Красавица и Чудовище

      Пиликающий аппарат, который отслеживает пульс, бил по ушам и хотелось заорать, чтобы его выключили и дали спокойно отдохнуть. Уилл распахнул глаза, натыкаясь на белёсый потолок, по которому тянулись длинные лампы, горящие мерзлотным больничным цветом. Стоп… Грэм осмотрелся, обнаруживая себя в палате, в одиночестве. В его вену была введена игла с капельницей, торс плотно перемотан белым бинтом, а на ногах было пристроено странное приспособление, похожее на железную клетку. Грэм вздохнул, особенно не чувствуя большой боли, и закрыл глаза, намереваясь подумать.       Позже профайлер проснулся и обнаружил в палате кроме себя и пиликающих приборов ещё и Джека. Тот почти стоял рад ним, и в его позе не было ни агрессии, ни решимости, ни строгости. Впервые профайлер не знал, чего ожидать от главы отдела.             — Здравствуй, Уилл. — Наконец, Кроуфорд сел, видимо, пробуждение - было главной составляющей, из-за которой тот и явился сюда. — Я рад, что ты очнулся. Мы все очень испугались за тебя. В сомом деле… столько всего произошло за эти дни.             — Где я?             — В Балтиморе, Уилл. Тебя никуда не увозили, все вернулись на свои места. — Грэм помолчал, разглядывая свои странные ноги, закованные эти железные прутья. — Врач сказал сильно не нагружать тебя… но, Уилл… я в большом замешательстве, знаешь, да?       Профайлер кивнул забинтованной головой, гадая, сделается ли ему хуже или лучше после посещения главы отдела этой комнаты. Он закрыл глаза, но внимательно слушая звуки вокруг себя             — После облавы оборотней, которая схлынула из города на следующий день. Мы принялись искать всех своих, в итоге нашлись все, кроме тебя. Несколько дней мы уперто искали, прошерстили все близлежащие леса и озёра - ничего не нашли. Два дня назад Беверли Катц, сотрудник лаборатории ФБР, нашла тебя в лесу, ещё стоящего на ногах, с множеством телесных ран… Естественно, тебя тут же перенаправили в лечебницу. В которой бы сейчас и наблюдаешься. — Он развернулся, вытягивая из-под стола картонный пакет без каких-либо обозначений. — Доктор Лектер, надо сказать, очень помог нам с тобой, именно он договорился с управленцем этой больницы, чтобы тебе оказали хорошую помощь. Это от него, он передавал тебе, что зайдёт вечером, в день, когда ты очнёшься. Так что ожидай... — Серебрянные часы на его запястье злорадно блеснули, не обещая Грэму ничего хорошего. В проеме показалось медсестра с капельницей, после скрипа двери. — Мне пора в академию. Сегодня встреча с профессором Жаклином, он прибыл из Лондона, чтобы договориться о лекции для наших юных агентов. Я загляну завтра.       Уилл не услышал хлопок двери также, как и тихие шаги медсестры и ее замечания о том, что Джека стоило бы прогнать еще раньше. Он не слышал и не видел ничего вокруг себя, слишком ошеломлённый услышанным. Доктор Лектер? Разве всё это время он не был в пещере в облике Вендиго? Эмпат часто задышал, чувствуя, как капельница в месте ввода иглы вдруг начала жечь. Неужели он… нет, нет, нет, это не может повторяться из раза в раз, это было бы слишком тяжело для его организма. Он бы попросту не смог вынести этого! Эмпат подумал о том, что начинает ждать встречу с Ганнибалом так, как никогда раньше не ждал. Только тогда его сомнения смогут проясниться. Ему захотелось свернуться калачиком на кровати, чтобы обхватить себя руками и заснуть так навсегда, но железки на ногах и капельница мешали ему шевельнуться, поэтому он просто закрыл глаза и мерно задышал.       Проснулся профайлер уже вечером. Шторы были закрыты, а из света горел только торшер на тумбе рядом. Ещё он отметил, что железки с ног пропали, капельница тоже, он мог свободно двигаться.             — Уилл.       Внутри что-то подпрыгнуло и сделало кульбит. Он здесь. Грэм повернул голову, замечая Ганнибала на том же стуле, где недавно сидел Джек. Психиатр был в тени и лицо было невозможно рассмотреть, но эмпат и не хотел. Ему было страшно смотреть на него. Страшно было осознавать, что всё это был лишь дурной сон.             — Здравствуйте, доктор Лектер.             — Как твоё самочувствие? — Уилл схватился руками за простыни и смог подтянуться вверх до полулежачего положения. — Тебе довольно сильно досталось.             — Я… мне нужно кое что узнать, прежде чем я смогу беседовать с тобой.             — Пожалуйста. — Доктор кивнул, привычно наклоняя голову в бок. Кажется, ему было забавно наблюдать за дрожащими чужими ресницами и скачками от «вы» к «ты».             — Эти несколько дней. Где вы были в эти дни?             — Если тебя беспокоит моя безопасность, то могу тебя заверить - всё в порядке, Уилл. Я также, как и все прятался от стаи, пережидая нахлынувшую волну.       