От ненависти до любви

В тесной, больше похожей на чулан комнате слишком душно, не спасает даже открытая форточка. Легкие выжигает изнутри. В полумраке ни черта не разобрать, лишь силуэты, неясные очертания. Блейн облизывает пересохшие губы и надавливает ладонью на обнаженную поясницу, обжигаясь о кожу Курта. Горячий, покорный, пропитанный возбуждением Хаммел выгибается по-кошачьи похотливо, трется задницей о чужой пах, шепчет что-то лихорадочно, неразборчиво, и в этом бреде Андерсону чудится молитва. “ — Ненавижу геев! Таких, как вы, надо лечить принудительно! — произносит Курт гневно в лицо Блейну на всю аудиторию, а тот безмятежно улыбается, представляя, как разложит парня на ближайшей парте. От его речи, излишне правильной, наполненной презрением, у Блейн встает как по команде. Кто бы мог подумать, что Андерсона будут заводить вот такие святоши?!” Блейн зарывается носом в пшенично-светлые волосы, вдыхая сладковато-ягодный, совершенно девчачий запах. Курт и сам как ангелочек, которому обломали крылья. Прикусывая тонкую кожу на шее, вылизывает жадно и мокро, чувствуя, как частит пульс Хаммела. В ответ парень сдавленно выдыхает и тут же краснеет. В темноте сложно разобрать, но наверняка краснеет. После стольких раз Курт все еще выглядит невинным, и это пробуждает странные желания — испортить, окрасить блядские воображаемые крылья Курта кровью, убить в Хаммеле все то, что так сводит с ума. “Парни сталкиваются в пустом коридоре совершенно случайно. Курт опаздывает на лекцию, а Блейн пытается постигнуть дзен на подоконнике. Видя презрительно скривившиеся губы Хаммела, парень просто не может удержаться: он догоняет, толкает к стене и, заломив руку за спину, целует — больно, до крови, пока Курт не начинает задыхаться. Бьет Курт не в лицо, а в живот, не щадя, а Андерсон даже не успевает среагировать, поэтому сгибается в три погибели, лишь чудом не падая на грязный пол. Курт рассерженной гадюкой шипит что-то о ненависти, об извращенцах и уходит, а Блейн еще неделю дрочит на светлый образ, представляя, как Курт будет умолять его.” Курт раздраженно мычит, дергается, но послушно открывает рот и, легко прикусив, вылизывает чужие пальцы, влажно хлюпая и причмокивая. Блейн вжимается своим стояком между ягодицами Хаммела, оставляя на коже мокрый след и, издеваясь, начинает покачиваться, имитируя толчки, чувствуя, как по чужому телу проходит дрожь. Курт недоволен, поэтому ощутимо сжимает зубы. Понятливо вздохнув, Блейн убирает руку от рта парня и, проведя ей по его груди, опускает на пах, сжимая стоящий член в ладони. “— Я хочу тебя. — Парень спокойно смотрит на Курта, подмечая все эмоции. Сначала Хаммел непонимающе, по-детски наивно моргает, словно не осознавая, потом оборачивается к своей потенциальной девушке, и тут до него доходит, и он начинает злиться, обещая взглядом убить Андерсона. Наверное, Блейну не стоило портить свидание, но ничего поделать с собой он не может. С улыбкой извиняясь перед сидящей непозволительно близко к Курту блондинкой, он поддается вперед и, пока Хаммел не опомнился, целует — во второй раз, легко, едва касаясь. Уходит он до того, как Курт придумывает, что ответить.” До синяков сжимает бедра Хаммела, обводит губами выступающую цепочку позвонков, сминает ладонями ягодицы, надавливая пальцами на тугой вход, проталкивает их на две фаланги, разводит в стороны, делая «ножницы». Внутри Курта еще влажно, мокро после их недавних кувырканий в туалете. Парень ненавидит секс в публичном месте, но кто его спрашивает?! Блейн берет свое. Он ведь его? Входит в Хаммела, продолжая растягивать дырку, чувствуя, как парень под ним захлебывается возбуждением и сладко стонет в подушку, впиваясь в нее руками. “— Какого черта?! — Курт садится на кровати и растерянно смотрит на Блейна, застывшего на пороге его комнаты со спортивной сумкой через плечо. Сзади топчется комендантша общежития, но Андерсон опережает ее, сообщая сам, с восторгом наблюдая, как испуганно бледнеет Хаммел, когда слышит заветное «я твой новый сосед по комнате». Курт машинально облизывает губы, а Блейн залипает на этом движении, приказывая сознанию уняться и выкинуть все пошлые картинки из головы. В комнате одна двухъярусная кровать, и когда парень коварно спрашивает, где будет спать, Курт на автомате отвечает — «сверху». Блейн пошло ухмыляется, а Хаммел, поняв тонкий намек, жарко вспыхивает, обзывает парня пидарасом и идет договариваться с комендантшей об их расселении. Пока Курт эмоционально доказывает ей за дверью, что они просто не уживутся, Андерсон неспешно оглядывается. Беспокоиться не о чем, он сомневается, что Курту удастся заплатить ей больше. И зря Хаммел считает, что они не уживутся. Курту нужно поверить, Блейн сделает все, чтобы стать центром мира парня. Кровать — двухъярусная, слишком шаткая — жалобно скрипит от ритмичных толчков, и Курт в такт хрипло стонет, поддается навстречу, насаживаясь глубже. Внутри так горячо, туго, что просто сносит крышу. Блейн выходит из парня и переворачивает того на спину, закидывая его ноги себе на плечи и, наклонившись, жадно целует, вылизывая чужой рот, трахает языком до тех пор, пока Хаммел не начинает полузадушенно стонать под ним и пошло прижиматься задницей к паху, прося о большем. Блейн берет его как в первый раз — грубо, топя в своем собственном желании, жестко, до синяков фиксируя руки, позволяя лишь подчиняться. И Курт сгорает в этом пожаре, кончает, крупно вздрагивая всем телом, изливается в чужую руку, пачкая живот. Андерсон лежит на нем, ловя отголоски оргазма, вжимаясь лицом в плечо, слушая сбившееся дыхание. Сам же Курт водит пальцами по спине Блейна, вычерчивая какие-то ломаные линии и почти засыпая. И уже стоя на грани между сном и явью, произносит то, что сказал тогда, в их первый раз: — Ненавижу геев. Но так уж получилось, что ты родился мужчиной.