Из огня да в полымя

      К вечеру голова снова начинает болеть, причём назойливо. И скорее всего, дело в решении почитать книжку. Марисэ покидает сортир, моет руки и прямо с макулатурой чешет в лазарет, чтоб попросить таблетки от головы.       Хирург сидит на диванчике, нацепив очки, чиркает что-то ручкой в большом толстом блокноте. Замечает его сразу, однако только хмурится, продолжает заниматься своим делом.       — Добрый вечер, Леопольд.       Тот приспускает очки на нос и награждает холодным взглядом.       — Я тебя слушаю.       Голос у него тоже сдержанный, а не радушный, как обычно.       — У меня голова болит… Можно у тебя попросить что-то, пожалуйста?       Врач выдаёт ему блистер обезбола. Марисэ мнётся рядом, хочет извиниться за то, что произошло утром, и трёт лоб.       — Ещё что-нибудь? — спрашивают у него.       — Да. — Приватир тяжело вздохнул. — Послушай… Я хочу извиниться перед тобой. Мне не стоило устраивать драку прямо тут. Извини.       Лео смотрит на него, будто чего-то ждёт. Марволо не понимает, чего именно.       — И к Рудольфу не будешь цепляться? — наконец, ревниво спрашивает усач.       Механик спит на койке под тонким покрывалом. При виде него Марисэ морщится, однако понимает: нет, не будет, и в хер он ему уже не впился. Получил своё наказание, пусть теперь отбывает. Понятно, почему Леопольд так всех их защищает, пираты для него давно свои, а вот Марволо — чужак, пусть и подчиняющийся его командиру. Марисэ заметил, что хирург испытывает к нему симпатию, и стало немного грустно от мысли, что это можно потерять. Лео ему тоже нравится.       — Цепляться? — спрашивает наёмник, прищурившись. — Это он ко мне цеплялся! И получил за это. Послушай, Лео… Мне всё равно, как устроено тут, на большой земле изнасилование, как и его попытка, считается преступлением. И я что-то не вижу здесь полиции. Я либо защищаюсь сам, либо меня посчитают… опущенным. Я такого с собой не позволю. Это дело чести, и не притворяйся, что ты не в состоянии понять, ты же нормальный мужик.       — Что-то я не заметил, — понизив голос, начал врач, — чтобы ты так за свою честь при Ваасе трясся.       Марисэ это очень неприятно колет.       — Лео...       — Что, нечего сказать?       — Леопольд, он мой командир, — потерев лоб, терпеливо объясняет парень и тоже говорит тише. — Хойт не знает, кто я такой, только потому, что он меня не выдал. Ты понимаешь, что моя жизнь буквально у него в руках? Как мне отказывать, если он одним звонком может зарыть меня в землю? Твои ехидные замечания здесь совершенно неуместны!       Хирург молчит, разглядывает его лицо. Что там ищет, раскаяние? Марволо чувствует себя глупо и неловко, хочет уйти, однако что-то его держит.       — Мне правда жаль, что я тебя расстроил, — продолжает он, — я обещаю, что впредь не стану устраивать здесь драк. И ни Сержа, ни Рудольфа трогать не буду.       Леопольд смотрит на него ещё пару секунд, затем кивает. Между седыми бровями складочка.       — Ваас Рудольфа чуть на тот свет не отправил из-за тебя.       — Из-за меня? Лео, он... он ему лично сказал ко мне не лезть. А тот его не послушал… Бля, я вообще не понимаю, как так получилось, что объясняю это тебе. Ты много людей видел живыми после того, как они Вааса ослушаться или наебать пытались? Он должен был уже в земле лежать за такое, Ваас ещё пожалел его.       — Нет, не много, — неохотно признаёт мужчина, — ни одного.       Потом вдруг начинает тонко улыбаться, его глаза делаются неприятными.       — Считаешь, что узнал его, раз спишь с ним?       