Из огня да в полымя

      Что за день.       Два аванпоста (инициатива наказуема). Пришлось ехать глубоко в остров, Марисэ оказался в подземном озере, потом долго карабкался по дряхлой лестнице вверх. Опять вырубил сигнализацию, потом сразу двоих. Пираты прикончили оставшихся.       Потом «Бензин Креддла» посетил вместе с командой. Долго шли пешком, потому что дорога просматривается. Зашли прямо в тыл, к забору. Думали уже вырубать сигнализацию и нападать, когда на аванпост с противоположной стороны прошмыгнул тигр и устроил настоящее пиршество. Загрыз троих, прежде чем его застрелили, а Марисэ и пираты закончили начатое кошкой дело.       Приватир выходит из бунгало с самокруткой. Чиркает зажигалкой, сунув в рот косяк, прикрывает огонёк от ветра.       — Расслабляешься?       Кто бы сомневался. Ваас каждый раз спешит поинтересоваться лично, как прошло, как будто ему заняться больше нечем. «Поглядеть, цел ли я», — понимает Марисэ и чувствует себя от этого странно.       — А что, не видно? — отвечает он, слегка улыбнувшись, и смотрит на начальника.       Монтенегро протягивает руку и вынимает у него изо рта косяк, суёт себе в зубы.       — Моя трава.       Марисэ пожимает плечами, мол, а что ты ожидал на своём острове, траву с континента? Хочет забрать курево, но джоинт вкладывают ему между губ, и от этого жеста тянет в груди. Марволо глубоко затягивается, прикрыв глаза, Ваас продолжает держать косяк перед его лицом, еле-еле касаясь губ подушечками пальцев, интригует. На самом деле, крайне властный жест. Марисэ пару секунд удерживает землисто-дизельный дым внутри, затем выдыхает в сторону. Начальство смотрит на это, затем тоже затягивается.       — Хочешь выпить?       Полунаёмник-полупират рассеянно кивает.       — Косяк отдай, — напоминает он и тянется следом.       — А-а.       Ваас хитро лыбится, уворачивается от его руки. Это для него такое развлечение, не давать своим подчинённым спокойно накуриться. Марисэ смотрит напускно сердито, но на самом деле не злится, и обладатель ирокеза об этом знает.       Они следуют в бунгало.       — Лови!       Марволо хватает летящую ему в грудь банку с пивом в последний момент, ТГК в крови замедляет реакцию. Потом он устало падает поверх дивана. Ваас подходит к нему со странным выражением на лице, держа в руке свою банку и его косяк. «Совсем уже как у себя располагаешься», — читается в желто-зелёных глазах. «Потому что ты это позволяешь», — старается сказать Марисэ тоже молча.       Он тоже много что ему позволяет. Например, трахать себя.       Марисэ по-прежнему не знает, какое ещё название этому дать. Сложная задачка. Прежде никогда не спал с мужиками, гендерная социализация, гомофобия, всё такое. Ваас смотрит на него, как на что-то своё, это становится совсем заметным после крушения катера (тот пробил дно о камень, пришлось вызванивать Кенни, потому что Бен так наклюкался, что не услышал трубку; Марисэ просто очаровательно жался к Ваасу в поисках тепла, пока они дожидались транспорта, и это то и дело скатывалось в долгие горячие поцелуи то на песке, то друг на друге). Это немного смущает, капельку злит, но в основном только льстит. Пришелец с большой земли приглянулся главарю криминальной фракции с тропического острова, что в двадцати часах на самолёте и ещё четырёх на мощном катере. Всё вообще не так, как он представлял, когда отправлялся снимать ролики.       Пират плюхается на диван сбоку, отдаёт ему косяк. Англичанин шлифует пенное дымом, выдыхает в сторону, затем прикладывает волшебно холодную банку к виску. Снова сёрбает пиво, оно приятно холодит пищевод.       Технически, они любовники. Слово звучит в мозгу, как будто новое, заморское. Любовники — от слова «любовь», потому что «заниматься любовью». Однако они не любят друг друга, это и тапиру ясно.       