его связанные запястья и отчаянные мольбы

      Арсений пробегает глазами по списку покупок, записанном в заметках, когда на его телефон приходит уведомление, привлекающее тут же всё его внимание. Сначала он решает, что Антон просто захотел добавить в список чего-нибудь вкусненького и поэтому написал ему, но это показалось странным, когда Арсений заметил, что сообщение написано в их общий чат, в котором также состоит Шаст. Тот ещё часа полтора назад уехал на встречу с друзьями, так что вряд ли бы Антон захотел отвлекать его таким и написал бы лично Арсению с подобной просьбой. Попов осматривает свою тележку и открывает мессенджер. В их общем чате висит какое-то видео, обложка которого размазана так, что ничего не разобрать, и Арс сразу ставит его на загрузку, а ниже привлекает к себе внимание сообщение Антона: «Безумно хочу оказаться на месте главного героя, это кажется таким будоражащим». Арсений видит, что сообщение также оказывается прочитанным Шастом прямо сейчас, и размышляет о том, что же может оказаться на видео.       Попов кладёт в тележку пачку любимого печенья Антона и, недолго размышляя, дожидается конца загрузки. Быстро тыкает по экрану с захватывающим интересом, и видео начинает воспроизводиться. Арсений в первую же секунду видит на экране своего телефона абсолютно голого незнакомого ему парня, у которого руки и ноги связаны по углам кровати, ограничивая его движения. Арсений чуть собственной слюной не давится, потому что — чёрт возьми! — он в магазине, и Антон прекрасно об этом знает, но всё равно присылает видео такого содержания. Сердце успевает на пару секунд чуть ли не остановиться: было бы ужасно неловко, если бы кто-то увидел, что он смотрит в общественном месте, и ещё более неловко из-за того, что это даже не классическое гетеро-порно — мало ли кто бы увидел, неизвестно, как бы человек отнёсся. Хорошо хоть звук не был включен — у него привычка его всегда отключать, а вот кое-кому наверняка повезёт меньше: Шаст любит оставлять звук хотя бы на половине громкости, чтобы не беспокоиться лишний раз о том, что его кто-то потеряет, не сумев связаться. Попов ставит яркость на телефоне на минимум и всё с тем же интересом зачем-то продолжает просмотр, ожидая, видимо, увидеть в присланном ролике что-то стоящее его отнятых внимания и нервов. Парень на видео извивается, ёрзая на кровати, пока его член ласкают чужие руки — тоже мужские. А ещё через пару секунд к процессу присоединяется следующая пара ладоней, теребящих соски. Тот, что связан, всем свои видом показывает, как он наслаждается процессом, наверняка издавая при этом прекрасные звуки судя по тому, в каком блаженстве открывается его рот и искажается лицо. Арсений представляет, как сильно его возбудила бы такая же картина на их собственной кровати. Хотя он не до конца уверен, кто из них троих смотрелся бы привлекательнее в таком виде.       «Видел, что прислал наш стесняшка Антоша?..)» — получает сообщение от Шаста в личном чате, не успев досмотреть видеоролик, который, впрочем, и не имеет сейчас желания досматривать, потому что риск возбудиться велик — нечасто Антон бывает такой откровенный в последнее время, и Арсения действительно сильно возбуждает, когда он говорит о своих желаниях вот так, не стесняясь.       «Меня не было с ним всего пятнадцать минут, я не знаю, что успело произойти, ахах. Мне пришлось смотреть это в магазине» — пишет он в ответ жалобно, беря со стеллажа пачку конфет, которые тоже любит Антон.       «Хаха, боже, надеюсь, хоть без звука!! У меня включилось так громко, что все вокруг смогли услышать первые два стона. Это было ужасно неловко».       «Я даже не сомневался» — Арсений направляется к кассам.       «Стой, так Антон, получается, сейчас один дома? Интересно. Он ведь никогда так не откровенничает, что у него там за причина для такого поведения возникла?» — пишет он сначала, а ещё через пару секунд приходит продолжение: «Тебе не кажется, что это зелёный свет для нас двоих? Я уже собираюсь)» — вставая со своего места под не самые довольные возгласы друзей.       «Давай я заеду за тобой?».       «Да, было бы здорово».       Он имеет в виду «здорово», когда, сидя на переднем сидении рядом с Арсением, он наглаживает его бедро и не может оторвать своих глаз с напряжённо сжатых губ, чуть сведённых бровей и дёргающегося кадыка. «Здорово» — когда они оба возбудились лишь от двух сообщений Антона, и эта атмосфера всеобщего возбуждения не даёт теперь никому из них покоя, «здорово» — когда оба направляются к нему, представляя предстоящие сцены этого вечера, «здорово» — когда оба проклинают светофор, долго горящий красным, и не позволяют себе целоваться раньше времени.       – Мне кажется, я с ума сейчас сойду… – делится Шаст, открывая окно. – Нет, просто… Это правда неожиданно, что Антон написал такое. Меня это напрягает настолько же, насколько сильно возбуждает. Твою мать, да я правда с ума сойду тут, пока мы едем, – он приближается к окну, вдыхая свежий воздух, и пытается успокоиться. Возбуждение бьёт по голове. Он хочет думать о чём-то отвлечённом, но все мысли возвращаются к Антону и представлениям о том, что он может сейчас делать дома в одиночестве после таких сообщений.       – Тише, я тебя понимаю. Надо просто расслабиться, не нервничай. Нам ехать минут семь ещё. Терпение, ничего больше.       – Если бы я мог, я бы поцеловал тебя сейчас, но я знаю, что не смогу остановиться. У меня нет никакого терпения, Арсюш. Я бы так хотел сейчас, чтобы ты залез на мои бёдра, мы просто целовались, и я мог бы…       – О боже, хватит, пожалуйста, мне нужно следить за дорогой. – перебивает его Арсений, кусая свои губы, стараясь стереть из сознания описываемые Шастом сцены. – У тебя будет возможность меня поцеловать ещё не раз, милый мой, – мягче произносит он, быстро-быстро моргая, потому что лёгкая пелена застилает теперь глаза возбуждением. Шаст остаётся Шастом, а его слова продолжают доводить Арсения до такого состояния. Невыносимо.       – Я прекрасно это знаю, – лишь и делится он, после чего двигается ещё ближе к окну, набирая полную грудь воздуха и стараясь размеренно дышать.       Дальнейшая поездка проходит в тишине: оба понимают, что разговоры сделают только хуже сейчас. Однако у обоих в мыслях черти пляшут, и каждый это понимает. Арсений то и дело прокручивает в голове те сообщения Антона, которые увидел в магазине, думает, что тот и правда ведёт себя очень необычно, но это только распаляет. Арсений слишком много думает о том, как Антон смотрится связанным и как извивается на их кровати, умоляя дать ему разрядку. Его глаза снова застилает возбуждение, слишком хорошо представлять такого Антона — распалённого, желающего и до края возбуждённого. Арсений тоже сойдёт с ума за поездку.       – Хватит думать об этом, ты слишком сильно возбуждаешься, малыш, я не могу смотреть на тебя спокойно, – произносит в какой-то момент Шаст, делая несколько громких рваных выдохов, и Арсений боковым зрением видит, что тот смотрит точно на его пах.       – Я бы с радостью, но в моей голове сами собой рисуются образы Антона после того, что он отправил. Это невыносимо, я не могу с этим ничего поделать, – оправдывается Арсений, а через секунду на его бедро снова ложится рука, сжимая сильно.       – Блять, хочу отсосать тебе прямо сейчас. И я знаю, что нельзя, Сюш. Но ты просто нереально сексуальный сейчас, – завороженно проговаривает он, глотая слюну. Рука скользит ближе к паху, но Шаст себя останавливает. Он знает, что Арсений беспокоится о безопасном вождении, так что он не должен переходить рамки. Однако как же сложно себя сдерживать.       Заезжая во дворы, Арсений нервно сглатывает, держа руль крепче, и уже представляет, что будет происходить через каких-то жалких пару минут. Он припарковывается близко к подъезду, смотрит на Шаста нечитаемым взглядом и выходит из машины, направляясь к багажнику, чтобы забрать купленные продукты. Шаст выходит лишь через пару десятков секунд, переводя дыхание внутри машины, и забирает один из двух пакетов, держа тяжёлый зрительный контакт без единого слова.       