***
Зевая во весь рот, Эва сидела на уроке по летописанию и вырисовывала иероглифы на папирусе, которые больше напоминали каракули. Оказавшись в Фивах, эпицентре всех событий, она сразу же потеряла всяческий интерес к обучению. Она замечала то же самое в глазах Рэймсса, Исман и подавно уже несколько недель не сидел на школьной скамье, насколько ей было известно. Только Дия старалась держаться в стороне от всего, что потенциально могло ей навредить. Эва с Исманом уже достаточно давно не виделись — её друга поселили в другое общежитие, для студентов-лекарей. Так как они регулярно контактировали с больными, их старались изолировать от остальных студентов, чтобы хоть как-то снизить темпы распространения эпидемии. Разумеется, Эва переживала за Исмана. Хоть он и сам рвался в пекло, и явно был доволен тем, что выполняет полезную работу, но его отвага граничила с безумством. Он пообещал Эве, что будет осторожен. Но разве в таких обстоятельствах возможно было предоставить какие-то гарантии? Когда урок закончился, Эва и остальные студенты вышли на задний двор, потому что наступило время перерыва на трапезу. Рэймсс, который показательно игнорировал её на протяжении всего занятия, едва заметно, но ощутимо ткнул её локтем в бок. Эва повернула на него голову и заметила, как он кивнул в сторону колонн, где их ждал Реммао, спрятавшись от палящего солнца в их тени. Рядом с ним стояла Дия, скрестив руки на груди. Эва тяжело вздохнула, предвкушая очередную взбучку от наставника, и поплелась в сторону колонн вслед за Рэймссом. Он выглядел недовольным чем-то, и Эва догадывалась, что могло вывести его из себя еще до того, как солнце достигло своего зенита. Причина практически всегда заключалась в одном и том же… В ней. Да, у Реммао было несколько учеников-черномагов, но Эва перепрыгнула их всех на две головы. Не только по части магических способностей, но и по неподражаемому умению довести до белого каления. Юная шезму всегда пыталась оправдать себя тем, что все вокруг слишком остро реагировали. Она не стала прятаться за широкой спиной Рэймсса, вместо этого расправила плечи, задрала подбородок и с вызовом посмотрела прямо в глаза своему наставнику. — Мы договаривались быть осторожными, верно? — Реммао обвел взглядом поочередно всех своих учеников, но нетрудно было догадаться, кому были адресованы эти слова. — Держаться вместе, лишний раз не высовываться и просто выполнять то, за чем мы сюда приехали — вести перепись почивших от хвори. По возможности узнавать у местных жителей о настроениях во дворце, но без излишнего рвения. Однако, кто-то считает, что может нарушать эти правила. Помните, если вам пару раз повезло, это не значит, что удача будет всегда сопровождать вас. — Получается, мне везет уже четыре недели? — не выдержала Эва. — Постоянно сидя в четырех стенах, легко забыть, кем мы являемся на самом деле и в чем наше предназначение. — Я согласен с ней, учитель. — подал голос Рэймсс, однако он был менее настойчив и говорил в спокойном, ровном темпе. — Да, это опасно, но разве в Гермополе была иная ситуация? Мы не можем прятаться вечно. — Будете, пока того требуют обстоятельства. — Голос Реммао был подобен грому, сотрясающему небеса. — Новому царю такие, как мы, неугодны. Гонения на черномагов при нем достигли невероятных масштабов. Если вы попадетесь, вас не просто казнят — вы испытаете на своей шкуре невероятные страдания, прежде чем умереть. Подумайте, хотите ли вы для себя такой смерти из-за того, что выполняете мелкие заказы, прежде чем успеете сделать что-то действительно стоящее. Эва покачала головой, выражая явное несогласие. Рэймсс молчал, но по выражению его лица было понятно, что он на её стороне. Ни одна теория не закрепится в мозгу без должной практики. В разговор вмешалась Дия: — Вас совершенно не волнует, что если одного из вас поймают, под угрозой окажемся мы все! Верховный Эпистат и без того уже долгое