настоящее время
За всю свою жизнь я ещё никогда не был так сильно напуган. Ничто не могло сравниться с этим липким чувством страха, что засело внутри и когтями раздирало мои внутренности. Я не мог ускорить или замедлить ход времени, или как-либо повлиять на ситуацию. Чувство, будто жизнь утекает сквозь пальцы. Живот скрутило в ожидании худшего исхода. В воображении прокручивались различные варианты того, что я увижу по приезде, и все они вселяли в меня ужас. Сердце тяжело стучало в груди, крупная дрожь пробивала моё тело. Я молча пялился на светящийся дисплей машины в темноте, считая секунды, и как назло время тянулось чудовищно медленно. Мне не оставалось ничего, кроме как каждые несколько секунд снимать блокировку телефона и пялиться на экран телефона в надежде, что он всё же нашёл в себе силы написать мне. «Хоть что-нибудь, пожалуйста, хён. Ты мне нужен» – всё, о чём я мог думать. Не знаю, как я стал настолько зависим от одного человека. Я всегда считал себя сильным человеком, который не сможет так легко сломаться. Перевожу пустой взгляд на улицу и молюсь, чтобы мы успели. Машины неслись одна за другой, вой полицейских сирен и две машины скорой помощи окружали нас. Я понимал, что скорая нам нужна лишь на всякий случай, для перестраховки, но в то же время чувствовал, как мой завтрак в желудке грозился вылезти обратно наружу. Мне было плохо, я волновался, но сильнее всего остального, я остро ощутил ответственность за произошедшее. Это всё из-за меня. Он сказал, что делает это, потому что любит меня. Но разве может кто-то желать себе смерти из-за любви? Разве ты не останешься с человеком, не будешь с ним вместе так долго, насколько это будет возможно, если ты его действительно любишь? Разве ты вычеркнешь его из своей жизни, не дав и малейшего шанса будущему? Решишь и за него, что будет лучше для вас обоих? Гнев медленно закипал в моей груди, он оказался единственным чувством, на которое я сейчас был способен, кроме животного страха за дальнейшую судьбу Минхо. Как он мог оказаться таким эгоистом? Неужели он не понимает, как сильно я люблю его? Что я живу, дышу ради него и думаю лишь о нём? Неужели этого всегда было мало? Даже сейчас одного меня ему недостаточно? Резкий визг шин и ремень безопасности, вдавивший меня в пассажирское сидение, отрывают меня от мыслей. Я поднимаю глаза, чтобы посмотреть на отель, во рту сухо. Я вижу десятки полицейских машин кругом, машины скорой помощи, машины других членов команды, заполняющие парковку. Мой взгляд перемещается в сторону, и я замечаю знакомую машину в дальнем углу парковки. - Хён, это его машина! - вскрикиваю я и поддаюсь вперёд, отстёгивая свой ремень и распахивая дверцу машины. Я быстро иду в сторону входа, но кто-то со спины перехватывает мою руку. - Пусти! - кричу я, повернувшись, и вижу скривившееся от раздражения лицо Ким Ёнсана, стоящего позади. Выдёргиваю руку, прожигая его взглядом. - Не вмешивайся, Джисон, мы сами во всём разберёмся, - выплёвывает он. - Ты, блять, сейчас серьёзно?! – нервно смеюсь я. – Вам всем не хватило вашего предыдущего вмешательства?! Ты смеёшься надо мной?! Из-за кого мы сейчас здесь?! - ору я ему в лицо, и он делает шаг назад. - Мы с тобой не знаем, что он сделал с собой. Если уже слишком поздно, тебе лучше этого не видеть, - продолжает он спокойно. - Слушай сюда, ты, кусок говна, мне абсолютно поебать, что будет со мной, намного важнее, что я пойду туда, к нему, и ты мне не помешаешь, - чётко произношу я, в то время как Хичоль встает рядом со мной, и я вижу, что полицейские проходят внутрь отеля. – Вы слишком долго держали нас порознь, и я не позволю вам разлучить нас снова, будь добр, съеби - заканчиваю я и разворачиваюсь, чтобы поторопиться внутрь. Хичоль идёт в шаге от меня, и я уверен, что он согласен со мной. Мы подбегаем к ресепшн, где полицейские уже вовсю допрашивают сотрудницу. Мы останавливаемся у стойки, я тяжело дышу, она переводит на меня взгляд и смотрит на меня широко распахнутыми глазами. - Мне жаль, господин, но мы не имеем права разглашать эту информацию – нервно отвечает она полицейскому. Я