All the 'Could Have Been' (Все, что могло случиться и раньше)

Почему же опять все не так? Любовь не должна становиться поводом ненавидеть себя еще больше обычного. Чувство влюбленности обязано быть прекрасным, изменять всю твою жизнь к лучшему. В животе должны порхать бабочки, и хотя это ощущение порой изрядно действует на нервы, от него все же радостно на душе. А еще это чудное впечатление, как будто время вокруг тебя замерло, а пространство исчезло… и единственными существами в мире остались только вы двое… Для него же — вот незадача — любовь никогда не была похожа на волшебную сказку, а вместо этого переполняла жизнь страхами, тревогами, бессонными ночами и великими страданиями. Такая уж у него сверхспособность — вечно влюбляться не в того человека, будто бы в голову его встроен радар, умеющий безошибочно выделить из толпы именно ту женщину, у которой стопроцентно получится разбить его сердце вдребезги. Стоит ему положить на кого-то глаз, и эта женщина наверняка не почувствует ничего в ответ, или почувствует, но совсем ненадолго, или же — вот как сейчас — выберет не его. Первые две причины немного легче принять, потому что они однозначны — что же, не получилось, смирись — а с последней всегда остается слабое чувство надежды. Крошечной вероятности, что однажды она расстанется с этим другим человеком, и у него, наконец-то, появится шанс. И эта надежда поддерживает его влюбленность гораздо дольше, чем если бы ему просто сразу же отказали, но в то же самое время — сокрушает его на каждом шагу. Вот и на этот раз он каким-то образом умудрился совершить самую страшную глупость — влюбиться в девушку своего лучшего друга, хоть и пообещал себе много лет назад, что больше на эти грабли никогда не наступит. Но нет — эти чувства снова проснулись, на этот раз к девушке Джоуи, дружбу с которым он считал самой прочной за всю его жизнь, и сравнить которую можно было разве что с дружбой с Россом. И от этого он себя чувствовал натуральным подонком, ведь — откровенно — одни только мысли о девушке друга уже вполне можно считать за предательство. Но он ничего не мог с этим поделать, абсолютно ничего, потому что вытащить его из этой трясины могло разве что чудо… *** Чендлер схватил пульт от телевизора, придавил пальцем кнопку увеличения громкости и не убирал его до тех пор, пока звук передачи окончательно не заглушил смех, раздававшийся в соседней комнате. — Эй! — дверь комнаты тут же открылась, представляя его взору Джоуи, который загораживался ниже пояса мишенью от дартса. Чендлер взглянул на него с нескрываемой завистью и послушно выключил звук телевизора. До того, как он увидел своего друга в таком откровенном наряде, еще можно было вообразить, что у Джоуи вдруг появилось отличное чувство юмора, и Кэти смеется над его шутками. Такая мысль, конечно, тоже причиняла боль, но все же значительно меньше, чем реальность. — Само собой, мы не собираемся спать, и ты нас не разбудил, но все же — давай ты не будешь шуметь? — Джоуи многозначительно приподнял бровь, готовясь исчезнуть обратно в спальне. Чендлер бессильно откинулся на спинку шезлонга, еще раз мысленно пнув себя за испытываемые чувства. Смех в спальне снова возобновился, и палец его тут же машинально потянулся к кнопке громкости. Он помотал головой, совсем выключил телевизор, вскочил с шезлонга и направился в свою комнату. Плюхнулся там на кровать, схватил подушку и обернул ее вокруг затылка, старательно прикрыв уши. Звук за стеной приглушился почти до нуля, дав ему несколько мгновений покоя. Но разум с этим покоем не соглашался и продолжал заставлять его то и дело отодвигать от ушей подушку, чтобы в очередной раз подтвердить суровую правду и причинить еще большую боль. Наконец он вскочил, накинул на плечи одеяло и, не выпуская подушку из рук, рванул к входной двери. Остальную часть плана он пока не придумал, для начала хотелось хотя бы сменить дислокацию, поэтому, когда дверь за спиной захлопнулась, он просто растерянно застыл в коридоре. — Хоть я и остался сегодня без кровати, а может быть, и без сна вообще, зато здравый смысл у меня никуда не исчез, — сказал себе Чендлер. — Будем надеяться, — добавил он, чуть подумав. Потом взглянул на дверь соседней квартиры с номером двадцать и постучал. Если уж и существует в этом мире человек, способный утешить его и заставить почувствовать себя лучше, то живет он точно за этой дверью. Моника, тоже закутанная в плед, едва открыв дверь, сразу заметила самое главное — какой сокрушенный взгляд у ее соседа. Ей всегда было больно видеть его страдания, и вдвойне больно — осознавать, что она не в силах ничего изменить. Потому что она-то уж точно сделала бы для него все, что угодно, и — она это знала — он сделал бы для нее то же самое. — Можно я посплю на твоем диване? — печально прошептал Чендлер. Моника молча кивнула, пытаясь приобнять его одной рукой. Крепкие дружеские объятия в качестве утешения были для них вполне привычным делом, но сейчас им мешали одеяла, поэтому они просто направились к дивану и бухнулись на него, прижимаясь друг к другу плечами. Моника, желая стать еще хоть немного ближе, положила руку ему на колено. — Я тебя разбудил? — Чендлер повернулся к ней всем телом, заглядывая в лицо. — Нет, — солгала Моника. Она, вообще-то, успела впасть в полудрему, вызванную значительной дозой сиропа от кашля, поэтому, услышав стук в дверь, сначала даже чуть было не приняла его за странный побочный эффект от приема лекарства. — Ты спала, — убежденно вздохнул Чендлер, видящий ее, как обычно, насквозь. — Прости, я не хотел будить тебя, просто не смог придумать, куда мне еще пойти. — Не беспокойся, ты же знаешь, что тут тебе всегда рады, — Моника сочувственно погладила его по ноге. — А можно узнать, что случилось с кроватью у тебя дома? — Там Кэти с Джоуи. За стенкой… — И они… — Да, — перебил ее Чендлер. — И их очень сложно не замечать. — Мне так жаль, милый. — Не надо, — Чендлер мотнул головой. — Я же сам навлек на себя это наказание, и я заслуживаю каждой капли боли, которую сейчас испытываю. — Ну почему же? — Моника выглядела очень расстроенной, слушая его самообвинения. — Я влюбился в девушку своего лучшего друга, а главное правило дружбы гласит — этого делать не позволяется. — Ты ничего не можешь поделать со своими чувствами. Ты же не планировал влюбляться в нее, это просто произошло, обычно так и бывает. Ты думаешь, я собиралась влюбляться в Ричарда? Он же почти вдвое старше меня, к тому же, он был лучшим другом моего отца. Все вокруг понимали, насколько это плохая идея, я и сама понимала, но разве это остановило меня? — У вас было все по-другому, он был разведен, когда вы сошлись, и не было ни намека на то, что он уже встречается с твоим лучшим другом. — Все равно, влюбляться в кого-то — для всех одинаково. Ты это не контролируешь, и ты не должен об этом сожалеть. — Моника внимательно посмотрела ему в глаза, понимая, что убедить друга у нее не получается. — Ладно, давай предположим, что Джоуи не встречается с Кэти прямо сейчас. Ты бы все равно чувствовал к ней то же самое? — Да, конечно. — Тогда почему ты ожидаешь, что твои чувства могут измениться только из-за того, что Джоуи сходил с Кэти на несколько свиданий, и не факт, что вообще планирует встречаться с ней дальше? — воскликнула Моника. Чендлер в ответ только пожал плечами. — Я считаю, что если ты любишь ее так сильно, как говоришь, то тебе нужно просто сказать об этом Джоуи. Даже если ему не понравится идея, что с нею можешь встречаться ты, он вполне может согласиться расстаться с ней, чтобы тебе не пришлось так страдать. — Я не могу ему это сказать. — Почему не