время подозревает наставника, ему нужен только повод — и он перевернет всю школу, пока не вычислит всех черномагов до единого. Эва слегка прикусила нижнюю губу, когда перед её глазами снова возник образ Амена. Его угрожающий внешний вид мог отпугнуть кого угодно, но не ее. Она не могла объяснить, почему, но ее нестерпимо тянуло к нему. Это было чем-то большим, чем просто физическим влечением. Это чувство зародилось где-то глубоко внутри, там, где раньше была пустота, а сейчас его всецело заполнил он. И чем сильнее он притягивал её к себе, тем меньше шансов у нее оставалось отступить. Эва отчаянно пыталась разобраться, в чем причина этих чувств, этой связи, возникшей между ними, крепкой и прочной, как стальные тросы, но ее рассуждения каждый раз заходили в тупик. Еще и Анубис, который постоянно появлялся в её снах… «Может быть, я просто постепенно теряю рассудок?» — Ну, скажешь что-нибудь в свое оправдание, Эвтида? — строгий голос наставника вывел её из оцепенения. — Снова в облаках с Нут витает. — Рэймсс никогда не упускал возможности её подколоть. Эва в ответ лишь показала ему язык и, вновь обратив свой взгляд на Реммао, отчеканила: — Скажу, что я действую так, как считаю нужным. И я всегда осторожна. Ни разу не попадалась на глаза меджаям за все это время. А если бы и попалась, то сочинила бы что-нибудь. — Ну да, например, быть жрицей любви — дело неподсудное, а нынче они даже в почете, — хохотнул Рэймсс и тут же ловко увернулся от кулака Эвы, который, если бы он вовремя не среагировал, прилетел бы ему точно в челюсть. — Следи за языком! Реммао даже не стал их разнимать — привык. Лишь махнул рукой в воздухе и сказал: — Я вас предупредил. Всех вас. Давайте будем благоразумными и не станем торопить события. Боги обязательно вознаградят вас за ваше терпение. Если оно у вас, конечно, найдется. Он уже было собирался уйти, но Дия остановила его вопросом: — Позвольте спросить, занятие по онейромантии у нас сегодня будет в то же время? — Да, собираемся там же, где и всегда. Дия благодарственно кивнула: — Спасибо. Эва смотрела вслед удаляющемуся силуэту Реммао, размышляя лишь об одном — как, наверное, приятно было бы жить в мире, где не существовало бы дурацких запретов на использование черной магии. Они ведь никому не причиняли зла — лишь помогали тем, кто в этом нуждался. Да, Эва не причисляла себя к благотворителям — она преследовала, в первую очередь, материальную выгоду. Однако это не означало, что она не приносила пользу обществу. Каждый день стремилась совершенствовать свои умения, хоть и не всегда все шло так, как ей бы этого хотелось. Но убегать, трусливо поджав хвост, было ниже её достоинства. Конфликтов больше не возникало. Все трое набрали полные тарелки еды и уселись за одним столом, переключившись на более нейтральные темы для обсуждения. В одном Реммао точно был прав — им следовало держаться вместе, а не устраивать бесполезные распри. Набив животы до отвала, они еще какое-то время общались, но всему хорошему рано или поздно приходит конец — пора было собираться на следующий урок. Рэймсс и Дия ушли вперед, а Эва, какое-то время следовавшая за ними, внезапно остановилась — ей показалось, что кто-то звал её. Она обратилась к друзьям: — Я вас чуть позже догоню, ладно? И, не дожидаясь их ответа, пошла на источник звука. Когда она завернула за угол, то едва не стукнулась лбами… с Исманом. Она подскочила на месте от неожиданности и с трудом удержалась, чтобы не влепить ему пощечину. Уже второй раз за утро ей захотелось кого-то ударить! — Во имя Тота, Исман, что ты тут делаешь?! Он лишь устало улыбнулся в ответ. Его взгляд изменился, стал более тяжелым и осмысленным. На его лице была марлевая повязка, которая прикрывала рот и нос. Эве даже показалась, будто он немного похудел. Она могла понять, что послужило этому причиной — работать лекарем в такое тяжелое время было не каждому по силам. А если Исман