Но трахается Ваас почти что потрясающе, он просто парадоксально щедр в постели. А по виду и не скажешь, правда? В итоге Марволо объясняет все примитивной физиологией. Что два года не спал ни с кем и несколько одичал, а с ним классный секс, настолько классный, что вслух стыдно сказать. Как курортный роман, только без курорта и романа. Монтенегро заявил о своих правах на него два раза, оба при Рудольфе: когда лично наказал тому не лезть к наёмнику и когда выстрелил в колени за то, что полез. Марисэ понял одну вещь опосля, как всегда: ему понравилось. Понравилось, что Ваас так по-зверски и в то же время покровительственно защитил его. Это пришло не сразу, а когда пришло, то вызвало только тяжёлый вздох.       Похоже, у него поехала крыша вслед за Джейсоном, только по-своему. Броди понравилось убивать, а его напарнику понравилось, что механика делают инвалидом в наказание за домогательство. Заслужил, оправдывается наёмник в пиратских шмотках. Заслужил. После попытки наебать Вааса вообще не должен был жить, ещё дёшево отделался.       Монтенегро выглушил банку с пивом, скрутил с характерным звуком. Марисэ потушил бумажный фильтр о свой алюминий, почувствовал на колене ладонь и позволил ей поползти вверх по ноге, по заживающему порезу, а сам только продолжил глотать пиво. Рука остановилась у верхнего крепления портняжной мышцы, слегка сжалась, сминая бедро.       Ваас любит его щупать, точно он какая-то плюшевая игрушка, только в полный рост. Его подопечный всё ещё сражается с собой в эти моменты. Повторяет себе, что он же, блять, не такой, что не пидор, что его возбуждают только девушки... Снится же ему Дейзи, а не Ваас. Лагви бы сказал, что его сожаления — попытка не брать на себя ответственность за новую реальность. И оказался бы прав.       Рука поглаживает его пах лениво, как бы давая время на подумать. Марисэ повернул голову, уставился прямо в лицо. Обычно он смущается этого, а тут просто сидит и смотрит. Завороженно. Затем поднимает руку и аккуратно проводит подушечкой большого пальца рядом с верхним веком Вааса, поглаживая длинные ресницы с загнутыми вверх кончиками. Монтенегро следит малость удивлённо, зрачок вздрагивает и начинает поглощать яркую радужку. Жест откровенно пидорский, просто кошмар. И поебать.       — У тебя такие красивые ресницы, просто пиздец, — восторженно выдохнул Марволо. — В жизни ни у кого таких не видел.       Ваас как будто даже смутился или расстроился.       — Из всех моих многочисленных достоинств ты решил похвалить ресницы... Что с тобой не так.       С ним много что не так. Начиная сомнительными занятиями на острове и заканчивая хотя бы его ориентацией. Он же не гей, верно? Тогда кто, бисексуал? Тоже нет, прежде ведь никогда на мужиков не смотрел и не возбуждался. Может, это вообще не важно? Или надо прям щас навесить на себя ярлык, главное, чтоб был, а разберёмся потом? Вопрос риторический.       Так получилось, что Марисэ подпустил Вааса к себе, позволил ему. Больше не хотелось отказывать. Это приносило удовольствие, много удовольствия, немножко пугало, чтобы не казаться уж совсем нереальным, и очень льстило. Ваас — убийца, садист, работорговец, он опасен. Доказал, что легко может прикончить его. И вместе с этим предложил помощь в спасении брата своего врага, чтобы добраться до начальника.       Ваас седлает колени своего подчинённого. Тяжёлый, двадцать четыре на семь невероятно тёплый. Марисэ задирает голову, допивает пиво и бросает банку на пол, перекинув руку через подлокотник дивана. Подушечки пальцев оглаживают по краю ушной раковины, спускаются на шею, заглядывают под ворот рубашки, слегка оттягивая в сторону. Эти прикосновения довольно невинные, однако Марисэ чувствует вскипающий под кожей огонь.       Монтенегро уже исследовал его. Узнал самые чувствительные места. Уши, шея, соски. Небольшая, но крайне восприимчивая область между лопатками сразу под холкой, да и холка тоже. Изнанка бёдер, бока, ягодицы.       К горлу прижались губы, поцеловали влажно, властно. Наёмник чуть запрокинул голову назад, сомкнув веки, и устроил обе ладони у начальства на боках. Целовать принялись жадно, перемещаясь вверх, и он сам поймал губами требовательный рот.       