можешь? — Мне нельзя рисковать. Вдруг он возненавидит меня так же сильно, как я сам себя сейчас ненавижу? Даже если он не относится к ней серьезно, не могу же я ожидать, что он позволит мне с ней встречаться, еще и бросит ее ради меня. Это уж слишком. Я просто потерплю, пока мои чувства не закончатся сами, если они вообще когда-нибудь закончатся, или пока они не расстанутся, и мне уже не придется видеть ее постоянно у нас… — Если ты действительно хочешь переждать — прекрасно. Мой диван в твоем распоряжении. Но если тебе тяжело, это не прекращается и не поддается контролю, то, на мой взгляд, ты просишь у такого друга, как Джоуи, не слишком-то многого. — Нет-нет, я найду способ справиться, в прошлый же раз у меня получилось, — Чендлер наклонился вперед и закрыл лицо ладонями. — Не могу поверить, что это снова со мной происходит, — приглушенно пробормотал он. — Снова? — недоуменно прищурилась Моника. — А когда уже было такое? Чендлер оторвал руки от лица и повернулся к ней, прокручивая в голове последние сказанные им фразы. — Никогда, я просто неправильно выразился, — проговорил он, в надежде, что эти слова прозвучат достаточно веско. — Хорошо, и что тогда ты имел в виду? Чендлер мысленно чертыхнулся, понимая, что теперь ему в любом случае придется все объяснять. — Ну, я имел в виду, я же справлялся до сих пор. Сегодня вот я ходил с ними обоими в бар, и у меня отлично получалось скрывать там свои чувства к Кэти. — Но ты же сказал — в прошлый раз. — Я сказал… — Чендлер замолк. — Я так сказал? — Ты сказал, что найдешь способ справиться, как в прошлый раз, — повторила Моника, не отрывая от Чендлера взгляд. Он смотрел по сторонам, явно готовый поговорить на любую другую тему. — В кого же из тех, с кем раньше встречался Джоуи, ты влюблялся? Чендлер тяжело вздохнул, понимая, что крепко попался. — Ну почему обязательно Джоуи… — Кто-то еще из твоих друзей? — Ну да… друг… сосед по комнате. — Росс? — Нет, — покачал головой Чендлер. — Так ведь из других соседей по комнате у тебя был только Кип. А кроме меня, пока вы жили вместе, он встречался только с одной девушкой. Со своей будущей женой. — Моника тут же заметила виноватое выражение на лице друга. — О боже мой! — воскликнула она, наблюдая, как Чендлер стыдливо зажмурился. — Ты что, был влюблен в Зои? Чендлер на мгновение замер, прежде чем осмелился открыть глаза. — Ну да, именно в нее я и был влюблен, — сухо согласился он. — И почему же я ничего про это не знала? — Моника, казалось, была потрясена этим открытием. — Я никому не говорил, я никому не мог рассказывать такое. — Почему ты не рассказал мне? Мы же рассказываем друг другу все, что угодно. — Если бы я рассказал тебе, все стало бы слишком уж настоящим. Я думал, что если об этом никто не узнает, я и себя смогу убедить, что не так уж люблю ее. — И это сработало? — Нет, — Чендлер отвел взгляд и продолжил, глядя прямо перед собой. — Я просто умирал от желания позвать ее на свидание, несколько месяцев подряд, и каждый раз, как я видел ее, мне все больше этого хотелось. У меня впервые в жизни были настолько сильные чувства к кому-то, и мне казалось, что если я не смогу проводить с ней все время, мою жизнь нельзя будет назвать полноценной. — Но почему же ты так и не пригласил ее на свидание? Ты же с ней познакомился куда раньше Кипа! — Я собирался, я даже все запланировал. Однажды я пригласил ее на ужин в ее любимый ресторан, и она согласилась. Я не стал заранее раздувать из этого ужина грандиозное событие, не хотел, чтобы это выглядело больше, чем просто поход двух друзей в закусочную, но я хотел обо всем рассказать ей тем вечером. Я собирался открыться ей, сказать, что я без ума от нее. Что большую часть времени я могу думать лишь про нее, что одна ее улыбка заставляет все мои проблемы бесследно раствориться. — И почему же ты передумал? — Тем вечером я пришел домой и увидел, как она выходит из спальни Кипа. Моника смогла только охнуть. Печаль захлестнула ее с такой силой, что ей самой стало больно. — Да, знаю. Я, как всегда, безупречно рассчитал время, — саркастически заметил Чендлер. — Несколько месяцев я пинал себя, чтобы набраться смелости и пригласить ее на ужин, а как только решился, оказалось уже слишком поздно, я упустил свой шанс. Меня убивало видеть их вместе, они выглядели такими счастливыми. Но, поскольку я действительно любил ее, я убедил себя, что мне достаточно знать, что она счастлива с ним. Я не имел права выглядеть несчастным, не имел права желать каждый раз, как видел ее, чтобы она рассталась с ним. — Знаешь, одно лишь то, что ты думал об ее счастье, делает тебя лучше, чем большинство людей. Каждый, кто испытывает подобные чувства, ревнует, если его возлюбленная с кем-то другим, но очень немногие задумываются о том, счастлива ли она с этим другим. — Брось ты, я не считал себя лучше других, — сказал Чендлер, нервно потирая ладони. — Помню, у меня живот каждый раз сводило, когда я видел, как она ходит по нашей квартире в одной лишь футболке Кипа, в этой дурацкой майке с «Воинами», которых он обожал. И эта футболка так классно на ней смотрелась… Если бы я успел тогда рассказать ей про свои чувства, она бы ходила там в моих рубашках, и я мог бы не только смотреть на нее. Я мог бы ее целовать, прикасаться к ней, я мог бы ее обнимать. — Он взглянул на Монику, слегка усмехнувшись. — Жалкое зрелище, правда? Сердце Моники сжалось от боли из-за этих горьких слов. — Вовсе не жалкое, — возразила она, вытаскивая руку из-под одеяла и поглаживая его по спине. — Каждая девушка с детства мечтает о том, чтобы какой-нибудь парень так ее полюбил, это я точно знаю. Даже если Зои не догадывалась о твоих чувствах, ей невероятно повезло, что ты был влюблен в нее. И Кэти тоже. — У Кэти есть Джоуи, я сомневаюсь, что она обрадуется, узнав, что в нее влюбился какой-то неуклюжий придурок вроде меня. — Поверь мне, она бы обрадовалась, — сказала Моника, заставляя его поднять голову. — Я люблю Джоуи, но он совсем не тот парень, о котором мечтают все женщины, во всяком случае, пока что он не такой. С ним разве что можно провести веселую ночку, его хватит от силы на пару недель, он совсем не тот парень, с которым захочется остаться навсегда. — Я тоже не тот, с кем захочется остаться. — Нет, ты именно такой. — Да, прости, конечно же, ты права, — деланно взбодрился Чендлер, указывая на входную дверь. — Пора мне, наверное, домой, супруга заждалась. — То, что ты пока что никого не нашел, не означает, что ты не такой. Тебе нужно просто немного поменять привычки, может быть, для начала, поискать кого-нибудь, у кого еще нет отношений? — улыбнулась Моника. — Я же верю, что ты именно тот мужчина, которого не захочется потерять, и ты тоже должен поверить в себя. Чендлер внимательно посмотрел на нее, их глаза встретились. Измученное выражение, державшееся на его лице уже долгое время, смягчилось, и уголок его губ дернулся в слабой улыбке. Моника улыбнулась ему в ответ, ее рука замерла у него на спине. В его взгляде сквозило что-то совсем незнакомое, и у нее промелькнула мысль, что он сейчас скажет что-то еще, но Чендлер торопливо отвернулся, не давая ей возможности спросить, что у него на уме. — Нужно ложиться спать, мне завтра рано на работу, — пробормотал он, явно собираясь завершить этот ночной разговор. — Хорошо, — Моника встала, поплотнее завернулась в свой пледик и посмотрела на него сверху вниз. — Все наладится, не волнуйся. — Спасибо, — улыбнулся ей Чендлер. — Спокойной ночи, — Моника направилась к своей спальне. — Спокойной ночи, Мон, — тихо проговорил ей вслед Чендлер, наблюдая, как она входит в комнату и оставляет дверь чуть