Да бля. Ничего он не считает. Он и так уже жалеет, что вообще начал этот разговор. Что сегодня с Лео, не с той ноги встал? Немного хочется врезать ему книжкой, однако Марисэ так никогда не сделает. Голова назойливо болит. Парень морщится и опять трёт лоб.       — Ничего я не считаю, что ты к этому прицепился? Сам больше всех рассказывал, что у него ко мне слабость, а теперь почему-то недоволен.       — Потому что он странно себя ведёт, — хирург скрестил руки на груди. — Белоснежку сюда припёр, лучшему инженеру колени прострелил. Тебе не кажется… что это чересчур, «Майкл»?       Чересчур или не чересчур, Марисэ глубоко похуй. Ваас фактически спас Джейсону жизнь, а ему — честь и жопу, так что он искренне благодарен. А методы… Ну а что Лео хотел? Выговор с занесением в личное дело и штраф?       — Ты так говоришь, будто я в колени стрелять просил. Я, вообще-то, этому гандону сегодня жизнь спас, если ты не заметил.       — Много ли смысла в жизни инвалида? — спрашивает Лео риторически. — Ты это сделал только потому, что сам Вааса испугался.       Это неправда. Или?.. Марволо об этом даже не задумывался. Пожалуй, всё же испугался. Он сразу же понял, что главаря понесло, буквально с первых секунд, не без усилий осмелился вмешаться. Думал даже, что ему самому по ебалу перепадёт, однако этого почему-то не произошло. А потом Ваас посмотрел на него — Марисэ опять загипнотизировало. Это было что-то странное.       И вообще, лучше бы спасибо сказал за то, что Марисэ вмешался. Он в глубине души даже хотел, чтобы Ваас вышиб инженеру мозги на ближайшую стену, помешал ему только из-за Леопольда. Что, зря пули вынимал и гипс накладывал? Откуда у него вообще гипс в этой глухомани?       Наёмник сунул книгу подмышку, снова вздохнул. Его уже откровенно раздражал этот разговор. Лео сегодня упёртый баран.       — Если тебе так больше нравится думать. Хорошего вечера.       Тот смотрит холодно и ничего не отвечает. Ну и пошёл в жопу.       Марволо идёт обратно к себе, запивает две таблетки водой, потом снова выходит на улицу, чтоб покурить, и направляется к причалу. Он с утра не притрагивался к сигаретам, считая, что это могло усилить головную боль, однако сейчас ему удручённо, а херовенький местный табак отвлечет на пару минут. Заболит сильнее — просто выпьет ещё две и ляжет спать.       — Здарова, Майкл. Ну как ты?       Бенджамин приближается к нему со спины с бутылкой пива в руке, выглядит расслабленно и даже весело. Марисэ молча протягивает ему пачку, тот благодарно кивает и достает сигу.       — Средне, — отвечает приватир, прикуривая пирату, — сотрясение получил. А ты? Отмечаешь что-то?       — Получение зарплаты. Сегодня аванпост с ребятами вернули.       Марволо удивляется до глубины души. Аванпост вернули. И он даже не в курсе, что кто-то сделал его работу?       — Я и не знал, что вы уже… Извини, что пришлось за меня всё делать.       — Та чё ты извиняешься. — Бенджамин выдыхает дым и смотрит на покачивающиеся лодки. — У тебя же... травма. Восемь штук осталось ещё, успеешь выслужиться перед Ваасом.       Марисэ думает, издёвка это или нет. Делает затяжку и рассматривает помощника главаря: тот рассеянно улыбается, курит. Его голос заплетается, так что это явно не первая бутылка. Наверное, всё-таки не издёвка.       — Как ты думаешь, Ваас разрешит их вернуть быстрее, чем за месяц?       Пират долго смотрит на него, затем поворачивает взгляд к покрытой красным кромке солнца. Воду покачивал легкий бриз, пахло солью и водорослями. На другом пирсе метрах в двадцати кто-то сидел с удочкой, а пара молодых ребят драили палубу катера.       — Ни малейшего понятия. — Мужчина делает глоток пива, а потом вставляет сигарету обратно в рот. — А что, прям чешется?       — У меня… есть важные дела в другом месте, — уклончиво отвечает наёмник и снова затягивается, — из-за аванпостов пришлось их отложить.       Вроде голова от курева не болит. Ну и славно.       — Марисэ, неужели у тебя глаза на жопе? — вдруг совсем другим голосом спрашивает Бен и оборачивается, кинув бычок в воду. — Он тебе любую хуйню разрешит... Хоть вообще к аванпостам не притрагивайся. Ладно, я пойду, захотелось проветриться. — Пират отправился обратно, но остановился, увидев приближающегося к нему человека. — О, помяни дьявола, пф.       Марволо тоже фыркает, только от сравнения. Чувствует себя крайне странно по поводу услышанного и замечает «дьявола». Тот чешет по песку, одет вместо майки в красную рубашку с короткими рукавами. В зубах сигарета или косяк, отсюда не видно. Марисэ тихо вздыхает. Ему начинает казаться, что его преследуют.       Любую хуйню разрешит… ну да. Эта фраза больше в духе Лео. Похоже, он заразный.       — А вот и мои старательные помощники!       Косяк. С близкого расстояния видно, что настроение у главаря приподнятое, а веки прикрытые. Монтенегро жмёт руку своему приближённому.       — Я уже возвращаться собирался, тебе что-нибудь нужно? — спрашивает Бенсон абсолютно спокойно.       — Иди, расслабляйся, — с лёгкой руки отвечают ему.       Марисэ бросает фильтр от сигареты на край помоста и притаптывает ногой. Слышит, что Ваас встал сбоку, знает, что его разглядывают.       — Сентиментальное настроение, amigo?       — Удручённое, — честно отвечает приватир.       — Кто посмел обидеть моего старательного работника?       Марволо хмыкает. «Моего старательного работника». Накуренный Ваас ещё более странный, чем трезвый. Накуренный Ваас слишком заметно хочет считать его своим. Эта мысль вызывает опасение — а ещё как будто дразнит.       — Да никто, просто был один дурацкий разговор. — Опять получается честно. — Лео на меня куксится за Сержа.       Это полуправда. Не только из-за Сержа хирург недоволен, он сам признался. Видите ли, из-за Марисэ Ваас ведёт себя странно. Пусть воспитательную беседу с ним устроит, как с непутёвым старшим сыном, отчитает за плохое поведение.       — Ну пусть куксится, не похуй ли тебе. Будешь?       Марисэ качает головой в ответ на предложенный косяк, тычет пальцем себе на висок. Он бы с радостью, но от травы у него поднималось давление.       — Точно только из-за Сержа?       Бля, точно умел мысли читать или рентгеном владел. Марисэ складывает руки на груди, смотрит на Вааса. Тот улыбается дурашливо, а смотрит хитро. Зелёный минерал на шнурке блестит в последних солнечных лучах вместе с ликвидной поверхностью глаз. И себе хочется такую же безделушку на память об острове.       — Ты что, мысли читать умеешь?       Пират сладко потягивается с косяком во рту, а потом роняет клешню ему на плечо. Марволо осторожно убирает с себя руку, но этот жест игнорируют подчистую — ладонь оказывается там же, а потом ещё и притягивает поближе. Как горохом об стенку. Ну и ладно, бля.       — Та чё там читать, у тебя всё на лице написано, — отвечает начальство и лыбится. — Да и потом, он уже пытался мне лекцию устроить утром. Забей хуй. Лео часто усы хмурит, но отходит быстро.       Ваас что, успокаивал его? Вот это уже реально странно, почти настораживающе.       — Как насчёт прокатиться?       Начальство указывает на ближайшую лодку, затем выкидывает бумажный фильтр в воду. Марисэ смотрит на него с неприкрытым подозрением.       — Зачем? Куда?       — Люблю проветриться после м-джей, — отвечают ему и ловко спрыгивают с пирса. — Отвяжи верёвку.       