Они заходят в подъезд, едва касаясь пальцами рук друг друга, а в тесном лифте, не имея сил больше сдерживать это напряжение, наконец целуются, вжимаясь друг в друга и забывая о реальности. Только когда лифт оповещает их о прибытии на нужный этаж, они отлипают друг от друга, словно ошпаренные, выходят на площадку этажа, дожидаясь, пока двери лифта вновь закроются. Пакеты оказываются на сером нежизнерадостном полу, когда Шаст вжимает Арсения в стену, терзая его губы вновь.       – Я так хочу тебя… – шепчет он бессвязно, сжимая руку на чужой талии сквозь слои одежды. Губами снова врезается в чужие, толкаясь языком, и запускает вторую руку в волосы, оттягивая их.       – Боже… Ты… – Арсений тоже не в силах связать слов, он смотрит на Шаста туманными глазами, почти задыхается и понимает, что ему пиздец как не хватало этих горячих поцелуев, пусть и в глупом подъезде.       – Я знаю, Арсюш. Просто дай мне тебя наконец вдоволь зацеловать. Я так этого хотел. – улыбается он, чмокая легко чужие губы. Смотрит в глаза, откровенно наслаждается чужой податливостью, а после целует глубже. Расстёгивает молнию напротив, пробирается руками под ветровку, крепче сжимает бока и прижимает к себе. – У меня так сильно стоит. Чувствуешь? – без стеснения шепчет он, чуть толкаясь бёдрами вперёд и гладя пальцами родные скулы, а после кусает нижнюю Арсеньеву губу. Он знает, как его действия распаляют и возбуждают, он всё прекрасно знает.       Шаст вновь прижимает Арсения к стене, целует его шею, широко мажа языком, и трётся о чужой пах. Арсению практически уже плохо от таких терзаний, он внезапно вспоминает ещё и сообщения Антона, и тогда становится лишь хуже. Чужая рука на собственной ширинке ощущается слишком правильно и слишком приятно, Арсений не имеет желания прекращать этот разврат на территории подъезда, где в любой момент могут появиться соседи. Адреналин и возбуждение скачут в крови, заставляя тянуться к Шасту за новыми поцелуями и прикосновениями.       В один момент это всё исчезает, и Арсений видит, как Шаст с улыбкой на лице поднимает пакеты, проходя до двери квартиры.       – Бесишь, – беззлобно произносит Арсений, доставая из кармана ключи. – Нет, реально, это было слишком возбуждающе. Ты жесток.       Шаст только улыбается снова с самодовольным «знаю», чмокая Арсения в щёку, и проходит за ним в квартиру.       Внутри пугающе тихо. Арсений и Шаст переглядываются, переговариваясь одними взглядами, и быстро снимают верхнюю одежду. Оба начинают совсем немного (вообще-то нет) волноваться, когда даже спустя пару минут никто не выходит их встречать, но это только подогревает интерес. А ещё нервы. Но это ведь мелочи. Арсений и правда не знает, что ожидать от Антона, и эта неизвестность его порядком возбуждает. Или это всё Шаст, трогающий сейчас его задницу.       – Успокойся, надо разобрать продукты и найти Антона. Это нечестно, что ты уделяешь всё своё внимание только мне, – тихо произносит Арсений, борясь с желанием так и наброситься на Шаста здесь и сейчас, наплевав на свои же слова.       Он берёт пакет продуктов и тащит его до кухни. Следом идёт Шаст со вторым пакетом. Арсений старается разложить всё так быстро, как только возможно, ведь голова действительно просто кругом идёт после всего произошедшего, а вот Шаст как обычно издевается: подаёт покупки ужасающе медленно, роется в пакете так, словно он бездонный, неторопливо так размышляет о том, что надо будет приготовить что-нибудь вкусненькое из всего, что он достаёт и увлекательно вертит в руках, оттягивая время.       – Вижу, тебе нравится издеваться. Почему тут достаётся только мне? – отчаянно выдыхает Арсений, закрывая холодильник и направляя на Шаста грустный взгляд.       – О нет, только представь, как сейчас приходится мучаться Антону совершенно одному в комнате, зная, что мы уже в квартире, но не торопимся его увидеть. Он точно весь там извёлся. А у тебя всё ещё есть возможность целоваться со мной. – улыбается Шаст нагло и самодовольно.       – Разве не хочешь посмотреть в его глаза после тех сообщений? Или тебе больше удовольствия приносят издевательства?       – Я не издеваюсь, мне просто нравится видеть, как вы вдвоём доходите до края. Вы ведь тогда становитесь максимально откровенными и говорите о том, чего действительно хотите, потому что уже не можете терпеть. Ты не представляешь, как меня это заводит. Смотреть на горячее тело, желающее только одного, и слышать эти прекрасные громкие стоны с мольбой… – Арсений затыкает его, прислонив руку ко рту.       – Просто замолчи! Ты реально невыносимый.       – Хорошо-хорошо, я вижу, что ты уже достаточно возбуждён, малыш, надо переключаться на другого, – улыбается Шаст, вставая с места, словно специально теперь полностью игнорируя чужую эрекцию. Он направляется в ванную, чтобы помыть руки и освежиться, пока Арсений разбирается с остатками продуктов. Арс догоняет его совсем скоро, включает холодную воду, держа руки под ней какое-то время, и умывает лицо, надеясь согнать это ужасное наваждение. А после они вместе собираются в спальню.       Перед дверью они какое-то время собираются с мыслями, а после, когда Шаст вновь посягает на чужую задницу, а Арсений недовольно на него шикает, всё же решаются. Первый в комнату проходит Арсений, сразу за ним Шаст. На кровати сидит с совершенно невинным взглядом Антон, глядя на вошедших чуть зашуганно и напряжённо. Он выглядит так, словно уже жалеет о том, что позволил себе момент откровенности и отправил своим парням такое.       Повисает неловкое молчание.       – Не объяснишь? – негромко произносит Арсений, а через секунду внезапно чувствует чужие губы на своей шее и руки, крепко сжимающие талию. Шаст прижимается к нему сзади, и Арсений теряет всё своё самообладание, не имея сил вести адекватный диалог, какой хотел изначально построить.       – Да, малыш, не объяснишь, что за сообщения такие ты отправляешь, что они заставляют Арсения так сильно возбуждаться? – Шаст проводит рукой по его паху, наблюдая за взглядом Антона и ожидая, что тот посмотрит на представленную картину. И, когда видит его внимательный взгляд, удовлетворительно хмыкает, чувствуя, как Арсений извивается слегка после очередного движения руки. – Когда мы ехали к тебе, Арсюша был таким горячим и отзывчивым, тебе стоило бы это видеть, – Шаст переключает внимание на грудь, сжимая её сквозь одежду подобно антистрессу, а после снова плывёт по всему телу руками, откровенно лапая беспомощного Арсения, прижимаясь к нему всем телом. – Как жадно он хватался за любую попытку поцеловаться со мной и как едва сдерживал своё возбуждение.       Антон смотрит молча. Он не может подобрать подходящих слов и просто хочет провалиться сквозь землю. Ему становится невероятно неловко из-за того, что он отправил то видео в их общий чат. Но он и не может отрицать, что всё происходящее весьма возбуждает. Лицо Арсения, который, как сам Антон, не в силах связать слов после раззадаривающих действий Шаста, и непосредственно Шаст, который в своей привычной манере говорит слишком горячо и намеренно из колеи выводит.       Руки Шаста продолжают блуждать по чужому телу, пока Антон думает над тем, что сказать. Эти двое выглядят слишком возбуждённо и возбуждающе перед ним. Но он действительно не находит никаких слов, это слишком неловко.       – Мне нравится, когда ты ведёшь себя так откровенно. Твои сообщения были горячими. Где же сейчас весь твой запал? А, Тоша?       Шаст сжимает свои руки вновь на талии Арсения, тянет его ближе к себе, заставляя почувствовать стоящий член и чуть проскулить от всей резкости и дерзкости.       – Возьми пример с Арсюши, – одаривает самодовольной улыбкой обоих и кусает шею. – Скажи, чего бы ты хотел, давай, – теперь обращается к Попову полушёпотом, продолжая терзать его шею и тереться о задницу.       – Сука… – выдыхает он, прогибаясь в спине и направляя свой взгляд точно в глаза растерянному Антону. – Я так хочу увидеть тебя связанным… – несдержанный громкий выдох, сопровождаемый ещё более интенсивным движением сзади. – И отсосать тебе, как последняя шлюха, пока тебе пришлось бы смотреть на то, как меня трахает Шаст. – и закрывает глаза, потому что даже несмотря на нереальное возбуждение ему слишком неловко такое произносить вслух.       