приоткрытой — наверное, чтобы он не чувствовал себя совсем одиноким. Как будто бы это могло помочь ему… Он глубоко вздохнул, поправил одеяло и подушку и улегся на диване поудобнее, надеясь хоть немного поспать до утра. Но заснуть оказалось нелегко — в голове крутилось все то, что он только что рассказал Монике. Ну вот зачем он вытащил на свет эту старую историю? Держал бы просто рот на замке, и не пришлось бы рассказывать ей о тех столь давних чувствах. Будто бы одного того, что ему угораздило влюбиться в Кэти, не было уже достаточным для него позором. Как ни странно, мысли о Кэти незаметно отодвинулись на второй план, а на поверхность вылезли воспоминания о той его первой любви. Он годами запрещал себе думать о ней, месяцами старался держать себя в руках, пока, наконец, не преодолел свои чувства, осознав, что шансов на нее у него нет и никогда не будет. А сейчас вдруг былые ощущения нахлынули на него с новой силой, и в голове у него всплыл вопрос — не слишком ли легко он сдался тогда? Может быть, стоило приложить чуть больше усилий, и сейчас он бы не оказался в точно такой же ситуации. Потому что мысли о том, чтобы влюбиться в другую женщину, у него никогда не возникло бы. Чендлер снова взглянул на дверь в комнату Моники, улыбнувшись тому, что она не стала закрывать ее полностью. Пожалуй, это действительно помогало ему — он уже не чувствовал себя совершенно одиноким. Покрутившись на диване, он натянул одеяло на голову и опять попытался заснуть. Монике в спальне везло со сном не больше — ее тоже не покидали размышления о том, что он только что ей рассказал. Как же она могла не заметить тогда, что ему было больно? Они ведь уже считались лучшими друзьями, виделись каждый день… Что ее так отвлекало, что она не замечала страданий столь близкого ей человека? Другая мысль, от которой она никак не могла избавиться — то, какие чувства одолевали ее, пока он рассказывал ей о своей прошлой любви. Конечно же, ей было грустно от его воспоминаний, но ведь не только — странное дело, но сильнее всего ее чувства были похожи на ревность. А может, ее просто сводила с ума мысль о том, что кто-то способен так крепко любить, ведь самой ей ни разу не доводилось быть объектом подобной любви. Да, Ричард ее любил — несомненно, но у нее всегда оставалось убеждение, что он нравился ей куда больше, чем она ему. Другое дело Чендлер. Он был безумно влюблен в женщину, которая даже понятия не имела об этом, и неизвестно, почувствовала бы сама то же самое, если б узнала. Безумие просто, конечно, она бы почувствовала! Услышав, какие слова говорил Чендлер о Зои, Моника готова была поклясться, что ни одна женщина не устоит перед такими чувствами — еще и от такого замечательного мужчины. Услышав в очередной раз скрип дивана, Моника посмотрела на дверь. Похоже, у Чендлера нет никаких шансов выспаться этой ночью как следует, впрочем, как и у нее самой. Она встала с постели и вышла в гостиную. Чендлер опять отвернулся к спинке дивана и уткнулся лицом в подушку, готовый уже окончательно отказаться от слабой надежды немного поспать перед работой. Ощутив легчайшее прикосновение к затылку, он сначала списал это на разыгравшееся воображение, но тут же почувствовал, как с него медленно стягивают одеяло. Он оторвал лицо от подушки и увидел Монику, стоявшую возле дивана с его одеялом в руке. — Моника, что ты делаешь? — спросил он ее с нескрываемым любопытством. — Подвинься немного, — махнула она рукой. Не говоря больше ни слова, Чендлер разгладил ладонью подушку и вжался в спинку дивана, оставляя перед собой достаточно места. Моника присела на край дивана, затем легла рядом с ним, плотно прижавшись к нему спиной, и натянула на них обоих одеяло. Она была слегка удивлена, что расспросов, что и зачем она делает, не последовало, но даже немного обрадовалась этому, поскольку ответов у нее не было. Все, что она сейчас знала — ее лучшему другу грустно и больно, а у нее есть непреодолимое желание унять эту боль. Чендлер был напряжен гораздо сильнее по сравнению с тем, что бывало обычно, когда они просто сидели рядом — скорее всего, немало озадачившись, почему вдруг она перебралась к нему на диван. Ей совсем не хотелось, чтобы он чувствовал рядом с ней неудобство, поэтому она чуть повернулась, взяла его за руку и притянула к себе, прижавшись к нему еще ближе. Чендлер совсем перестал понимать, что происходит. Моника что — действительно только что вышла из спальни и заключила себя в его объятия? Или же ему просто снится невообразимо странный сон? Он в любом случае не собирался противиться этому, поскольку впервые за несколько дней ощутил, что в груди у него разливается теплое чувство умиротворения. Он покрепче обнял Монику и откинул голову на подушку рядом с ней. Лежа рядом в уютных объятиях друг друга, они наконец успокоились настолько, чтобы позволить себе заснуть до утра. Проснулась Моника от голубого сияния раннего утреннего неба, освещающего квартиру, и, осматривая прищуренными глазами гостиную, попыталась вспомнить, почему вдруг уснула на диване. А затем почувствовала тепло тела, все еще крепко прижимающегося к ее спине, и руку, обвивающую ее талию. Никогда еще ей не приходилось просыпаться с чувством настолько глубокого блаженства, и усталый разум уговаривал ее насладиться этим чувством чуть дольше, чем она могла позволить себе. Втайне она пожалела, что нельзя остаться в таком состоянии на весь день, но дурацкий мочевой пузырь упорно диктовал свои правила. Моника медленно положила ладонь на руку Чендлера, оторвала ее от своего тела и положила ему на бок, прежде чем встать — как можно мягче, чтобы не разбудить его. Поднявшись с дивана, она оглянулась на неподвижную фигуру друга, улыбнувшись про себя той умиротворенной позе, в которой он спал. Вспомнив, зачем ей потребовалось срочно встать, она быстро погасила улыбку и поспешила в ванную. Чендлер прислушался к тихим удаляющимся шагам и, услышав стук закрывшейся двери ванной, тут же открыл глаза. Он быстро сел и оглянулся на дверь. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью, подумал он про себя. Впрочем, все очевидно. Он пришел к своей лучшей подруге, занял ее диван, выложил начистоту все, что не стоило говорить никому и никогда, и в довершение всего они провели вместе ночь друг у друга в объятиях. Поэтому лучше задаться немного другим вопросом. Как, черт возьми, все это произошло? — А, ты проснулся, — Моника, выйдя из ванной, вернула его обратно в реальность. — Просто внезапно похолодало, — Чендлер потер глаза, привыкая к утреннему свету. — Который час? — Чуть больше шести, — сказала Моника, взглянув на часы на стене. — Тогда я встаю, мне к восьми на работу, — он поднялся и потянулся. — Спасибо за то, что позволила переночевать у тебя, и еще за… — он замялся, не зная, как сформулировать благодарность. — В общем, за все остальное. — Всегда пожалуйста, — улыбнулась Моника. — У тебя получится без проблем вернуться к себе в квартиру? — А почему нет? — Чендлер почувствовал некоторое замешательство. — Что может произойти, пока я иду через коридор до двери аж три метра? — Я имею в виду, там же Кэти… — Кэти, да, — тут же подумал Чендлер. Как он мог про нее забыть? Более того — почему мысль о том, что он может столкнуться с ней, не причинила знакомой мучительной боли? — Как-то я не подумал, — пробормотал он. — Мне на работу не скоро, Рэйчел еще не встала, можешь пока воспользоваться нашим душем. — Конечно, раз ты не против. — Само собой, нет, — Моника указала на ванную. — Иди, а я принесу тебе чистую одежду, поставлю только кофе вариться. — Спасибо, — Чендлер послушно направился в ванную. Моника пошла на