Кукла в руках сумасшедшего

Дракен чувствовал себя пустым. Нет, опустошённым насквозь. Бессмысленно брыкаться в огонии, защищая собственные права, бессмысленно пытаться сбежать. Всё в этом доме не имеет своеобразного уюта, всё чужое и совершенно недоступное для понимания. Хочется тепла, того самого тепла, от которого всё тело покрывалось мурашками, хотелось согреться в этом обречённом месте, да только вот получить моральное тепло не получится. Холодные и цепкие пальцы у горла не сравнятся с теплым смехом и горячим ужином в семейном кругу. Головная боль от постоянной нагрузки на тело и разум совсем не похожи на приятную усталость после работы и оживленные голоса в гостиной. Кен словно попал совершенно в иной мир. Мир, в котором правят жестокость и насилие. Мир, в котором нет моральных принципов; мир, состоящий лишь из манипуляций и обмана. Это место заставляло чувствовать себя одиноко, будто бы всё происходящее являлось каким-то наказанием. Признаться честно, блондин чувствовал себя ничтожно жалким. Душевные раны не заживали, а лишь вскрывались вновь под влиянием Бога смерти, который полностью оправдал своё прозвище. Разглядывая собственные ладони, юноша услышал тяжелые шаги, направляющиеся обратно в гостиную. Лицо приняло прежний каменный вид, следя за каждым движением Шуджи. Тихонько щелкнув, аптечка открылась, показывая свое содержимое. Бинты, какая-то мазь и перекись с ватными дисками были небрежно брошены рядом, а неприглядная коробочка отставлена в сторону. Брюнет хмыкнул и приблизился, легким движением руки касаясь сначала щеки, а после уже перешёл к шее, ненароком задевая участки багровых синяков, доходя до футболки и подбираясь под нее, пока Рюгуджи податливо изогнулся, дабы одежду было легче снять. Почувствовав такую боль, словно ребро сломали вновь, Кен аккуратно опустился обратно, слегка прижимая спину к дивану. Боль утихла, но не до конца. Тем временем Ханма устроился поудобнее между худощавых ног, оглядывая покалеченный торс. А ведь всё это - результат ежедневных издевательств. Ханму очень польщал тот факт, что каждая рана была нанесена именно его руками. Любой синяк, любая ссадина или даже перелом. Теперь никто не может изувечивать похожее на фарфор, такое же белое и уже слабое тело. Никто, кроме того, кому оно "принадлежало". Вскоре, налюбовавшись вдоволь, Шуджи резко содрал приклеенный к коже пластырь. Тишину не прервало даже шипение. Скучно. Старший цокнул и надавил на сломанное ребро. Особо болезненные места были видны по синеватой коже или сильным покраснениям. — Ну, ты там уже сдох что ли? — тяжелый взгляд упал на уставшее лицо. — Или у тебя есть желание сломать еще пару косточек? —Юноша надавил сильнее,чувствуя как грудь блондина опускается вниз, выдыхая тихое, болезненное мычание. — Гм, ладно, ты и так скоро копыта откинешь... Пока-что с тебя хватит. Мазь будто бы обжигала кожу, то ли холодом, или наоборот, щипала, словно языки пламени. Странно, но именно это доставляло какое-то приятное ощущение, а вместе с этим и боль постепенно утихала. Дракен медленно выдохнул,чувствуя прилив теплоты к груди и лопаткам. Замотав некоторые участки тела бинтом, Шуджи нацепил на Кена футболку и, запихав лекарства обратно в аптечку, унес всё в другую комнату. В квартире стояла почти гробовая тишина. Лишь едва слышная речь из телевизора пробивалась сквозь стены, да и то разобрать в ней хоть что-то было невозможно. Веки слипались, словно весили несколько тонн, но подсознание не давало опустить голову на подушку. Рюгуджи обжигал стену пустым взглядом, поджав ноги к груди. Боль от увечий почти что исчезла, но надолго-ли это?