Он не хочет и представлять, какие картины сейчас рисуются в голове Антона после его слов. Это смущает знатно. Потому что даже в его собственной голове происходит что-то запрещённо горячее и сексуальное. Невозможно терпеть.       – Умничка, – хвалит его Шастун и целует на этот раз в губы, проталкивая свой язык в чужую полость рта. Арсений податливо отвечает, погружаясь в пучину желания.       Они целуются и правда горячо и желанно: Шаст инициативно делает их поцелуй глубоким, держа пальцами подбородок Арсения, а Арсению остаётся только отчаянно хвататься за чужие плечи, открывая рот шире и вовлекаясь в эту сладкую игру «кто кого перецелует», пытаясь забрать себе главенство. Приняв своё явное поражение спустя пару не самых удачных попыток, Арсений просто самозабвенно поддаётся, жадно упиваясь чужим языком в своём рту.       Шаст отстраняется медленно, завороженно смотря в полуприкрытые глаза Арсения, следя за его рваным дыханием и опуская взгляд на влажный от слюны подбородок. Он остаётся доволен собой и снова горячо проводит рукой по чужому телу, заставляя Арсения дрожать.       – Что насчёт Антоши? – бросает он заинтересованный взгляд на затихшего парня, который всё это время внимательно наблюдал за происходящим, сжимая свои губы плотно.       Шаст подталкивает Арсения вперёд, не получив ответа от Антона, и Арс тут же принимает условия новой игры, едва отходя от головокружительного в прямом смысле этого слова поцелуя, и на трясущихся ногах опускается на бёдра своего чуть менее говорливого парня.       Ему требуется всего пара секунд, чтобы собрать свои мысли в кучу и сформулировать что-то похожее на адекватное предложение:       – Разве ты не был возбуждён всё это время, пока смотрел и отправлял нам то видео, представляя себя на нём, ждал нас, а теперь наблюдал, как мы целуемся? – он аккуратно опускает руку на самый низ живота, не спуская глаз со зрачков Антона. – Расскажи обо всём, о чём ты думаешь и чего желаешь. Мы исполним это, только если ты расскажешь. – нежно шепчет в самые губы и легко чмокает. – Ты ведь хочешь этого, правда? – и целует ещё раз игриво, отстраняясь через секунду. А после берёт Антона за руки и укладывает их на свою поясницу, после чего ведя ниже. – Представь, как сейчас возбуждён Шаст. Думаешь, мы хорошо выглядим?       Антон только кусает свои губы, глазами хлопает растерянно и не может ничего сказать.       – Вы выглядите лучше некуда, – отзывается Шаст из-за спины Арсения, стремительно приближаясь к этим двоим. – Не бойся своих желаний, просто скажи, чего ты хочешь. – внимательно смотрит в чужие зелёные глаза, беспокоясь такой молчаливостью Антона.       Арсений, не думая толком ни о чём, быстро целует Антона снова в попытке расслабить, соприкасаясь с его языком своим лишь на пару секунд, и движет рукой по чужому паху.       – Что значило то видео? – мягко спрашивает Попов, не отодвигаясь далеко от чужих губ.       – Я… хочу, чтобы вы меня связали так же… – наконец негромко делится он, чрезвычайно смущённо опуская взгляд вниз. Но когда наталкивается на ширинку Арсения, становится только хуже.       – Это всё? – издевательски спрашивает Шаст, оставляя на шее Арсения очередной поцелуй, который не остаётся незамеченным Антоном. Словно… Он пытается заставить его ревновать и вывести хоть на какие-то эмоции и слова? Вау?       – Ах-х, серьёзно? – Антон жалобно жмурит глаза, потирая их после пальцами грубо.       – Мне больше нравилась твоя откровенность в переписке.       – Не издевайся над ним, – встаёт на защиту Арсений.       – Я ничего не делаю, просто хочу знать, как принести удовольствие нашему хорошему мальчику, который решил нас возбуждать и, видимо, не принимать участие в игре, которую сам же начал.       Шаст меняет своё положение на более удобное, пристраиваясь позади Арсения грудью к его спине и укладывая голову на его плечо.       – Ты слишком смущаешь, я уже написал, что хочу так же, как на видео. Я хочу оказаться связанным, чтобы вы оба меня так же ласкали и, блять… – он жмурится ещё сильнее. – Ты правда хочешь так издеваться надо мной? – направляет жалобный взгляд на брата.       – Что ты, милый, всё, чего я хочу — чтобы ты говорил о своих желаниях. Секс должен удовлетворять всех, и ты должен говорить о том, чего ты хочешь, а чего нет. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, как каждому из нас.       – Это смущает. – только и возражает Антон, сжимая губы.       – Поверь, я представляю. Но без этого никак.       Арсений поворачивает лицо Антона на себя и в очередной раз впивается в губы, обеими руками притягивая его, продолжая держать свои ладони на щеках после. Арсений хочет, чтобы Антону было спокойнее. Он знает, какого это — проходить через такое, ведь в самом начале их отношений именно Арсений был на месте Антона, когда оба брата его распаляли, заставляли говорить о всех своих воображениях, и это тоже было ужасно неловко тогда. Сейчас их роли были буквально противоположны, и Арсений находил это в какой-то степени даже милым. Он надеялся на то, что благодаря этому сможет сейчас помочь Антону и успокоить его.       – Всё в порядке, просто не думай, что твои желания странные, – ласково произносит Попов, нежно потирая чужие плечи.       – Секс — это удовольствие в первую очередь, не отказывай себе в том, чтобы испытать те чувства, которые ты хотел бы. – присоединяется Шаст.       – Да знаю я… – тихо говорит он, наклоняясь к Арсению, чтобы уткнуться в его грудь лицом.       – Мне кажется очень милым, как ты смущаешься, но давай отбросим это сейчас, это ведь мы, тебе нечего стесняться, – гладит его макушку Арсений, обнимая. – Можешь сказать об этом, не смотря на нас, если тебе так будет легче, – со всей своей теплотой продолжает он, прижимая Антона к себе крепче.       Антон собирается с мыслями ещё пару десятков секунд, обдумывая всё в своей голове. Родной запах его успокаивает, он хочет продолжать сидеть так же, уткнувшись в грудь Арсения, и только вдыхать его аромат. Однако он знает, что начатое нужно заканчивать, поэтому, прокручивая в своей голове то самое видео, старается сложить в голове подходящие слова. Темнота перед глазами успокаивает тоже: он бы попросту не выдержал смотреть на этих двоих сейчас. Так что он наконец рвано выдыхает, стараясь сосредоточиться.       – Мне… Я просто хотел бы почувствовать, каково это — быть так же связанным, как на видео, и чтобы я был полностью под вашим контролем. Хочу, чтобы вы управляли всей ситуацией и заставляли меня так же извиваться на кровати от удовольствия. А ещё… Мне кажется… – он мнётся, хватаясь нервно за бока Арсения, где через секунду его руки накрывают ладони Шаста заботливо, поглаживая. – Было бы интересно, если бы вы контролировали мой оргазм, заставляли воздерживаться и всё такое… – он сглатывает, закрывая глаза чисто инстинктивно. – Чёрт… Я не хочу смотреть на ваши лица сейчас, я помру от неловкости.       Не обращая внимания на то, как этого не хочет Антон, всё же звучит просьба:       – Подними голову, пожалуйста, – куда нежнее, чем обычно это бывает, шепчет Шаст, аккуратно заправляя чужие волосы за ухо.       Антон с опаской приподнимает голову, а через пару секунд к нему приближается чужое лицо, направляя за подбородок к себе, и целует. Первые секунды поцелуй получается слишком нежным и чувственным, Антон почти буквально плавится от всей заботы, которой обычно со стороны Шаста не так много, как сейчас, а после с интересом принимает чужой язык, позволяя углубить этот поцелуй. Он так и не отпускает бока Арсения, пока тот не переплетает с ним пальцы, заправляя волосы за другое ухо так же, как Шаст мгновениями ранее. Шаст целует слишком интимно и горячо, Антону становится жарко.       – Спасибо, что смог рассказать, ты умничка, Антон, – легко улыбается Шаст, во взгляде только и бурлит сплошное тепло с любовью.       – Ещё мне правда очень нравится смотреть, как вы целуетесь, это завораживает и… возбуждает, – прячет смущение в неуверенной улыбке, наблюдая за тем, как Арсений с Шастом многозначительно переглядываются.       – Правда? Интересно, – улыбается шире Шастун-старший, переводя взгляд на чужие губы.       Арсений первый приближается к лицу Шаста, оставляя между их губами жалкие миллиметры, из-за которых сердце Антона начинает биться чаще — ему, кажется, и правда слишком нравится такая картина. Ещё чаще его сердце начинает стучать, когда никакого движения не происходит, ничего так сильно ожидаемого, ничего сладкого и удовлетворяющего — они просто сидят слишком близко друг к другу, руки Шаста мило скользят по талии Арсения, а ладони Арса сжимают чужие плечи.       Спустя пару секунд Шаст отдёргивается, так и не показав желанного бедному Антону, а после примыкает губами к шее Арсения, притягивая его к себе за талию и вжимая в себя. Из уст Арсения срывается один единственный удовлетворённый стон неожиданности, и Антон готов откинуться прям тут. Ведь это, чёрт возьми, звучит слишком красиво и чувственно. Ему невероятно нравится.       Пальцы Арсения нервно сжимают одежду, он весь напрягается, а Шаст быстрым делом перебирается поцелуями выше — по подбородку, по щекам, ко лбу и носу после. А затем снова отстраняется, оставляя между ним и Арсением пару раздражающих сантиментов.       Антон кусает свои губы, стараясь не моргать и внимательно следить за всем, что происходит перед его глазами, сжимает свои бёдра, пытаясь унять напряжение и жгучее возбуждение, которое уже не может давать покоя. Ему хочется что-то сделать с этим да побыстрее.       – Думаешь, нам стоит делать то, чего он так хочет от нас? – с хитрой улыбкой произносит Шаст, проводя рукой по чужой груди снизу вверх и не спуская глаз с лица Арсения. – Антон, не расскажешь, чего ещё бы ты хотел? Или это слишком тяжело для тебя? – всё так же глядя на одного Арсения, спрашивает Шаст, сжимая руку на чужой шее.       – Просто поцелуйтесь, ты меня уже достаточно намучал, правда, – в изнеможении проговаривает Антон, сжимая свои бёдра сильнее, когда Шаст проводит своим языком по губам Арсения и прижимается к нему ещё ближе, делая упор на колено, а вторым проходясь между ног Арсения.       – Для начала раздвинь свои ножки, тебе никто не говорил делать что-то со своим стояком, – надменно бросает Шастун-старший, и стоит признать, что из его уст такие фразы звучат слишком горячо, просто невозможно устоять и не подчиниться.       Шаст направляет свой взгляд на Антона, которому остаётся только кусать губы нервно и позорно раздвигать свои ноги, словно так и предоставляя на всеобщее обозрение свой вставший член, очерчиваемый спортивками. Шаст с еле заметной улыбкой проходит взглядом от самых коленей до глаз Антона, а тот лишь уводит свой взгляд, потому что не может этого вынести.       – Посмотри на меня и больше не спускай глаз, пока я буду делать то, что ты так хотел увидеть.       По телу Антона пробегают мурашки, он сталкивается с надменным взглядом брата, который только спустя пару секунд переводит взгляд на Арсения. Не медля больше, он наконец-то впивается в губы напротив, сминая их с нескрываемым желанием. Арсений вновь хватается за чужие плечи, а Шаст давит своей ногой сильнее, заставляя парня прогибаться так, чтобы избежать дискомфорта. Их губы сливаются в поцелуе действительно слишком завораживающе, Антону нравится следить за тем, как меняется настроение и напор. Ему нравится представлять их чувства, представлять, как наверняка сильно стоит у каждого, представлять, как оба желают друг друга и выкладываются сильнее и чувственнее в этом поцелуе.       Антону хочется закрыть глаза, когда руки Шаста лезут под чужую футболку, а после тянут её вверх, оголяя кожу. В конце концов футболка оказывается отброшена в сторону совсем, а Антон замечает быстрый взгляд Шаста, который проверяет, следит ли он за ними всё ещё, и так же быстро улыбается удовлетворённо. Арсений упирается руками в матрас за своей спиной, и Шаст тянется к нему непозволительно красиво и грациозно — Антон находит эту картину слишком изящной, словно из фильма какого-то. Шаст целует Арсения в губы мимолётом, а после примыкает к ключицам, будто специально так заманчиво выставленным перед ним. Слишком гармонично укладывает руки на голые бока, и Антон видит мурашки на чужой светлой коже.       Арсений смотрит на Антона, подзывая его к себе и раскрывая рот шире заманчиво. Антон же в ответ строит брови домиком, кивая на Шаста, пытаясь донести, что его роль сейчас — лишь зритель. Попов уже собирается что-то сказать, как из его рта вновь вылетает неожиданный стон, когда Шаст вбирает в рот сосок и резко тянет Арсения на себя совсем немного. У Антона в груди что-то сжимается, ему почти уже морально плохо смотреть на такую прекрасную картину перед собой и не иметь возможности сделать со своим состоянием ровно ничего.       – Я хочу, чтобы Антон присоединился, – тихо оповещает Арс, кусая губы, и Шастун-младший в этот момент то ли многократно ликует, то ли молится всем богам, чтобы Шаст не оставил его в таком состоянии и позволил хотя бы поцеловаться с Арсением.       – О, правда? Думаешь, это будет хорошо?       – Ты над ним правда слишком сильно издеваешься, дай ему насладиться контролем хотя бы сейчас, пока он может двигаться.       – Хорошо, – улыбается Шаст, отодвигаясь от Арсения. Антон осторожно подползает ближе. – Оторвись по полной, малыш, пока у тебя есть такая возможность.       Шаст оставляет Антону больше места, помогая ему устроиться перед Арсением, а сам пристраивается сзади, крепко держа чужие бёдра. Он целует чужую шею, заставляя Антона съёживаться, и опускает руки к его члену, пока Антон жмурит глаза, не зная, что сделать. Арсений сам тянется к нему за поцелуем, срывает его с губ, в то время как снизу чувствуются горячие прикосновения — причём к обоим: Шасту не доставляет труда дразнить сразу двоих.       Антон жадно упивается чужими губами, не упуская любезно предоставленную возможность, и действительно отрывается так, как сейчас хочется, не стесняясь, — гладит чужой обнажённый торс с совсем слегка очерченным прессом, совершенно случайно задевает руку Шаста, а после мягко массирует соски Арсения.       Шаст помогает Антону стянуть толстовку, отбрасывая её к футболке Арсения на пол, а после горячо касается голой спины, проходя по лопаткам, позвоночнику и добираясь до самого копчика. Антон полностью теряет самообладание, и Арсений получает всё возможное главенство в поцелуе. Он наступает, не давая возможности отстраниться, с каждым новым движением вторгается в чужой рот желаннее и горячее. У Антона живот сводит от того, как горячо его губы сейчас целуют и как горячо две пары рук оглаживают чувствительное тело, зная каждую слабую точку и нагло пользуясь этим.       Лишь когда его губы перестают терзать и переходят на шею (к чему секундами позже присоединяется ещё и Шаст), он наконец-то глубоко вдыхает, надеясь, что это хоть чем-то поможет, чтобы справиться с одурманенным состоянием. Однако за спиной смыкает его же руки Шаст, ограничивая и без того краткосрочный контроль, а Арсений проходит по груди так же, как сам Антон мгновениями ранее, что не даёт ни капли спокойствия, забирая весь самоконтроль, и заставляет в голос удовлетворённо стонать, даря слишком неописуемое удовольствие.       Пока Антон упирается руками в матрас сзади, а Арсений посягает на его ключицы и плечи, седлая сверху уверенно, Шаст тихо скрывается, вставая с кровати. Антон прекрасно понимает, за чем он идёт, и эти мысли сводят внутри всё до невероятного сильно. Или это всё горячие губы Арсения, который сейчас так старательно выцеловывает особо чувствительные плечи. Антону реально хочется просто забыться в этом удовольствии. Он закатывает глаза, тихо стонет и голову закидывает назад.       – Всё в порядке? – неожиданно спрашивает Арсений, поглаживая большим пальцем скулу и бросая беспокойный взгляд.       – Да, всё замечательно, – чуть не задыхаясь. – Продолжай… – и кусает губы. Но не успевает Арсений снова его поцеловать, как из-за спины звучит чужой голос:       – Когда стоит тебя связать, малыш? – приближается Шаст сзади уже без футболки, приобнимая Антона со спины.       – О божечки… – Антон просто не находит слов на такое пугающе быстрое предложение. Он знал, к чему всё приведёт, но не был готов к тому, что это произойдёт так быстро.       – Мне сделать это сейчас? Или тебе нужно ещё немного прелюдий, м?       – Второе, – коротко бросает он, ожидая почувствовать чужие губы на своих. Однако ему приходится только гулко простонать, когда на самом низу живота оказываются губы Арсения, решившего сделать эти самые прелюдии погорячее (хотя Антон и так сейчас с ума сойдёт от того, как это всё жарко).       Шаст времени не теряет и так же быстро всё же впивается в манящие губы, давя пальцем на подбородок, призывая открыть рот шире, и Антона это заводит — так глубоко и интимно, слишком неправильно (это же его брат!) и слишком обжигающе.       Арсений тем временем спешно развязывает шнурки на спортивках Антона и стягивает их сразу. Он проводит руками по внутренней стороне бёдер и умело останавливается прямо возле члена. Антон не сдерживает того, как его всё происходящее сильно распаляет, так что несдержанно стонет негромко прямо в губы Шасту, который продолжает его глубоко целовать. Антон слышит, как рядом на кровать что-то падает, и, переместив на это что-то весь центр внимания, видит лежащую рядом с ним верёвку, две пары наручников, презервативы, баночку смазки и прозрачный силиконовый мастурбатор, которым пользоваться ему приходилось единожды, и тогда это тоже было не под собственным контролем, а Шаст обходился с этой штуковиной слишком правильно и слишком профессионально — так, что у Антона в прошлый раз всё тело дрожать не переставало от такого сумасшедшего возбуждения. Антон уже предвидел, что его ожидает, особенно с его запросами о воздержании и контроле оргазма. Начинало немного сводить пальцы от возбуждающих картин и представлений.       – Что-то не так? – интересуется Шаст, когда Антон перестаёт отвечать ему на поцелуй.       – Скажи, что ты не будешь слишком надо мной издеваться с этой штукой… – с волнением произносит он, пытаясь оттолкнуть от себя голову Арсения, который внезапно лижет его член сквозь ткань боксеров, и стонет. – Бля-я-ять, ну пожалуйста… – и смотрит таким же взволнованным и плывущим взглядом на Арсения между его ног, который не перестаёт самозабвенно наслаждаться таким беспомощным возбуждением Антона.       – О нет, малыш, я собираюсь оторваться по-полной. Так что если ты не готов, лучше скажи об этом сейчас.       Антон тихо матерится, чувствует снова чужой юркий язык внизу и не может нормально думать. Ему, конечно, хочется испытать эти заинтересовавшие с самого начала чувства, но ему не менее страшно, что Шаст окажется слишком жестоким в этом плане и вообще не приведёт к разрядке, заставив мучаться, как никогда до этого в жизни. Антону страшно, и это единственное, что его останавливает в данный момент от того, чтобы согласиться.       – Стоп-слово всегда в силе. – успокаивает Шаст, перебирая чужие волосы.       Арсений снизу не прекращает свой мучительный фроттаж, заставляя Антона соображать ещё туже. На этот раз он не отталкивает — просто старается максимально расслабиться и о чём-то здраво мыслить.       – Оно остановит только твои издевательства или вообще всё?       – Если ты собираешься сдаться слишком рано, тогда прекращу всё. Но если ты хорошо продержишься, я позволю тебе кончить тогда, когда тебе покажется, что дальше терпеть не можешь. Всё по-честному.       – Хорошо, тогда свяжи меня… – тихо произносит он, пытаясь унять безумное волнение и страх. Он доверяет своим мальчикам, он знает, что всё будет хорошо, но это не перестаёт быть слишком волнительным и будоражащим.       Шасту повторять второй раз не надо, он просто целует Антона мимолётом и дожидается, пока от него отлипнет Арсений, после чего располагается с Антоном так, чтобы было удобнее его связывать. Разводит его руки в стороны и поочерёдно цепляет по одной паре наручников на каждое запястье, сцепляя его с решёткой спинки кровати. Антон дёргает руками, проверяя, что его ожидает, и снова чувствует прилив возбуждения от своих представлений.       Арсений умело расправляется с его нижним бельём, оголяя теперь полностью всё тело, и помогает мягко развести ноги, чтобы Шаст обвязал голени, соединяя их верёвкой под кроватью, обвязывая также её ножки для большей фиксации. Антон снова устраивает глупую проверку, пытаясь свести ноги, но натяжение оказывается достаточно сильным, чтобы у него ничего не получилось. Он чувствует себя беспомощно и слишком смущённо. А ещё то, что он единственный здесь полностью раздет, не прибавляет никакой уверенности.       – Расслабься, малыш, всё в порядке, – успокаивающе шепчет ему Шаст рядом, целуя сначала предплечье, затем плечо, ключицу, а после один из сосков, задерживая своё внимание на нём. Антону всё ещё страшно. Он не хочет быть до той степени возбуждённым, чтобы говорить какие-нибудь глупости, но сегодня, скорее всего, именно это его и ожидает. Вот и выявляется следующий страх.       Арсений в это время гладит его голень, расправляя верёвку так, чтобы она не слишком сильно давила, перебирается к икре, мягко массируя, и целует бедро, свободной рукой скользя по другой — правой — ноге к члену. Дразняще останавливается, оглаживая одно лишь бедро, а затем всё же совершает первое прикосновение к такому эрегированному сейчас органу, заставляя Антона промычать. Он не был готов к такому резкому прикосновению, он думал, что мучать его будут гораздо дольше. А прикосновение так же быстро исчезает.       – Как ты? Всё хорошо? – продолжает беспокоиться Шаст, смотря в глаза.       – Да… Слишком. Просто продолжайте, – смыкает он губы плотно, зажмуривая глаза. Арсений слишком много позволяет себе, становясь даже более безжалостным, чем Шаст, — он щекотно гладит одним большим пальцем складку под головкой, и Антона пробивает неконтролируемая крупная дрожь. Он первый раз стонет в голос громко. Твою мать. Это же невозможно терпеть. – А-а-арс… Блять…       – Что-то не так? – с ухмылкой спрашивает Арсений, бросая хитрый взгляд снизу-вверх и убирая руку.       – Я… Я не выдержу.       – Это только начало, чего ты. Тем более ты сам согласился, милый.       – Но не так же издеваться…       – Мне нравится возбуждать тебя и доводить до такого, – улыбается он, припадая губами к бедру на этот раз выше и ближе к члену.       – О, прости, что Арсюша набрался от меня таких мыслей. Тебе придётся нелегко сегодня, но ты справишься, мой хороший. Антон жалобно вздыхает.       – Поцелуешь? – отчаянно просит он после, смаргивая влагу с глаз.       Шаст без слов его целует. Мокро, глубоко, чувственно и страстно. Антон понимает, что это, скорее всего, единственный момент, когда ему позволяют на что-то вот так отвлечься и хоть какие-то мгновения не так сильно мучаться, смягчая ситуацию и отводя внимание на что-то другое. Он отвечает на поцелуй желанно, стараясь урвать себе всё внимание, которое, впрочем, сейчас действительно сосредоточено только на нём, и активно пытается ворваться в чужой рот, взяв хоть что-то сейчас под контроль. Однако Шаст как обычно ведёт и очень быстро отстраняется, оставляя Антона в подвешенном состоянии, желающим только целоваться дальше.       – Не думаешь, что будет лучше завязать тебе глаза, чтобы ты сконцентрировался на ощущениях тела? – возбуждённо предлагает Шастун-старший.       – Я с ума сойду.       – Замечательно, – давит он усмешку. – Просто насладись происходящим. – буднично заканчивает он, разворачиваясь и слезая с кровати, чтобы взять повязку на глаза.       – Мне нравится смотреть на то, как сильно ты возбуждаешься, – делится Арсений, накрывая чужой член ладонью полностью, просто прижимая его к животу и создавая совсем немного трения. – Сегодня правда будет интересно, не думай много, расслабься и насладись, как сказал Шаст. Не концентрируйся на оргазме, просто получай удовольствие, так будет легче.       Шаст надевает на его глаза повязку, и с этого момента начинается самое захватывающее. Антон старается следовать совету Арсения, расслабляя своё тело и думая о том, что ему надо просто наслаждаться, никакого стремления к оргазму, это сделает хуже и лишь доведёт его до такого состояния, в котором он начнёт говорить глупости, которые не хочет.       