Назови меня по имени

— Макси, прости меня… Макс резко сел, тяжело дыша и оглянулся по сторонам. Рядом мерно спала Келли, за окном ещё было темно. Макс опустил голову в ладони и надавил на глазницы, пытаясь прогнать остатки сна. Две недели. Прошло две недели с Гран При Японии, где он стал чемпионом и расстался с Шарлем. Высокомерный, заносчивый и неверный монегаск. Максу не хватило сил даже возмущенно фыркнуть. Шарль вернулся к нему во снах: то он видел их реальные моменты вместе, то как они мирились, то какие-то ужасные аварии красной Феррари Шарля, из которых он выбирался либо переломанным во всех возможных местах, либо мертвым. В этот раз Шарль снова извинялся, стоя на коленях и умоляюще глядя на нидерландца. Это было ужасно и противно. Макс даже представить себе не мог, чтобы Шарль ползал перед ним на коленях. Завтра он впервые должен увидеть Шарля. После пятничных практик ему с легкостью удавалось скрываться в номере, но он не сомневался: в субботу Феррари навяжут им борьбу за поул, и каким-то образом на интервью Шарль будет рядом. Макс встал, распахивая окно и вдыхая тяжелый влажный воздух Остина. Трасса была покрыта мраком, откуда-то из глубины улиц раздавались пьяные крики фанатов. Парень закрыл глаза и представил трассу, с точностью проходя все повороты на полной скорости. Обычно это помогало успокоиться. — Макс? Тот резко обернулся. — Ты чего не спишь? - шепотом спросила сонная Келли, взглянув на часы. Макс пожал плечами, снова отворачиваясь. Сзади раздалось шуршание, и на его талию легли тонкие женские пальцы. — Ты потерян после Японии. - Келли легла подбородком ему на плечо. - что-то случилось? Или не чувствуешь себя чемпионом? — Второе. - соврал Макс, закинув голову к звездам. — Не волнуйся, это пройдёт. - Келли легко царапнула его торс ногтями, и Макс поморщился: ему в принципе были неприятны ее касания. Он аккуратно начал двигаться, убирая ее руки от себя: — Не хочу. Келли удивленно застыла, но уже через пару секунд нахмурилась: — Макс, что происходит? — Не начинай. - пробормотал Макс, без зазрения совести доставая пачку сигарет из тумбочки и закуривая. — Макс, убери сигарету. - приказала Келли. — Нет. - Макс скатился под окно и взглянул на девушку снизу. — Ты же понимаешь, что очень странно себя ведёшь и что это не выглядит так, будто связано с титулом? - спросила Келли. — Я знаю. - Макс вдруг улыбнулся и опустил голову, разглядывая свои пальцы. - и, честно, мне всё равно. — Ты можешь нормально объяснить, что случилось? - Келли не оставила попыток выбить из Макса хоть каплю правды. — Ничего. Просто устал. - Макс сделал затяжку, выпуская облако дыма. - Иди спать. Я хочу подумать. — Делай это где-нибудь в другом месте. - прошипела Келли, резко отвернувшись. — Не выгоняй меня из моего же номера. - фыркнул Макс и закинул сигарету за окно. — Пошел ты. — Взаимно. Макс откинул голову на стену и закрыл глаза, глубоко дыша. Келли мешала и бесила. До самого восхода солнца Макс не сомкнул глаз. *** — Позиция 3. Ты за Леклером. Шестьдесят четыре тысячных секунды. У него штраф 10 позиций, так что твой соперник на завтра Сайнс. - сообщил инженер, и Макс сосредоточился на дороге до таблички. Он вылез из болида, махнул рукой толпе фанатов и сразу бросился к микрофону, не обращая внимания на Леклера. Он автоматически отвечал на вопросы, даже не вдумываясь в ответы. Макс передал микрофон Шарлю, отводя глаза в сторону: единственное, что он видел это красный костюм, а этого хватало, чтобы ощутить резкую головную боль. Нидерландец подошел к Сайнсу, и Шарль появился рядом неожиданно. Он протянул руку Максу для рукопожатия, и тот с заминкой, но все же пожал ее. Его рука все также была аккуратной и мягкой. Длинные пальца Шарля соскользнули на запястье Макса, и тот вздрогнул, резко вскидывая голову и пересекаясь взглядами с монегаском. Глаза Шарля не выражали ничего, кроме кричащей боли. — Не смотри. На меня. Так. - тихо сказал Макс, не отводя взгляда. Шарль отпустил его руку и перевел глаза в камеру, давая репортерам возможность сфотографировать его. Макс уходил из-под объективов быстрее всех, оставляя Шарлю возможность покрасоваться, но заметил, что тот следует за ним по пятам. Они