брался за какое-то дело, то отдавал всего себя, без остатка. — Ты не рада меня видеть, Эме? — Конечно, рада, — выдохнула девушка и потянула к нему руки, чтобы заключить в свои объятия. Уткнувшись носом ему в плечо, пробубнила. — Мог бы и не пропадать так надолго. — Я не мог вырваться, — с грустью в голосе отозвался Исман. — Каждый божий день — десятки, сотни больных. Я делаю все, что в моих силах, но никак не могу смириться с тем, что в некоторых ситуациях я просто бессилен. — Я тебя не обвиняю, Ис. Но знаешь, тебя правда тут очень не хватает. Дия психует. Рэймсс без устали меня достает своими шуточками. Реммао во всю практикует свои авторитарные замашки. Школа стала для меня самой настоящей тюрьмой. Исман понимающе кивнул, вызвав этим у Эвы чувство облегчения. Ей очень важно было видеть, что она была не одинока в своих терзаниях. — У меня мало времени, Эва, — сказал Исман заговорщическим тоном, и в глазах его на секунду загорелся тот самый огонек азарта, так знакомый Эве еще с самого раннего детства. — Так что я перейду сразу к сути дела. — Я слушаю, — девушка с интересом подалась вперед. — Ты наверняка слышала о торжестве у царя Птолемея, которое состоится сегодня вечером в честь годовщины его правления, — Исман говорил так тихо, что его слова едва можно было расслышать. — Туда можно попасть. Во дворец. — Правда? — Эва в удивлении округлила глаза. — Но как? Мы ведь не вельможи, нам на подобные сборища путь заказан. — Это неважно. Я слышал, что туда сможет попасть практически любой желающий. И я догадываюсь, зачем царь все это затеял. — Потому что он не в своем уме, например? — возмущенно фыркнула Эва. — Устраивать пирушку в разгар эпидемии — очень умное решение. Достойное великого правителя, я бы сказала. — Это я предусмотрел, не волнуйся. — Исман полез в свою сумку и достал оттуда небольшой синий пузырек. — Вот, возьми. Это поможет укрепить иммунитет, чтобы организм стал менее восприимчив к хвори. Нам каждую неделю выдают по три таких. Один я приберег для тебя. Эва с недоверием глянула на него, но пузырек все же взяла. — Что это? — Что-то наподобие эликсира. Я не знаю, из чего жрецы их делают. Нам не раскрывают рецепт, чтобы это не стало достоянием общественности. Просто знай, что это помогает. — В каких пропорциях его принимать? — Три капли на полтора хина воды. Но не больше. — Хорошо, запомнила. — Эва убрала пузырек в сумку и улыбнулась, испытав что-то, похожее на воодушевление, впервые за день. — Спасибо, Ис. Но разве тебе самому не нужнее?.. — Нет, Эме, я справлюсь. — Исман лишь отмахнулся, мол, не стоит обо мне беспокоиться, я уже взрослый мальчик. Он всегда был таким, с самых малых лет. Никогда не просил о помощи, но сам стремился всем помогать самозабвенно. Эву иногда посещала мысль о том, что немного здорового эгоизма ему бы не повредило. Каждый черномаг должен быть немного бесчувственным, чтобы сохранить ясность ума и не погрязнуть с головой в проблемах других людей, начисто позабыв о своих собственных. — Ис, — обратилась к нему Эва, нахмурившись. — Ты сказал, что догадываешься, почему царь готов так легко впустить всех к себе. Что ты имел в виду? — Я думаю, это своего рода ловушка для черномагов. Время пира, все будут праздновать, даже меджаи… — А царь ожидает, что черномаги потеряют бдительность и сами придут прямо к нему в руки, — закончила его мысль Эва, чувствуя, как сердце забилось быстрее. — Зришь в корень, — Согласно кивнул Исман, довольный её догадливостью. — Но мы с тобой умнее их всех, правильно? Нас не поймают. Зато это отличная возможность узнать больше о том, что сейчас творится в высших эшелонах власти. — Я с тобой, Ис. — Эва решительно кивнула, отметая все сомнения прочь. — Нельзя упускать такой шанс. — Отлично, тогда встречаемся у Пройтидских ворот в восемь. — Исман посмотрел на нее исподлобья и предупредил. — Там будет присутствовать Верховный эпистат, так что нам лучше не