стискиваю зубы и прикусываю язык, чтобы не наорать на неё. - Я понимаю, но это в целях расследования. Жизни господина Ли может угрожать опасность, - спокойно говорит он. - Пока у вас не будет соответствующего ордера, мы не будем разглашать информацию клиента, вы должны понимать, это предусмотрено договором-офертой по части конфиденциальности – нервно проговаривает она. - Да, блять! - кричу я на неё. – Просто скажи мне чёртовый номер комнаты! Она испуганно смотрит на меня, но снова отвечает отказом, и я едва не хватаю её за плечи, чтобы потрясти её и дать понять, что важна каждая секунда. Я быстро разворачиваюсь и бегу, понимая, что у меня совсем нет времени на то, чтобы ждать лифт. Люди позади выкрикивают моё имя, но я их игнорирую. Никогда ещё я не был так благодарен тренировкам с Бином. Я поднялся на второй этаж, перепрыгивая через несколько ступенек разом. Я слышал людей, бегущих следом за мной, и это заставляло меня только бежать быстрее. Я молился про себя – «Боже, Господи, если ты есть, прошу тебя, пожалуйста, молю, не забирай его. Я стану самым лучшим человеком. Только спаси». Я надеялся изо всех своих сил, что когда я найду нужную дверь, он откроет мне её и улыбнётся, что он обнимет меня и поцелует, вложив в этот поцелуй всё, что скопилось в нём за последние года. Я молился проснуться утром и облегчённо выдохнуть от осознания, что это был лишь кошмар, а рядом лежал бы сонный хён. Споткнувшись, замираю напротив двери, ведущей в комнату № 9. Я до конца не уверен, что он в этой комнате, но это единственная зацепка, пришедшая мне в голову. Я замечаю тусклый свет, пробивающийся сквозь щель внизу, и начинаю бить в неё кулаком снова и снова. - Минхо! - кричу я что есть мочи, - Открой дверь, хён! Это я, Джисони - продолжаю со всей силы долбить по дереву. Остальные двери начинают открываться, и в коридор выглядывают люди, чтобы узнать, из-за чего поднялся шум. Я не обращаю на них внимания, продолжая неистово стучать. - ОТКРОЙ ЭТУ БЛЯДСКУЮ ДВЕРЬ, ХЁН! - слёзы текут по моим щекам, падая на мою рубашку. Я начинаю пинать дверь ногой, потому что никакого ответа не следует, наваливаюсь всем телом пытаясь выбить её. - Помогите мне! - кричу я сквозь слёзы, оглядываясь через плечо. Хичоль моментально оказывается рядом и пытается выбить преграду вместе со мной. Мы оба наваливаемся на дверь со всей силой, и я чувствую, как она начинает поддаваться. Один, два, три удара, и я слышу треск. Разломанная дверь, наконец, открывается, и я влетаю в комнату. Мои глаза быстро осматривают всё вокруг, и я замечаю его ноутбук на кровати. Но его самого не видно. Я ещё раз осматриваюсь и поворачиваюсь к Хичолю с широко раскрытыми глазами, который смотрит вниз, разглядывая пол у себя под ногами, и я тоже медленно опускаю глаза. Вода. Везде вода. Мы стояли в воде. Подняв голову, слышу тихий шум льющейся воды из ванной. В панике смотрю на дверь и бросаюсь к ней, борясь с оцепенением. Я дёргаю ручку, но эта дверь тоже оказывается заперта. - Хён! - кричу я громче. – Открой, хён, пожалуйста! - продолжаю, вновь пытаясь выбить очередную дверь. Это последняя дверь, которая нас разделяет. Последняя, что мешает успеть удержать его. Неужели уже слишком поздно? Эта дверь казалась тяжелее входной. Вода продолжает бежать из-под двери, и, когда я смотрю вниз, мои глаза замечают её, пусть и слабый, но розоватый оттенок. - Нет-нет-нет-нет! - я сильнее пинаю дверь, ударяю по ней, кричу, пока мы пытаемся её выбить. Страх и адреналин накрывают меня новой волной, циркулируя по моим венам. Я не переживу, если потеряю его. Я смирился с тем, что потерял наши отношения, потерял его морально, и принять это было не просто. Но факт того, что я потеряю его физически, привел меня прямо к нему, туда, где он был прямо сейчас. Рыдания продолжали вырываться из моей груди, когда мы последний раз толкнули дверь и ввалились в ванную. - Вот чёрт! - слышу шёпот Хичоля, и мои глаза накрывает пелена. - Нет! – вскрикиваю я, моё тело бросается вперёд. Рядом с ванной на полу лежит баночка из-под таблеток, а в самой ванной – утопающий в ярко-алой