Душу рвало на мелкие кусочки уже давно, а противостоять такой боли сложно, да и возможно-ли это вообще? Привыкший подавлять эмоции Дракен даже не задумывался о решении этих проблем. Однако ничто не проходит бесследно, сейчас это стало понятно. Рядом, буквально возле уха послышался знакомый смех. Звонкий, как бурный ручеёк, такой же искренний и оживленный звук. Эмма. От этого имени внутри что-то сжалось, после чего смех утих. Кен взметнул голову вверх, ожидая увидеть девушку, а не только услышать. Только вот, в с тенах этой мрачной комнаты никого не нашлось, кроме него самого. Но на этом всё не закончилось, наоборот, теперь уже где-то рядом спорили два человека, голоса которых перепутать было невозможно. Майки и Эмма яростно обсуждали то, где стоит отпраздновать Рождество. Казалось, что такие споры слышат просто все в округе, но шум оставался в квартире Рюгуджи. В глазах промелькнул давно угасший огонек. Эти голоса... Казалось, что они находятся где-то совсем близко, рядом с ним, ужасно хочется посмотреть в милые личика обоих, увидеть добродушную улыбку и услышать привычное "Ну ты и дурак, Кен-чин! ".Вновь никаких признаков жизни. Дракен скрутился обратно в привычную позу. Неужели.. Он сходит с ума? Нет, не стоит верить в самое худшее, не так ведь? Может, это просто воспоминания решили показать себя, кто знает. Настолько сильной была тоска по дому, что голоса показались слишком реалистичными, будто бы находились где-о за спиной или возле уха. Простые, совсем неживые галлюцинации, плод воображения. Это - его прошлое, которое, к сожалению, отпустить было очень трудно. Тем временем, появилось ещё больше голосов, создающих уже не просто отрывки какого-то времени, а сплошную неразбериху. Всё шумело, кто-то смеялся, кто-то повышал голос, а кто-то рыдал взахлеб. Рюгуджи сжал волосы на своей голове, зажмурившись что есть силы. —Заткнитесь, заткнитесь все мать вашу!..—Голова трещала по швам, звенела. Комната словно покрылась каким то туманом. Блондин уже не мог отличить происходящее наяву и свои же выдумки. Со временем, тон каждого голоса становился ниже, искажаясь все больше и больше. Терпеть уже просто не было сил. Казалось, что сейчас его голова разорвется на мелкие щепки. —Остановитесь, исчезните.. Ч-е-ерт!... — Чуть ли не сдирая со своей головы волосы, юноша шмыгнул носом, прогоняя скопившееся в уголках глаз слезы, похожие на прозрачно-чистые кристаллы. —Да заглохните уже! Уйдите! Оставьте меня в поко-о.. — тут же Кен резко замолчал. А если эти голоса никогда не появятся опять, если он вновь останется одинок под ненавистной крышей? Нет, этого хочется меньше всего. Пусть лучше это неразборчивое гудение перебивает мысли, чем безмолвное одиночество заставляет утопать в них.Е динственное время, когда происходило хоть какое-то общение, это когда Шуджи приходил с работы, да и то, чаще всего ничего кроме запугиваний и увечий не было. Открыв слипшиеся глаза, взору Дракен снова вернулся в свой мутный мир. Крохотную комнатушку обливал мягкий лунный свет, еле пробивающийся через темные шторы. Мир казался всё таким же противным, грязно-серым, но уже на пару оттенков светлее.В темноте словно мелькали знакомые силуэты, но это лишь воображение играло тенями стоящей в полумраке мебели. Громкий шум телевизора, запах дорогих сигарет, бокал горького вина и незамудрённые мысли. Именно так проводил каждый раз свой вечер Ханма, разглядывая на большом экране мелькающие лица людей. Темные волосы завязаны в небольшой хвостик, на стройном теле ночная рубашка и боксеры. Одеваться дома как-то официально - пустая трата времени. Больше всего его удивляло то, что в этом году он не бегает от места на место, как это было раньше. Неужели теперь можно быть менее настороженным? Нет, определенно нет. Любая преступная организация, будь это Бонтен или Мафия, всегда должна вести себя настороженно, не обращая внимания на временное спокойствие. Как говорится, чем спокойнее затишье, тем сильнее будет буря. Стоит подняться на верхушку, как кажется, что проблемы стихли, но на самом деле их становится еще больше. Если и на первых должностях жить опасно, ибо по сути ты простая