друг за другом вошли в комнату ожидания интервью и расселись в разных частях. Макс изучал свои пальцы, Шарль - картины на стенах. — Я думал, что ты никогда мне больше ничего не скажешь. - первым начал Шарль, но Макс не отреагировал. - тебя раздражает мой голос? — Я ненавижу всё, что хоть как-то связано с тобой. - Макс не отвел взгляда от стены, но голову повернул в сторону Шарля. - будь то Феррари, Монако или зеленые глаза. Шарль тихо усмехнулся и закрыл глаза. После интервью Макс быстрее ветра рванул в номер, понимая, что больше секунды рядом с Шарлем он не сможет провести. Макс ввалился в номер, запирая дверь и скатываясь по двери, прижимая руки к груди и обхватив пальцами запястье, которого коснулся Шарль. Он из последних сил сдерживал слезы: слишком светло ещё было. Губы и руки дрожали, по вискам катился пот, и Макс до крови искусывал губы, впиваясь зубами в мягкую кожу. — Lionceau, я люблю тебя. — Я знаю, что ты меня не простишь. Макс резко распахнул глаза, его зрачки расширились практически на всю радужку. Сегодня ночью он здесь не ночует. *** Макс спустился к берегу океана и снял обувь, продолжив путь вдоль берега линии моря. Он опустился на песок и снял толстовку, посылая взгляд далеко за горизонт. Макс знал метод и использовал его в редких случаях, понимая, что тогда он сорвётся и рискует навредить себе. Метод состоял в том, чтобы прогнать через себя всё, что есть, пустить все эмоции и чувства разом, пока никого нет. Кажется, что всё просто, но Макс чуть ли не через силу заставлял себя это делать. Он закрыл глаза, глубоко вдохнув. Макс достал сигарету и зажигалку, закурил и одним движением убрал бетонный заслон. Мысли о Шарле, копившиеся все три недели, разом хлынули в голову Макса, и тот тихо застонал, склонив голову: стало физически больно. Макс попытался вернуться в самое начало, в тот перерыв на квалификации Гран При Майами. И не смог. Макс не понимал: его сознание просто закрыло доступ к этим воспоминаниям. Пару минут он ломал голову, почему так. И вдруг открыл глаза, на это раз вернувшись в ночь после Гран При Имолы, когда Шарль впервые появился в его снах. С этого момента с каждой новой слезой, катившейся по его щекам, перед глазами как кинолента крутилась их с Шарлем история, начиная их разговором на пляже Америки, правда, в Майами и заканчивая пьяным поцелуем с Миком. Макс помнил всё. Мягкие губы Шарля, первый секс, истерики на начальном этапе, как Шарль всегда был рядом, когда ему было плохо. Он помнил, как плакал, а Шарль стирал его слезы и не считал это чем-то постыдным, как он мог честно признаться ему во всём, что его волнует. Шарль был первым, кто узнал его историю полностью и что он обожает звезды и может часами говорить о них. Не хотелось кричать, хотелось просто выпустить все слезы, что были. Макс вцепился пальцами в кофту и наклонился в нее лицом. Он даже не стирал слезы сквозь глухие рычащие рыдания от злости на Шарля, на самого себя. От обиды и боли, что после всего Шарль смог так легко предать его. Макс взял с собой бутылочку виски, но так к ней и не прикоснулся: просто не хотел глушить боль алкоголем, как он обычно это делает. Макс закинул голову и тихо завыл от боли. Груди сдавило, нидерландец закашлялся и снова сложился пополам. Ему было всё равно на позднее время и завтрашнюю гонку, Макс надеялся, что этот вечер поможет ему отпустить Шарля и жить нормальной жизнью, какой он жил до него. Хотя трудно назвать ту жизнь нормальной. Она была ебанутой на всю голову, и Макс знал, что нормальной она была с Шарлем. Но теперь уже ничего не изменить. Макс почувствовал теплые ладони на плечах, которые пытались согреть его, и эти руки он узнал бы из всех. — Отойди от меня! - громко рявкнул Макс и попытался ударить Шарля, который стоял за спиной. Но кулак рассек воздух, и Макс обернулся, осознавая, что за ним никого нет. Он в полном одиночестве сидел на берегу пляжа. Ни души вокруг. Макс похолодел: случившееся было плохим знаком. Макс сидел на пляже практически до трех часов ночи. Пляж нес за собой слишком много воспоминаний о Шарле, но это было к лучшему. Макс вспоминал и белую рубашку, и его слова, их первый поцелуй. Грудь болела, но в конце концов нидерландец