кухню, включила кофеварку и отправилась в квартиру напротив, чтобы выбрать подходящий рабочий костюм для Чендлера. Ей удалось незаметно проскользнуть в его комнату и обратно, не потревожив ни Джоуи, ни Кэти. Вернувшись к себе, она подошла к двери ванной — оттуда слышался звук льющейся воды и невнятный мотив, который напевал себе под нос Чендлер. Моника мысленно улыбнулась, зашла внутрь и положила одежду на крышку корзины. — Мон, это ты? — поинтересовался Чендлер, ощутив поток прохладного воздуха из открытой двери. — Да, я принесла твою одежду, — ответила она. — Не возражаешь, если я возьму твой шампунь? — Бери, конечно. Только у Рэйчел ничего не трогай, она бесится, когда кто-нибудь пользуется ее вещами. Голова Чендлера с намыленными и торчащими во все стороны волосами высунулась из-за занавески. — А который из них принадлежит Рэйчел? — обеспокоенно спросил он. — Я думала, ты спрашиваешь заранее. — Я спрашивал, скорее, из вежливости, думал, этого будет достаточно. Моника ухмыльнулась. — В красной бутылке. — Ой, — чуть поморщился Чендлер. — Ладно, придется как-нибудь избавиться от улик, — он спрятал голову обратно за занавеску. Моника с улыбкой закатила глаза и вернулась на кухню. Наполнив до краев кофейную чашку, она села за стол и открыла газету, которую успела захватить в коридоре, пока возвращалась из соседской квартиры. Дверь второй комнаты отворилась, и в гостиную выплыла Рэйчел — в халатике и с растрепанными волосами. — Доброе утро, — сказала она, направляясь прямиком на кухню. — Доброе утро, — Моника посмотрела на соседку. — Ты рано встала. — Джоанна просила меня прийти пораньше, чтобы выбрать образцы новых тканей, — объяснила Рэйчел, наливая себе кофе и усаживаясь рядом с Моникой. Осторожно отхлебнув горячий напиток, она прислушалась к звуку льющейся воды из ванной. — Кто у нас в душе? — Чендлер. Он оставался тут на ночь. — Хм, не хочешь мне ничего рассказать? — Рэйчел подозрительно посмотрела на подругу поверх кружки. — Он спал на диване. — Это я знаю. Я ночью ходила в туалет и видела, как вы двое там обжимаетесь. — Мы не обжимались, я просто лежала с ним рядом, — возразила Моника. — Я шучу, Мон. Я знаю, что между вами двумя ничего такого и быть не может. — Рэйчел примирительно усмехнулась. — Так вы что, заснули, пока смотрели кино, или как? — Нет, я просто пыталась его утешить. Он был очень расстроен, Кэти и Джоуи не давали ему уснуть прошлой ночью, и он попросился переночевать у нас. — Вот черт, ему совсем сносит крышу… Он же в курсе, что это большая ошибка? — Он в курсе. Мы поговорили об этом. Я и понятия не имела, что творится у него на душе. — Ну, ты всегда говорила, что он куда восприимчивее, чем большинство парней. — Знаю, но тут речь совсем о другом. — В смысле? — с любопытством спросила Рэйчел. — То, как он говорил о своих чувствах, выдавало, скорее… настоящую, истинную любовь. — Серьезно? Он же практически не знает эту Кэти, вряд ли можно безумно влюбиться в кого-то, с кем едва познакомился. — Самое странное, речь сейчас не про Кэти. Он рассказал мне про девушку, в которую был влюблен несколько лет назад. — Какую девушку? — Ее звали Зои. Она встречалась с Кипом, его бывшим соседом, а потом стала его женой. — И он был влюблен в нее? — Он так сказал. — Да, блин, он определенно дышит неровно к подружкам своих соседей… — Ну, так у него получилось. Мне кажется, он не хотел мне об этом рассказывать, но, раз уж проговорился, пришлось выкладывать все до конца. — Подожди, а разве ты не встречалась с Кипом? — Да, мы расстались за пару недель до того, как он встретил Зои. — За пару недель? Представляю, что ты тогда чувствовала. — Да я чуть с ума не сошла. Не потому, что я сильно любила его, просто мне очень неправильным показалось, что он так быстро нашел мне замену. А вообще-то, я тоже тогда сразу же начала встречаться с Бобби, чтобы показать Кипу, на что я способна, — Моника призадумалась, воскрешая в памяти те дни. — И что из себя представляла эта Зои? — Вообще-то, она была очень милая. Однажды я встретила ее в коридоре, когда уходила на работу, и она сразу же сообразила, кто я такая. Сказала, что Чендлер ей все про меня рассказал. Они познакомились на работе, она работала в его отделе. Мы разговаривали с ней уже несколько минут, и я все время была уверена, что она ночевала как раз у Чендлера, потому что она только о нем и говорила, не замолкая. А потом Кип услышал наши голоса и вышел из квартиры — тогда-то она его поцеловала, и мне все стало понятно. — А она знала, что вы с Кипом раньше встречались? — Да, и ее поначалу даже не беспокоило, что мы все еще оставались приятелями. Она вообще была очень уравновешенной. — Да уж, неудивительно, что Чендлер в нее влюбился, — заметила Рэйчел, как раз в тот момент, когда в квартиру зашел Росс. — Эй, а ты что здесь делаешь, — Моника с любопытством посмотрела на брата. — Зашел забрать куртку, которую вчера здесь оставил, — Росс оглядел комнату. — На вешалке, — Монике указала на висящую рядом с дверью куртку. Росс снял ее с крючка, подошел к ним поближе и взял со стола апельсин. — Так в кого, говоришь, влюбился Чендлер? — он принялся сдирать кожуру. — В Зои. Росс перестал чистить апельсин и посмотрел на нее, прищурившись. — В кого? — неуверенно переспросил он. — Ты же знаешь, в Зои, жену Кипа. Росс усмехнулся и, покачав головой, продолжил чистить апельсин. — Чендлер никогда не был влюблен в Зои, — убежденно сказал он, откусывая от одной из апельсиновых долек. — Да нет же, был, — возразила Моника. — Поверь мне, он не был влюблен в нее. Наверное, ты просто не так расслышала. Это Зои была в него влюблена. — Что? — в унисон воскликнули обе девушки, удивленные этим новым открытием. — Да, она по нему просто с ума сходила. А он к ней ничего такого не испытывал, поэтому и… — Росс мгновенно замолк, поняв, что сказал слишком много. — Поэтому что? — спросила Рэйчел. — Ну, я не должен был упоминать об этом при Монике, мы с Чендлером поклялись на мизинчиках, но, вообще-то, именно он и свел Зои с Кипом. — Что? Зачем он так поступил? — воскликнула Моника. — И почему скрывал это от меня? — Потому что вы с Кипом только что расстались, и он беспокоился, что ты будешь расстроена, если узнаешь, что он познакомил его с новой подружкой. — В этом нет никакого смысла, зачем ему их сводить, если он был влюблен в нее? — Я же сказал, он не был влюблен в нее. Он был уверен, что это она к нему неровно дышит, они же работали вместе, а он не испытывал к ней никаких чувств. Он думал, что если познакомит ее с Кипом, то она от него отстанет, но на самом деле и это тоже не сработало. — Как не сработало? Разве она не вышла за Кипа замуж? — удивилась Рэйчел. — Чендлер думал, что все идет хорошо, Кип сделал ей предложение. Она сказала, что ей нужно время подумать, и той же ночью пришла в спальню к Чендлеру и сказала, что не собирается замуж за Кипа, пока не убедится, что у нее нет никаких шансов с ним. Она сказала Чендлеру, что любит его. — А он что ответил? — Честно сказал все, что чувствует. Что ничего к ней не испытывает, что она должна ответить Кипу «да». В конце концов, она согласилась, но только при условии, что они с Кипом уедут из Манхэттена. Она делала вид, что хочет начать с ним новую жизнь, а на самом-то деле просто не хотела больше видеть Чендлера. — Так вот почему они перестали с нами общаться, — сказала Моника. — А я всегда думала, это из-за того, что я раньше встречалась с Кипом. — Уверен, они с Чендлером именно этого и добивались — чтобы все поверили, — пожал плечами Росс. — Ладно, мне пора на работу, — он посмотрел на часы. — И это… не говорите Чендлеру, что я вам все