мишень, пушечное мясо, которое спокойно продадут полиции в качестве откупа, то что уж говорить о вершинах, где каждая мелкая сошка грезит местами вставить тебе палки в колеса, либо даже убить, дабы занять должность повыше. Нигде и никогда нет гарантии, что существует хоть какая то безопасность. Будь ты хоть кем, судьбе плевать на твое положение в обществе. Прикрыв опухшие от усталости глаза, Шуджи медленно выдохнул едкий дым, отряхивая с сигареты серый пепел. Как ни странно, но роскошные дом а он совсем не любил. Зачем это, если половину своего времени ты пропадаешь на работе? Вот именно, что смысла не было. Ухаживать, заказывать какие то специальные обработки, дабы все сверкало, это бессмысленная трата денег, да и удовольствия от этой прихоти не было от слова совсем. Единственные вещи,которые хорошо снимали напряжение, это сигареты, вкусная пища и.... Его игрушка. Нет, он не говорил "Рюгуджи", не называл его имени как то по-нормальному, без насмешливой интонации. Не мог, мать твою, не мог. Это имя уже не вызывало того представления, которое было раньше. Кен Рюгуджи, Доракен, это сильный и гордый вице-командир Токийской свастики. Упрямый, серьезный, поддерживающий друзей в любую минуту. Сейчас же этот человек, живущий с ним в одном доме, напрочь отличается. Тот Кен исчез, и исчез навсегда. Посиделки возле телевизора резко прерываются не особо громким криком. Все таки, даже на такое иногда стоит обратить внимание, в особенности если человек, от которого эти звуки исходят, в основном сидит тихо и не привлекает к себе внимания. Недовольно цокнув, брюнет выключил телевизор, после чего затушил почти докуренную сигарету и с неохотой встал со своего места. Комната, в которой сидел Кен, находилась не так далеко от гостинной, буквально напротив. Приоткрыв дверь, Ханма несколько удивился представшей перед глазами картиной, но после прошел внутрь, тихо закрывая дверь за собой. Что странно, но Дракен даже не повернул в его сторону, продолжая сидеть в прежнем положении. С окровавленных губ слетали еле слышные слова, не особо связанные между собой. Баджи... Майки... Эмма... Тосва... Такаши... Шуджи негромко хмыкнул, решив прервать монолог, но это лепетание никак не прекращалось. —Э-эй, Кен-чин, ты с катушек слетел? —Тот подошел ближе и пощелкал пальцами перед носом парня. Дракен словно пришел в себя, резко посмотрев ему прямо в глаза своим затуманенным взглядом. Ханма чуть не отшатнулся назад. Нет, Кен не проявлял агрессии, просто пялился прямо на него. Но эта пелена на глазах... Сразу в голове начинает играть волнение и желание уйти, но от этого становится еще интереснее. Неужели это такой способ напугать? Довольно реалистично, молодец, да и неожиданно. —Хей, неплохая попытка меня напугать, я повеселился, умничка, а теперь прекращай этот цирк. Слова Ханмы словно пролетели мимо ушей. Младший даже не дрогнул, следуя взглядом за каждым движением Шуджи. —Кен.. Кен -чин? — Было непонятно, вопрос это, или он опять хочет начать монолог. Волнение разлилось по телу в виде мурашек. Ханма понял,что Рюгуджи явно не говорит все это на здоровую голову. Стоит выйти поскорее и закрыть его на замок, хотя бы до утра. Неужели всё пошло наперекосяк? В голове появился стук сердца. Кромешная темнота, осознание того, что никто не прийдет на помощь и неприятный взгляд, нацеленный прямо на него. Такие ситуации на миссиях были, только эти мгновения отличались чем-то жутким, словно тебе давят на грудь и горло. Дракен опустил ноги на пол и, не отрывая взгляда... Сжал брюнета в слабых объятиях. —Кен-чин?... Майки... В этот раз я...