На твоих ресницах таял красный снег

      — Давай, давай, шагай! — Крош втолкнул сопротивляющегося Ёжика в спортзал. Ёжик завертелся фиолетовой юлой и попытался улизнуть, но не преуспел — Крош блеснул голубыми всполохами по телу, перехватил его и забросил как мешок с картошкой в середину зала.       Ёжик с коротким воплем воткнулся в груду матов, не успел сгруппироваться и плашмя разлегся, рассыпая кудлатые волосы вокруг головы.       — Крош!       — Джампер, пожалуйста, мы на тренировке, Ежи.       — Я убью тебя, придурок.       — Тебе для этого придется встать и драться.       Голос Кроша так и сочился улыбкой, пока он шел от дверей к середине зала. Махал их одноклассникам и знакомым, сушил свои зубы, и вид вообще имел такой цветущий, что у Ёжика заболели оба его туннельных синдрома на обоих запястьях разом. Кулаки тоже зачесались.       Чудесное утро не успело превратиться в чудесный день, но спешно преобразовывалось в какое-то западло. Крош проник в его комнату в общежитии, где Ёжик сладко дремал до обеда, выкрал его оттуда, уволок в общие ванные, надраил ему лицо, сунул полусонного под душ, а оттуда — уже осатаневшего, — потащил в спортзал.       Конечно, Ёжик сопротивлялся и орал. Он собирался решительно ничего не делать после первых семестровых экзаменов, но личное шило его задницы, с голубой паклей вместо волос и прозрачными, стеклянными гляделками решило все за него.       О, как он орал. Рвался и сучился, даже классрук проводил их обоих неодобряющим взглядом и показательно заткнул уши лиловым шарфом, а толку — помощи Ёжик ни от кого не дождался. Рваться-то все равно было бесполезно. Попробуй убеги от затупка с усиливающей мышцы причудой — без шансов, абсолютно.       Мысли в голове Ёжика привычно сбились в вопящую кучу, и он вынырнул в реальность, где Крош уже дошел до матов, его тяжелый, массивный кроссовок наступил на один из них, и Ёжик сглотнул. Пахло все это дело не только вонючим спортзалом, но еще и большущими проблемами. Короткая тень пробежала по Крошеву лицу, он медленно и с оттенком воспитательной кровожадности улыбнулся только для Ёжика.       Ёжик решил, что в гробу он видел такие улыбки, крутнулся на месте и стартанул, задавая большой круг по спортзалу, лавируя среди других учеников. Кто-то кричал ему вслед, это было совсем не страшно, Ёжик знал про них всех достаточно, чтобы не убиться глупой смертью на месте. Это ведь, как никак, была его специализация — знать всё про всех.       А вот что действительно было страшно — восхищенный и азартный гогот за его спиной, определенно приближающийся. Ёжик знал, что чем ближе голубые отсветы по стенам, тем быстрее настанет его конец. Он бежал и уворачивался, стоило Крошеву голосу прозвучать чуть ближе, дверь спортзала уже звала его, спасительно открытая.       Но тут его левая нога решила, что она не очень-то полезная здесь, — ведь Ёжик теперь собирался ее отрезать и сжечь, а пепел смыть в унитаз, — и неожиданно подогнулась, уводя за собой к полу все тело Ёжика разом. Он ухнул вниз, сжался в комок и покатился к стене, ведомый инерцией, как весьма и весьма опечаленное фиолетовое перекати-поле.       С задушенным вздохом Ёжик влетел в стену, спустя секунду стена снова содрогнулась, а на Ёжика посыпалась известка и пыль. Он решил поднять голову, выпутывая ее из оберегающего кокона рук, и пожалел об этом решении. Крош зубасто ухмылялся ему где-то с половины его роста, буквально вцепившись в стену и свисая с нее. Пальцы его левой руки на две фаланги вошли в бетон, как и подбитый железом мысок кроссовка.       — Догнал тебя!       Ёжик закрыл лицо руками и уткнулся в свои колени. Он просто хотел домой.

***

      — На вас жалко смотреть, — с ненатуральным участием поделилась Нюша с коврика для йоги.       — Не смотри, — посоветовал Ёжик.       Нюша и её гоп-компания девиц нервировала его - девочки перешептывались и смотрели на него так часто, что Ёжик уже был готов начать нервно чесаться. Хотелось схватиться за ручку и бумажку, но Крош лично всё у него отобрал, и теперь Ёжик всерьёз рассматривал вариант надписей кровью.       Нюша приняла новую позу на коврике, наверняка какая-нибудь «собака ехидная», и все равно на него посмотрела. Взгляд ее сказал Ёжику о многом. И он совсем не хотел об этом знать.       Ёжик решил, что за неимением лучшего и альтернатив, волен игнорировать все, что ему не нравится и занялся растяжкой. Его коврик для йоги обычно радовал, насыщенно фиолетовый, как и большинство его вещей, но что-то в этом раз он нагонял еще большую тоску. Ёжик вздохнул и потянулся к мыскам кроссовок, игнорируя еще и протестующую спину.       Крош разминался чуть поодаль, ближе к той части занимающихся, которая любила потягать железо и поиграть мышцами. Ёжик же находился ближе к тем, чьи занятия выглядели чуть элегантнее и не такие потные. Хотя йога никогда не была его сильной стороной, на коврике он чаще спал в углу зала.       Но не сегодня. Сегодня у Кроша произошло озарение. Он решил, что самое время заняться Ёжиковой рукопашной.        — Твои удары — говно, — приласкал его Крош после очередной учебной тренировки. Выглядел он таким печальным, будто это была его личная трагедия.       Ёжик немного не догонял, в чем, собственно, проблема. Его причуда даже не была физическая, ему не нужно было качать мышцы, изнурять себя физическими тренировками, потеть, как псина, в конце концов! Но Крош драматически кривил жало и сжимал кулаки, а это значило, что страданиям быть.