Марволо делает, как сказали, однако остаётся наверху. Ваас оборачивается к нему и рассматривает с нового ракурса, а потом упирает руки в бока, отчего становится похож на комичного персонажа из мультфильма.       — Ну что ты яйца мнёшь?       Лучше бы он орал и ругался. Марисэ завис между двумя вариантами. Первый хотел устроить Монтенегро допрос с пристрастием насчёт того, что вообще между ними происходит; второй — сбежать отсюда как можно дальше. Например, к Дейзи под крылышко, в безопасную гетеросексуальную гавань. Надо будет как-нибудь покатать её на лодке после заката…       — Ты предлагаешь мне оказаться с тобой на неизвестный период времени в тесном пространстве, выход из которого только вплавь. Подумай, почему я «яйца мну», — терпеливо объясняет англичанин.       Командир на это фыркает и отмахивается. А потом вдруг спрашивает:       — Боишься меня?       Вопрос звучит неожиданно серьёзно на фоне его улыбчивого лица.       Боится ли его Марисэ? Ваас спросил у него давным-давно перед тем, как впервые трахнуть его, страшно ли ему. Марволо тогда по глупости ответил честно.       — Не знаю, чего от тебя ожидать.       Это ведь тоже правда.       И опять фырканье.       — Я тоже не знаю, чего от тебя ожидать. — Пират снисходительно улыбнулся. — И так интереснее. Какой смысл смотреть то, что уже смотрел?       Он опять флиртует, да? Теперь ещё и с налётом философии. Кошмар.       — А я люблю смотреть то, что уже смотрел. Меня это успокаивает, — неожиданно для самого себя делится Марволо. — Да и потом... что ты ещё не видел?       Монтенегро окидывает его взглядом от ног до макушки.       — То, что ты не захотел показывать.       Ответ одновременно пугает и забавляет. Марисэ понял, что Ваас говорил не про тело, но не понял, почему. Молчал, потому что не мог найти, что ответить.       Он должен ненавидеть его. Должен бояться, должен презирать. Кто в здравом уме катается на свидания со своим насильником?       То есть, Марисэ, ты только сейчас об этом вспомнил? И во все прошлые взаимодействия это тебя нисколько не смутило? Какой же ты лицемер. Или дурак.       — Спускайся уже, тормоз, — пират тянет вверх руку, словно собирается помочь бабушке выйти из троллейбуса.       От этого зрелища что-то шевелится сразу под горлом. Наёмник вздыхает, зачем-то оглядывается по сторонам, а затем присаживается на пирс, чтобы не прыгать со слишком большой высоты.       — Давай без этих твоих приколов. Просто отойди в сторону, я и сам могу спуститься.       — Сразу бы так, — довольно произносит начальство, когда он оказывается в лодке. — Тебя надо уговаривать, как монашку.       — А ты чё хотел, чтоб я с радостными визгами прыгнул, как ребёнок в аквапарке?       — Не помешало бы в качестве разнообразия.       Командир дёргает стартер несколько раз, мотор начинает урчать. Марисэ усаживается прямо на пол, облокотившись спиной о перекладину. Чем дальше они уплывают от причала, огибая остров по часовой стрелке, тем сильнее происходящее кажется ему похожим на ебанутое свидание. Он не сильно удивится, если Ваас так всё и подстроил: подговорил Лео ему набухтеть, потом послал Бена, чтоб тот нашёл его, а после и сам подтянулся. Хотя даже мысленно звучит безумно (и самовлюблённо).       Монтенегро выжимает из мотора все соки, тот громко шумит. Ветер шевелит его кулон, одежду и причёску. Наёмник одной рукой обхватывает перекладину, просто на всякий случай. Здесь довольно глубоко, и он даже не хочет думать о том, что может оказаться в воде. На ночь глядя плавать с ебанутым начальником пиратов на надувной лодке — какого хуя согласился?       — Что напрягся так?       — Я… у меня есть одна фобия.       — Нихуя не слышу, amigo, — сказал Ваас, сбавляя скорость. — Ещё раз.       