на полу было много битого бутылочного стекла, шприцов и прочего мусора. По мере приближения голоса становились слышны все четче, к ним прибавились звуки борьбы, и Дима ускорил шаг. Игорь стоял на коленях посреди огромного холла, без кепки и в порванной кожанке, боком к Диме. Слева от него стоял крепкий мужчина среднего роста, он прижимал вплотную к виску Грома пистолет, чуть поодаль еще двое мужчин поднимали с пола третьего. Дима бегло осмотрел их, насколько позволял ракурс; похоже, из них четверых оружие имел только один, тот, кто стоял рядом с Игорем. В углу Дима не сразу, но смог разглядеть еще одного человека. Тот сидел прикованный наручниками к батарее, в порванной, пропитанной кровью одежде, рядом с ним, на небольшом круглом столике лежали, как понял Дима, орудия пыток. « 117, 317, 318, 295, 111, 126… да тут на пожизненное тянет.» Ситуация с каждой секундой грозилась принять неожиданные повороты, так как Игорь, видимо лишенный и намека на инстинкт самосохранения, пререкался, дерзил и угрожал как мог. Дима не мог разглядеть лицо преступника, но догадался, в какой гримасе оно скривилось, когда тот со всей силы ударил Грома рукоятью пистолета по скуле. Игорь попытался встать, но нога в тяжелом ботинке придавила его к полу, а предохранитель опасно щелкнул. В этот момент они с Дубиным встретились взглядами. Прочитать эмоции Игоря Дима не смог, но понял, что если сейчас он что-то не предпримет, то Грома убьют. В воздухе прогремел выстрел, эхом разнесшийся по ветхому зданию. Мужчина медленно повернулся к Диме, поднимая дрожащую руку, пытаясь прицелиться. Второй выстрел был произведен точно в голову. Не теряя ни минуты, Игорь вскочил, забрал пистолет из руки похитителя, и направил его в сторону троих оставшихся. Быстрая реакция и непредсказуемость ситуации сделали так, что толком ничего не понявшие мужчины, не успели предпринять ровным счетом ничего. — На пол, быстро. — рявкнул Игорь. Пока он держал их на прицеле, Дима быстро проверил пульс мужчины, в которого он стрелял. В этом не было необходимости, но устав диктовал, что он должен констатировать факт смерти. Далее на очереди было тело в углу, которого даже за человека принять было сложно. Парень весь сжался, шепча разбитыми губами, чтобы его не трогали. — Я не причиню Вам зла, мне нужно осмотреть Вас и оказать помощь. — сказал Дима так мягко, как только мог, но парень сжался еще больше, подтягивая острые коленки к груди, сжимаясь еще больше. Диме стало его жаль. — Я из полиции. Я здесь, чтобы помочь Вам. Как Вас зовут? — он старался всеми силами отвлечь парня от своих действий, чтобы не пугать его еще больше. Наручники на нем были стандартные, так что вскрыть их не являлось серьезной проблемой, но это все равно заняло какое-то время. Где-то вдалеке уже слышались звуки сирены. — Отойди. — Игорь возник у него за спиной слишком неожиданно. Дима испуганно вздрогнул, но дал майору подойти к пленнику. Тот сжался еще больше, постарался отодвинуться настолько, насколько позволяла длина наручников. Дубин обернулся на преступников; один лежал без сознания, а двое оставшихся были прикованы друг к другу наручниками. Громко звякнула цепь, послышался облегченный стон. Игорь освободил парня и, взяв под руку несопротивляющееся тело, повел его в сторону выхода. — А ты с этих глаз не спускай. — Дима молча кивнул, снова доставая пистолет, хотя он сомневался, что после того, как он уже убил одного из преступников, остальные попытаются бежать или оказать сопротивление. Игорь вернулся через несколько минут, без парня, но в сопровождении опер.группы и пары медиков. Оператиники быстро скрутили оставшихся бандитов, медики подошли к обездвиженному телу. Дима не смог больше находиться там. Он вышел на улицу, вдыхая свежий вечерний воздух. — "Я снова убил человека." — проскользнула в голове мысль, из груди вырвался истерический смешок, который едва не перешел в испуганный вскрик, когда он почувствовал тяжелую руку на своем плече. Погруженный в свои мысли, он не заметил, что со спины к нему подошел Игорь. — Ну ты это...