скучал.. Конечности застыли на одном месте, не подчиняясь своему хозяину. Ханма впервые настолько отчетливо чувствовал наростающее напряжение. Он не понимал, что произошло с Рюгуджи за последние пару часов. При чем тут эти нелепые попытки объятий, при чем тут Майки? Брюнет чуть дернулся, осознав весь смысл слов и действий Кена. Сейчас перед глазами блондина не долговязый Шуджи, а Майки. Галлюцинации? Скорее всего. Недолго думая, Ханма принял неожиданное для себя решение. Раз сейчас Дракен видит перед собой любимейшего друга, то почему бы и не воспользоваться этим? Рука мягко переместилась на светлую голову, поглаживая туго сплетенные между собой волосы. Раньше они словно были.. Мягче? Ладно, сейчас это неважно. В груди будто бы появился неприятный комок, спирающий дыхание. Неужели это жалость? Хах, навряд ли, но всё же.. "Да ладно,я же никуда не тороплюсь,можно немного и .. Понаблюдать за этим чудиком.." Ханма плавно освободился из обьятий и присел рядом. Без лишних слов и объяснений, он залез дал ьше, а после притянул к себе Кена, обводя пальцами выпирающие позвонки. Видеть лицо Дракена совсем не хотелось. Только от взгляда на бледную кожу внутри начинало что-то копошиться, да так, что старые мысли улетали куда-то прочь. Приняв удобное для себя положение, Шуджи с непонятным спокойствием уместил голову Дракена у себя на груди. Татуированная рука касалась макушки и доходила до ягодиц, двигаясь медленно, словно успокаивая. Чуть охрипший от сигарет голос мычал какую-то незамысловатую песню.И видеть то, как Рюгуджи боится пошевелиться, дабы не нарушить идиллию всей ситуации, слишком приятно. Майки и вправду слишком значим в жизни Дракена, поймут даже дети. Внезапно появилась пришедшая из ниоткуда агрессия. Почему Манджиро так спокойно отпустил Кена? Пошарахался всего две недели, даже не додумавшись заглянуть к нему, и прекратил эти жалкие попытки, когда сам Дракен в такой дерьмовой обстановке до сих пор остается предан и уверен, что младший Сано о нем не забыл. Ханма резко открыл глаза, стараясь выкинуть это всё из головы. Не стоит так думать, это их проблемы, пусть сами разбираются со своими тараканами в голове. Тем временем Рюгуджи впервые за несколько месяцев чувствовал то самое спокойствие внутри себя. Каждый миг был на вес золота, вот только по ощущениям Майки как-то... Изменился? Сознание всё ещё было мутным, но не хотелось даже задумываться о чём-либо, когда наконец всё стало слишком хорошо, даже лучше, чем бывало раньше. Плевать на боль в груди, плевать на сломанные ребра и усеянное синяками тело. Он верил и ждал, что эти мгновения когда-то придут, что когда-то вся боль уйдет и наступит белая полоса в жизни. Все слишком хорошо, чтобы задумываться об остальном, даже если происходящее - обман. Но голову Шуджи всё же не покидали эти навязчивые мысли. Почему именно сейчас? Угрызения совести могли бы появиться в другой момент, тогда, когда рядом лежала бы пачка любимых сигарет. Пару затяжек и совести как будто бы и не было. К сожалению, сейчас рядом этих волшебных трубочек не было и приходилось сжирать самого себя упреками. Он слишком привык к такому мышлению, в котором он сам никогда не был каким-то великим спасителем или добродушным простаком. Он давно уяснил для себя, что эгоизм во многом лучше сочувствия и совести. Легче уж быть эгоистом, чем страдать при синдроме спасателя. С каждой секундой такие мысли бесили всё больше и больше. Ханма уже просто не выдерживал. Мычание смолкло, а движения стали более агрессивными. Это всег потихоньку начинало выводить из себя. Комфортная обстановка постепенно рушилась, оставляя за собой лишь пыль и грязь той фальшивой заботы, которая казалась такой чистой и искренней. Шуджи бесил сам факт того, что теперь его волнует состояние того, над кем он сам издевался месяцами, превращал в безвольную марионетку, которая и слова поперек не скажет. Теперь же мысли метались от "Я всего лишь играюсь с ним" до "Твою мать, он же простой человек, который хочет жить". Последнее словно поглощало здравое мышление. Неужели он и сам сходит с ума?