уже просто перестал обращать внимание. Вернувшись в номер, он устало свалился на кровать и мгновенно провалился в сон. *** — Матешиц умер. Макс закрыл глаза ладонью. Потрясающе. — Когда? - тихо спросил он у Хорнера. — Сегодня ночью. - Кристиан отвел взгляд, прижав язык к небу. - минута молчания, потом аплодисменты под Rolling Stones. Ты знал, что он любил эту группу? Я не знал. — Знал. - Макс вспомнил, как пару лет назад дарил Дитриху коллекционные пластинки. - всю жизнь их любил. — Психолог? - осторожно поинтересовался Хорнер. — Спасибо, но нет. - Макс качнул головой и положил руку на его плечо. - я справлюсь, не волнуйтесь. Давайте возьмем Кубок Конструкторов. В его честь. Кристиан кивнул. Макс вышел на улицу и уселся в кафе. Рядом появился Дэн и Себ. — Ты как? - немец положил руку на его плечо, садясь ближе. — Если ты про монегаска, то всё нормально, если про Матешица, то не очень. - безразлично ответил Макс. — Я хотел… мне нужно поговорить с Кристианом, я хочу шлем перекрасить в честь Диди. - пробормотал Себастьян. - он и мне был не чужим человеком. — Иди. Он в боксах. Моих. - Макс махнул рукой и откинулся на спинку стула. - не думаю, что он будет против, ты тоже наш чемпион. Себастьян направился в боксы, а Дэн сел рядом, исподлобья поглядывая на Макса. — Что? - спросил тот. — Шарль… спрашивает про тебя. Сердце Макса ухнуло вниз, но внешне он никак не изменился. — Спрашивает, как ты вообще, как себя чувствуешь. - продолжил Дэн. - я знаю, что ты скорее всего не хочешь ничего о нем слышать, но я подумал, что ты должен знать. Что он всё ещё волнуется и переживает за тебя. — Я и так это знаю. - ответил Макс. - и мне на это всё равно, он сам всё решил на той вечеринке. Вообще странно, что ты выглядишь удивленным. Ты же первый сказал, что он даже имени моего не вспомнит. — Макс, я, хоть и сказал так, верил в Шарля и в его любовь к тебе. - Дэн поддался вперед. — Она оказалась сильной, но этого недостаточно. - качнул головой Макс. - мне не только это нужно. — Ты не думал… не знаю, поговорить с ним? — Нет. - Макс сжал кулаки только от одной мысли, что ему придется говорить с Шарлем. — Ты его не простишь, да? - обреченно спросил Даниэль, и Макс кивнул. — Никогда. Слишком больно он мне сделал. - вздохнул Макс. — Но ты его любишь, да? И Макс снова, не задумываясь, кивнул. — Вашу ж мать. - устало пробормотал Даниэль. *** — Кто сможет составить нам конкуренцию? - спросил Макс, вставая на стартовую позицию. — Возможно, Шарль. Если доедет. Хэмилтон. - ответил Ламбьязе. - 20 секунд. Макс вдохнул и вперился взглядом в красные огни. Где-то на задворках сознания он услышал голос Брандала: «Гаснут огни!» и вдавил газ в пол, выходя вперед Сайнса. — Расселл, Сайнс больше нам не соперники, Мерседесовский развернул лошадку. - сообщил инженер и оставил Макса. * — У Леклера сумасшедший темп. - сказал Ламбьязе. - у нас реальный соперник, Макс. — Ну хоть разомнусь немного. - фыркнул Макс, грея шины и слегка отпуская машину безопасности. * — Кто ещё в боксах? - спросил Макс. — Леклер. — Твою мать, заминка! Черт! - выругался Макс, выворачивая руль. - где я? — Позади Хэмилтона и Леклера. Себастьян ещё не был в боксах. — Блять. - процедил Макс и бросился в погоню за Шарлем. - Ламбьязе, отключи радио, пока я его не обгоню. — Макс, но… — Я сказал, отключи! - рявкнул Макс и дождался звукового сигнала. Он пристроил машину за красным болидом, пытаясь представить, что внутри сидит не Шарль, а кто-нибудь другой. Но перед глазами было время, когда они проводили время в подворотнях боксов или в комнате Шарля, куда Макса провожал Карлос. — Ненавижу тебя. - всхлипнул Макс, закусывая губу. Он нырнул внутрь Шарля, думая, что уже вышел вперед, но Феррари тут же вернула позицию. Это сильно разозлило Макса, и он зарычал снова вырываясь вперед и оставляя Леклера позади. Когда их с Шарлем стал разделять Хэмилтон, Максу стало спокойнее. После клетчатого флага, он решил полностью насладится победой и выкинуть все мысли о монегаске. Но этому не суждено было случиться: впереди был подиум, потом интервью. Самое ужасное — они вместе должны быть в комнате перед подиумом. *** Комната погрузилась в молчание: Макс оказался рядом