То, как Ваас целуется, это тоже что-то с чем-то. От него ждёшь, что губы в кровь будет откусывать, а всё вообще не так. Откуда умеет? Марволо думает, а в чём именно дело: в самом Ваасе или в поцелуях? Тут ответить уже сложнее, потому что вопрос сам по себе с подвохом.       Пират сказал, что Марисэ любит, когда его контролируют. Это правда. Монтенегро среди красных главный и в постели тоже главный, наёмника это устраивает. Он бы не решился взять на себя роль верхнего даже после прямого предложения.       Ваас расстёгивает маленькие пуговицы, продолжая его целовать. Стягивает рубашку с плеч, проводит пальцами по безволосой груди, Марисэ глубоко вдыхает через нос и откидывает голову назад, прикрывает глаза. Похож на большую сонную пантеру на ветке. Ну или на рыбу-шар, это как посмотреть.       Пират поднял руки, начал разминать напряжённые плечи. Марволо довольно постанывает в поцелуй, выпутывается из рукавов. Лапищи у командира сильные, и невольно проскальзывает мысль, что в качестве массажиста он бы зарубал неплохие бабки. Однако он зарубает ещё более неплохие бабки наркотиками и работорговлей. Надо же что-то кушать, да? Марисэ помнит об этом почти всегда и каждый раз игнорирует. Нехуй лезть в чужой монастырь со своим уставом, он здесь чужак, пришелец, хоть и быстро ассимилировался. Просто веди себя хорошо, слушайся приказов — всё будет пучком. Осталось доделать задачки с аванпостами, достать Райли, ёбнуть Хойта, и можно плыть домой. Как дела в списке, только галочки расставляй, ага.       Блять, Райли этот… Эх. Марисэ ни разу не видел его, не знает его, поэтому малодушно думает, что лучше бы он продолжал быть мёртвым. Но раз он дорог Джейсону, раз Джейсон попросил помочь, поможет. Сделает всё возможное.       — Можно сильнее?..       Ваас прилагает больше усилий, разминая напряжённые мышечные волокна и фасции, находит перекатывающиеся участки и зажимает их между пальцами. Крепко защипывает, надавливает, это больно, но потом сразу же приходит облегчение. Эх, из него бы и впрямь вышел хороший массажист.       Марволо наблюдает из-под ресниц, после косяка Ваас кажется ему невероятно красивым.       Эспаньолка, тонкие яркие губы и хищные глаза. Большой шрам от левой брови до затылка, слегка наискось к могавку, который не портит его ни капли. Чудесные ресницы. Диковинный зелёный камушек на кожаном шнурке. Под смуглой кожей — всё ещё крепкие мышцы. Монтенегро в физкультуру не пытается (не считая секса, конечно), Лео верещит, что ещё полгода нельзя, однако отъелся до более здорового вида, ушла худоба с локтей. Снова стал экстравагантным, как шкура бенгальского тигра. Нет, никогда и не прекращал быть.       — Хорошо устроился, турист? — вкрадывается в размышления лукавый шёпот.       Да, он и впрямь хорошо устроился, и совсем не в массаже дело. Наебал одного начальника, спал с другим. Собирался ещё раз наебать и грохнуть вместе со вторым первого, а второго… второго можно было слушаться. Броди не должен узнать, чья милость спасла ему жизнь и под чьей эгидой сейчас его напарник.       Хуй с ними всеми. Подождут.       — Хочу тебя, — сообщает Ваас и тянет его в спальню.       И полупират-полунаёмник идёт следом, потому что тоже его хочет. Монтенегро сначала лезет в шкаф, потом толкает любовника к постели, чуть ли не падает сверху. Сильно сжимает зубы на ключице, до крови. Когда Марисэ начинает ругаться, прекращает, а затем прикладывается ко второй точно так же. Хочет сегодня поднять ставки? Марволо потерпит. Позволит. Он ему всё позволяет, потому что самому нравится. Нравится и наслаждение, и даже боль, она почему-то тоже похожа на удовольствие. Девушки такого с ним не делали, это в новинку и по-настоящему интересно.       Это все галлюциногенный яд в пиратской слюне, да. И ещё колдовские глаза. Бесстыжие руки, под которыми он плавится, как забытая на солнце шоколадка.       — Свяжи мне руки.       Ваас сначала думает, что ослышался. Он давно хочет связать своего непоседливого питомца, однако не предлагает этого. Почему-то было стойкое ощущение, что Марволо поймёт не так из-за их самого первого «взаимодействия». Объяснения пират обожает, а вот сам объяснять не любит. Ему нравится, чтоб мысли читали.       Марисэ смотрит на него из-под ресниц, просто невъебенно соблазнительный.       — Мне не послышалось?       — Не послышалось… Только никаких, бля, ножей.       — Обещаю, никаких ножей.       Монтенегро вытаскивает из шлёвок ремень, вяжет ему руки вокруг запястий, край обматывает вокруг поперечной перекладины в изголовье и завязывает узлом. Марисэ лежит в одних штанах, жжёт углями своих глаз, часто дышит, картина — просто срыв пентхауза. Марволо закрывает глаза, отвечает на поцелуй, Ваас раздевает его, ошалелый, что Марисэ доверяет. Или хочет таким способом проверить, доверяет ли? Особо разницы нет. От проникновения стонет тихо, кусает хорошенькие губы, но привыкает быстро. Горячий, мокрый от смазки, jodidamente buenо. Опять хочется его укусить, что Ваас и делает — любовник аж вскрикивает от новой метки, рефлекторно сжав мышцы на члене. Лунки зубов остались вокруг покрасневшей ореолы, мокрый язык лизнул сверху. Марисэ томно выдохнул:       — Да что ж ты так больно кусаешь, ну...       Ваас знает, что ему больно. Он уже не первый раз замечает, что Марисэ легко позволяет с собой грубость, возмущается, но при этом не говорит прекратить. А после из глаз летят искры.       — Потерпишь, неженка.       Наёмник смотрит возбуждённо и как будто со стеснением. Он всегда выглядит смущённым, хотя трахается с Ваасом уже хуй знает какой раз. В его исполнении это почти прелестно.       — Конечно, потерплю…       Это было легко прощупать. Марволо думает, что он выглядит загадочно или даже строго, однако на самом деле у него всё на лице написано. Слушаться приказов обожает. Даже рабочих, что уж говорить о тех, что произнесены горизонтально. В обыденности немного дерзкий, даже порой вредный до нахального, исполнительный в службе — и кроткий в постели. Сочетание гремучее, ёбнуться можно. Ваасу важно чувствовать себя главным, а Марисэ не претендует на верхушку горы, его устраивает слушать — и временами нарочно бесить.       Пираты слагают сплетни об их интрижке, потому что видят горло наёмника, там всегда что-нибудь есть: то пластырь, скрывающий лунки от зубов; то пластырь, скрывающий засос бордового цвета; то пластыри. А иногда и ворот водолазки в ебучую жару. Бля, пацан, нашёл, чего стесняться. Половина лагеря знает, когда Ваас тебя трахает, потому что что ты голосистый, как попугай, а ты засосов стесняешься? Ну раз нравится, то мучайся. Однако в лицо говорить не смеют, потому что хорошо помнят, что случилось с Рудольфом и Сержем. Прописать пизды Сильва может не хуже, чем Ваас, и это сойдёт ему с рук, любимчик же, блять. Значит, нехер пальцы в мясорубку совать, а то ещё по локоть отхватит.       Он только Лео прощает. Тот почему-то перестал бухтеть на увлечение своего начальника, повеселел. Подтрунивает с незлой насмешкой, но, разумеется, только Марисэ. А иногда вообще смотрит с отцовской теплотой в глазах, уже на обоих… когда думает, что его не видят. От этого становится очень странно, но дискомфорта нет.       Кенни больше не спрашивал про «спишь с Ваасом». Он об этом теперь знает больше всех: когда Марисэ уходит за красную дверь, когда возвращается — и в каком виде. Порой сосед заходит в бунгало уже рано утром, когда все ещё спят, в полотенце на бёдрах и вьетнамках после душа. «Доброе утро, Кен», — пробормочет, сонно щуря слипшиеся от воды ресницы. Брендированный Ваасом, взъерошенный, слишком явно затраханный, как будто его втроём в переулке зажали, но страшно довольный, аж не верится, что у мужиков бывает так.       