Этот ответ не дал ему четкого понятия о своём состоянии, тогда эмпат попробовал зайти с другой стороны.             — Хорошо. Скажи, возможны ли сильные галлюцинации, длящиеся несколько дней?             — На почве больших переживаний, стресса и хронических заболеваний организм способен на очень многие неприятные вещи. Галлюцинации в их числе. Сильные галлюцинации могут вызвать частичную потерю памяти в их промежуток. Так что только из-за этого может показаться, что они длятся вечность. — С каждым словом лицо Грэма становилось бледнее и бледнее. — Уилл, это что-то то, что произошло с тобой? Ты спрашиваешь это для себя?       Эмпат смотрел в один из углов комнаты широко распахнутыми глазами. Это казалось просто невозможным. Эти несколько дней, что он пробыл в пещере с Вендиго, были всего навсего игрой его ума! Он не решался в это поверить, даже мотая головой, это было не-воз-мож-но.             — Я… я… — Грэм широко раскрыл рот, будто пытаясь вдохнуть, но воздух в его лёгкие не поступал. Он задыхался, хрипя и дёргая плечами.       Лектер в секунду оказался возле кровати эмпата, вставая рядом на колени. Взгляд его был серьёзен, а скулы напряжены, он сосредоточился на объекте впереди него.             — Уилл, сделай вдох. — Он дёрнул рукой в желании дотронуться, но так и не сделал этого, даже когда его просьбу не исполнили. — Уилл. Посмотри на меня.       Грэм повиновался и увидел в ореховых глазах ледяное спокойствие.             — Отлично, молодец. Теперь слушай мой голос и повторяй за мной. — Лектер всё-таки взял профайлера за скулы, удерживая голову. — Вдох. — Ганнибал шумно втянул воздух носом. — Выдох. — Ртом сделал показательный выдох. — Вдох. Выдох…       Эмпат раскрыл глаза так широко, что из них полились слёзы, но тому было уже не до них, он пытался вдохнуть. Лёгкие сжались, не пропуская кислород, горло болезненно пульсировало. Издавая булькающие звуки, профайлер втянул воздух через нос, но рвано, совсем немного. Затем закрыл глаза и сосредоточился на непрекращающихся словах «вдох» и «выдох», чувствуя на своём лице тёплые большие руки. И наконец первый вдох удался, он открыл глаза, делая второй вдох, затем третий и четвёртый. Долгожданные порции воздуха стали рвано поступать в носоглотку парня. Грэм почти обмяк в руках Лектера, но тот успел облокотить его о больничную койку.             — Меня беспокоит твоё состояние, Уилл. Прежде всего моральное, ведь от него зависит и физическая форма. Нам срочно нужно поговорить. — Профайлер только сумел моргнуть. — Паническая атака. Скажи мне, чем сейчас она была вызвана?       Психиатр убрал руки от лица агента ФБР, смещая их тому на плечи. Профайлер едва мог ворочать языком, но всё-таки сказал то, что мучало его последние часы. Говорил он полупотухшим голосом, глядя куда-то пустым взглядом. Сейчас Уилл как никогда был похож на мертвеца. Как те, которых он так тщательно изучает на местах преступлений.             — Я не ушёл с поля битвы в день волны оборотней, я сражался. Сражался и получил по заслугам, после чего ушёл в лес. Два дня своей жизни я провёл в пещере, совершенно один, черт его знает как справляясь с ранами. После чего я услышал голос Беверли и вышел на него.       Ганнибал внимательно слушал его, заломив брови. Он всё ещё стоял на коленях, хоть это и давалось ему нелегко, он, похоже, не собирался вставать.             — Что тебя напугало в этой истории? — Психиатр убрал одну руку с плеча Грэма, вглядываясь в его лицо.             — То, что все это гребанное время, мой мозг спроектировал рядом с собой тебя и Вендиго. Я считал, что нахожусь не один, что жил эти два дня не сам с собой.             — Меня? — Кажется, доктор был действительно ошеломлён. Он опустил и вторую руку. — В последние дни наших разговоров, ты часто спрашивал мое мнение о Вендиго. Ты решил, что я связан с Вендиго?             — Я решил, что ты и есть Вендиго.       Уилла трясло, с его лба начала скатываться капля пота, а тело было горячим настолько, что, кажется, могло закипеть. Он еле держал глаза открытыми, но даже сквозь прищур, он вдруг увидел перед собой мохнатую рогатую голову, которая шумно вздохнула, прикрывая большие ореховые глаза.             — Тебе нужно отдохнуть, Уилл. — Ганнибал снова проявился, но теперь он был какой-то не такой. Чужой. — Мы поговорим с тобой обо всем завтра. Доброй ночи, Уилл.       Ганнибал исчез, но вот зарождающийся кошмар, перерастающий в припадок, нет. Грэм кое-как накрылся тонким покрывалом, все-таки съеживаясь в комок, как и хотел недавно. Вскоре он перестал трястись, только прерывисто вдыхая воздух. Пригревшись, эмпат заснул чутким, волнительным сном.