воде, лежит единственный человек, которого я когда-либо любил. С дрожащими руками и помутневшим взглядом, борясь с рвотными позывами, я вытащил его из ванной, расплёскивая воду. Я перетащил его на пол, к себе на колени. Я обнимал его ледяное тело как самое ценное, что есть в моей жизни. Осторожными хлопками по его щекам, пытаясь привести его в чувства, попутно тряся его за плечи. - Хён! Очнись, хён! Я здесь. Я рядом. Хён, открой глаза. Пожалуйста, хён. Прошу… - отчаянно скулю я, потрясывая его, мечтая о том, чтобы он открыл свои красивые глаза. Сквозь рыдания я повторяю эти слова снова и снова как мантру. Слёзы стекают вниз по моим щекам и падают на его бледное, мокрое лицо, смешиваясь с каплями воды. Его кожа была такой светлой и посиневшей, как и его губы. Мои пальцы мимолетно проскользнули по его по-прежнему прекрасным губам, прежде чем они отняли его у меня. Я кричал и бился, желая одного: лишь бы он вновь оказался в моих руках, но меня держали и не отпускали. Я продолжаю звать его по имени и трясти за плечи, когда остальные заходят в комнату и отрывают его от меня. Я тянусь вперёд, пытаясь вернуть его обратно, но меня удерживают. Я вижу, что они всего лишь хотят помочь ему, но изнутри меня заполняет страх, что ему причинят боль. Я боялся, что его заберут. Его место в моих объятьях, так было, есть и так будет всегда. - НЕТ! МИНХО! - кричу я, все ещё пытаясь дотянуться до него. – Пожалуйста… - скулю я, бросаясь вперёд в последний раз. - Верните его! - кричал я, изо всех сил пиная человека позади меня. Они не могут просто так забрать его у меня, он нужен мне. - Джисон, прекрати! Они пытаются ему помочь! - кричат мне в ответ. В голове была каша из страха и злости, что я даже не мог понять, кто это. Но меня это и не волновало. Всё, что меня волновало, это бледная и неестественно неподвижная фигура, покоящаяся на полу, пока её осматривали медработники. - Нет! - снова заорал я. – Я ему нужен! Куда вы его несёте?! – напрягаюсь я и начинаю вырываться из крепких рук еще сильнее, когда увидел, как они перекладывали его на носилки, а затем поспешно покидали комнату вместе с ним. - Минхо! - дёрнулся я вперёд, слёзы стекали по моим щекам. Сильные руки в который раз ухватили меня, потянули назад. Я не мог думать ни о чём другом, кроме как быть рядом с ним, прижимать его к себе, грея его холодное тело. Высокая фигура преградила мне обзор, и я больше не видел удаляющихся прочь людей, уносящих Минхо дальше по коридору. Я попытался разглядеть что-нибудь сквозь слёзы и увидел светлые торчащие в разные стороны волосы и заплаканное лицо. Феликс. Он стоял передо мной, смотря на меня разбитым взглядом, и только в этот момент я прекратил пытаться вырываться. И только в этот момент осознал, что меня удерживало две пары сильных рук, и я обернулся и увидел лица рыдающих Бина и Мини. В этот момент из моего тела выбило все силы, и я тряпичной куклой повис на руках, прекращая борьбу, и истерично зарыдал. Они ослабили свою сильную хватку, сменив её на крепкие объятья. - Хо… - заскулил я в грудь Чанбина. - Я знаю, Джисони… Я знаю… Ш-ш-ш-ш… - мягко произнёс он в ответ, но его голос слегка дрогнул. Ничто не в силах остановить или заглушить мои рыдания, я смотрю, как пустеет комната и пытаюсь понять, успел ли я?чуть позже в больнице
Никогда не любил больницы. Эти идеально белые стены, до блеска начищенный воском пол и люди, выглядевшие мрачно и неестественно, медсёстры и врачи, суетящиеся туда-сюда, кашель и всхлипы, которые доносятся со всех сторон. Жуткое место, наполненное неприятным запахом медикаментов, и где жизнь отчаянно борется со смертью. В этом здании нет места, даже закоулка, чтобы укрыться от поглощающей тьмы, нависшей над каждым. Воздух пронизан печалью, гневом и надеждой. Особенно надеждой. Люди с болью в глазах молятся, мечтают и надеются на лучший исход. До глубокой ночи глядят на пустые стены или смотрят на дверь, отделившую их от любимого человека. Каждая их часть разрывается от вопросов и жаждет ответов. Сейчас я испытываю то же самое, разве что я не могу сохранять спокойствие. Я хожу по комнате