Высокая влажность

      Гермиона расстегивает верхнюю пуговицу рубашки и слегка ослабляет галстук. Теплицы впитали в себя тепло знойного майского дня, и даже сейчас, после захода солнца, внутри по-прежнему невыносимо жарко.       Она направляет палочку в цветочный горшок и одними губами произносит: «Агуаменти». Растение, уход за которым им поручили в качестве финального проекта по Травологии, приветственно тянет к ней листву. Радуется долгожданному поливу.       Теперь Гермионе даже немного стыдно, что она отложила поход сюда на поздний вечер.       — Пьюси? — раздается за ее спиной. — Или, может быть, Голдштейн?       Гермиона не сдерживает смешка. Этот странный диалог завязался между ней и Малфоем около пяти минут назад, и каждое его новое предположение кажется безумнее предыдущего.       — Нет, — отвечает она, переходя к соседнему цветку, который принадлежит Джинни. Он выглядит совсем печально — похоже, его не поливали уже несколько дней.       — Ммм… — Малфой погружается в недолгие размышления. — Тогда Финниган?       — Мимо, — отвечает Гермиона, улыбаясь.       Драко увязался за ней после библиотеки под предлогом, что не помнил, полил ли собственное растение. И, предсказуемо, оно выглядит куда лучше, чем у всех одноклассников.       Зачем же он пошел с ней? Неужели ради этого нелепого разговора?       — Маклагген?       — Упаси Мерлин.       — Тео?       — Нет.       — Блейз?       — Не-а.       В тишине теплицы раздается тяжелый вздох.       — Сдаюсь. Серьезно, Грейнджер, я перечислил всех парней-семикурсников. Либо ты мне солгала на одном из вариантов, либо я о ком-то забыл.       Гермиона оборачивается и смотрит прямо на него. Драко стоит, прислонившись бедром к столу и скрестив руки на груди. Его брови смешно хмурятся от непонимания, и это ужасно ее забавляет.       — Зачем тебе это знать?       Он морщит нос и отталкивается от стола.       — Мы ведь друзья. Мне интересно, с кем ты так отчаянно желаешь пойти на выпускной.       Она прищуривается и направляет палочку на Драко.       — Я должна была разозлиться уже хотя бы из-за того, что ты подслушал мой разговор с Джинни.       — Это вышло случайно.       — Ну конечно, — Гермиона закатывает глаза, возвращаясь к цветку подруги. Он только-только начал оживать под струей воды.       Гермиона почти отпускает этот разговор, но тут вдруг Малфой подходит ближе и останавливается прямо за спиной. Все ее тело тут же каменеет от волнения, а рука зависает над растением, жадно впитывающим влагу.       — Скажи мне, — его голос звучит ниже, чем обычно, — кто тебе нравится? С кем ты хочешь пойти на бал?       Ей приходится использовать весь запас воли, чтобы не откинуть голову ему на грудь. Она мечтает почувствовать себя хрупкой в кольце его теплого и сильного тела уже столько месяцев.       — Это не имеет значения, — говорит Гермиона тихо, почти шепотом.       — Почему?       — Потому что мы с ним просто друзья.       И в тот момент, когда Гермиона перемещает палочку к самой верхушке цветка, чтобы очистить листья от пыли, на ее талию ложатся руки. Сильные и теплые. От удивления она тут же вздрагивает и обливает обоих водой.       — О черт, прости! — Гермиона в испуге поворачивается к Драко, но он не злится. Совсем наоборот — на его губах растягивается довольная улыбка.       — Что? — теперь не понимает она.       — Ты пойдешь со мной на выпускной, Грейнджер?       Вопрос, который она так хотела услышать, посылает волну мурашек вниз по спине. Именно об этом она секретничала с Джинни на трибуне стадиона. Не называя имени, ведь подруга и так давно знала, в кого Гермиона влюблена.       Между ними с Драко не было ничего, кроме молчаливой взаимопомощи, а позже — такой непонятной для всех дружбы. Две одиночки. Они просто притянулись друг к другу, как магниты, в самом начале учебного года. Сначала робко, будто невзначай оказывались за одной партой или столом в библиотеке. Затем стали вместе дежурить по школе. Завтракать. Ходить на занятия.       Ничего не происходило, но не потому, что Грейнджер этого не хотела.       Хотела.       Еще как.       Последние несколько месяцев, ложась отдыхать в конце долгого дня, она думала лишь о его сильных руках с узором из вен, путешествующих по ее телу. Представляла, как он поцелует ее спонтанно и немного грубо, например, прямо в библиотеке.       