Антон чувствует, как к его груди прикасаются руки, чувствует металл колец, чувствует дыхание на ключицах и мягкие губы, действующие приятно нежно. После его соски сжимают, покручивая между пальцев, и Антон давит в себе стоны. Арсений же продолжает измываться над возбуждённым членом, проводя по нему рукой медленно, снизу-вверх, собирая естественную смазку. А после повторяет. Антон контролирует своё дыхание, следуя размеренному «Вдох. Выдох. Вдох» в голове. Прилагая усилия, расслабляет каждую часть своего тела, и отдаётся чужим рукам, позволяя делать с собой то, что вздумается. Он не думает о том, что хочет достичь конца, он всё делает по недавно сказанным советам, и это на самом деле помогает.       – Не стесняйся разговаривать, всё в порядке.       – Мне бы себя хоть как-то контролировать, а не о словах думать, – нервно усмехается он, опрокидывая голову назад, устраиваясь на подушке удобнее.       – Суть в том, чтобы передать этот контроль нам, Антош.       А Антону становится не по себе. Ему страшно перейти поставленные границы, лепетать что-то смущающе непонятное и погружаться в эту пучину разврата, не имея возможность контролировать свои слова и действия. Это пугает. Даже несмотря на то, что Шасту с Арсением он действительно доверяет больше всех на свете.       Он концентрируется на чужих действиях, не переставая контролировать собственное дыхание, чтобы не сойти с ума.       Руки Арсения исчезают с члена, оставляя ощущение пустоты и неудовлетворённости. Антон чувствует, как он гладит его торс, тазобедренные косточки, ноги и уходит ниже — к коленям. А потом совсем свои руки убирает. Шаст размеренно оглаживает верхнюю часть тела — грудь, плечи, руки.       Горячий рот неожиданно вбирает в себя головку, Антон не успевает проконтролировать стон, вырвавшийся из его рта, и тут же затыкается, потому что это кажется ужасно неловким и смущающим. Он снова настраивает свои мысли на то, что нужно расслабиться и перестать бояться. И только когда ещё одни губы так же неожиданно касаются собственных, Антон выдыхает и думает о том, что всё не так страшно.       Шаст целует почти даже нежно, видимо замечая напряжённость и желая успокоить, дать понять, что всё хорошо, что он рядом и ничего плохого не происходит.       Язык Арсения умело завоёвывает внимание, заинтересованность и чужое возбуждение. Шаст помогает перестать волноваться и нервничать. Антон наконец-то думает только о своих желаниях и удовольствии. Он позволяет себе простонать в чужой рот, чувствуя, как Арсений берёт глубже — наполовину.       Шастун, отрываясь от чужих ненасытных губ, перебирается на подбородок, после чего на шею и в конце концов останавливается на груди, возвращая своё внимание к соскам. Антон перестаёт сдерживать стоны, забывая о смущении. Он стонет откровенно и громко, давая понять, что всё происходящее его реально сильно заводит и что его всё устраивает.       Арсений отстраняется, используя теперь для стимуляции только руки, а после, по всей видимости, беззвучно просит о чём-то Шаста, потому что тот внезапно замедляется, и через пару секунд на члене оказывается именно его рука — в кольцах. Антон слышит, как Арсений встаёт с кровати, и даже не хочет думать, зачем он уходит.       Шаст дрочит грубее: отрывисто, быстро и порядком сильнее и беспощаднее, чем делал это Арсений. Антону нравится этот контраст, он пускает воздух сквозь зубы, дёргаясь периодично.       Арсений возвращается и тут же принимается снова увлечённо сосать. Антон не может понять, что произошло и зачем ему надо было отходить. Но уже через мгновения всё становится до предельного ясно — когда соска резко касается что-то непонятно резиновое и ещё спустя секунду начинает вибрировать. Антон стонет в голос, не ожидая ничего подобного, и снова дёргается, на этот раз сильнее. Он изгибается, пытаясь вжаться в кровать, но стимуляция становится только сильнее и мучительнее.       – Твою ж мать… – голос звучит низко, срываясь на звонкий высокий стон. – Бля-я…       Шаст улыбается и переключает режим на более высокий, заставляя Антона стонать только громче. Несколько секунд водит раздражающе приятно вокруг соска и переключается на другой. Арсений вбирает член в рот полностью, а Шаст ставит следующий по интенсивности режим. Это определённо просто издевательство.       Антон чувствует, как усердно работает Попов, помогая себе руками, и понимает, что держаться становится с каждой секундой всё труднее. Особенно когда Шаст начинает вытворять что-то совсем с ума сводящее — прислоняет, блин, и убирает вибратор от несчастного соска с некоторой понятной ему одному периодичностью, не давая ни отдохнуть от терзаний нормально, ни насладиться ими в полной мере. Антон подмахивает бёдрами, отводит голову в сторону, словно пытаясь спрятаться куда-нибудь от этой пытки, и активно двигается телом, пытаясь остановить такие мучительные издевательства.       – Пожалуйста… Я не могу, – продолжая стонать и только глотать собственные эти свои стоны, извиваясь сильнее. – Ша-а-аст… Прошу…       – Хочешь, чтобы я остановился?       – Очень… – в бреду произносит Антон, не понимая особо на самом деле, чего он в действительности хочет.       И Шаст останавливает свои действия совсем. Только Антон не учитывал вообще, что Арсений прекратит вместе с ним. Такое резкое исчезновение какой-либо стимуляции делает только хуже в разы. Ему срочно нужно, чтобы кто-то к нему прикоснулся, дал ещё хоть каплю удовольствия, которая так необходима и желанна сейчас.       Антон продолжает подмахивать бёдрами вверх, ожидая почувствовать хотя бы чужие руки снова на своём члене. Но раздражающая пустота так ничем и не сменяется. Он может только промычать слишком жалобно и губы закусить до боли.       – Ты такой горячий сейчас, – полушёпотом делится Арсений.       – Пиздецки возбуждающий, – подтверждает Шаст, явно улыбаясь.       Антон этого видеть не может, хотя просто бы сошёл с ума от такой картины, но Арсений бросает не менее страстный, чем за секунду до этого на Антона, взгляд на Шаста, а после укладывает свою руку ему на пах резко. Шаст дёргается подобно Антону, не выдавая лишними звуками происходящее, и позволяет Арсению поиграться с ним тоже — тот водит рукой вверх-вниз интенсивно, не давая никакой передышки, улыбается шире, прокашливается, надавливая сильнее, и в один момент так же резко, как начал, заканчивает, одаривая Шаста довольным взглядом, зная, что тот ничего сейчас ему не сделает.       Антон дышит полной грудью, пытаясь справиться с тем, до какого состояния его довели, а Арсений с Шастом тем временем о чём-то всё так же безмолвно переговариваются одними взглядами.       – Как ты? – спустя пару десятков секунд спокойствия спрашивает Арсений, и Антон из-за этого нежного взволнованного тона хочет отпустить себя совсем — рассказать обо всём, что так хочет сейчас ощутить. Но сдерживает себя, делая ещё один глубокий вдох.       – Да, неплохо… Я не думал просто, что будет прям так, – жалостно делится он, кусая губы.       – Будет и не так, – раздаётся голос Шаста с очередной улыбкой.       – Да ну… Прошу, я и это еле выдержал.       – Ты молодец, правда. – только и хвалит Шаст, прежде чем коснуться его стоящего члена пальцами. Антон не ожидает этого — дёргается.       Слышится гулкий стон — связанный опять старается вести себя тише, потому что смущение за пару секунд успевает взять над ним контроль. Шаст ведёт своей рукой грубее и резче, пытаясь заставить младшего снова подать голос, и у него это успешно получается (кто-то сомневался?).       Арсений открывает смазку, выдавливая обильно её на мастурбатор, и смотрит на Шаста, который, делая ещё пару быстрых движений рукой, даёт место теперь действиям Арсения. Сам же он по новой впивается в грудь Антона, в ход тут же идёт язык, заставляющий парня стонать вполголоса. А через секунду достаётся услышать стон в разы громче — Шаст слышит также хлюпающий звук.       – Холодно, – дёргается он резко и снова стонет звонко, одновременно с чем по комнате раздаётся новый смущающий хлюп.       – Ты не разогрел смазку? – усмехается Шаст, бросая на Арсения мутный взгляд. – Бедный Антон.       – Добавил остроты к нашему развлечению, – пожимает он плечами, пытаясь подавить чувство вины. Он правда об этом не подумал, чёрт.       Шаст перехватывает его руку и берёт всё под свой контроль в один миг. Его движения с первой же секунды быстрые, отрывистые и мучительно удовлетворяющие. Шаст успешно играет с темпом, ускоряясь и замедляясь в нужные моменты. Антон стонет действительно громко, особенно когда движения чужой руки становятся невыносимо быстрыми. И особенно когда в таком же скором темпе Арсений теребит его соски, не щадя, как, впрочем, и Шаст. Он чувствует, как каждую клеточку его тела сводит приятно, почти болезненно. Позволяет стонам срываться с губ, вновь весь извивается, дёргается, крупная дрожь его пробивает в какой-то момент. Антон хнычет, когда Шаст перестаёт двигать игрушкой, застывая, и правда чувствует себя сумасшедшим, его возбуждение доходит до грани.       – Разве ты не готов кончить из-за одной этой штуки и моих рук, управляющих ей? – горячо.       – Пиздецки готов, Шаст… Пожалуйста.       Шастун ведёт рукой медленно, разогревая и растягивая удовольствие, перетекающее уже почти в мучение. Антон хнычет, облизывая пересыхающие из-за собственного дыхания губы, и предпринимает попытки вернуть прежний темп, дёргая бёдрами быстро, чувствуя, как легко и приятно скользит член во влажной игрушке. Шаст позволяет ему продолжать это какое-то время, а потом убирает мастурбатор в сторону, обеими руками проводя по торсу Антона. Тот чувствует себя разочарованным. Шаст гладит теперь только здесь — проходит по рёбрам, прессу и самому низу живота, но не больше. А потом на пару секунд отстраняется, в следующее мгновение седлая бёдра Антона так, что он может чувствовать чужой член без белья, касающийся его собственного так интимно и горячо в этой полной темноте перед глазами.       – Обопрись назад, пожалуйста, – раздаётся голос Арсения неожиданно, и Шаст выполняет просьбу, заинтересованно наблюдая за чужими действиями. У него, по всей видимости, был свой план, но внезапная инициатива Арсения, не входившая в него, делает всё это только интереснее.       Арсений снова открывает баночку смазки, на этот раз выливая сначала в свою руку, растирая так, чтобы смазка перестала быть холодной, а после накрывает сразу две головки сверху, начиная круговые движения. Шаст запрокидывает голову, выдыхая шумно, а Антон затихает. Рука Арсения обхватывает оба члена и медленно надрачивает, не стремясь увеличивать скорость. Антон устаёт от того, как с ним только играются, не давая полного наслаждения, а только издеваясь. Он молчит.       Проходит пару десятков секунд этой медленной, неторопливой дрочки, которая не вызывает ничего кроме желания наконец ускориться. Антона это почти с ума сводит новый раз за вечер. Ладонь пропадает на несколько мгновений, и теперь Антон прекрасно чувствует, как на его, блять, вместе с Шастом член пытаются натянуть несчастный мастурбатор. Только головки входят в него первым делом, как Антону уже хочется сорваться на крик — это чертовски плотно, туго и близко к чужому возбуждению, просто невозможно! Через отверстие сверху Арсений наливает ещё смазки, совершенно не жалея её. Он обхватывает рукой ниже, под игрушкой, создавая дополнительную стимуляцию, и успешно проталкивает её глубже, заставляя Антона наконец выдать единственный стон и измученно задёргаться на месте. По телу бегут мурашки, потому что игрушка не предназначена для двух членов сразу, всё это движение чувствуется слишком интимным и близким, сдавливающим и возбуждающим дальше некуда.       – Можете поцеловаться? – совсем тихим отчаянным шёпотом спрашивает Антон, вжимаясь в кровать, когда Арсений наконец проталкивает игрушку до конца, до упора.       Шаст, ни о чём не переспрашивая, просто выполняет просьбу, мокро впиваясь в губы Арсения, и так же мокро и хлюпающе (определённо чтобы Антон всё это слышал) толкаясь языком. Шаст наступает, забирая всё самообладание Арсения и укладывая свою руку на его стоящий член, всё ещё скрываемый бельём (он не помнит, когда Арс вообще успел даже до такого состояния раздеться), и начинает привычно быстрое движение. Арсений отвечает тем же, продолжая стимуляцию игрушкой. Антон совершенно не контролирует движение своих бёдер, толкаясь упорно, чтобы наконец хоть каплю контроля и нужного удовлетворения получить. Арсений ведёт игрушкой вверх-вниз размеренно, не изменяя скорость, и не обращает никакого внимания на действия Антона.       Зато обращает Шаст.       – Так неинтересно, малыш, не ты контролируешь происходящее, помнишь? – и лёгким дерзким движением снимает игрушку, бросая её в сторону, отодвигается сам в сторону.       Шаст снова звучно целует Арсения беспощадно, приближаясь к нему и прижимаясь телом к телу. И очередным резким действием снимает с него бельё, стягивая до коленей. А после шлёпает по заднице. Антон замирает совсем.       – Тебе придётся на это посмотреть. – и стягивает повязку с глаз Антона, заставляя жмуриться тут же от непривычного яркого света.       Шаст словно забывает про него, снова прилипая к Арсению, кусая шею, и Антон только спустя пару секунд может раскрыть глаза и увидеть, как парень мелко дрожит в чужих руках, отчаянно вцепляясь в плечи.       – Видел бы ты его ещё на пути сюда, он так безумно хотел этого всего, что я еле мог сдерживать себя, – теперь обеими руками шлёпает голую кожу, прижимая Арсения к себе. – Скажи ведь, что ты правда хочешь, чтобы я тебя трахнул, пока Антон будет смотреть на нас в таком состоянии?       Арсений выстанывает тонкое неловкое «да» и закрывает глаза, переводя дыхание. Шаст улыбается нагло и бёдрами дёргает, создавая стимуляцию. Он помогает Арсению развернуться перед ним, грубо сжимает одну из половинок ягодиц и совершает ещё один удар по ней через пару секунд. Антон дрожит не меньше Арсения, перед ним словно живое порно, подходящее по всем вкусам, только подрочить никак — вся проблема.       – Смотри только сюда, – полу грубо процеживает Шастун, шлёпая Арсения в четвёртый раз, привлекая к себе внимание Антона.       – Смотрю, – грустно звучит в ответ, и Антон вздыхает, желая вновь почувствовать горячие касания.       Шаст смазывает пальцы, сразу же проводит ими между ягодиц трётся недолго, заставляя и Арсения, и Антона изводиться на месте, а после входит одним пальцем медленно, чувствуя, как свободно, без особого сопротивления проходит палец, и активно им шевелит внутри. Разворачивается немного вместе с Арсением, чтобы Антон мог видеть его лицо в три четверти, и заставляет посмотреть друг на друга. Антон чувствует бегущие по телу разряды, когда лицо Арсения искажается в удовольствии, а сам он стремится упасть вперёд, но держится только за счёт рук Шаста.       Процесс растяжки занимает совсем немного времени, за что стоит благодарить регулярный секс, но и без измываний не обходится — Шаст медленно прокручивает свои пальцы внутри, задевая стенки как можно сильнее, и заставляет глухо стонать. Арсений то и дело бросает взгляд на Антона, следя за его состоянием, и видит, как из его члена течёт естественная смазка. Арсений чувствует себя очень хорошо, зная, что они с Шастом так сильно могут возбуждать и заводить. Он думает исполнить то желание, которое заставил его сказать Шаст ещё в самом начале — отсосать Антону, пока первый будет его трахать. Он только и думает о том, как это должно выглядеть глазами Антона… Наверняка захватывающее зрелище.       Антон бессмысленно подмахивает бёдрами, потому что возбуждение жжёт невероятно. И просто смотрит на то, с каким удовольствием раскатывает по члену презерватив Шаст, после чего раздвигая ягодицы Арсения.       Шаст толкается медленно, хватается рукой за плечо Арсения, заставляя его подняться в полу вертикальное положение, держа чуть ли не весь его вес на себе. Он прижимается близко-близко, входя до упора, и смотрит теперь на Антона.       – Уверен, ты сейчас понимаешь, что не надо было нарушать правила.       