ожидания, прожигая взглядом эти чертовы двойные двери операционной, по ту сторону которых моя жизнь. Я взываю к каждой медсестре или доктору, которые входят и выходят из них, сказать мне, что происходит – но никто из них этого не делает. Остальные либо просто сидят, либо перешёптываются. Недавно я даже слышал смех и скривился от отвращения, желая вцепиться хрупкими руками в их шеи и вытрясти из них всю душу. Как можно смеяться в такой момент? Когда у нас нет даже гребанного представления о том, что сейчас происходит и что теперь станет с нашей жизнью. Наша жизнь уже не будет прежней, она изменилась, а кто-то ведёт себя так, словно их это не касается. За всю свою жизнь я ни разу не испытывал подобного ужаса. Я до сих пор не могу понять, как мне удалось вытащить его грузное тело из воды. Красной воды. Воды, которая окрасилась цветом его крови, сочащейся из его порезов. Мой разум с трудом может восстановить детали того, что я увидел. Всё, что я могу – ходить взад и вперёд по комнате ожидания, пытаясь избавиться от образов, которые не перестают всплывать в моей голове. Его тело было таким холодным, таким стеклянно-хрупким, казалось, малейшее прикосновение и он раскрошится, разобьется на мелкие кусочки прямо у меня на глазах. Шесть часов и семнадцать минут назад Минхо доставили в больницу. Шесть долгих, мучительных часа терзаний страхом и неведением и семнадцать минут. Никто из медперсонала не подошёл к нам, чтобы сообщить о состоянии Минхо. Часы, висевшие на стене над дверным проёмом, продолжали сменять минуту за минутой. Каждое движение дверной ручки будто издевалось надо мной, и на моих глазах еще сильнее проступали слёзы. Я не мог перестать плакать. И вряд ли смог, пока мне не сообщили бы о его состоянии. - Малыш? - мягкий знакомый голос раздается рядом со мной. Я медленно поднимаю голову и вижу свою маму и маму Минхо, стоящих со слезами на глазах. Я устремляюсь к маме и падаю к ней в объятия, громко рыдая. Она успокаивающе поглаживает меня по спине так, как способна лишь мать. Она что-то тихо шепчет мне на ухо, и пусть я не способен разобрать ни одного слова из-за сотрясающих меня рыданий, они все же успокаивают меня. - Джисон, милый, посмотри на меня, - произносит она разборчивее, и я осторожно отрываю голову от её груди. – Всё будет хорошо… - Откуда ты это знаешь?! Они ничего не говорят! Не дают мне зайти к нему, мам. Я ему нужен. Мне нужно туда. - говорю я, всхлипывая. - Джисони…- я перевожу взгляд на госпожу Ли – её глаза опухли и покраснели, словно она проплакала последние несколько часов. – Всё будет хорошо. Неважно что произойдёт, всё будет хорошо. - Как вы… Как вы можете такое говорить? - морщусь от ее слов. – Он должен выкарабкаться! Он не может вот так вот взять и уйти! Он не может так просто бросить нас! Он не может бросить меня! Он мне нужен, матушка Ли, он мне правда нужен! – кричу я сквозь надломленные рыдания. Во мне ломается стержень, и я падаю вниз на колени, закрыв заплаканное лицо руками. Слёзы полные боли заполняют мои ладони. Я знаю, что все смотрят. Видят, как я ломаюсь. Я пытался быть сильным так долго и мне это удавалось. Я не плакал при других, и позволял себе выглядеть подавленным только тогда, когда реально мог себе это позволить. Возможно, только что мои силы покинули меня. Минхо придавал мне сил, и без него я не существую. - Джисони, прошу тебя, будь сильным для него… - я слышу рядом мягкий голос госпожи Ли, которая вслед за моей мамой, опускается на колени, гладя меня по спине. И в этот момент я чувствую себя так отвратительно, ведь из-за меня им пришлось приехать сюда, из-за меня им пришлось пройти через это. - Это всё моя вина… - шепчу я. – Это я должен лежать там, а не он! Я должен был умереть! Я не оставил ему выбора! - Да как ты можешь говорить такое?! – слова, наполненные гневом и болью, вонзаются глубоко в моё сердце. Передо мной стоит Чанбин и зло смотрит на меня. Горячие, яростные слёзы текут вниз по его лицу. - Бинни, не время… - Нет, блять, завались, Джисон! У тебя нет ни малейшего права пороть эту хуйню. Не тебе одному больно, ясно?! Не ты