Никогда Грейнджер не позволяла себе даже намеков. Боялась, что это превратит их общение в нечто неловкое или вообще — поставит на хрупкой связи жирный крест.       А теперь… теперь Драко зовет ее на выпускной.       Дурацкая привычка во всем сомневаться успевает среагировать быстрее, чем сердце, поэтому Гермиона спрашивает:       — Зачем?       Брови на лице Драко удивленно взлетают вверх. Его руки все еще лежат на ее талии, отрезая любые пути к отступлению. Она зажата между столом с цветочными горшками и крепким телом.       — Зачем? — переспрашивает Малфой, пробуя это слово на вкус. Похоже, что оно горчит, потому что его губы кривятся.       — Я имею в виду…       Гермионе жарко. Так невыносимо горячо, что она ощущает, как от шеи скатывается капля пота и ныряет прямо в ложбинку груди. Ее соски напрягаются, и они оба видят это сквозь тонкий бюстгальтер и рубашку.       Ее тело всегда реагирует на него подобным образом. Поначалу это пугало, но теперь она привыкла первым делом после встреч с ним проникать рукой под белье и унимать напряжение.       Но что делать сейчас?       — Я имею в виду… — она пытается вернуться к беседе, но Драко, похоже, уже не слушает.       Он пристально смотрит на ее рот, наклоняясь ниже и ниже, пока между их губами не остаются считанные миллиметры.       Все ее тело дрожит. Гермиона чувствует его дыхание на щеке, руки — на талии, и это сводит с ума. Все вокруг заполонил его аромат, смешанный с запахом влажной земли и только-только распустившихся цветов. Она будто перенеслась в райский яблоневый сад.       — Что ты там имела в виду?       Драко не дожидается ответа. Он просто сокращает оставшееся расстояние и накрывает своими губами ее рот.       Нежно, но настойчиво.       Гермиона хватается за широкие плечи, палочка летит куда-то на пол. Все тело льнет к нему, будто ее место всегда было где-то в непосредственной близости. Чтобы чувствовать этот огонь. Греться о него.       Первый поцелуй с Малфоем не похож на то, что она себе представляла. Он намного лучше, потому что происходит в реальности. Здесь, в отличие от фантазии, она может ощутить, как легко его язык проскальзывает внутрь, как плавно он переплетается с ее собственным. Здесь она может притянуть его ближе, чтобы ощутить болезненную твердость рядом со своим животом. Настоящую. Предназначенную для того, чтобы принести им ни с чем несравнимое удовольствие. Здесь она может простонать ему в рот, а Драко поймает этот звук и вернет его обратно.       Его руки перемещаются на бедра. А затем ниже и ниже, пока не находят край юбки. Ладони ложатся на ягодицы и обхватывают оголенную кожу.       Гермиона, задыхаясь, немного отстраняется.       — Я… — она взволнованно смачивает губы. Сердце готово выпрыгнуть из груди. — У меня никогда ничего не было. Кроме поцелуев.       Драко легко улыбается, глядя на нее затуманенными глазами.       — У меня тоже. Но… — Его кадык дергается. Все возможные возражения сглатываются с языка. — Может, ты хочешь что-нибудь попробовать? Сейчас?       Низ ее живота тянет, а грудь настолько болезненно напряжена, что Гермиона не может даже помыслить об отказе. Да и зачем? Если, вернувшись в свою комнату, она все равно будет думать лишь о том, как бы мог закончиться этот момент.       — Да. Да, я хочу.       Их губы снова встречаются, но в этот раз они работают чуть более усердно, смазывая каждый вздох и каждый стон в неразборчивые звуки. Малфой подхватывает Гермиону под бедра и усаживает на стол перед собой. Бедный цветок Джинни валится на бок, но Гермиона успеет до экзамена вырастить ей сотню новых. Лучше прежнего.       Драко лишь один раз проводит руками по груди, и Гермиона выгибается ему навстречу. Одобряя. Умоляя дать еще.       — Пожалуйста… — Грейнджер едва не плачет от перенапряжения.       — Можно? — спрашивает он, уже держась за пуговицу на ее рубашке.       Она кивает.       Да, да, да.       Когда Драко распахивает полы рубашки, все его тело застывает. На ней простой хлопковый бюстгальтер, пусть и весьма удачного фасона — дерзко приподнимающий грудь, но все равно слишком скромный.       — Я не… — ее щеки заливает стыдливый румянец, — я ведь не знала, что…       Малфой качает головой, и его ладони накрывают полушария. Сжимают их, даруя прекрасное ощущение давления на соски. Больно от того, как хорошо.       — Я просто восхищен, — объясняет он и в следующую секунду опускает чашечки вниз.       