разболтал. В колледже он всегда начинал толкать гневные речи, если я нарушал клятву на мизинчиках. — Не скажу, — пообещала Моника. — Спасибо, — улыбнулся Росс, прощаясь перед уходом. — Если Чендлер не был в нее влюблен, почему же он рассказал тебе, что так было? — спросила Рэйчел. — Может, я просто неправильно его поняла? Я выпила чуть ли не полбутылки сиропа от кашля, еще до того, как он пришел. — Может быть, — согласилась Рэйчел, прислушиваясь, как в ванной выключился душ. — Блин, что он так долго-то, — она встала со стула. — Мне еще нужно сделать прическу, так что я пойду следующая. — Ладно, — сказала Моника. Рэйчел исчезла в своей комнате. Оказавшись в тишине, Моника еще раз прокрутила в голове вчерашний разговор. После того, что сказал Росс, она вообще ничего не понимала. Если Чендлер знал, что нравится Зои, еще до того, как она познакомилась с Кипом — а ведь он утверждал, что уже тогда был влюблен в нее — зачем нужно было сводить их? И что еще непонятнее — если Зои сама сказала Чендлеру, что любит его, почему же он не признался в ответ? Не могла же она понять его настолько неправильно! Весь их разговор до сих пор звучал у нее в ушах очень живо. Они говорили о Кэти, Чендлер случайно сказал что-то лишнее (у него же всегда был талант говорить, что не следует). Она принялась копать глубже (а в этом — талант у нее). И он признался ей, что был безумно влюблен в Зои. Ну, чисто технически — признался, что был влюблен в подружку Кипа, и тогда она сообразила, что он говорил о Зои. Стоп. Раз она сама предположила вслух, что он говорит про Зои, может быть, потому он и согласился? Просто ради того, чтобы замять разговор, чтобы она перестала допытываться, кого он на самом деле имеет в виду? Моника вспомнила — ей показалась странной его реакция, но она тогда просто подумала, что Чендлер был раздосадован тем, что она так быстро его раскусила. Но, может быть, это не так, может, он просто пытался выдать за правду что-то другое. И еще — чуть позже он выглядел так, словно готов был признаться ей в чем-то очень важном, возможно, как раз в том, о ком же на самом деле шла речь. Моника начала ломать голову, кем же могли быть герои ночного рассказа. Сначала она подумала про Росса, хотя Чендлер и утверждал, что говорил не о нем. Если вспомнить все подробности, что ей были известны, то загадочная возлюбленная Чендлера была в близких отношениях с парнем, который был его соседом. С Россом это сужало круг поисков только до Кэрол, а Моника точно знала, что это не так, хотя бы потому, что Росс познакомился с ней раньше Чендлера, а это уже не соответствовало условиям задачи. Что возвращало ее к Кипу, единственному соседу Чендлера до Джоуи. Кип ведь вполне мог встречаться с кем-то еще, кроме Зои и ее самой? Кип, как только въехал сюда, не сразу с ней подружился, в основном из-за того, что был слишком занят работой, у него практически не было свободного времени. Моника вспомнила, что он как-то упоминал, что у него на Манхэттене до нее не было ни одной знакомой. Конечно же — вспомнить хотя бы того же Красавчика Пола — парни об этом могут солгать. Но то, как тогда прозвучали его слова, означало, что она составляет огромную часть его жизни, что это не просто знакомство. Что-то гораздо большее, вроде того чувства, что она сама к нему испытывала тогда… — Боже мой, — прошептала Моника, наконец-то соединив в голове все точки. Она познакомилась с Чендлером за несколько лет до Кипа, и их тесная дружба завязалась задолго до того, как она стала встречаться с Кипом. И это прекрасно объясняло, почему он ничего не рассказывал ей про свою влюбленность. Он видел ее каждый день, точно так же, как, по его словам, видел свою возлюбленную. Да ну, все равно — Чендлер не мог говорить этой ночью о ней! Она ведь заметила бы это гораздо раньше! Дверь ванной со щелчком открылась, вырывая ее из раздумий. Она оглянулась и увидела Чендлера в трусах-боксерах и рубашке, застегнутой всего на несколько пуговиц. Он положил остальную одежду на диван, посмотрел на нее и улыбнулся. — Не волнуйся, на работу я в таком виде не собираюсь, — он взмахнул рукой, указывая на себя. — Просто не имею привычки выходить из душа сразу в костюме и при галстуке. — Да-да, не забудь одеться, а то вскружишь кому-нибудь голову, — Рэйчел вышла из спальни, направляясь в гостиную. — Хорошо выспался прошлой ночью? Я вот каждый раз, как засыпаю на диване, встаю потом со страшной болью в шее. — На самом деле, сегодня я выспался намного лучше, чем за все последние ночи, — честно признался Чендлер. — Это хорошо, — Рэйчел собиралась уже пройти мимо, но вдруг замерла рядом с ним и принюхалась. — Ты пользовался моим шампунем? — с подозрением поинтересовалась она. Чендлер попятился, мотая головой. — Нет. — Я, каждый раз, как пользуюсь шампунем, рисую на бутылке линию. Хочешь сказать, если я прямо сейчас проверю, уровень не окажется ниже? — А разве он сам не может усохнуть? — Чендлер! — Хорошо, я использовал твой шампунь, — сдался Чендлер. — Но я узнал, что нарушаю непреложные правила, когда уже нанес его на волосы. — На этот раз я тебя прощаю, но только потому, что у тебя была тяжелая ночь. — Спасибо, — ухмыльнулся Чендлер, пропуская Рэйчел в ванную. — А ты не шутила насчет ее шампуня, — сказал он, направляясь на кухню. — Не шутила, — согласилась Моника тусклым голосом, рассеянно посмотрев на него. Чендлер схватил кружку и стал наливать себе кофе. — Здорово, у тебя напор воды лучше, чем у меня в квартире. Наверное, потому что у тебя нет соседа, который пытается запихнуть в кран «Скиттлз», чтобы вода стала разноцветной. Это ни разу еще не сработало, но я после душа иногда пахну фруктами, — он улыбнулся и обернулся, ожидая ответной улыбки или какой-нибудь реплики от Моники, но она промолчала. — Мон, ты в порядке? — Да, я в порядке, — она, наконец, сфокусировала на нем взгляд. — Эта простуда скоро меня доконает. Чендлер поставил кружку на стол и шагнул к ней, поднимая руку, чтобы приложить к ее лбу. Моника вздрогнула, и он остановился, удивленно посмотрел на испуганное выражение ее лица и рассмеялся. — Ты что, я же не стукнуть тебя собираюсь. Просто хочу потрогать твою голову, нет ли температуры. — Хорошо, — кивнула Моника, так и продолжая смотреть мимо него, пока он не коснулся ладонью ее лба. — Немного горячая, — пробормотал он, переворачивая руку на другую сторону. — Только немного? — спросила Моника. — Ну, с точки зрения температуры — немного. А если говорить о твоей внешности, то это совсем другая история, — он ласково улыбнулся и слегка ущипнул ее за щеку. Моника тоже улыбнулась, не желая вызывать у него подозрений, что с ней творится что-то неладное. Она начала внимательно наблюдать за ним исподлобья — как он отошел от нее, подошел к столу, развязал пакет с хлебом. Взял пару ломтиков, положил их в тостер, щелкнул рычажком. Обернулся и снова посмотрел на нее. Она быстро отвела взгляд, чтобы он не заметил ее интереса. — Тебе делать тост? — спросил Чендлер, поднимая пакет с хлебом. — Нет, — покачала головой Моника. Чендлер кивнул, завязал обратно пакет и кинул его на стойку. Нашел в буфете нож для масла, направился к холодильнику, чтобы отрезать там тоненький ломтик масла — как раз, чтобы хватило на тост. Вернулся к тостеру именно в ту секунду, чтобы успеть поймать свой поджаренный тост, намазал его маслом и бросил на тарелку. Потом подошел к столу и сел рядом с Моникой. Моника, пытаясь собраться с духом, неотрывно смотрела, как он откусил первый кусочек, и, наконец, решилась начать разговор о том, что беспокоило ее все утро. — Чендлер? — Угу? — он проглотил кусочек. — Хочу спросить тебя кое о