попадаться ему на глаза. По возможности прикрой чем-нибудь лицо. Эва сглотнула, услышав про Амена. Боги, если бы она сказала, что не желала этой встречи, то бессовестно солгала бы. И теперь, после разговора с Исманом, она не могла больше думать ни о чем другом. Это было наваждением, которое утягивало её за собой в бездну. Эва не собиралась намеренно искать эпистата в толпе, но почему-то была уверена, что он сам ее найдет. Всегда находил. «После уроков нужно сбегать на рынок и прикупить себе новое платье, те тряпки, которые я привезла из Гермополя, никуда не годятся… Боги, Реммао меня просто убьет!»***
В назначенное время пунктуальная, как часы Эва стояла у Пройтидских ворот, то и дело поправляя неудобное платье, которое обтягивало бедра настолько сильно, что вот-вот могло лопнуть на заднице. Нет, платье было, вне всяких сомнений, красивым — синее плиссированное в пол, расшитое золотыми нитями. Она столько времени потратила, выбирая подходящий вариант из множества тряпья, выставленного на рынке. Видимо, проблема была все-таки в её чересчур огромной заднице. Да что уж говорить, она настолько заморочилась, что сделала холодную укладку — намотала волосы на специальные деревянные палочки и как следует обмазала грязью, чтобы по итогу получилось красивые струящиеся локоны. Даже нашла, чем прикрыть лицо — купила кусок полупрозрачной ткани с золотыми узорами и перешила его так, чтобы можно было подвязать за уши. Теперь взору посторонних была открыта только верхняя часть ее лица. Благодаря этому Эва чуть меньше волновалась из-за предстоящего визита во дворец царя, хоть и была уверена, что на входе их с Исманом обязательно попросят показать свои лица. «Как будто меджаи запоминают всех и каждого, кто входит во дворец. В таком случае, у них просто феноменальная память!» Исман немного припозднился — по подсчетам Эвы, пришел на десять минут позже, чем положено. Он надел черный нарамник, — новое веяние моды из Сирии, — и обвязал вокруг бедер синдон, закрепив спереди узлом. Ему определенно шел этот образ. Эва не могла не подметить своим зорким глазом, что со временем у Исмана развилось чувство стиля, что свойственно далеко не всем мужчинам, особенно в молодом возрасте. — Ты опоздал, — вместо приветствия произнесла Эва, обиженно насупив носик. Она делала это скорее потому что её это забавляло, а не потому что была обижена. Исман без лишних слов взял её руку в свою и поцеловал кончики пальцев, но его губы так и не коснулись её кожи — они были скрыты за тканевой маской. — Я глубоко извиняюсь, госпожа. Могу ли я как-то загладить свою вину? — С тебя кувшин хенкета, и тогда я подумаю, стоит ли тебя прощать, — Эва незамедлительно решила ему подыграть, но тут же подумала, что выпить пива было бы не такой уж и плохой идеей. — Решила оставить бедного лекаря без последнего утена в кармане? — Исман драматично схватился за сердце. — Чем больше отдаешь, тем больше получаешь взамен, — подмигнула ему Эва и, подхватив его под локоть, потащила за собой в сторону центральной площади перед дворцом. — Пошли скорее, пока у меня коленки не начали трястись от волнения. — Что? Из-за чего ты волнуешься? — Исман быстро поравнялся с ней и в миг сделался серьезным. С его лица спала маска юношеского ребячества, сменившись выражением искреннего беспокойства. — Не знаю. У меня просто предчувствие, что что-то должно случиться, понимаешь? — Что-то плохое? Эва поджала губы, задумавшись. — Не уверена. — Это связано с эпистатом? — продолжал расспрашивать Исман. «О, милый Исман, от него у меня коленки не просто трясутся, а подкашиваются. Но тебе об этом знать не обязательно». — Не знаю. Может быть, я просто чересчур возбуждена из-за того, что впервые в своей жизни попаду во дворец. — шезму пожала плечами. — Пообещай по возможности быть рядом, ладно? — Конечно, Эва. Я обещаю. И она знала, что может верить ему. Целиком и полностью. Центральную площадь наводнили