Когда Драко наклоняется, Гермиона зарывается пальцами в его волосы. Они мягкие и немного влажные. Лучше, чем все пушистое, к чему она когда-либо прикасалась.       Язык очерчивает вершины груди, и ее глаза закатываются от удовольствия. А каждый раз, когда Малфой втягивает вершину в рот, она стонет. Громко, словно мира за пределами теплицы не существует.       Если кто-нибудь придет проверить свое растение…       И плевать. Остановиться кажется чем-то невозможным. Даже неправильным. Не тогда, когда Драко уже бормочет очищающее заклинание, чтобы переместить руки ниже. Они оба копались в земле полчаса назад, но только он вспомнил об этом.       Ладони мягко скользят по ее бедрам, и юбка оказывается собрана на талии.       — Можно? — теперь Малфой спрашивает о другом. О том, чего ни один парень еще не касался.       Гермиона медлит всего секунду, а затем разводит ноги шире. Кончики пальцев сразу же накрывают промежность.       — Салазар, ты такая влажная, — он утыкается лбом в ее плечо, пока водит рукой по ластовице белья. — Насквозь промокла.       Это должно было смутить ее. Но Гермиона лишь усмехнулась, ощущая, как в ее бедро упирается красноречивое свидетельство его возбуждения. Она пока не готова к проникновению или другим ласкам, но, набравшись смелости, слегка сжимает эрекцию сквозь плотную ткань брюк. Драко выдыхает и встречается с ней взглядом.       — Не сегодня.       — Не сегодня, — соглашается она и возвращает руку на его плечо.       Он медлит с первым прикосновением к голой коже. И проникает под белье лишь тогда, когда Гермиона начинает умолять. Малфой осторожно проводит пальцами от клитора до влагалища, собирая влагу, и возвращается обратно. Кругами изучает поверхность, ища малозаметный бугорок.       И находит.       — Быстрее, прошу, — шепчет она в его шею и прикусывает кожу у ключицы.       Ее бедра дрожат.       Тело — как натянутая струна.       Круговые движения сосредотачиваются на одной точке — самой верной. Той, чья стимуляция обычно гарантирует оргазм.       — Все правильно?       — Да, только не дави так сильно.       — Хорошо.       Инстинктивно Гермиона разводит ноги еще шире и начинает подмахивать бедрами в том темпе, что задает Драко. Ногтями она впивается в его рубашку. Запрокидывает голову назад.       — Да, да, вот так.       Похвала действует на него так же хорошо, как на нее саму. Малфой, будто желая заполучить «Превосходно» по этому предмету, наклоняется и обхватывает сосок губами.       — О Мерлин…       Она так близко. Внизу живота ужасно горячо.       Сквозь шум приближающегося оргазма Грейнджер слышит:       — Пожалуйста, кончи со мной, Гермиона. Только для меня.       И эта просьба кажется ей такой сексуальной и трогательной одновременно, что она сдается. Прижимает ноги к груди и кончает с его именем на губах.       Когда тело перестает сотрясаться в судорогах, Гермиона медленно открывает глаза и видит перед собой его. Он никуда не делся, а значит — это не сон. Они правда сделали это в теплице профессора Спраут.       Несколько мгновений они смотрят друг на друга испуганно, а потом оба отстраняются со смущенным выражением на лицах. Грейнджер спрыгивает со стола и приводит в порядок одежду, пока Малфой поправляет брюки, немного отвернувшись от нее.       Эти секунды, проведенные в молчании, заполняются страхом. Грейнджер с ужасом начинает думать, что вела себя громко. Или развязно.       А вдруг это вообще все одна большая шутка?       Ей хочется сбежать. Спрятаться под одеялом в собственной спальне и не выходить оттуда до первого экзамена. Но, когда она поднимает палочку с пола, Драко оказывается прямо перед ней, преграждая выход из теплицы. Брови на его лице хмурятся, а губы сжаты в одну линию.       — Что? — спрашивает она дрожащим голосом.       — Ты так и не ответила.       Ну вот, Грейнджер снова ничего не понимает. Только изучает его напряженное лицо с ярко-розовыми щеками. Пристально, ища там правильный ответ.       А Драко, увидев ее замешательство, вдруг расслабляется. Тянет к ней руку и убирает прядь кудрявых волос за ухо.       — Так ты пойдешь со мной на выпускной? — на его губах расцветает смущенная улыбка, которая перечеркивает все сомнения Гермионы. — Мы вроде об этом говорили, пока… Ну, пока все не завертелось.       Ее сердце бешено стучит.       Какие могут быть сомнения?       — Да, — отвечает она, расцветая от счастья, — конечно пойду.