Во второй раз признаваться не так легко, как в первый. Марисэ боится воды, в которой не видно дна. У него талассофобия. После Яматая была гидрофобия, но Лагви успешно её выцарапал. Однако после путешествия от Бирмы до Рук Айленда на катере, из-за которого он до сих пор не вернулся в цивилизацию, появился новый зверь. Марволо с легкостью плавал на побережье или в неглубоких реках, даже пару раз с водопада сиганул. Да пожалуйста. Вода на острове чистая и прозрачная, не затянута мутной пылью, как в городах.       Но вот глубокая вода, в которой дна не видно. От этого просто было жутко. Жутко до того, что цепенел. Лучше он удавится, чем сунется туда. Последний раз был, когда спасал Джейсона с привязанным к его ногам бетонным блоком: тогда страх за напарника пересилил страх перед стихией.       С другой стороны, единственное, чего ему здесь стоило по-настоящему бояться, сейчас управляло мотором. Но внимание почему-то упорно концентрировалось на воде.       — Воды боюсь. Не смотри так, не просто воды. А непрозрачной воды и больших водных просторов. Талассофобия называется.       — Как ты вообще тогда оказался здесь? — с искренним изумлением спрашивает Монтенегро. — Ты, бля, прикалываешься?       Марисэ морщится, ветер обдувает ему затылок и спину. Хотел бы он, чтоб это было приколом. Ваас продолжает разглядывать своего помощника, дожидаясь ответа.       — Этого не было до того, как я сюда приплыл. Да и вообще, много чего не было…       Убийств на заказ, например. Да и простых убийств тоже, а ещё — поджогов, захватов аванпостов, сговора с племенами и работорговцами. Не было ни напарника, ни секса с мужиком. Пункты ещё можно расписывать и расписывать, так что в бездну этот список.       Что-то стреляет Марисэ в голову, и он спрашивает:       — А ты чего-то вообще боишься?       Марволо говорит это просто ради интереса, совершенно не ждёт ответа. А потом слышит:       — Скуки.       Ух ты. Он-то думал, что его нахуй пошлют за такие вопросы.       Вот и причал, слава богу. Марволо думает, что легко отделался, а потом пират минует гавань и заходит на второй круг.       — Что, ещё раз?       — А ты куда-то спешишь? Я вот нет. После свежего воздуха хорошо спится.       Было бы наивно полагать, что Ваасу не поебать на его талласофобию. Захочет — будет круги нарезать, пока не придётся вёслами грести. Однако сейчас он держится несколько ближе к берегу, это заметно.       Марисэ рассеянно оглядывает пейзаж сбоку. Небо уже синее, через полчаса станет темно. Они сейчас плывут вокруг противоположной стороны, базу совсем не видно. Вместо берега — высокая скала с обрывом. Наверху торчат пальмы, а лианы сползают почти до самой воды. Внизу — просторная вертикальная щель, образующая пещеру, оттуда исходит голубоватое свечение. Интересно. Марволо присматривается тщательнее, понимает, что светится не пещера, а вода в ней. Потом замечает, что лодка направляется прямо туда.       — Сейчас всё сам увидишь, — только говорит Ваас в ответ на его вопросительный взгляд.       Марисэ рассматривает воду. Снаружи у подножья скалы тоже сияют голубые огоньки, по приближению становится понятно, что это. Биолюминесцентные организмы: водоросли или планктон, пока не ясно. Свечение становится совсем ярким, когда лодка проплывает мимо, вызвав маленькие волны по бокам от себя. Очень красиво.       Мотор затих, плавательное средство по инерции прошло ещё немного вперёд и уткнулось носом в мокрый бок пещеры. Марволо с неприкрытым интересом разглядывает всё, даже рот раскрыл. Прежде он встречал разве что светлячков.       — Нравится? — спрашивают из-за спины.       Марисэ вспоминает про Вааса. Тот фауной не заинтересован, разглядывает своего помощника.       — Очень… Ты всё это задумал, чтоб мне пещеру показать?       — Вечно ты думаешь, что всё вокруг тебя крутится... Мне это в тебе нравится.       Не всё, только отдельные явления: проблемы, задания и один хер с могавком на башке.       Марисэ чувствует резкий импульс любопытства. Хочет спросить, что Ваасу ещё в нём нравится, потом душит это в зародыше.       — Ты думаешь, что тебе всё можно, а я думаю, что всё крутится вокруг меня, — парирует он. — По-моему, справедливо.       От трезвого Вааса можно было бы ожидать леща, а накуренный только хмыкает и давит не-пиратскую лыбу. В синем свете планктона видно мимические морщинки-лучики, расходящиеся на виски и скулы.       Он отпускает рычаг мотора и выпрямляется в полный рост. Плюёт на технику безопасности, и Марисэ думает, что стоит ему резко накренить лодку — начальство окажется в воде. Однако он только смотрит на Монтенегро с пола, а тот со своей высоты — на него. Начинает казаться трёхметровым отсюда, хотя примерно того же роста, что и его подчинённый. На секунду он почему-то внушает ужас, но только на секунду.       — Что ты так смотришь?       — Аппетитно выглядишь с моего ракурса. Ты сегодня со всех ракурсов аппетитный.       Марисэ фыркает со всей силы, как лошадь в спас. Ваас не упустит ни единой возможности позаигрывать с ним.       Он понимает, как выглядит. Сидит в лодке по-турецки, облокотившись спиной о перекладину у носа, по-прежнему держится за неё одной рукой. Смотрит на Вааса, задрав голову вверх. Вероятно, в глазах начальника это похоже на приглашение. Для него всё похоже на приглашение.       — Я же по ту сторону баррикад, — начинает Марисэ свою шарманку. — Только и делал, что совал тебе палки в колёса. Почему ты так странно себя ведёшь?       Ваас вздыхает устало, будто битый час подпирал плечами потолок пещеры, чтоб не обвалился.       — Как меня заебали твои вопросы, — говорит он, впрочем, без раздражения, даже буднично. — Через три недели продолжишь совать свои палки. А сейчас ты на меня работаешь, и довольно неплохо, между прочим.       Более подходящего момента, чтобы спросить, сложно и придумать. Ещё и сам похвалил снова, что в лесу сдохло…       — Насчёт работы… У меня ещё есть важные дела в другом месте. Ты мог бы… ты позволишь решить вопрос с аванпостами… скажем, недели за полторы?       В ответ хмыкнули.       — Знаю я твои важные дела: за Белоснежкой яйца на поворотах заносить.       Потом добавили уже серьёзней:       — От пуль заговорённый, что ли? По аванпосту в день?       Да хоть по два, если можно. Чем быстрее он отсюда съебётся, тем лучше.       — Если дело в людях, то я мог бы и сам… Не впервой. Мне только нужно твоё разрешение.       Ваас несколько секунд разглядывает его.       — Посмотрим на твоё поведение. И вообще, хватит о работе. Я сюда не за этим приплыл.       Марисэ подавил желание закатить глаза. Он догадывался, почему Ваас всё это устроил, и всё равно позволил себя притащить. Во всяком случае, место оказалось по-настоящему красивое.       Монтенегро опускается на колени напротив него. Рассматривает. Марисэ кладёт одну руку ему на бок, второй продолжает держаться за перекладину и закрывает глаза. Ваас долго и вдумчиво целует его, придерживая за затылок, потом хватает за задницу.              Марволо отпустил лодку и обеими руками вцепился в рубашку шефа, начал увлекаться. Так и сидел с зажмуренными глазами, беззащитный со всех флангов, и отвечал на поцелуй, будто от этого зависела его жизнь.       А потом почувствовал горлом острое, холодное. Марисэ понял, что это такое, и вздрогнул всем телом.       Ваас хищно ухмыляется.       — Ваас, ты ч-…       — Молчать.       Он хочет спросить, какого хуя. Сказать: «Когда я говорил, что не знаю, чего от тебя ожидать, то имел в виду нечто подобное». Но все слова попадают в аварию на пути от зоны Брока к горлу.       Ваас тянет за волосы на затылке, заставляя наклонить голову назад. Приходится подчиниться. Край лезвия неприятно скребёт по коже от подбородка вниз, огибает кадык и останавливается, уткнувшись в яремную впадину.       — Марисэ, ты такой наивный, что мне аж неловко.       Да, он наивный — и глупый. Думал, что накуренный Ваас Монтенегро не попытается его убить, если ему что-то в голову ударит. Думал, что он решил устроить романтик под звёздами. Позволить себе такое мышление мог только человек с необычайно раздутым эго — или невероятно тупой, но Марисэ не хочет думать о себе как о тупом. Ну да, поехавший садист же резко превратится в ласкового котёночка от парочки соитий.       — Мне стоит убить тебя прямо сейчас, Марисэ. Mientras aún pueda.       «Охуенно прокатились с ветерком», — думает Марволо.       — Зарежешь меня — я буду являться тебе по ночам до конца твоих дней и мешать твоему сну.       — Обещаешь?       Блять, да это просто смешно.       Ум разгоняется до предела за считанные секунды и подсказывает, как поступить. Решение кажется до банального простым и смутно знакомым. Мысли как будто чужие, принадлежат кому-то другому.       — Если хочешь убить, валяй. Только быстро, чтоб не мучился.       Ваас смотрит с живым любопытством, даже с азартом. В его глазах поблескивают синие отражения воды и задорные огонёчки безумных синапсов.       — Не боишься?       Марволо молчит. В груди сердце спринтера, оно сдаст с потрохами. Пират понимает его молчание по-своему.       — Хочу, чтоб боялся. Чтоб смотрел на меня своими оленьими глазами и просто дрожал от страха.       Вот это уже прозвучало до того ёбнуто, что аж интригующе. Марисэ чувствует, что у него замёрзли как руки, так и ноги, но всё ещё молчит. Что тут скажешь, блять?       Волосы на затылке отпустили. Марволо посмотрел на своего начальника. Тот по-прежнему держит нож у его шеи, но не режет — и этим каждую секунду дарует жизнь.       («Каждый ёбаный вздох, который ты сделал после выхода из того кабинета — моя милость»).       — Что ты молчишь, блять? — сердито спрашивают наёмника.       — Ты же сам сказал молчать, — осторожно напоминает тот.       Ваас продолжает разглядывать его лицо. Потом суёт ему руку под рубашку, кладёт на грудь и оставляет так. Сейчас всё сам поймёт.       — Да у тебя там все сто двадцать в минуту, amigo.       — А какое у меня давление, вычислишь? Я тонометр в лагере оставил.       Начальство хмыкнуло на это подтрунивание, угол рта дёрнулся вверх. Рука с груди убралась и упала поверх плеча.       Не убьёт. Тянет время, хочет, чтоб его спровоцировали.       — Ну хватит уже, а? — кисло предлагает наёмник. — Уже десять раз мог меня зарезать. Прекращай.       — Думаешь, я этого не сделаю?       Ваас поднял мачете, лезвие уткнулось в щеку и оставило крохотный порез. Марволо поморщился, отклонил голову назад. Он уже был в такой ситуации — только на другой стороне ножа.       Чем чёрт не шутит?       Марисэ осторожно поднял руку. Ваас смотрел, как поверх тыльной стороны ладони ложатся холодные пальцы подопечного. Тот очень медленно раскрыл захват и вынул рукоятку, следя за глазами. Потом положил нож рядом с собой на пол и оттолкнул сапогом так, чтобы до него нельзя было дотянуться.       — Думаю, нет.       Пират заухмылялся весело.       — Ты на меня плохо влияешь, — признаётся Марисэ неожиданно для самого себя и тут же списывает это на всплеск адреналина. — Ты просто пиздец как хуёво на меня влияешь, однако я не тычу в тебя за это ножом.       