люди, приехавшие со всех концов столицы. На лицах большинства застыли радостные гримасы, выражающие восторг по поводу воцарения в Египте и Каренаике новой династии правителей, однако начало их правления было вовсе не таким радужным, как все того желали. Несмотря на всеобщий гомон и беснования толпы, в воздухе висело тревожное напряжение, которое ощущалось на каком-то ином, более глубинном уровне. Его нельзя было увидеть, нельзя было потрогать. Но оно было и давило на Эву всей своей тяжестью. Пир во время чумы. Вот единственное уместное сравнение, которое пришло ей на ум в этот момент, пока она разглядывала эти лица, которые все больше стали казаться перекошенными, искаженными фальшивками. Жалкой пародией на искренние эмоции. Исман, судя по всему, полностью разделял её скептицизм по отношению ко всему происходящему. Он рассматривал веселящуюся толпу с немым укором и едва прослеживающейся, но все же заметной болью в глазах. — Кажется, эти люди совершенно оторваны от реальности, — с какой-то светлой, печальной тоской в голосе произнес он. Исман не осуждал их, а жалел, как будто они были беспомощными слепцами, идущими наощупь и выбравшими неправильный путь. — Закинуть бы их хотя бы на пару часов в Аменти, через который ты проходишь каждый божий день, — сквозь зубы процедила Эва, внезапно разозлившись на всех вокруг — за то, что позволяли себе самозабвенно веселиться, пока на границах все еще велись ожесточенные бои, а по всей стране свирепствовала хворь. — Не желай такого людям, Эва, — покачал головой Исман. — Это опыт не для всех. — Конечно, они ведь изнеженные слабаки, а ты — нет. — Ты не знаешь этого наверняка, — возразил Исман, крепче сжимая её локоть — они буквально протискивались через толпу, чтобы добраться до центральных ворот дворца. Эва старалась лишний раз не соприкасаться кожей с другими людьми, но когда это все же случалось, то ей моментально начинало казаться, что она подцепила заразу. Ей лишь оставалось надеяться, что волшебный эликсир Иса поможет ей не заразиться. Как она и думала, меджаи на входе попросили их опустить маски вниз, чтобы полностью показать свои лица. Когда их начали допрашивать, без особого пристрастия, то Эва сказала, что они писцы при фиванском некрополе, и их незамедлительно пропустили. Ничего удивительно — писцы всегда стояли на одном уровне с учеными и даже чиновниками. Их профессию уважали, особенно в такие тяжелые времена, когда страна несла огромные человеческие потери. Оказавшись внутри дворца, Эва буквально потеряла дар речи. Такого количества золота и роскоши она никогда не видела. В полутемных коридорах сверкали драгоценными камнями мозаики, переливающиеся в желтом свете факелов. По воздуху плыл приятный запах благовоний, который разительно контрастировал с уличным смрадом. Людей здесь было немного меньше, чем на площади, но все равно достаточно. Вся эта процессия двигалась в сторону зала для аудиенций, где, по слухам, должен был появиться сам Птолемей. Вся эта обстановка была настолько непривычной, что Эва даже не знала, как следует себя вести. Лишь когда они вошли в зал и дышать стало намного свободнее, Эва отпустила локоть Исмана, который до этого сжимала мертвой хваткой. Он понимающе улыбнулся ей и принялся незаметно осматривать помещение, стреляя глазами то в одну, то в другую сторону. — Замечаешь что-нибудь странное? — едва шевеля губами, спросила Эва. Она тоже быстро обвела глазами зал, отметив, что по размерам он был как будто больше всей её школы. — Честно говоря, пока что нет. Да и вряд ли они бы стали устраивать облаву во время торжества такого уровня, — задумчиво протянул Исман, потирая ладони. — Здесь полно богатых вельмож и жрецов. Даже если тут и есть кто-то из черномагов, то они — лишь капля в море. — Что ж, — Эва немного расслабилась и постаралась нацепить на лицо как можно более беспечное выражение, чтобы ничем не выдать себя, — быть может, нам