***

      В темной, густой, поросшей мхом и орешниками, чаще леса было необычайно тихо. Эта тишь ощущалась отовсюду: не было привычного пения птиц, не было даже легкого дуновения ветра или жужжания мошек. Всё замерло, будто природа на миг закрыла свои прекрасные очи, отрекаясь от мира. Лес, казалось, задержал дыхание, словно в ожидании чего-то поистине могущественного и сильного, намного сильнее чем он сам.       Небольшая полянка, окружённая молодыми соснами и зрелыми березами, была залита солнечным светом, когда на неё ступило существо. Оно было похоже на волка, но многим крупнее его, напоминало оленя, но шерсть его была слишком длинна для последнего; оно имело схожий рост с каким-нибудь крупным зверем, но и не было слишком громадно. Но сила, ощутимо идущая целыми волнами от этого зверя, давала понять, что на поляну забрёл никто иной, как Хозяин леса. Рога, растущие из мохнатого черепа, не торчали вверх, как оленьи, а были слегка прижаты, из-за чего и без того вытянутая морда Хозяина удлинялась ещё больше и казалась просто громадной. Нельзя было определить, какого цвета это существо, но точно можно было выразиться, как «всякого». Хозяин леса казался серым, его шерсть была слишком мягкой на первый взгляд, но никто так не осмелился бы проверить действительно ли это так. Но если существо поворачивалось, то могло показаться, что оно имеет совершенно чёрный окрас. А секундой позже, если особенно присмотреться, между тёмными волосками шерсти появлялся белый, кажущийся седой прорезью, оттенок. Вообщем, если посмотреть на него со всех сторон, можно было сказать это самое «всякий».       Оно вышло на поляну не цокая копытами, а мягко ступая когтистыми лапами. Мгновением позже ногти скрылись под мягкой шерстью, что сделало его похожим на кота. Дикий кот, олень с кровавыми ветвями из шипов вместо рогов, наводящий ужас волк-оборотень, громадная хищная лиса - все это принадлежало существу, заслуженно или нет, справедливо или нет. Хозяина леса не особенно беспокоили слухи, водившиеся в людском роду, сложно было сказать, что вообще беспокоило его. Но одно он точно знал - произнесенное «Вендиго» каким-нибудь ртом, навевало настоящий страх и ужас на каждого: будь то старик, мирно доживающий свой непримечательный век, или кто моложе и сильнее. Вот кем было это существо, живущее между деревьев и кустарников, бездумно бродящее по лесу в поисках живых душ, оно звалось - Вендиго.       Уилл распахнул глаза, выглядя почти запаниковавшим, но наткнувшись взглядом на знакомую спину, облаченную в костюм-тройку, тут же сделал полноценный вдох. Он был в кабинете доктора Лектера, а всё привидевшееся - сон. Стоп… он уснул прямо на приеме?! Дермо… это такая грубость.       Кончики ушей и загривок тут же обдало горячим жаром, словно кто-то дыхнул на него или резко открыл заслонку печи. Грэму было стыдно и он неловко заерзал на стуле, пытаясь перетечь в сидячее положение, ведь пока он спал, успел сползти по удобному креслу вниз.             — Как ты себя чувствуешь Уилл? — Осведомился Ганнибал, опережая красноречивые объяснения эмпата.             — Я… прости, извини меня, я такой нелепый… Боже, я правда, я… — Он снова запнулся, уставляясь невидящим взглядом куда-то на галстук Лектера, лишь бы не встречаться с пожирающим взором ореховых глаз.       Ганнибалу не понравилось это, ему вообще не нравилось все, что происходило, и он едва сдерживал себя от того, чтобы прогнать Уилла домой, высыпаться. Чопорные, воспитываемые годами спокойствие и непоколебимость давали неплохую пробоину в отношении Уилла Грэма. И это должно было беспокоить психиатра, но тот только скупо улыбнулся.             — Позволь мне осведомиться о твоём состоянии. Ты слишком изводишь себя, и кроме психической формы начала страдать и физическая часть. — Ганнибал развернулся и делал медленные поступательные движения в сторону кресла пациента. — Человеческий организм имеет свои предельные возможности, как и любое живое существо, но это не повод, чтобы испытывать их на прочность, Уилл. — Кажется, доктор подошёл слишком близко, ведь эмпат ощутил движение воздуха рядом со своим бедром, машинально дёргаясь, но возвращаясь на место. — Опиши мне своё состояние сейчас, пожалуйста.       Профайлер вздохнул, растирая глазные яблоки ладонями с такой силой, что их легко можно было выкрутить. Он все еще пытался перестать думать, но даже его собственный психоаналитик, кажется, против этой идеи.             — Головная боль, тяжесть в мышцах, значимая слабость… я словно хочу на чем-то сконцентрироваться, но не могу из-за неё. Эта слабость не даёт мне держать веки открытыми, слегка мутит. Часто сгущается темнота в углах зрения, не знаю, как это объяснить… но я готов мыслить и мыслю, правда толком не понимаю, о чём эти мысли. Туман, сплошной туман в голове и перед глазами. — Грэм вдруг поднял глаза и встретился с другими, считая должным сказать следующее именно этим ореховым глазам. — Я теряюсь, доктор Лектер.