нормально? — неловко промямлил он, стараясь не смотреть Диме в лицо. Он видел, что с его новонареченным напарником что-то не так, но будучи не обделенным какой-либо тактичностью решил, что не стоит так прямо спрашивать Диму о случившемся. Игорь заметил, как вздрогнул парень, когда он положил свою руку ему на плечо, но убирать ее не спешил. — Нормально. — Дима неловко стряхнул руку Грома. — Поехали, нам еще кучу бумажек разбирать и допросы проводить. В участке было оживленно, не смотря на поздний час. Дима сидел в кабинете Прокопенко, рядом сидел Игорь. — Предупреждающий выстрел был произведен, преступник не среагировал и продолжил мне угрожать, так что капитан Дубин все сделал правильно. Уверен, что и пострадавший парень, и соучастники преступления дадут такие же показания, как и я. — о, в этом Гром даже не сомневался: перед визитом к Федору Ивановичу он успел заглянуть в допросную и без лишних глаз, ушей и камер видеонаблюдения побеседовать с фигурантами дела. Дима удивленно посмотрел на него. По дороге обратно в участок он был уверен, что это его первый день в новом отделе и последний день работы в полиции в принципе. Он жестко нарушил правила, убил человека, подверг опасности своего напарника и гражданское лицо. Он и подумать не мог, что Игорь будет его покрывать. "Если всплывет, что это неправда, под трибунал пойдем оба". Прокопенко выслушал Игоря, заставил Диму написать рапорт для суда, если вдруг у убитого найдутся родственники, которые захотят оспорить законность его действий. Допрос решили отложить на утро. Узнал это Дима, выйдя из кабинета Прокопенко, возле которого его ждал Гром. — Это самое... Шаву будешь? — С чего вдруг такой приступ дружелюбия? — буркнул Дима, проходя мимо. Единственное, что ему хотелось - это прийти домой, закинуться таблетками и лечь спать. — Ну. Ты мне как бы жизнь спас, я отблагодарить хотел. — Игорь, если честно, и сам не ожидал, что пойдет на такое сближение с напарником в первый же день. Он вообще сначала и не думал, что от него будет какой-то толк, но парень проявил себя, спас ему жизнь и ради этого убил человека. — Только я с картошкой люблю. И еще всякие пивные извращения по типу вишенки или клубнички. — Сделаю вид, будто я этого не слышал. Они сидели на лавочке в парке. Дима за обе щеки поедал шаверму и запивал фруктовым пивом. Сначала атмосфера между ним и Игорем была немного напряженной: они молча дошли до ларька, потом до магазина, потом и до лавочки. Единственное, что сказал ему за это время Игорь, это то, что он Диму позвал, значит он и платит. Дима решил с ним не спорить, но для себя решил, что как-нибудь тоже угостит Игоря шавермой. Былая неловкость улетучилась, стоило им сделать по глоточку пива. Игорь принялся рассказывать про работу, про коллег. Особенно ему приелся Цветков. Дима в свою очередь рассказывал о своей прошлой работе, про интересные дела, которые он вёл. — Так чего переехал тогда? — спросил Гром, дожевывая шаверму. — Город как бы Южная столица, тепло, Сочи там, Краснодар рядом, до Крыма ночь на Таврии. Да и судя по тому, что я слышал, работы у тебя там не меньше. Дима побледнел, Гром мог видеть это даже в свете фонарей. Ему хотелось знать, почему его новоиспеченный напарник такой шуганный. Хотелось прояснить тот инцидент у дерева, когда Игорь прижал его к себе. Было трудно не заметить ужас на его лице в тот момент, но он решил, что пока не время. Он ещё обязательно узнает, что произошло с Димой, но не сегодня, так что Гром поспешил перевести тему. — Ну ладно, уехал и уехал. В любом случае, нам в отдел нужны смышленые и смелые. — он хотел потрепать Диму по плечу в дружеском жесте, но решил лишний раз не тревожить его. Когда они расходились, Дима первый протянул Игорю руку для рукопожатия, поблагодарил его, а по приходе домой выпил сначала одну таблетку, но потом, уже лежа в постели и чувствуя липкий страх, подумал и выпил ещё половину. Перед тем, как окончательно провалиться в сон, он подумал, что кота все же заберет, ведь тогда ему будет не так страшно в одинокой и холодной квартире.