все-таки стоит поискать хенкет. Исман закатил глаза и усмехнулся, но идею поддержал. К огромному сожалению, хенкета среди подаваемых напитков не оказалось, но зато обнаружилось красное вино. Эва пригубила всего пару глотков, но моментально ощутила эффект. Она редко пила — практически никогда, ведь для черномагов это было неприемлемо. Наверное, поэтому оно практически сразу дало ей в голову. Исман тем временем выпил уже половину своего бокала, но выглядел при этом абсолютно трезвым. Он крутил в руках бокал с напитком, глядя куда-то в одну точку. Эва проследила за его взглядом и увидела колонну из царских сановников. Судя по характерным прическам и одеяниям, это были херихебы. Следом за ними вышли несколько рослых, крепких мужчин в светлых мантиях, лица которых прикрывали капюшоны, и разбрелись по залу. Охотники на черномагов. Двое из них остановились в непосредственной близости от Эвы и Исмана, около одной из колонн, и принялись о чем-то переговариваться. Исман залпом осушил свой бокал и, отсалютовав им Эве, сказал: — Пойду подслушаю, о чем они говорят. Ничего, если я оставлю тебя ненадолго? — Да, все в порядке, иди, — девушка кивнула и хитро улыбнулась ему. — Не попадись только, иначе мне снова придется вытаскивать твою задницу из неприятностей. — Слушаю и повинуюсь, — шутливо откланялся тот. — Я скоро вернусь. Когда Исман затерялся в толпе, Эва принялась скучающе постукивать ногтем по бокалу. Поймав на себе внимательный взгляд одного из охотников, она поняла, что стоять истуканом не следовало, это выглядело подозрительно, и плавной походкой двинулась вдоль длинных столов, которых ломились от яств. Затем остановилась и сделала вид, что её заинтересовала баранина, которая, к тому же, пахла весьма аппетитно. «Может быть, взять кусочек?» — Твоя пронырливость не перестает меня удивлять, Эвтида. Последнее место, где я ожидал тебя встретить — дворец нашего царя. Эва поперхнулась слюной от неожиданности и закашлялась. Этот низкий грудной бас она узнает даже в хоре тысячи голосов. Медленно повернулась в сторону говорящего, чувствуя, как неконтролируемо краснеет лицо. «Он узнал меня даже в маске!» Амен стоял буквально в двух ксилонах от нее, спокойный и величественный. Его светлые глаза смотрели на нее внимательно, сосредоточенно, будто пытаясь пробраться в саму её суть. Во всем его облике чувствовалась скрытая сила, которой он не кичился, но и не стеснялся демонстрировать ее. Эпистат сделал шаг к ней навстречу, а Эва неосознанно отступила назад. Он был хищником, а она — его жертвой. Эта игра продолжалась уже четыре недели. И шезму не собиралась проигрывать. Глядя Амену прямо в глаза, она медленно допила свое вино, а затем облизнула нижнюю губу и поставила пустой бокал на стол. Мужчина замер и с интересом склонил голову набок, ожидая её дальнейших действий. — Эпистат, какая встреча, — протянула Эва, обнажив белоснежные зубы в натянутой улыбке, и приветственно кивнула. — Чем обязана? — Вижу, что твой друг оставил тебя без сопровождения. — Амен сделал еще один шаг вперед, сокращая расстояние между ними, но на этот раз Эва заставила себя смирно стоять на месте. — Не скучаешь тут одна? «Вы только посмотрите на него, разыгрывает из себя показное благородство», мысленно съязвила Эва, однако вслух сказала, разумеется, совсем иное: — Даже если и так, то почему вас это волнует? В этот раз она решила сыграть на опережение и сама сделала шаг навстречу, приблизившись к эпистату практически вплотную. В нос ударил стойкий запах белого мирта и граната — этот сладковатый аромат с терпкими нотами сводил Эву с ума каждый раз, когда она оказывалась в непосредственной близости от Амена. Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не разрывать зрительный контакт с ним. На лице мужчины не дрогнул ни один мускул, только края губ слегка поползли вверх, делая выражение его лица чуть менее зловещим. — Потому что ты не должна быть здесь, — каждое сказанное им слово проникало глубоко под кожу. Размеренный тембр его голоса заставлял покрываться мурашками. — А есть какой-то негласный запрет, о котором я не знаю? — Упрямая, — на выдохе произнес Амен себе под нос. — Такая, какая есть, — отчеканила Эва. Вино придало ей храбрости, и это ей определенно нравилось. Нравилось бросать ему вызов. — Слышал, что ты делаешь успехи в школе. Тебе нравится быть писарем? Эва не могла понять, почему он задавал ей такие личные вопросы. Это не было похоже на обычную светскую беседу, казалось, что ему действительно интересно узнать ее получше. Но она все равно искала всюду подвох. Этот холодный тон, выражение каменного, непробиваемого равнодушия на его прекрасном, благородном лице… Это был самый настоящий допрос. — Вполне, — с готовностью ответила Эва. — Мне нравится приносить пользу обществу. Тем более, в такие трудные времена. Амен кивнул, удовлетворенный её ответом. И все же ей показалось, что он распознал скрытый подтекст её слов. Или же она просто выдавала желаемое за действительное? — Я тоже приношу пользу обществу, — сказал Амен, будто бы не обращаясь ни к кому конкретно, а просто рассуждая вслух. — Царь доволен нашими успехами. Но всегда есть, к чему стремиться. — Верно, эпистат, — процедила Эва сквозь зубы, — горожане Фив могут спать спокойно, ведь на страже порядка стоят такие блестящие охотники на черномагов. — Я слышу сарказм в твоем голосе, Эвтида. — Вам не показалось. Разве сейчас нет проблем важнее, чем эта? — Переживаешь за судьбу этих преступников? — Амен испытующе посмотрел на нее. Эва замолчала на несколько секунд, а затем равнодушно пожала плечами и сказала: — Нет, мне все равно. Какое-то время они продолжали молча смотреть друг на друга. Казалось, все звуки вокруг стихли, и во всем огромном зале остались только они вдвоем. Эва смотрела в эти бездонные глаза, подернутые тонкой пеленой, и пыталась разгадать, что творилось на душе у их обладателя. Был ли он на самом деле таким, каким его все считали? Жестоким, беспощадным, опасным? Умел ли он наслаждаться простыми человеческими радостями? Была ли у него семья? Любимая женщина? Целый ворох вопросов, которые роились в голове юной шезму, подобно стае пчел, но ни на один из них она не находила ответа. Лишь одно она знала наверняка — им с Аменом совершенно точно не по пути. Так почему же жизнь продолжала сводить их? Но вот Амен отвел взгляд, и вся магия мгновенно рассеялась. Он вновь накинул на голову капюшон, бросил холодно: — Хорошего вечера, Эвтида. Развернулся, уже было собирался уйти, но в последний момент повернул голову и сказал очень тихо, вкрадчиво, так, чтобы это услышала только она: — Красивое платье. Эва зарделась, растерялась, совершенно не ожидая такого комплимента её внешнему виду. Она почувствовала себя маленькой неопытной девочкой, которая впервые в жизни контактировала с противоположным полом. Захотелось побиться головой о ближайшую стену, чтобы выбить из нее всю дурь. — И тебе хорошего вечера, Амен, — сокрушенно пробормотала себе под нос. — Эва? — в следующую секунду рядом вырос силуэт Исмана. — Это был Верховный эпистат? О чем вы говорили? — Боги, Ис, не появляйся так внезапно, у меня и так уже нервишки шалят, — простонала Эва. Она заметила, что её друг принес еще два бокала вина, буквально выхватила один из них у него из руки и отпила два больших глотка. Это было красноречивее любых слов. — Он тебя подозревает? — Нет, пока что нет. — Эва не собиралась нагнетать и уж тем более не хотела, чтобы Исман попусту тревожился. — Кажется, пронесло. Мы просто поболтали. — Хорошо. — Исман взял подругу под локоть и отвел немного в сторону, чтобы избавиться от навязчивой толпы. — Я кое-что подслушал. Даже не знаю, как к этому относиться, но… охотники подозревают, что Птолемей сам может быть черномагом. Я услышал только обрывки их разговора из-за громкой музыки, возможно, они имели