чем… он том, что ты сказал прошлой ночью. — Давай лучше не будем об этом, — торопливо выдохнул Чендлер. — Я очень тебе благодарен, что ты меня выслушала, помогла пережить проблему, но сейчас нам лучше об этом не вспоминать. У меня и так забот предостаточно, не хватало еще зацикливаться на прошлом. — Ладно, не буду больше, — согласилась Моника, вызвав у него улыбку облегчения. Чендлер протянул руку и положил поверх ее ладони. — Спасибо, — он приподнял ее руку и быстро поцеловал, прежде чем снова приняться за завтрак. А Моника никак не могла перестать его разглядывать, задаваясь вопросом, действительно ли этот мужчина, сидящий сейчас перед ней — ее лучший друг на протяжении многих лет — мог когда-то быть в нее по уши влюблен. Он был одним из самых важных людей в ее жизни, и они через многое прошли вместе. Они не были парой в привычном смысле этого слова, но во многих отношениях вполне могли считаться именно такими. Они всегда оказывались рядом на диване, даже когда вокруг было полно свободного места. Стоило кому-то из них отпустить шутку, первым делом они переглядывались друг с другом. И когда в жизни что-то шло не так, они знали, к кому в первую очередь обратиться за утешением. Но все же, если бы Чендлер, по какой-то безумной случайности, влюбился в нее, а она бы узнала об этом — испытала бы она к нему точно такие же чувства? А если б и испытала — как долго бы это продлилось? *** С той бессонной ночи, когда Чендлер признался Монике о своей таинственной первой любви, прошел почти месяц, а она до сих пор не имела понятия, кто же все-таки был тем предметом его сумасшествия. Как он и попросил, она не стала совать нос в чужие дела, зато начала обращать внимание на то, как он ведет себя рядом с ней. Определенно, после того проникновенного разговора что-то в их отношениях изменилось, но причиной для этого могло быть и ее собственное поведение. Возможно, у нее началась паранойя, но в последнее время ей стало казаться, что он избегает общаться с ней так же часто, как раньше, хотя это могло быть и из-за того, что он стал проводить больше времени с Джоуи и Кэти. Этого она совершенно не понимала. Раньше Чендлер едва мог смириться с мыслью о том, что находится с Кэти в одной квартире, а теперь тусил в ее обществе, как ни в чем не бывало. Пару недель назад он даже вызвался помочь Джоуи разыскать раннее издание ее любимой книги в подарок на день рождения, а потом, совершенно не скрываясь, хвастался, что Джоуи без него бы не справился и подарил ей точилку. Может быть, он придерживался своего безумного плана, выжидая, когда Кэти исчезнет с горизонта — или пока его чувства к ней не угаснут самостоятельно? Или, может быть, пересмотрел свои принципы и собирался теперь отвоевать Кэти у друга? Эта мысль больно жалила Монику. Она не знала, почему, но с тех пор, как ей пришло в голову, что она могла быть той женщиной, о которой рассказывал Чендлер, она начала по-новому смотреть на него. Он не был больше просто ее Другом. Он был искренним, преданным человеком, который умел любить так полноценно, что у нее сердце щемило от глубины его чувств. Моника теперь ежедневно мечтала о страсти того же накала, которую он испытывал к той, все еще лишенной индивидуальности женщине, и часть ее каждый раз задавалась вопросом, хочет ли она этой страсти именно от него. — Эй, никто не знает, где моя майка для уборки? — спросила Рэйчел, выходя из спальни в гостиную, где сидели Фиби и Моника. — Никогда не видела, чтобы ты убиралась, так что совсем не уверена, что знаю, как она выглядит, — ухмыльнулась Моника. — Такая, черно-белая, с галстучком. — Ой, она у меня, — спохватилась Фиби. — Позаимствовала у тебя на днях, когда пролила на рубашку кофе, и все забываю вернуть тебе. — Она порылась в сумке и вытащила майку. — Спасибо, — Рэйчел забрала ее и отправилась обратно в спальню. — Подожди, ты наводишь уборку? — Моника остановила ее прямо в дверях. — Да нет, — Рэйчел взмахнула футболкой. — Просто увидела, что ее нет в шкафу, и решила спросить. — Она вернулась в комнату. Моника откинулась на спинку дивана, вспомнив внезапно историю, которую Чендлер рассказывал той знаменательной ночью — о том, как его прошлая любовь расхаживала по их квартире в футболке Кипа. Она тогда была так поглощена теми сильными чувствами, которыми он делился с ней в ночном разговоре, что даже и не задумывалась о малозначимых мелочах в его рассказе. А тут у нее в голове вдруг всплыла ключевая деталь. — Эй, Фибс? — посмотрела она на подругу. — Да? — оглянулась Фиби. — Помнишь, как мы устраивали прощальный костер? — В первый раз, когда мы чуть все дотла не спалили? Или во второй, на улице? — Во второй. — Ха-ха, помню, — кивнула Фиби. — Я тогда сожгла старую футболку Кипа, не помню уже, какую… — Ту, которую он обожал, из фильма, где банды дерутся за территорию в городе. — «Воины»? — уточнила Моника, уже получив ответ на свой главный вопрос. — Да, точно, «Воины», — заулыбалась воспоминаниям Фиби. — А что? — Так просто, пыталась вспомнить, что было там нарисовано. — Зря ты ее сожгла, она тебе очень шла. — Это я уже слышала, — прошептала себе под нос Моника. В квартире напротив в это же самое время Чендлер, Джоуи и Кэти, сидя в каноэ перед телевизором, укрепленным на спине керамической собаки, спорили из-за того, какой канал оставить включенным. Чендлер, впрочем, в гущу событий старался не лезть, даже особо не вслушивался в пререкания друзей, лишь ухмыльнулся очередной жалобе Джоуи на то, что днем по центральному телевидению нет никаких шансов дождаться изображения обнаженной натуры. С той ночи, которую Чендлер провел на диване Моники, той самой, когда он проспал всю ночь с ней в объятиях, он никак не мог перестать вспоминать свою первую любовь. Рассказывая Монике о своих давних чувствах, он повредил какую-то внутреннюю преграду, и воспоминания хлынули на него нескончаемым потоком. Теперь он старался не обращать на них внимания, так же, как он делал в прошлый раз, а для этого приходилось занимать мысли чем-то другим. Что означало — проводить большую часть времени со своим другом и соседом по квартире, а заодно и с его женщиной, которая еще месяц назад была главной героиней всех его собственных мыслей. — Фигня полнейшая по всем программам, — Джоуи схватил пульт и выключил телевизор. — Пойдем лучше к девчонкам, у них каналов побольше. — Он выбрался из лодки. — Я лучше останусь дома, — сказал Чендлер. Кэти, вылезая из каноэ, оглянулась на него и умоляюще задрала брови. — Нет, Чендлер, ты обязан пойти с нами, мне потребуется еще один голос разума, иначе Джоуи начнет смотреть «Синемакс» сразу же, как доберется до пульта. — Ну, не знаю. — Да ладно тебе, — Кэти дернула его за руку. — Ну здо-о-орово, никакой свободы, — заскулил Чендлер, следуя за соседями в квартиру напротив. — Привет, — обрадовалась их приходу Фиби. Моника оглянулась, и взгляд ее тут же устремился прямо на Чендлера, которого тащила за руку Кэти. От этого зрелища сердце в ее груди тоскливо заныло. Ответы на все ее вопросы были на самой поверхности: да, Чендлер все еще надеется когда-нибудь заполучить Кэти, и да, именно рядом с Чендлером она сама хотела бы сейчас оказаться. — Джоуи непрерывно ворчит, что по телевизору не показывают ничего интересного, и он настаивает, чтобы мы посмотрели, что творится на ваших каналах, — сказал Чендлер. — Ты же не возражаешь? — спросила Кэти у Моники, которая все еще продолжала глазеть на них. — Моника, Кэти задала тебе вопрос, — Фиби, привлекая внимание, подергала ее за рукав. — Извини, — Моника помотала головой, будто это помогло бы выкинуть ненужные мысли. — Да, можете посмотреть телевизор у