***

      Когда перед глазами стали плясать черные точки, застилая взор на печатные бумаги, Уилл с хлопком закрыл мутное дело, которое послал ему Джек. Он поднялся со стула резче, чем следовало бы, отчего чернота в глазах стала сгущаться в два раза быстрее, а на языке образовался привкус желчи. Грэм потянулся, слыша хруст собственного позвоночника и отписал в сообщениях Кроуфорду о том, что на сегодня его рабочий день окончен. Сегодня эмпат задержался в классе на полтора часа дольше положенного. Один из абзацев, в котором слова очевидца показались ему интересными, безжалостно съел последний час жизни профайлера и тот уже не единожды пожалел о своей дотошности к деталям. Наскоро собрав в потрепанный портфель несколько учебников и папку с делом, Уилл покинул рабочее место.       Выйдя на улицу, брови мужчины сдвинулись к переносице, образуя складку: он подумал о том, что не видит солнечного света вот уже какую неделю. Погода не была пасмурной, напротив, очень приятной для холодной осени. Грэм приходил на работу ранним утром, когда солнце еще пряталось за горизонтом, и уходил, когда закат давным давно заканчивался. Мужчина немного постоял на месте, вдыхая ночной, почти ледяной, воздух, а затем пошагал вперед привычной дорогой. Его машина еще две недели назад должна была быть на ходу, но мастер внезапно покинул город, из-за чего его средство передвижения осталось на промежуточном этапе работы. Но эмпат не расстраивался. Отсутствие авто дало ему прекрасную возможность прогулок по ночному городу. Он успокаивал себя этим.       Жухлая листва под ногами шуршала в такт шагам профайлера и этот шорох был единственным источником звука. Изредка занимался ветер, качая тяжелые кроны деревьев и осыпая дорогу порциями листопада. Но в какой-то момент к шороху листьев прибавился еще один невнятный, далекий, еле различимый звук. Уилл огляделся, не замечая ничего странного, кроме темноты позднего вечера. Вскоре асфальтированная дорожка кончилась, переходя в землистую, а затем в щебень. Теперь шаги звучали гораздо шумнее, Грэм вслушивался в этот звук, идя прогулочным шагом.       В миг, который эмпату поймать не удалось, позади себя он услышал отчетливые шаги, такие же шумные, как и у него самого. Это не казалось бы подозрительным, если бы не странный маршрут, который выбрал позади идущий. Оказавшись сзади, он будто возник из неоткуда, ведь еще минутой ранее кроме собственных шагов профайлер не слышал ничего. Тогда эмпат обернулся, замечая человека. Тот был достаточно далеко, чтобы рассмотреть его лицо, но рост и телосложение не казались Грэму знакомыми. По телу профайлера пробежала неприятная волна холодного тока, который бывает в страхе или волнительном предвкушении. Уилл ускорил шаг. Его странный преследователь поступил также, и тогда Грэм свернул с каменной дорожки в небольшой пролесок. Только спустя несколько кореньев под ногами и веток, бьющим по глазам, эмпат осознал печальность своего поступка. Пролесок оказался поросшим: переплетенные между собой кустарники и паутина, развешенная на каждой ветке, словно ловушка. Профайлер чувствовал, как его сердцебиение учащается, пульсирует в глотке и в ушах. Дыхание стало тяжелым из-за бега, а щеки и уши лихорадочно покраснели. Он переодически озирался, каждый раз натыкаясь на незнакомый силуэт, который тихо преследовал эмпата. Он больше не слышал чужих шагов, незнакомец словно левитировал над землей, не издавая ни звука, или бьющая в ушах кровь совсем оглушила бедного профайлера, отчего он перестал разбирать звуки вокруг себя. Уиллу хотелось закричать, зареветь или развернуться и побежать прямо на преследователя. Но он лишь шумно дышал и бежал, бежал вперед, дальше в маленький лес. В его голове промелькнула мысль о Вендиго, который однажды спас бедного, уставшего путника от стаи голодных волков, но теперь это была лишь галлюцинация, которая уже не имела никакого веса. И все же где-то глубоко в душе мужчина тлел жалкую надежду на то, что эта выдуманная им же сказка ходит где-то неподалеку, совсем рядом, чтобы в последний момент спасти профайлера от странного преследователя.       