в виду немного другое. Но я просто не мог с тобой этим не поделиться! — Новый царь Египта — черномаг? — Эва нахмурилась. — Даже если мы предположим, что это правда, то какой ему смысл тогда усиливать гонения на своих же? — Чтобы его не раскрыли, вероятно. Эва почувствовала, как от полученной информации ее голова наливается тяжестью. Или же дело было в количестве выпитого алкоголя на пустой желудок? Так или иначе, она совершенно точно чувствовала себя неважно. — Ис, я отлучусь в уборную, ладно? Я ненадолго. — Да, конечно. — Исман осторожно прикоснулся к её плечу. — Проводить тебя? — Нет, не нужно, сама найду. Оказавшись в уборной, Эва подошла к зеркалу и посмотрела на свое отражение. Она не могла понять, что с ней происходило. Она весь вечер ощущала какую-то тревожность, от которой не могла избавиться. Наверное, самым правильным решением было бы просто уйти отсюда, но она не могла так просто сдаться, не дотерпев до появления самого царя. Или все же лучше уйти? Дурное предчувствие не давало ей покоя. Ей было лучше вернуться к Исману, прямо сейчас, и больше не терять его из виду. Но её планам не суждено было сбыться. Едва Эва оторвалась от рассмотрения собственного отражения в зеркале, перед её глазами все помутнело. Она вдруг резко ощутила, что падает, теряя всяческую опору под ногами. Такого с ней ещё не случалось. Все самые странные вещи обычно происходили во снах — своих или же чужих, неважно. Но то, что творилось сейчас, было за гранью всего привычного и нормального. Весь окружающий мир померк. Не осталось ничего, кроме его силуэта, вселяющего неподдельный страх и заставляя сжаться в испуге. Анубис снова явился к ней. В последнее время его появления участились. Красные глаза божества смотрели на неё в упор. Они как бы говорили: ты можешь убежать, но тебе не спрятаться. «Что-то страшное грядёт. И ты сыграешь в этом не последнюю роль, юная шезму. Решишься ли ты пролить кровь во спасение своих братьев и сестер? Реки Нила станут красными, но чья кровь их наполнит — решать тебе». Видение, казалось, закончилось, но Эва не очнулась от наваждения. Ноги сами понесли её в неизвестном ей направлении. В длинных, похожих друг на друга коридорах дворца легко можно было заплутать, но она точно знала, куда идёт. Как будто сам Анубис вёл её. В конце концов, она пришла в храм, который располагался в южной части дворца. В храме никого не было, но она была уверена, что пришла сюда не просто так. Здесь её что-то ждало. Словно в трансе, она двинулась вперед, к Алтарю. Она смотрела прямо, не мигая. В воздухе витал тонкий шлейф из благовоний, видимо, оставшийся после вечерней молитвы царских жрецов. Но был еще один, более свежий запах — неприятный, металлический… кровь? Вдруг Эву будто бы что-то толкнуло в грудь, и она пришла в сознание, с ужасом обнаружив себя сидящей перед Алтарем на коленях и склонившейся над телом мужчины. Он был мертв. Его шея была неестественно вывернута, а глаз не было вовсе — вместо них зияли пустые глазницы. Рот был раскрыт в немом крике. На его груди расплылось кровавое пятно. Внутренности… казалось, что несчастного просто вывернуло наизнанку. Эва почувствовала, как холодная волна животного ужаса пронеслась по её спине, вдоль позвоночника. Она опустила взгляд на свои дрожащие руки и увидела, что они были все в крови. Противная густая субстанция стекала между её пальцев, капая на пол. К горлу подкатила тошнота, но Эва не могла заставить себя отвернуться и продолжала смотреть на мертвеца. — Что здесь произошло? Громогласный голос Амена эхом отражался от высоких стен храма, многократно усиливаясь. Слова отскочили от нескольких каменных чаш с благовониями, отчего создалось ощущение, будто хор каменных голосов поет одну и ту же молитву. Молитву об упокоении. Эва вздрогнула, затряслась, когда услышала звуки приближающихся шагов. Все это определенно было не к добру. «Боги, и во что я только вляпалась?!»