Частенько его ещё и слышно. Что не тактику разрабатывают, ни у кого сомнения не вызывает. Сильва зовёт начальника совсем не на рабочий манер. Аж неловко проходить мимо бунгало командира в неудачную минуту. «Ва-ас…», — чуть ли не нараспев тянет этот щёголь. Неудивительно, что Рудольфу колени прострелили, за такой сладкий голосок можно хоть всю сцену расстрелять.       Работает безупречно. Аж тошно, приебаться негде. Сам аванпосты освобождал, тактику разрабатывал. Долго, по несколько часов, а не как шеф, на отъебись. Иногда просил в помощь Рауля или Карлоса. На «Берег Хуберта» попросил ещё и Бена, потому что ему подсказали, что ракьят особенно рьяно не хотят отдавать это место. Но справился отлично, только коленку содрал. Сначала съездил разнюхать, что да как, всё занотировал, а потом уже принялся за план. За четыре минуты управились, не считая дороги. Каждый спрятался за укрытием, выбрал своего жмура, Карлос расположился вдалеке. Повторили так три раза, ещё двоих загрызли собаки из разбитой клетки. Заговорённый, бля. Потом съездил на «Ржавый Двор», зачистил его сам, а в «Забегаловку» снова позвал свою полюбившуюся команду.       И впрямь пригодились его навыки… С аванпостами тоже.       Остаётся два последних, и Хойт отвечает на предложение. Хвалит за идею и работу, назначает дату. После завтра ночью, «подскочите на огонёк к одиннадцати». Джейсон узнаёт, что до продажи Райли остаётся два дня, жутко волнуется. Марисэ сплавал частично посвятить его в план и успокоить. Как и ожидалось, Броди рвётся участвовать. Эту проблему нужно решить.       Лео даёт Марисэ скальпель. Показывает, как надеть лезвие на держатель, объясняет тактику, демонстрирует в воздухе. А потом ещё кладёт на стол заполненный на две трети шприц.       Марволо смотрит на него как баран на новые ворота. Бежевый край пластыря топорщится над воротом водолазки.       — Это что?       — Ваас сказал дать тебе с собой.       Марволо догадывается, что это, медленно суёт шприц в карман. Поджимает губы, забирает упаковку со скальпелем.       — Транквилизатор. В ягодичную или в ногу будет нормально, не надо этих выебонов с веной. Поболит немного и перестанет, ничё. Проспит четыре часа минимум, всё успеешь.       Лео даёт указания очень серьёзным голосом. Марисэ понимает, что придётся это использовать. «Вместо тебя будет человек, который убил твоего старшего брата», — так звучит правда. За это можно и пулю хватануть, Джейсон уже вполне в состоянии ходить и держать оружие, но пускать его на покер нельзя. Место уже занято, украдено, произошёл овербукинг. Значит, снотворное.       Броди рефлексов не растерял. Сразу зарядил локтем в ухо, глаза стали холодными ещё раньше, как будто предчувствовал, но Марволо от боли сжал пальцы и вогнал поршень до упора. Напарник ещё минуту брыкался, последние секунд десять только ворочался, а потом затих. Пиздец, бычара буйный. Марисэ проходит вперёд с тушей на плечах, кладёт напарника на шезлонг под навесом. Дрыхни, воин ху́ев. Тебе предпочли другого, получается. Три раза ха. О Дейзи после этого можно забыть.       Там, где Марволо позволил ей поставить палатку, Ваас нагло взвалил громадную башню со рвом и обвил вокруг чешуйчатый хвост. Марисэ морщится от последующей ассоциации, которую мозг услужливо подбрасывает: он-то, по аналогии, принцесса. Лучше не думать, кем является валяющийся в отключке Джейсон. Хуйня какая-то, а не аналогия.       Марисэ не решился посягнуть на большее с Ли. Она знает про убийства, однако не осознаёт их количества. Это не так, как в армии, он боится её испачкать, Дейзи для него — хрупкий цветок, который надо оберегать. Даже от самого себя, если потребуется.       В глубине души Марисэ признаёт, что это отговорки. Хотел бы её по-настоящему, бросился бы в омут головой вперёд. Хотя выдалось мило и нежно, это правда. Возникшая между ними небольшая искорка была подобна глотку воды в пустыне. Но его тянет в другое место. В бунгало с полуторной кроватью. Под руку, которая вставляет фильтр сигареты между губ.       Его тянет к Ваасу.