Но Вендиго не появился ни через сто, ни через двести метров, а эмпат все бежал и бежал. Спотыкаясь, падая, обдирая кожу рук и лба о сухие торчащие ветки. Когда пролесок закончился, чувство тревоги и ужаса у Уилла усилилось теперь вдвойне, заставляя мужчину задыхаться и рваться вперед с каждым шагом все быстрее. Грэм выбежал на дорогу, ночную и тихую, по-необычному пустую. Вдруг слева раздался оглушительный сигнал гудка и эмпат успел только зажмуриться, подавляя в себе желание свернуться в комок, уже до изнеможения вымученный беспорядочным бегом. Что-то шумно гудящее блеснуло в ночной тиши и пронеслось мимо, обдавая профайлера мощной волной воздуха. Машина, ехавшая без зажженных фар, не задела мужчину, но тлеющий в его груди ужас разгорелся полноценным костром, который вряд ли можно было потушить самостоятельно. Уилл с животным страхом в глазах принялся крутиться вокруг оси, бешеным взглядом прыгая по черным макушкам деревьев и асфальту трассы. Преследователь пропал или спрятался за одним из стволов деревьев, выжидая, пока Грэм потеряет хватку, чтобы напасть. Эмпат сделал несколько шагов назад, оставляя в поле зрения злорадный пролесок, а потом повернулся и рванул вперед. Похожий на бешеного пса, которого настиг острый психоз и теперь его жертвой станет первый попавшийся на пути, он бежал так быстро, как никогда прежде.       Как он добрался до знакомого крыльца богатого дома, Уилл не помнил. Да и не желал сейчас помнить даже собственное имя, проползая по нескольким ступеням наверх и садясь почти у двери, наконец-таки свернулся калачиком. Его одежда была грязная и кое-где порвана, ведь он несколько раз падал и цеплялся в лесу за острые ветки. Он лихорадочно дрожал и никак не мог открыть глаза, боясь, что незнакомый силуэт будет стоять где-то совсем рядом, показывая свое страшное лицо. Уилл не хотел испугаться, он не хотел видеть это нечто, наступающее ему на пятки. Он так и сидел, успев замерзнуть на ночном воздухе, пока до его уползающего сознания не донесся шорох шин дорогой машины и свет фар на секунду не ослепил его полузакрытые глаза.       Доктор Лектер приехал к себе домой, еще на подъездной дорожке замечая около двери на родном крыльце что-то сгорбившееся. Он не стал загонять Бентли в гараж, желая поскорее добраться до двери, чтобы развидеть это темное пятно. Что-то внутри, где-то под ребрами, смутно подсказывало, что ему стоит поторопиться. Когда Ганнибал хлопнул дверью авто, подходя к крыльцу ближе, на его лице пробежала тень тревоги, которую он не сумел скрыть. Около его двери, испачканный в грязи и крови, сидел человек. И этот человек был никто иной, как Уилл Грэм.       Мужчина шагнул на лестницу и протянул руку к дрожащему телу, обдумывая свои дальнейшие очень скорые действия.             — Уилл. Уилл! — Он легко потормошил его за плечо, но ответа не дождался. — Ты слышишь меня?       Врач присел на корточки, разворачивая эмпата к себе лицом. Голубые глаза были полузакрыты, на виске выступила капля пота, словно он только что применял большую физическую силу, но он не сопротивлялся, тихо постанывая в полубессознательном состоянии. Ганнибал резво поднялся на ноги, подхватывая бессильное тело на свои руки и занося в дом. В его голове были определенные мысли и они имели логическое объяснение или ход, но он никак не мог собрать их воедино, концентрируясь только на тяжести в руках, бесценный груз, который он нес до ванной комнаты. Он зашёл в пальто и туфлях, не обращая сейчас внимание на эти мелочи. Сгрузив тело в форменную огромную ванную, он скептически осмотрел следы крови и лесной грязи, которые оставлял профайлер на стенках и дне его белоснежной ванной. Затем, вернувшись уже без верхней одежды и с закатанными рукавами у легкого свитера, он принялся стаскивать обувь и носки с Уилла. При этом занятии доктор имел такое умиротворенное выражение на лице, словно эти действия - вынужденное ухаживание - успокаивали его. После в ход пошла порванная куртка и рубашка, которые могли бы послужить половыми тряпками, и штаны с боксерами, которые Лектер, не пожалев, скинул в мусорное ведро к остальным вещам.       Грэм не издавал ни звука, иногда силясь открыть глаза или дергал плечами особенно резко, отчего психиатр вздрагивал и качал головой. Ванная набралась тёплой водой, в которую Ганнибал вылил несколько ароматных масел и гель. Он удалился на какое-то время, совсем не заботясь о том, что профайлер с лёгкостью мог уйти под воду и задохнуться. Словно давая себе шанс избавиться от незваного гостя. Но вернувшись, он оставил на стиральной машине стопку свежей одежды и огромное махровое полотенце. Затем спустил воду и вспенил мыло, сделанное на заказ, в губке, которой принялся обтирать бессознательное тело.       Уилл был красив, очень красив. Лектер был осчастливлен тем фактом, что эмпат пришел под дверь именно к нему, разглядывая каждый сантиметр кожи и проводя по нему мыльной губкой. Мужчина был не толст, но и не имел сильно торчащих костей. Жира на его теле не наблюдалось, напротив, слегка поджарый и с выступающими мышцами под тонкой кожей. Идеальные пропорции плечевого пояса и тазовой области с прослеживаемой талией, но не слишком утонченной, подобно женскому стану. Длинные ноги с большими икрами и совершенно прелестными стопами, которые врач тоже обвел губкой.             — Actus Dei in carne.       С придыханием прошептал Лектер, бережно обводя каждый палец на ослабевших руках. Уилл больше не дрожал, убаюканный шуршанием воды и ее теплом, а еще мерными, легкими прикосновениями губки. Он маячил между сном и реальностью, его ресницы трепетали, а губы пытались что-то сказать, но психиатр не дал ему шанса. Спустив всю воду из ванной, он еще раз ополоснул красивое тело под струями душа, а затем вытащил его из ванной, заворачивая в несколько огромных махровых полотенец. Грэм не был тяжел, напротив, для его возраста он мог весить и больше. Так что Ганнибал почти без усилий вынес его из ванной комнаты, принимая решение, что переоденет эмпата уже в постели.       Мужчину можно было растолкать, дать пощечину или две, потрясти за плечи и заставить открыть глаза. В конце концов, существовали различные медикаменты и растворы, которыми приводят в чувства. Но психотерапевт не стал применять ни один из методов, напротив, чересчур осторожно касаясь полубессознательного тела. Он боялся упустить предоставленный шанс - профайлер был так беззащитен перед ним. Никаких дурацких очков, за которыми тот прятал бы глаза, никаких резких и дерзких словечек, брошеных больше для собственной защиты. Ничего из этого, мешающего увидеть настоящность мужчины.       Переодев профайлера, Ганнибал во время вспомнил об одной вещи: Грэм сидел около его двери, успев замерзнуть, а значит, сидел он приличное количество времени. Что же он хотел? Случайно наткнулся на дом во время прогулки? Тогда он не стал бы ждать до момента, когда его начало трясти от холода и переизбытка чувств. Здесь было что-то серьезное, отчего Уилл не смог отступиться, до последнего сидя подле чужой двери. Лектер метнул взгляд на распростертое тело на своей кровати, подходя к нему и берясь руками за чужие плечи.             — Уилл. Уилл! — Он потряс парня, заставляя того издать несколько звуков. — Ты слышишь меня, Уилл?       В ответ врач получил неясное бормотание, что заставило его подойти к тумбе и вытащить пару бутыльков, из которых он налил раствор на ватку, поднося к носу профайлера. Тот тут же зашевелился активнее, воротя головой и кривясь.             — Уилл, пожалуйста, скажи мне, что ты слышишь меня. Есть кое-что важное, ты должен ответить.             — Ч… что?       Сухими губами пробормотал эмпат, но его подтянули за подмышки и губ коснулся стакан, который настойчиво упёрся в стиснутые зубы.             — Умница. — Грэм поспешно выпил и стакан воды, а затем и чашку остывшего травяного чая, держа глаза приоткрытыми. — Скажи мне, Уилл. Скажи, и я оставлю тебя отдыхать. Как ты оказался на пороге моего дома? Что привело тебя сюда? Тебе угрожает что-то?       Агент ФБР выглядел помятым: волосы растрепались и были слегка влажными из-за недавних водных процедур, губы приоткрыты, как при затруднении с дыханием, а голова почти не держалась ровно, норовя склониться то к плечам, то к стене позади. В докторе Лектере, глядя на это создание в кровати, проснулось неожиданное чувство нежности. Оно было таким позабытым, что врач невольно вздрогнул, покрываясь мурашками. Словно вылезшее из-под полы, гнилое, оставляющее следы грязи и песка, откопавшееся откуда-то с самого дна нежное чувство казалось чуждым, нелепым и неудобным, как малая по размеру вещь.             — Он… он видел… — Эмпат тяжело дышал, еле формируя предложения. — Видел меня, но… я не… я не видел его.             — Что это значит? Что значит «он»? Кто это, «он»?             — Он ненавидел меня… — Лицо Грэма вдруг исказилось, как при большой боли. Он почти плакал. — Он хотел убить меня!       Молодое тело затряслось, и врач разглядел на бледной щеке слезу, такую хрустально-чистую, что на секунду потерялся.             — Ну что ты, Уилл. Я бы не допустил этого. Слышишь? — Доктор протянул руку, касаясь чужой кисти и накрывая ее сверху, как щит. — Скажи, кто? Кто хотел тебя уби…             — ОН И ТЕБЯ УБЬЕТ! — Грэм взметнулся на кровати, вскрикивая в полный голос. Это было несколько неожиданно, отчего врач непроизвольно дёрнулся, но только крепче сжал чужую ладонь. — Ганнибал…             — Уилл. Пожалуйста, посмотри на меня. — Янтарные глаза бегали по молодому лицу и наконец столкнулись с голубыми. — Ответь на мой вопрос, Уилл. Кто это был?             — Не знаю… я не знаю! — Грэм вновь начал хныкать, почти срываясь на откровенный плач. — Я не видел. — Стихнув, парень вдруг задумался. — Нет, знаешь… он не придёт. — Кудрявая голова упала на мягкие подушки, а напряженное тело расслабилось. — Он ушел. Знаешь почему?             — Почему? — Доктор склонил голову вбок, очень внимательно изучая лежащего мужчину.             — Потому что мы вдвоем. — Эмпат зевнул, закрывая глаза. Его голос стал тише, словно он засыпал. — Он боится нас, боится, когда мы вместе. — Профайлер рассмеялся, отчего его слегка подкинуло на кровати. — Я знаю… он не вернется. Он не вернется, пока мы вместе, Вендиго.       Эмпат провалился в сон, расслабляясь, а врач еще несколько минут сидел подле него, рассматривая красивое лицо и думая. Очень крепко думая.       Позже, глубокой ночью, Ганнибал распахнул глаза, лёжа в гостевой комнате в кровати. Из соседней комнаты слышалось отчетливое хныкание, затем переросшее в жалобный плач и мольбу о чем-то, чего психиатр не мог разобрать. А затем протяжный вскрик, от которого похолодело внутри и сжались пальцы на ногах. Но Лектер только перевернулся на другой бок, закрывая глаза. Вскоре, после захлебывающихся звуков, чересчур шумного дыхания и скрипа кровати, все стихло.       Утро тоже было неспокойным. Пасмурная погода, стоявшая за окном наносила тень хмурости в и без того мрачный настрой. Психотерапевт машинально выполнял рутинные действия в виде приготовления завтрака и сервировки стола, находясь мыслями где-то во вчерашнем вечере. Он несколько раз выглядывал в окно, напряженно вглядываясь в окрестности, но никого там не находил, обеспокоено хмуря светлые брови.       Уилл появился в тот момент, когда Ганнибал снимал закипевший чайник с плитки, чтобы налить воды в заварник. За спиной психиатра раздался небольшой шорох, который выдал наличие второй живой души на кухне.             — Привет. —Сказал Грэм хрипловатым голосом, потирая локти в неуютном жесте. — Я…             — Не сейчас, Уилл. — Доктор пересек кухню, делая приглашающий жест рукой. — Сначала еда, после… Все будет после.       Кудрявая голова двинулась в сторону столовой, садясь на предложенный стул. Ганнибал сидел во главе стола, Уилл по правую руку. Профайлер не чувствовал голода, он чувствовал ком в горле, словно застрявший клубок шерсти, который возможно вытащить только руками, засунув по локоть в глотку. И даже по обыкновению кулинарные шедевры чопорного доктора не смогли разбудить в эмпате чувство, сродни голоду. Но отказ от еды послужил бы огромной грубостью, так что Грэм взялся за вилку.             — Я думаю, что сейчас для тебя важно мое присутствие. Когда-то мы говорили о якорях, помнишь, Уилл? — Ганнибал заговорил после, когда они закончили трапезу, вымыли посуду и оказались в гостиной на креслах. — Твоё поведение, я смогу обосновать его, но для начала мне хотелось бы услышать тебя.             — Ладно… ладно… — Эмпат несколько раз глубоко вздохнул, а мужчине напротив захотелось коснуться нежной кожи мальчика, руки или щеки, чтобы тот перестал так нервничать. — Как и всегда, вечером я окончил работу в академии, сообщил об этом Джеку и пошёл домой. Я не помню момента, когда я понял, что что-то не так, но обернувшись на шаги позади, я никого не обнаружил. — Грэм обхватил свои плечи руками, создавая ложные объятия. Он казался сейчас меньше, чем был на самом деле. — Потом еще раз и еще раз. Я оборачивался, с четким ощущением, что за мной кто-то идет и смотрит мне в затылок, но каждый раз никого там не находил. М-м-м-м…       Профайлер согнулся пополам, хватаясь за голову руками, словно она должна была сейчас разлететься на две части. Его одолело резкое головокружение, переросшее в тошноту. Тогда на плечо легла тяжелая горячая рука, которая стала тем самым якорем, о котором рассказывал Ганнибал. Тепло от руки исчезло, но почти сразу же вернулось, только эмпат почувствовал, что его тормошат.             — Уилл, пожалуйста, выпей это.       Профайлер поднял голову, замечая на ладони психиатра несколько таблеток. Он медлил всего секунду, прежде чем взять из другой руки стакан с водой и послушно проглотить предложенное. Доктор Лектер унес стакан, а затем вернулся, указывая мужчине на гостиную, в которую они прошли, и прежде чем снова сесть, взъерошил чужие кудри, проведя по ним рукой. Уилл устроился в мягком кресле и поднял тяжелые глаза, гадая, была ли это похвала за наивное доверие или благодарность.             — Экстракт пиона, небольшой медицинский секрет, который приводит в баланс чувства и эмоции. Успокоительное, очень действенное и безвредное, Уилл. — Наконец пояснил доктор, закидывая ногу на ногу. — Я пропишу тебе еще несколько вспомогательных препаратов, чтобы ты мог чувствовать под ногами почву… То, что ты испытал, эти галлюцинации, на что они были похожи?             — Слишком реальны, слишком страшны и слишком… давящие. Они схожи между собой. — Грэм откинулся на спинку мягкого кресла, прикрывая глаза. Его сердцебиение постепенно унималось, а в ушах больше не пульсировало. — Я перестал понимать, где реальность. Я не чувствую ее.             — Я вполне реален. Ты чувствуешь нас? Наш разговор и действия, воспроизводимые для его поддержания.       Уилл замолчал, просто сидя с закрытыми глазами. Сейчас его не тревожили незнакомцы, появляющиеся за спиной, его никто не беспокоил, он чувствовал себя в безопасности. Возможно, в этом было виновато слишком уютное кресло, но эмпат силился надеяться, что это вина врача, который сидел в метре от него. Ганнибал был безопасным, хоть и сознание профайлера твердило ему об обратном, проводя прямые параллели с Вендиго, но, в конце концов, Лектер оказался именно тем человеком, к которому эмпата привел страх. Та жуткая галлюцинация, вызванная стрессом и бессонницей, прогнала Уилла до самого крыльца дома мужчины. В этом был определенный смысл, не так ли?             — Да, доктор. В последнее время я твёрдо ощущаю реальность только в вашем присутствии.       Это была правда, которую умалчивать стало бы бесполезным занятием. Ведь сейчас перед ними стояла цена откровенности. Уилл готов был пойти на жертвы.             — Я рад, что ты находишь меня источником стабильности и ясности, это о многом говорит.             — О чем это говорит? — Грэм лениво приоткрыл глаза, сквозь ресницы рассматривая психотерапевта.             — Это говорит об уровне моего профессионализма, ведь надо помнить о том, что я - психиатр. Но и также о нашей близости, Уилл. Ты мой друг, и я счастлив знать, что приношу в твою беспокойную жизнь каплю спокойствия.             — Это соломинка среди игл, доктор. За неё не так просто ухватиться.             — Не напоровшись. — Добавил Лектер, склоняя голову к плечу. — Но для начала нужно пытаться, а ты не из пугливых, Уилл. Мозоли и царапины для тебя украшение, они служат показателем твоих попыток.       Эмпат едва заметно улыбнулся. Один из уголков рта дёрнулся, что не укрылось от внимательных ореховых глаз.             — Разве могут мозоли украшать? Человек без мозолей уродлив?             — Скоре всего, в этом суть. — Слегка поразмыслив, вымолвил психиатр, засматриваясь на не разожженный камин. — Прежде всего, мозоли - показатель работы длиною не в один час. Физический труд, старание, это было угодно Богу, если ты помнишь. Второстепенно, мозоли - пережитое действие в результате которого они возникли. Что чувствует человек, когда надавливает на мозоль?             — Боль.             — Верно. Она напоминает ему о том, как появилась эта болевая точка. Тащит в прошлое, которое заставляет переживать его снова и снова уже почти забытые чувства. Пережитые страдания поднимают человека с земли, заставляя шагать выше по лестнице самопознания. Человек узнает себя и пружины общества, становится искусен в науке жизни, чтобы видеть, как он и другие достигают высот, которых он неумолимо добивался. Он растет над собой и светом за счёт этих самых мозолей.             — Человек без мозолей - человек без опыта и знаний.             — Таких людей совершенно малое количество, Уилл. Тебе не стоит переживать о них. Они бесформенное тело, плывущее по течению и знающее только собственное имя. Твоя забота достойна высших умов, чем это глупое несовершенство. Оставь этот вопрос.       Уилл предпочёл бы задать еще с десяток вопросов, но только сгорбился, уставляясь в одну точку. Его мысли бродили где-то дало за домом, в лесу, вновь ища мохнатое существо с витиеватыми рогами. Грэм поднял взгляд и встретился с ореховыми глазами, застывая на месте. Вендиго - Ганнибал. Ганнибал - Вендиго. Что же у него было для пояснения этих мыслей?             — Должен сказать тебе об одной вещи. — Ганнибал спугнул мысли и эмпат едва заметно поморщился. — Тот вчерашний незнакомец, преследовавший тебя. Я знаю, кто он.             — Мы оба знаем, доктор Лектер. — Со вздохом произнёс мужчина, отворачиваясь от психиатра, так назойливо сверлящего его взглядом.       Позже, когда Уилл ехал в Бентли врача, который вызвался довезти его до дома, в воспаленном мозгу вертелась лишь одна мысль. Незнакомца, который встал причиной дурной ночи для профайлера, который преследовал его по грунтовой дороге и дальше, в лесу, спроецировало больное сознание Грэма, от которого не было никакого спасения. Эмпат понимал это еще тогда, сидя на крыльце чужого дома и боясь открыть глаза. Но так ли страшна галлюцинация, нежели настоящее существо, бродящее по чаще леса и сбивающее своими рогами выступающие ветви деревьев?