нас. — Спасибо, — откликнулась Кэти, нетерпеливо подталкивая мальчиков к дивану. Джоуи сел с краю, Кэти рядом, оставив единственное свободное место между собой и Моникой. — Значит, «Синемакс»? — уверенно заключил Джоуи, хватаясь за пульт. — Давай! — Чендлер плюхнулся на диван рядом с Моникой и тут же раскинул руки по спинке — одну позади нее, другую позади Кэти. — Эй, я думала, ты на моей стороне, — возмутилась Кэти. — Извини, ты снова ошиблась, — ухмыльнулся он, заработав игривый толчок в бок, который заставил его навалиться на Монику. — Так, ладно, — Моника торопливо вскочила с дивана, собрав непонятливые взгляды всех, кто был в комнате. — Я очень устала, пора закругляться. Джоуи взглянул на часы. — Всего половина пятого. — У меня на работе была очень тяжелая смена, я здорово вымоталась. — Мон, сегодня суббота. Ты даже не ходила на работу, — напомнила Фиби. — Вот видишь, как я устала, не заметила даже, что весь день была дома, — попробовала отшутиться Моника. — Пойду-ка я спать, пока не начала представлять, что я все еще на работе выполняю заказы. — Она направилась в спальню. Оглянулась напоследок и заметила, что Чендлер смотрит на нее с беспокойством. Потом плотно закрыла за собой дверь, села на край кровати и заслонила лицо ладонями. Почему это с ней происходит? Месяц назад ей было так хорошо рядом с ним, и она совсем не возражала против того, чтобы он с кем-то встречался, или даже — вот как сейчас — безумно любил кого-то. Так что же случилось потом? Ладно, она знала, почему это произошло. Потому что он выложил, как на духу, что когда-то был по уши влюблен в нее. Рассказал, как мечтал месяцами пригласить ее на свидание, и едва собрался с духом, как она ушла к Кипу. Как он видел их вместе, как сильно его это терзало. Если бы она узнала обо всем этом тогда, у нее не было бы сомнений, она пошла бы на свидание с ним, и сейчас они были бы вместе. Вместо этого она прячется в спальне от него и от его новой возлюбленной. Блин, если уж Чендлер уверен, что всегда выбирает неподходящее время для действий, то она по сравнению с ним просто бьет все рекорды. Она ухитрилась разбудить в себе чувства к другу, с которым знакома уже более десятка лет — и именно в тот период, когда он безумно влюбился в другую женщину. Моника откинулась на кровати, позволяя слезам беспрепятственно течь по лицу, заливая постельное белье. Она вжалась в подушку, обнимая ее руками и выпуская наружу все свои горести. Потом зажмурила глаза, страстно желая, чтобы весь мир вокруг нее исчез хотя бы на время. *** Услышав внезапно стук в дверь, она подняла голову. — Эй, я принес пиццу, — произнес с той стороны знакомый голос ее друга. — Взял в этот раз две, так что твои дурацкие кусочки ананаса мне не попадутся. Моника в замешательстве прищурилась. Зачем он принес пиццу, она же сказала, что пойдет спать? И с каких это пор ей должны нравиться ананасы в пицце? Они же раньше всегда подшучивали вместе над людьми с такими странными предпочтениями. — Слышишь? — снова постучал в дверь Чендлер. Моника встала, подошла к двери и повернула ручку. — Кип, ты дома? Я пришел, — сказал Чендлер. Моника открыла дверь и увидела, что он замер на месте, все еще протягивая руку к двери спальни. На лице его отразилось испуганное недоумение, а затем его взгляд скользнул вниз по ее телу. Она тоже опустила глаза, впервые заметив, что стоит перед ним в одной только длинной футболке с «Воинами». Моника потянула ее за подол, стараясь прикрыться получше, а, подняв голову, в полной мере разглядела выражение его лица — болезненно нахмуренные брови, плотно сжатые челюсти. — Говоришь, пиццу принес? — раздался у нее за спиной голос, которого она не слышала уже много лет. Моника оглянулась на Кипа, который приобнял ее сзади, и автоматически произнесла фразу, не успев даже задуматься. — Ага, будто бы то, что ты ешь, можно назвать пиццей. Правильно, Чендлер? — она снова посмотрела на друга, надеясь, что он ей ответит. — Сегодня я не позволю вам издеваться надо мной из-за пиццы с ананасами, у меня слишком хорошее настроение, — Кип улыбнулся, похлопав Чендлера по плечу. Моника, замерев, наблюдала, как Кип ведет Чендлера на кухню из той комнаты, которая уже много лет называлась спальней Джоуи. — Послушай, — произнес Кип громким шепотом, совсем не скрываясь. — Я знаю, вы с Моникой собирались завтра сходить вместе перекусить, но ты же не против перенести поход в вашу загрызочную на другой день? Хочу пригласить ее на настоящее свидание. Чендлер оглянулся на Монику и ответил, не отводя от нее глаз. — Да, все в порядке, идите, мне все равно не особо хотелось. — Спасибо, дружище, — Кип похлопал его по спине и открыл коробку с пиццей. А Моника все продолжала смотреть на Чендлера, на глубокую морщинку между его бровей, на болезненный взгляд — и сердце ее разлеталось на миллионы осколков. *** Внезапно очнувшись, будто бы от кошмарного сна, Моника села на кровати, хватая ртом воздух. Собственно, это и был кошмарный сон. Только вместо монстров и жутких темных подворотен она увидела самую страшную ошибку, которую ей довелось совершить за всю жизнь. Отдышавшись, она оглядела комнату, погруженную в сумрак, и заметила, что на часах уже десятый час. Вскочив на ноги, она выбежала из комнаты. Гостиная была пуста, все уже разошлись. Моника стремительно пересекла квартиру и направилась к входной двери. В коридоре она замерла на секунду перед соседской квартирой, но тут же отбросила прочь все свои сомнения и распахнула дверь. Чендлер обернулся и вопросительно посмотрел на нее, стоя посреди гостиной с телефонной трубкой в руках. — Хорошо, спасибо, до свидания, — спокойно произнес он в трубку, прежде чем положить ее, и снова посмотрел на Монику. — Я тут записывался на завтра в парикмахерскую. Кэти меня убедила подстричься, хотела подстричь сама, но Джоуи утащил ее в кино, а то у тебя по телевизору никак не хотели показывать голые сиськи. И да — он действительно уговорил свою девушку пойти в кино именно этими словами. — Чендлер улыбнулся, но, не дождавшись от нее ответа, снова заговорил. — Что случилось? — Я знаю, я обещала не поднимать эту тему, — Моника закрыла дверь и прошла в гостиную. — Какую? — Чендлер в замешательстве чуть склонил голову набок. — На следующее утро после того нашего разговора я сказала, что больше не буду вспоминать про то, что ты был влюблен в девушку Кипа. — Жену Кипа, — поправил ее Чендлер, отходя вглубь гостиной. — «Не поднимать тему» означает обычно «больше не разговаривать об этом», — он повернулся к ней лицом. Моника снова подошла ближе к нему. — Я знаю. Но если я пообещаю тебе, что после сегодняшнего вечера никогда больше не буду об этом спрашивать, ты ответишь мне на один-единственный вопрос? Только честно. — Один честный ответ? — Чендлер задумался. — А потом ты об этом не вспомнишь ни разу? — Да, никогда больше не буду поднимать эту тему, если ты скажешь мне правду. — Хорошо, — кивнул Чендлер. — Ты до сих пор жалеешь, что не сказал тогда ей, что любишь ее? — Да брось ты, Мон, это было сто лет назад. — Даже если и так, все равно — ты жалеешь об этом? — переспросила Моника, снова не получая ответа. — Если бы ты встретил ее сегодня, и она бы уже не была с Кипом, как думаешь, хотел бы ты остаться с ней? — Кажется, ты обещала только один вопрос, — одарил ее насмешливой улыбкой Чендлер. — И ты еще на него не ответил. — Все равно это не повод задавать следующий, слишком много вопросов собьют меня с толку, ты же знаешь, что я не могу отвечать, если… Моника прервала его предельно серьезным тоном. — Чендлер! — Это заставило его замолчать и уставиться на нее. — Даже если пройдет еще