Палитра

      Пепельные волосы аккуратными локонами струятся по плечам. Бесцветная, тонкая, словно бумага, кожа покрывает мягкой вуалью нежные изгибы. Сползшая бретелька бюстгальтера, украшенного белыми кружевными оборками — будто завершающий штрих, апогей. Пучок Феодоры давно распался. Не желая отвлекаться, взглядом пурпурным окидывая композицию, она заправила мешающие пряди за ухо, куда засунула и тонкую кисть, дабы выудить её в самый нужный момент — подчеркнуть детали...       Только шорох ворса о шершавую бумагу разбавлял тишину. Поджатые губы. Занесённая рука для очередного мазка вдруг остановилась, а глаза лёгким недовольным прищуром поднялись на Николь, устало опустившую гроздь винограда над своим лицом, чтобы подцепить и оторвать кисло-сладкую ягоду зубами.       — Федя, сколько мне ещё так сидеть?       Девушка отошла от мольберта, оставив все свои принадлежности в стороне. В воздухе витал лёгкий аромат растворителя для масляных красок и кофе. Достоевская очень любит горечь этого напитка. Настолько сильно, что завела у себя в мастерской первоклассную кофемашину только ради неё. Методично и тщательно вымывая руки, чуть ли не до скрипа, вытирает влагу бумажными полотенцами и возвращается к собеседнице. Только сейчас даёт ответ на чужой вопрос.       — Можешь отдохнуть какое-то время, Коля. Только позволь мне сначала рассмотреть поближе твоё лицо...       Разместившись рядом на диване, украшенном драпировкой и фруктами, брюнетка протянула руку, пальцем по щеке очерчивая каждое созвездие, созданное россыпью едва различимых веснушек.       — У тебя руки холодные.       Перехватывая в свою ладонь чужую, Гоголь прикоснулась к ней поцелуем. Кожи коснулось теплое дыхание, отдающее мурашками на загривке. Очи её цвета океана глядят так чувственно, но на их дне черты пляшут, не иначе.       С лёгкой подачи Феодора оказалась сидящей на бёдрах Николь, пока та аккуратно большим пальцем проводит по сухим губам партнёрши. После её рука спускается вниз по подбородку и шее, расстёгивает рубашку, под которую проворно проникает, оглаживая мягкую грудь, скрытую под прозрачной сеткой. Губы касаются точки пульса на тонкой шее, громко отстукивающей свой ритм.       — Коля... Обязательно тебе вот так делать?..       Достоевская мягким румянцем покрылась, опуская голову вниз, пока её твердеющий сосок пальцами сквозь ткань разминают. Гоголь, наигравшись, слегка сжала грудь брюнетки, поджимая её под поясницу к себе ближе.       Голову на плечо Феодоры уложив, Николь устало выдохнула прямо ей в ухо.       — Нет, вовсе нет. Не обязательно.       На момент глаза прикрыв, Гоголь не заметила, как Достоевская приблизилась рукой к её щеке, оглаживая. А после подцепила подбородок пальцами, заставляя голову Николь поднять.       Всё это ради того, чтобы оставить на её губах требовательный поцелуй. Феодора ответно рукой спустилась к чужим ключицам, пока её язык так по-собственнически размыкал губы Николь, проникая в её ротовую полость, чтобы кончиком исследовать каждый уголок, пройтись по зубам острым и нёбу рельефному, а после сплестись с чужим в едином влажном тандеме. Её холодные пальцы спустили с плеча блондинки вторую лямку, заставляя грудь Гоголь обнажиться. Достоевская разорвала поцелуй, одаривая партнёршу томным, ядовитым пурпуром из-под полуопущенных ресниц.       Облизавшись, она горячим языком провела по шее Николь, спускаясь ещё ниже. Губы Феодоры исследовали грудь её девушки до тех пор, пока в лёгкой хватке её зубов не оказался нежный сосок. Оттягивая, Достоевская отпустила его и спустилась сама, заставляя Гоголь лечь обратно на подушки и подложить одну себе прямо под копчик. Очерчивая руками талию, чуть шершавый язык брюнетки спустился по ребрам и животу к тазобедренным косточкам, которые Феодора покрыла лёгкими поцелуями прежде, чем усесться удобнее меж колен Николь. Двигаясь ниже, теперь уже тёплые подушечки пальцев огладили чувствительные бёдра.       Смотря вниз, Гоголь прикусила губу наблюдая, как тонкие бледные пальцы аккуратно подцепляют резинку её лёгких кружевных трусиков с небольшими рюшами и стяжками атласных лент. Сердце заходилось в предвкушении у обеих, оставляя за собой тянущее внизу живота возбуждение. Достоевская стянула нижнее белье, не отрывая вожделеющего взгляда от глаз зелёных. Оглаживающими движениями пригласила партнёршу забросить ноги себе на плечи, пока сама мягким поцелуем коснулась лобка. Её пальцы раскрыли Николь, погружаясь в малые половые губы. Томный выдох, тёмные волосы Феодоры оказались сжатыми в кулак, когда её язык пробно прошёлся по клитору.       Массируя влажный вход во влагалище пальцами, Достоевская собирала на них вытекающую естественную смазку, пока на устах её расплылась довольная улыбка.       — Ты такая мокрая.       Средний палец проскользнул внутрь, пока язык вокруг него вылизывал каждую складочку, собирая на рецепторы вкус Гоголь.       Носом в лобок утыкаясь, Феодора прикрыла глаза, наслаждаясь. Влажно вылизывая набухший клитор, она послушно прижималась ближе, управляемая рукой Николь.       Добавив ещё один палец, Достоевская ускорила темп своей кисти проникая ещё глубже, чувствуя, какая Гоголь горячая, как стенками сжимается на фалангах, как течёт. Слушая, как влажные звуки её девушки смешиваются со стонами, такими нежными, просящими ещё больше, ещё рьяней. Но вместо этого Феодора остановилась на момент, чтобы вытащить пальцы. Николь всхлипнула, ощутив такую отвратительную пустоту, которую вмиг заменил язык партнёрши... и разразилась ещё более громкими стонами, чем прежде. Изворотливый язык Достоевской ласкал каждую стенку. Входил и выходил, извивался, заставляя Гоголь пустить слезу от удовольствия. И когда пальцы вновь проникли внутрь, поддерживая быстрый ритм, что по комнате звуками смазки разливался — Николь сжалась, подгибая пальцы на ногах.       — АХ~ Федя... Я. Ах~ Сейчас...       Оргазм выстраивался постепенно, поднимаясь по конечностям и концентрируясь лишь в одном месте. Целуя и облизывая клитор, Феодора наслаждалась сокращением мышц на своих пальцах. Она наслаждалась своим именем, что выстанывала сладкими устами Гоголь.       Николь сжала её голову бёдрами, не позволяя отстраниться, а Феодора всё продолжала двигать языком и пальцами, вызывая сверхстимуляцию. И только когда блондинка залилась в слезах от удовольствия и мольбах остановиться — Достоевская наконец оторвалась от её аппетитных половых губ.       Довольно облизываясь, Феодора была притянута дрожащими руками. Брюнетку вжали в подушки, накрывая её слегка припухшие губы поцелуем, полным трепетных чувств. А после её ударили в плечо. Николь злостно шмыгнула носом, но тут же растрогалась.       — Я тебя так блядски ненавижу, Федя...       Достоевская мягко посмеялась, оплетая в объятиях свою пепельновласую девушку, вызывая этим в Гоголь новый прилив раздражения.       — Я тебя ненавижу, Коленька, всем своим нутром.