Антон с усмешкой улыбается и движет бёдрами, пытаясь добиться хоть какого-нибудь эффекта. Он только закрывает глаза на пару секунд, как слышит высокий стон, срывающийся с губ Арсения. Он видит его закатывающиеся глаза, держащую за волосы руку грубо, другую руку на талии, тоже сжимающую сильно, притягивая к себе. Арсений выглядит как никогда сексуально.       Антону кажется, что возбуждаться дальше некуда, он кусает губы больно, руки дёргает сильно и интенсивнее дёргается. Ему так сильно нужно, чтобы кто-то уже хоть просто прикоснулся…       Шлепки тел друг о друга разлетаются по комнате, стоны Арсения прекрасно отражаются от стен, Антону невыносимо за этим наблюдать. Он лежит с закрытыми глазами какое-то время, потому что это экстазное лицо Арсения кажется просто нереальным, чтобы сейчас хоть как-то себя контролировать и не сойти с ума. И за это следует скорое наказание, которое первые мгновения вовсе таковым и не кажется: Шаст включает вибратор, прислоняя его к члену Антона, ставя между ног, чтобы тот упирался в матрас рукояткой, и оставляет на стандартном режиме.       Антон наконец-то чувствует такое желанное удовольствие, растекающееся по каждой клеточке тела, и стонет в голос, смотря в глаза Арсению, который своих стонов теперь перестаёт стесняться. Антон чувствует себя слишком хорошо, его тело пробивают снова эти мелкие электрические разряды, прошибающие до самой глубины души. Он в нетерпении начинает вилять бёдрами, пока в Арсения грубо вбивается Шаст, создавая перед глазами брата настоящее порно. И скоро вибратор, естественно, соскальзывает, падая на простынь. Антон стонет протяжно, шепчет многократное «ещё-ещё-ещё» и места себе не находит. Его уже потряхивает от того, как хочется кончить, и он не может не концентрироваться на этом.       Шаст замедляется, Арсений берёт вибратор в руки, ставя его в исходное положение, а после пары глубоких толчков, задевающих внутри все самые яркие чувства, трясущейся рукой проводит снизу-вверх, заставляя Антона брать стоны выше. Надавливает вибратором на головку и довольно улыбается, слыша взвывания и скулёж. Никогда бы не подумал, что контролировать чей-то оргазм будет так захватывающе.       Арсений чувствует, как на его член ложится чужая рука сзади, он сам убирает вибратор от члена Антона и подобно ему стонет выше. Шаст перехватывает его запястье, ведёт руку к его же члену, заставляя прислонить вибратор так же.       Вибрация ощущается слишком чувствительно и разряжающе. Арсений плотно сжимает губы, намереваясь упасть, но его снова удерживают, а он чувствует себя на грани. Член, стимулирующий изнутри максимально, и так же сильно стимулирующая игрушка снаружи — это то, что доводит до отчаяния и чрезмерного желания кончить. Шаст переключает скорость. Крайняя точка.       – Я прямо сейчас… Блять, я сейчас правда кончу.       И Шаст ему в этом только помогает, не препятствуя, на удивление только стимулируя сильнее. Арсений стонет отличительно громко, чувствуя расслабляющее облегчение. Он ожидает, что Шаст кончит с ним вместе, но тот словно намеренно себе не позволяет, выходя из разгорячённого тела. Антон хочет кричать. Это всё возбуждает его невероятно, а ещё ему всё ещё хочется ощутить на члене эту утешительную вибрацию и наконец дойти до той же грани удовольствия. Взгляд Шаста плывёт, он горячо проходит по всему телу Антона, и включённый вибратор снова оказывается на своём законном сегодняшнем месте. Антон дрожит, плечами дёргает резко, а после и бёдрами. Он мычит, едва справляясь с тем, какое удовольствие ему наконец даёт игрушка. Шаст подключает другую игрушку тоже. Это ощущается слишком мокро, Арсений абсолютно точно не жалел смазки. Движения резкие, не щадящие, Шаст не жалеет силы, издевается, снова играясь с темпом. Он надевает игрушку до упора, надавливая на силикон вибратором, и круговым движением пальцев стимулирует головку. Антон даже не находит сил стонать в полную силу, он слишком устал и слишком хочет кончить наконец.       К процессу присоединяется пришедший в себя Арсений, который кое-как выбирается из ловушки двух тел, и принимается дрочить Шасту, целуя его шею влажно.       Шаст переключает режим вибратора на пульсирующий, отрывистый, и движение мастурбатора возобновляет, делая их особо быстрыми и ритмичными.       – Не сдерживай себя, – просит он, простанывая сам сразу после контрастного движения руки Арсения, который набирает ту же скорость, что и Шаст для Антона.       Они стонут почти в унисон, и Антон думает, что на самом деле сойдёт с ума от того, что такое реально, блин, происходит. Ему слишком хорошо, он готов сделать что угодно сейчас, лишь бы ему дали кончить. Дёргает руками в жалких попытках высвободиться и додрочить себе, заводится от того, как Шаст наконец перестаёт его дразнить, забывает обо всех ранее данных советах, теперь мечтая только об одном. Ему так сильно это сейчас нужно… Он чувствует себя отчаянным.       – Я не могу… – звонко скулит он, зажмуривая глаза, и дрожит всем телом, доходя до жалкого сумасшествия и животного желания получить разрядку. Его трясёт крупнее с каждой секундой стимуляции, с каждым движением чужой руки, с каждым чужим стоном. И он практически забывает, как дышать, когда Шаст снова издевательски убирает свои руки и вибратор. А в следующую секунду вновь удовлетворяюще быстро дрочит, не давая даже толком понять, что случилось. Антон просто хочет большего.       Несколько подобных движений, Антона теперь всего трясёт по-настоящему крупно и безысходно, и Шаст снимает с его члена мастурбатор, после чего его перехватывает Арсений и, обхватывая два члена рукой, вновь натягивает сверху. Шаст отдаётся чужим действиям, Арсений к общему удивлению берёт ловкий и стремительно быстрый темп. Он прислоняет вибратор к стволам, переключая режим на самую быструю скорость, и с чувством дрочит, следя за реакцией каждого из парней. Антона так трясти и не перестаёт, Арсению даже представлять слишком волнительно и страшно, какое состояние он переживает прямо сейчас. Первое отрывистое движение из-за сорвавшейся от скольжения смазки руки, и Шаст стонет громко, хватая Арсения за запястье. Тот повторяет несколько таких движений, наблюдая, как член пульсирует и испускает из себя семя. Антон чувствует это слишком хорошо, вибрация и умелые руки доводят его до глухих стонов со срывающимся горлом и таким же приятным окончанием своего мучения. Антону кажется, что впервые оргазм длится так долго, он не издаёт почти ни звука и совсем не дышит, просто наслаждаясь расслабляющей пульсацией тела и обволакивающим спокойствием с наконец полученной разрядкой.       Арсений осматривает два обмякших тела перед собой и не особо понимает, что сейчас лучше сделать. Он собирает игрушки вместе, кладёт их рядом друг с другом на кровати и передвигается к спинке, отстёгивая руки Антона. Тот даже не шевелит ими, приходя в себя без каких-либо сил банально шевелиться. Он также отвязывает от ног верёвку и нежно проходит пальцами по красной раздражённой коже. Видит мурашки.       – Это было ахеренно, – в какой-то момент делится Шаст, приближаясь к лицу Антона. – Как ты?       – Это пиздец. – мило улыбается он, его голос звучит хрипло. – Скажи, что мы это ещё раз повторим как-нибудь?       – Даже так, – хмыкает он. – Уверен, что готов снова испытать всё это?       – Не обязательно я, – теперь тише. – У Арсения скоро день рождения.       Антон ловит чужой волнительный взгляд, Арсений только собрал верёвку из-под кровати. На его лице сплошное смятение и огромное волнение.       – Я никаких таких видео присылать не буду, ты сам проявил желание попробовать такое.       – Мы с тобой просто слишком похожи, я знаю, что тебе понравится и что я хочу посмотреть на подобное со стороны.       – Никаких подарков на день рождение! – восклицает он, нервно улыбаясь. – Ничего мне не нужно, давайте просто помоемся и ляжем все вместе спать. Я хочу только ваши объятия, ничего больше.       Антон и Шаст смеются, находя поведение их Арсения милым, и соглашаются с его сегодняшним предложением. Сплошная бесконечная любовь, что может быть лучше?