пятьдесят лет, я по-прежнему буду мечтать о ней, — четко проговорил он, и рот Моники приоткрылся, выдохнув воздух, который она сдерживала внутри, даже не подозревая об этом. — Но она никогда не испытает ко мне такого же чувства. — Неправда, — Моника покачала головой, глаза ее начали наполняться слезами. — Поверь уж мне. Моника внимательно посмотрела на него, пытаясь прочитать на его лице мысли. Похоже, он действительно верил, что его чувствам не суждено быть взаимными. — Ты так и не сказал мне, жалеешь ли ты о том, что не признался ей? Чендлер с трудом сглотнул и кивнул головой. — Каждый день моей жизни. Моника сделала еще один шаг к нему, теперь их разделяло менее полуметра. — Тогда скажи мне об этом сейчас. — Что? — Чендлер как-то странно посмотрел на нее. — Скажи мне, что любишь меня, — Моника посмотрела ему прямо в глаза, не моргая. Чендлер скрестил на груди руки. — Я… я не понимаю, о чем ты. — Просто скажи это, Чендлер! — повысила она голос. — Я люблю тебя! — выпалил он, раскидывая руки в стороны. Зрачки его расширились от удивления — слишком уж неожиданно эти слова слетели с его губ. Он замер, пытаясь оценить ее реакцию. Когда она сделала еще один шаг к нему, дыхание его почти остановилось, и кровь застучала в ушах, стоило ей взять его за руку. — Я тоже люблю тебя, — казалось, эти слова смыли всю многолетнюю боль, которую он успел испытать. — Правда? — переспросил он. — Честное слово, — прошептала она, глядя как по его лицу расплывается улыбка. Чендлер шагнул еще ближе, совсем сократив расстояние меду ними, положил руки ей на талию и притянул к себе. Вместо того, чтобы сразу же перейти к поцелую, он пристально посмотрел ей в глаза, чтобы впервые увидеть, что она смотрит на него именно так, как он всю жизнь мечтал. Моника обняла его за шею, чувствуя, как ее коленки подгибаются от слабости. — Я люблю тебя, Чендлер, — снова прошептала она. Чендлер ласково погладил ее по щеке, наклонился и запечатлел легчайший, невесомый, будто перышко, поцелуй на ее губах. Поцелуй был таким нежным, что, не будь он столь наполнен эмоциями, они вряд ли бы почувствовали прикосновение, но сейчас одно лишь близкое дыхание заставляло их дрожать в объятиях друг у друга. Когда нежных прикосновений стало уже недостаточно, Моника еще крепче прижалась к нему, притягивая к себе для гораздо более глубокого поцелуя. Провела руками по его затылку, запустив пальцы в волосы. Чендлер перенес руки ей за спину, страстно сжимая ее тело в объятиях. Когда у них перехватило дыхание от пламенных поцелуев, они чуть расслабили хватку и отстранились, прижавшись друг к другу лбами. — А Джоуи скоро вернется? — чуть хриплым голосом спросила Моника. — Мне стоит обеспокоиться, что в такой момент у тебя в мыслях Джоуи? Моника заулыбалась, качая головой. — Я просто спрашиваю, много ли у нас времени. — Времени? — Чендлер недоуменно смотрел, как она задирает брови, удивляясь, что он до сих пор не сообразил. — А, времени, — осознание накатило на него горячей волной. — Да, у нас еще полно времени. — Хорошо, — Моника, усмехнувшись, последовала за ним к спальне. Поздно ночью Чендлер проснулся от тепла женского тела в своих объятиях, сразу же вспомнив, что делит постель со своей самой первой любовью. Все предыдущие ночи он никогда, на самом-то деле, не верил, что подобная ночь когда-то наступит, тем более, спустя годы после того, как он заставил себя отказаться от ожиданий. Он покрепче сжал лежавшую рядом с ним женщину, целуя ее в макушку. — Если ты собираешься зайти еще на один круг, то мне сначала нужно попить воды, — пробормотала Моника, открывая усталые, чуть насмешливые глаза. Он перевел на нее взгляд, полный вожделения, и уголок ее губ дрогнул в легкой улыбке. — О чем думаешь? — Просто пытаюсь осознать, как мне сегодня повезло, что я могу быть с тобой спустя столько времени. — Мне жаль, что ты не рассказал мне тогда, мы не провели бы столько лет порознь… — Ну, я решил, что будет намного забавнее все от тебя скрывать, пока ты не догадаешься сама и не накричишь на меня, чтобы я тебе признался, — шутливо откликнулся Чендлер. — Я на тебя не кричала, — со смехом возразила Моника. — Я просто пыталась помочь тебе разобраться с чувствами самостоятельно. — Указывая мне, что и когда говорить? — Но это же все было правдой, да? Чендлер улыбнулся. — Абсолютной правдой. — Он наклонился, целуя Монику в губы, но быстро отстранился, внимательно разглядывая ее. — А как ты вообще догадалась, что я был влюблен вовсе не в Зои? — Узнала, что ты был к ней равнодушен еще до того, как она стала встречаться с Кипом. Росс рассказал мне, что ты познакомил их, ожидая, что она больше не будет обращать на тебя внимание. — Неужели клятвы на мизинчиках между двумя друзьями больше ничего не значат? — закатил глаза Чендлер. — И еще та футболка, которую ты упоминал, с «Воинами», она же осталась у меня после того, как мы с Кипом расстались. Зои никак не могла появиться в ней перед тобой. — Ты ее сохранила? — Только потому, что тоже считала, что классно в ней выгляжу. — Моника усмехнулась, заметив на лице Чендлера такую же легкую ухмылку. — Но тебе должен понравиться тот факт, что я сожгла ее несколько лет назад. — На прощальном костре? — Да, — Моника снова положила голову ему на грудь. Чендлер запустил в ее волосы пальцы и медленно начал поглаживать их. — Знаешь, если ты всерьез говорила о том, чтобы зайти еще на один круг, то я принесу тебе стакан воды. Моника рассмеялась, поднимая голову и глядя на него. — Я не против сходить на кухню сама, все равно нужно размять ноги. — Она выскользнула из-под простыней и села на край кровати. Потом наклонилась и подняла с пола одежду, сброшенную несколько часов назад. Чендлер с невероятным удовольствием разглядывал, как она повернулась к нему лицом, натягивая футболку, которая до этого была надета на нем самом. — В моей ты выглядишь еще лучше, — улыбнулся он. Моника наполовину залезла на кровать обратно, положила руку ему на щеку и притянула к себе для поцелуя. — Я сейчас вернусь, — прошептала она. — Буду ждать, — ответил Чендлер, наблюдая с улыбкой, как она покидает комнату. Моника прикрыла за собой дверь, прошла на кухню и подошла к раковине. Достала из буфета стакан, наполнила водой из-под крана. Сделав пару глотков, направилась обратно в спальню, но остановилась, услышав, как открывается дверь ванной. — Моника? — Кэти не слишком-то приветливо рассматривала соседку, стоявшую на пороге комнаты Чендлера. — Привет, Кэти, — Моника положила руку на дверную ручку, заметив мимоходом, как Кэти оценивающе разглядывает ее нынешний наряд. — Все в порядке? — уточнила она, ничего не услышав в ответ. — Д-да, — Кэти прошла дальше в гостиную. — Извини, просто не ожидала, что ты ночуешь у Чендлера. Моника уловила в ее голосе грустную нотку, успев даже слегка посочувствовать ей. — Да, тут выяснилось, что мы любим друг друга, — она горделиво улыбнулась про себя, еще раз пробуя на вкус эти слова. — Что ж, здорово, — Кэти улыбнулась ей в ответ. — А мне пора к Джоуи, — она кивнула на соседнюю комнату. — Конечно, увидимся завтра, — сказала Моника, открывая дверь и проскальзывая внутрь. Кэти еще раз взглянула ей вслед, прежде чем вернуться в спальню к своему парню. — Где ты так долго была? — Джоуи уже лежал на кровати. — Я думал, тебе хочется только пописать. — Я разговаривала с Моникой. — С Моникой? Зачем ты пошла к ней в квартиру? — Да нет, она здесь, у Чендлера, — объяснила Кэти, забираясь к нему на кровать. — Почему ты ни разу мне не сказал, что они встречаются? И что любят друг друга. Глаза Джоуи расширились, будто бы в приступе паники. — Они — что? — взвизгнул он.