Черт, кажется, пора прекращать эти посиделки. Резкий толчок и Кен уже оказывается перевернутым на спину. Из головы словно испарился весь дурман, показывая острые осколки жестокой реальности. Утихшая боль заныла еще сильнее. Образ Майки испарился, вместо него остался жадный взгляд янтарных глаз, которые словно светились в полумраке комнаты. Следующий вздох сопроводился колкой болью в груди. Футболку задрали вверх, начиная обкусывать и без того изувеченное тело. Красные укусы походили на красивых кровывах бабочек, которые постепенно спускались всё ниже и ниже, уже опускаясь на бедра. Шорты и нижнее белье быстро слетели с длинных ног. Дракен ошарашенно смотрел на это всё. Весь представляемый мир, такой живой и желанный, рухнул. Вся гниль реальности пробилась обратно, вновь забираясь в свежие душевные раны. Хотелось захлебнуться в собственных слезах, но из покрасневших глаз не вытекло ни единой соленой капли. Кен лежал как тряпка, не двигаясь и не издавая и звука. Внутри было пусто. Шок? Боль? Безумие? Впрочем, сейчас это не важно. Рюгуджи не ощущал ничего, кроме боли и отчаяния, таившегося в глубине души все это время. Ханма не давал себе отчет действий, стараясь делать всё как можно быстрее. Забыть раз и навсегда про сожаления, ведь этот мир слишком жесток, дабы проникаться чем-то подобным к другим. И без этого проблем по горло. Стоит избавиться от подобного и больше никогда не вспоминать. Дракен здесь ради забавы, не более, какое сожаление к тому, кто тебя ненавидит? Пусть исполняет свою роль болванки. Да, там ему и место. Все люди уродливы душой, но не все это скрывают. Закинув худощавые ноги себе на плечи, Шуджи вытащил из кармана пакетик со смазкой. Такое часто валялось в кармане, если резко приспичит исполнить свои грязные мыслишки там, где бутылек лубриканта и не должен находиться. Припустив с себя боксеры, брюнет нанес прохладный гель себе на член, рукой размазывая его по всей длине, тем самым еще и согревая его. Вид на обнаженного и измученного Кена возбуждал. Видеть плоды своего старания, свой аленький цветочек, который он сам растоптал, было чудесно. Лучше всякой картины в важных музеях или самой шикарной фотографии. Это отчаяние, смешанное с горьким осознанием, так прелестно, что отводить взгляд не хотелось совсем. Да, Ханма явно был садистом и не скрывал этого. Любой здоровый человек посчитал бы его за психа, одержимого насилием, однако тот встречал экземпляры похуже себя. Шуджи всеми силами отводил от себя сожаление, вдалбливаясь со всей силы в Дракена, оставляя пощёчины и удары, укусы, сжимая бедра и плечи, надавливая на больные участки. Кен был тихим. Редкие вскрики, иногда шипение, вздрагивание и не только. Только вот никаких эмоций словно и не существовало. Да, тот кричал, дергался, но ни разу его лицо не изменилось хоть на пару секунд. Не было мольбы прекратить, истерик, слез. Черная дыра внутри пожирала все, не желая отпускать Кена из этого жуткого кошмара. Излившись внутрь, Шуджи вновь нацепил на себя штаны и уселся рядом с еле живой тушкой. Вдруг по непонятным причинам он схватил светлые волосы, подняв голову на свой уровень. —Ты ничтожен, жалкая потрёпанная псина. И почему это я должен проникаться к тебе с сожалением, а?! Ты всего лишь кукла в моих руках, кукла в руках сумашедшего, да?Именно так ты считаешь, хотя на самом деле все так и есть, признай, блять, это и прекрати пытаться вызвать моё сожаление! — Отпустив голову, Ханма быстро выскользнул из комнаты, шагая обратно в гостиную. Долбанное сожаление не прошло, а наоборот, к нему добавилось отвращение к самому себе. Почему? Всё это время не возникало и мысли о жалости, теперь же наоборот, этим пропитан каждый вдох в этой квартире. Хочется накуриться до потери сознания, даже если потом будет херово. Брюнет бы так и сделал, но хоть какие-то мозги в черепной коробке остались. Рухнув на диван, Ханма сразу же провалился в сон, забыв про телевизор и недокуренную пачку сигарет, одиноко лежащую рядом с ним.