со своим бывшим и соперником, которого он всей душой терпеть не может. Льюис старательно игнорировал нидерландца, заведя беседу с монегаском. Шарль отвечал односложно, его взгляд всё время был направлен куда-то в район ног Макса, и тот это видел. Лишь после интервью Ферстаппен спокойно вздохнул. Празднование с командой прошло как обычно, а потому Макс сразу направился в номер, где его ждал не самый приятный сюрприз. — Макс, приходил сотрудник отеля, оставил какую-то коробку. Сказал, что для тебя! - крикнула Келли, заканчивая укладывать волосы. - я пойду с подругами погуляю, может, останусь у одной из них на ночь. Не против? Макс молча покачал головой и пропустил Келли к шкафу с одеждой. Та быстро переоделась, подкрасила губы и, чмокнув Макса в щеку, скрылась за дверью. Тот стер с щеки след от помады и взял со стола коробку. Обычная, ничем не примечательная, картонная коробка, обклеенная скотчем. Макс нахмурился, но начал вскрывать ее. Под картоном оказалась презентабельная голубая в белую крапинку коробка и письмо. Макс решил начать с содержимого. Скинув крышку, он засунул руки в серебряную мишуру и первым делом вытащил набор игрушек для кошек. Очевидно, кто-то знает, насколько Макс заботится о своих котах. Также были прекреплены пара ошейников, голубой и зеленый. Макс нахмурился ещё больше, потому что таких людей было не так много. Твердая коробка с брендом окончательно сбила Макса с толку. Внутри лежали мощные часы, отделанные серебром или чем-то ещё, нидерландец плохо в этом разбирался. Но Макс помнил, что хотел именно такие. Последним он достал коробку с коллекционной машинкой. В тайне от отца Макс давно начал коллекционировать самые редкие и интересные машины: болиды, ретро, современные, это не имело значения. Красная Феррари 750 Монца блестела под глянцевой упаковкой. В голове Макса начала складываться определения логическая цепочка, которую он упорно пытался оборвать. Завершающим этапом, даже скорее приятным бонусом была толстовка. При осмотре Макс наткнулся на упаковку фотографий в кармане, и одного взгляда на них хватило понять: логическую цепочку придется пустить в голову. Макс дрожащими пальцами взял письмо и раскрыл его, тут же начиная читать: «С Новым Годом, lionceau! В этом году я встретил тебя и теперь знаю, что я начну Новый год рядом с тобой. Как и тебе, мне иногда тяжело что-то сказать в слух, именно поэтому ты читаешь это. Мне немного что есть сказать. Просто, спасибо, что ты рядом, что несмотря на мой дерьмовый сезон и мои постоянные срывы, ты не оставляешь попыток совладать со мной. Голубой ошейник для Сасси, а зеленый - для Джимми. Люблю тебя, всегда и полностью. Крепко держу за запястья. CL16 Хотел подарить тебе это после Абу-Даби, по возвращению в Монако, но всё сложилось иначе. Не подумай, что это попытка извиниться, хотя мне очень это нужно сейчас. Мне правда некуда деть все эти вещи. Лучше я отдам их тебе.» Множество слов и строчек было попросту зачеркнуто. «Дальше можешь не читать…» И Макс не стал. Просто закрыл письмо и отложил в коробку. Также как и остальные подарки. Хотелось выкинуть эту чертову коробку куда-нибудь подальше, в океан и больше никогда не видеть. Макс подтянул колени к груди и поставил на них подбородок, закрывая глаза. Шарль действовал на нервы весь уик-энд. Оно и понятно: постоянно мельтешил перед глазами и на трассе, и за ее пределами. Плакать не хотелось, просто не осталось слез. Только прикрыв глаза, Макс сразу ощутил руки Шарля на запястьях, его тяжелое дыхание над ухом и мягкие слова прощения и благодарности. Макс откинулся, прижимаясь к Шарлю, чувствуя его руки на талии. — Не уходи, пожалуйста. - всхлипнул Макс, и монегаск тут же исчез. Парень распахнул глаза, хватаясь за грудь и не чувствуя привычного давления внутри. Он быстро провел пальцами по щекам, стирая слезы и закидывая голову к потолку. Не то чтобы сильно помогло, но неожиданно немного успокоило. На данном этапе Макс запаковал коробку и швырнул ее в чемодан, решив на время забыть об этом. Он улегся не под одеяло, а под плед, обнимая себя за плечи, и попытался сходу уснуть. Всё ночь он чувствовал руки Шарля на своих плечах, и он в сотый раз просил его не уходить.