один его теряешь. Не ты один его любишь. Ясно тебе?! Все мы сейчас в одной лодке! - кричит он, идя в мою сторону. Я вижу, как Чан поднимается из кресла и ловит Чанбина за локоть, но тот вырывается. – Чанни-хён, лучшей не трогай меня, иначе я сделаю тебе больно! - выкрикивает он. Чан вздрагивает и отступает назад, бросив на меня обеспокоенный взгляд. - От того, что ты несешь эту херню, никому лучше не станет. Понимаешь ты это или нет? Это не твоя вина! И если тебе так уж принципиально найти виноватого, то это наша общая вина! - кричит он, от чего я теряюсь еще больше. – Мы знали, что с вами обоими творится что-то не то, Джисон… Нужно было быть слепым, чтобы не замечать это. Вы оба были такими несчастными, и каждый из нас должен был быть смелее или мудрее, чтобы сесть за круглый стол и разобраться, но мы этого не сделали… - его голос понизился, и сейчас он говорит мягче, хотя его голос вот-вот надломится из-за слёз. - Он сделал это из-за меня, Бинни… - произношу я. - Нет, он сделал это потому что… Я не знаю почему, ясно? Но знаю точно, что не из-за тебя. Никто из нас не знает, почему вдруг он счёл это лучшим выходом из ситуации. Но Джисон… - его голос ломается. А новый приступ рыданий искажает его лицо. - Я тоже умираю изнутри, зная, что сейчас команда врачей пытается спасти моего лучшего друга. Меня рвёт на части от неизвестности очнётся он или нет. И я не хочу слышать, как мой другой… Как мой другой лучший друг сидит здесь и убивает себя мыслями о вине, ясно? - горько шепчет он. Феликс делает шаг навстречу и заключает своего рыдающего парня в объятья, позволяя ему удобнее устроится у него на груди. Я чувствую укол ревности, а ещё чувство вины. И пусть я не хочу признавать это, но Чанбин прав. Мои слова, которые я все равно считаю правдой, никому не помогут. Согласны они со мной или нет, им не стоит сейчас их слышать. - Семья Ли? - раздается голос, и мы все тут же оборачиваемся. Секунда, и госпожа Ли уже на ногах, бежит по направлению к врачу. - Как он? Он в порядке? - быстро говорит она сквозь слёзы. Моя мама помогает мне подняться, и мы смотрим, как доктор что-то говорит госпоже Ли. Я всматриваюсь в каждое движение, в каждую черту его лица, пока он тихо отвечает ей, вижу, как у нее начинают дрожать плечи, она рыдает, и у меня подгибаются колени. Доктор уходит, а госпожа Ли так и стоит к нам спиной, и её рыдания доносятся до нас. Неужели это конец? Его больше нет. Мой желудок подпрыгивает до самого горла, и я всё ещё чувствую необходимость избавить себя от его содержимого. Госпожа Ли медленно оборачивается, и её глаза находят меня. В одно мгновение моё сердце разрывается на части, зная правду, но не желая верить в неё. Я больше никогда не обниму его, не прикоснусь к нему, не поцелую его, не скажу ему, что я люблю его. Не будет больше мимолётных касаний. Не будет его весёлого смеха с придыханием. Я никогда не увижу, как он состарится, и мы никогда вместе не воспитаем наших детей. А я ведь столько раз думал о том, что мы сыграем свадьбу, усыновим детишек и увидим, как они повзрослеют и подарят нам внуков. Я никогда в своей жизни не хотел повернуть время вспять так, как сейчас. Вернуться на несколько лет назад, туда, откуда всё началось, чтобы увидеть всё это снова и поступить по-другому. Ещё раз увидеть его яркие, блестящие глаза, красивые красные губы и услышать его мягкий, добрый голос. Ещё раз увидеть, как он дурачится и прикалывается над нами, как сильно он обожает своих друзей. Вернуться в то время и продлить его. Вернуться в тот вечер и побежать за ним, не дать ему уйти. Остановить его, обнять, сказать, что я не уйду. Что моей любви хватит нам обоим. - Джисон? - слышу голос госпожи Ли, который возвращает меня в реальность. Я поднимаю глаза, вижу её недовольный взгляд. – Ты слышал, что я сказала? - шепчет она. Я качаю головой, но уже знаю слова, которые она собирается произнести. Мой мозг отказывается это принимать. Я планировал игнорировать их настолько долго, насколько мог, но они, наконец, врываются в мое сознание, и это не те слова, что я ожидал услышать. - Он будет в порядке.