Получается даже слишком искренне. Начальник стал выглядеть совсем уж довольно, затем стёр кровь с его щеки большим пальцем и провёл по губам, будто помадой. От этого жеста в груди сдавило, как от крепких объятий. Марисэ облизнулся и почувствовал вкус терпкого железа.       — И как же я на тебя влияю, dolcetto?       Вопрос почти касается рта. Ваас застыл в дюйме от его лица, глаза хитрые, хищные, немного весёлые, как у грёбаной лисы. Эти глаза пожирали его душу. Не оставляли даже крошек.       — Ты превращаешь меня в пидора.       Ваас захихикал. Погладил обеими руками по плечам и остановил ладони на шее, словно раздумывал, а не попробовать ли задушить.       Какая-то часть Марисэ подло хотела, чтобы шеф принялся сдирать с него одежду. Он сглотнул эту мысль и почувствовал, как по кадыку погладили большими пальцами — от этого в паху начала скручиваться пружина.       Когда Ваас вот так держал его за горло, способность ясно думать ломалась. Было в этом что-то привлекательное. Особенно щекотало нервишки то, что он явно хочет сжать пальцы, это читалось в глазах. Марисэ следует обсудить с психом, почему ему нравятся опасные игры.       — Феминист и при этом гомофоб. Чем тебя так обидел собственный пол?       Подобный вопрос было бы естественней услышать в кабинете аналитика, но никак не в лодке с главарём пиратов. Дух Джейсона всегда с ним.       — Да ничем. Одно другому не мешает.       — Ты же курсе, что некоторые гомофобы латентные геи, правда?       Конечно, он в курсе. Это правда, но далеко не всегда. Латентные прикрываются гомофобией, а он не прикрывался. Ему действительно не нравились мужчины, он на них даже не смотрел.       — Это не моя история. Слабенький…       Ваас коротко прижимается губами к его рту. Марисэ послушно затыкается, не перечит, но и не отвечает.       — Ты был на волоске от смерти, amigo, — сообщает пират, придвинув губы к его уху. — Я действительно собирался тебя убить. А ты, сука, и бровью не повёл. Ты ещё и суицидник ко всему прочему?       От этих слов по телу проходит ледяная дрожь. Марволо крепок задним умом и только сейчас осознаёт в полной мере: он по-настоящему мог умереть минуту назад. Не пораниться, не попасть в кому — умереть. Истечь кровью за несколько секунд, как заколотый поросёнок.       Он должен прекратить быть наивным в компании Вааса. Он должен перестать думать, что тот будет давать ему поблажки за секс.       — Почему же не убил?       Его действительно интересует этот вопрос. Марисэ кажется, что ответа ему не дадут.       — Вспомнил про причины этого не делать.       Только поэтому? Марисэ честно ожидал чего-то более… окрашенного эмоциями. Чистая математика, значит? Тоже сойдёт. Главное, что в живых остался.       — А ведь мы договорились, никаких ножей в спину. И тут тебе совершенно ни с хуя захотелось меня пришить. Ты ненадежный партнёр, Ваас.       Пират цокает языком, вздыхает. Садится на перекладину возле мотора и прячет мачете на пояс, а потом скрещивает руки на груди.       — Amigo, ты сам буквально ткнул ножом мне в горло, — очень мягким голосом объясняет он и ехидно лыбится. — В сухом остатке, я только сравнял счёт.       Счёт сравнял, блять. Он ещё какой-то счёт ведёт, сука. Марисэ чуть не поседел на месте.       — А по-моему, тебе просто моча в голову ударила. У меня хотя бы была причи-...       — Будешь читать мне лекции, как Лео — сброшу за борт.       «Да ты чё, ваще охуел, сука?», — очень хочет спросить Марисэ и не спрашивает.       — Не буду, — недовольно соглашается он. — Давай вернёмся. Надоело мне здесь.       — Мне тоже.