Мы не знали друг друга до этого лета… Кхм, ладно, не так все начиналось. Когда Сплин обнародовал эту песню я едва ли ходил без помощи взрослых, тогда то все и началось. Забавный и лопоухий Антоша пришел в благополучную семью. Уверен, более интеллигентной семьи, как с пропагандистских плакатов, не существовало. Мама воспитатель детей дошкольного возраста, папа инженер по строительству железных дорог, мостов и я, смесь из педагогической литературы и замысловатых чертежей. Дом полная чаша, в буквальном смысле поговорки, про нашу пятиэтажку где целых две квартиры были заполнены членами моей семьи, поэтому «лета у бабушки» у меня не было, была вся жизнь под боком у людей подаривших мне маму. Детство счастливое время и мои беззаботные года пахли бабушкиным яблочным пирогом со вкусом маминых духов, папиных командировок и дедушкиных уроков жизни. Папа вырастил мне руки из плеч, потихоньку обучая всему мужскому, что знал сам, а в его отсутствие я проникался глобальным житейским вместе с дедушкой. Попробуй не проникнуться, когда старшина твоей семьи профессор философии. Скучная, поначалу, рыбалка, обязательно переходила в размышления о ресурсах земли и первобытных людях, даря мне возможность придавать значение всему вокруг, любоваться закатом в свои пять лет, пока ровесники еще не начали прощупывать пространство дальше своего носа. Он научил меня думать, а я научил его завязывать шнурки другим способом. Это ли не прекрасно? В семь лет я впервые сформулировал четкий вопрос в своей голове, глядя на то как бабушка молится перед сном нарисованному мужчине в золотистой рамке.
- Дедушка, кто этот мужчина у которого бабушка каждый вечер что-то просит? - тот только улыбнулся многозначительно и вальяжно снял очки, отрываясь от газеты.
- Ты вошел не постучавшись?
- Нет, она не заперла за собой, не моя зона ответственности. - это почему-то очень развеселило дедушку.
- Ну раз ты усвоил знания о границах чужого пространства, то может ты готов узнать о религии. Только держись впредь приоткрытых дверей подальше, здесь начинаются твои личные границы. - мне хотелось, чтобы его улыбка была с налетом гордости за не по годам умного внука и нет сомнений в обратном.
- Религия? Это то, что ты хранишь под стеклом в серванте?
- Нет, Антоша, я храню реликвию. Религия это вера в высшие силы неподвластные человеку, неподвластные нам с тобой, то, что нельзя увидеть и потрогать, только верить, а мужчина в углу комнаты это Бог.
- Бог? Странное имя, у меня нет таких друзей.
- У него очень много имен и для каждого он свой. У бабушки один, а у соседки может быть другой. Религий огромное разнообразие, от туда и множество фигур поклонения.
- Как же они выбирают этого Бога?
- Приходят к тому у кого есть ответы на их вопросы.
- А что значат слова которые говорит бабушка?
Да святиться имя твое. И введи нас во искушение. Избавь нас от лукавого. - это не все обрывки слов, что я услышал, но почему-то именно они в сердце застряли ножом.
- Ты поймёшь сынок, дай себе время на это.
- Сколько?
- Возможно, всю жизнь.
В мои шестнадцать лет дедушки не стало. Конец был предсказуем, но от того не менее трагичным. Пришло ли его время или время работы искусственного клапана сердца никому не известно, но я бесконечно благодарен ему даже за эти не полноценные два десятка лет рядом. Этим же летом для меня не стало разницы в предпочтениях симпатии к какому то ни было полу. Уж не знаю, великий кругозор, семейное убеждение, что любовь есть одна, что к другу, что к цветочку на подоконнике, а может и все сразу избавили меня от кризиса ориентации. Влюбленность в Катю в восьмом классе ничем не отличалась от влюбленности в Никиту в десятом классе. Разумеется я не трубил о таком во всеуслышание, но близкие друзья конечно знали. К семнадцати годам я был готов к экзамену любого уровня сложности, чтобы поступить на желаемый факультет филологии. А в восемнадцать я создал свою религию. Представляете? У меня был реально существующий абсолют, все как в лучших храмах, смотреть - руками не трогать. У меня был
Бог. Создание знало все ответы на все мои вопросы и я терпимо ждал их снисхождения стоя на коленях. Такое преклонение считалось сектантским, но я просто верил. И пусть все пережитое мной укладывается в первые страницы учебника по психиатрии с сотнями диагнозов поясняющих то душевные болезни, то патологические изменения в работе мозга, пролистните еще пару глав на мой счет, ладно?
И да, дедушка, если ты слышишь, я понял, что значили слова молитвы. Видишь, даже жизни не понадобилось.
***
Я был переполнен щемящим чувством нового отрезка студенческой жизни. Огромный, неизведанный мир ждал меня, но я ждал его больше. Просторные коридоры впустили нахлынувший поток желторотых первокурсников и матерых старшекурсников в свои объятия и я понял, как здание учебного заведения заиграло новыми красками бурлящей жизни, а не монотонным цоканьем клавиш работников учебной части как в тот день, когда я с радостью обнаружил себя в списке поступивших. Настала моя любимая пора обращать внимание на все вокруг, но даже такому внимательному мне, было сложно зацепиться хотя бы за одно, конкретное лицо. После официальной части стало проще, ведь она отделила зерна от плевел, собирая в многоярусной аудитории только мою группу. Все показались мне приветливыми ребятами настроенными на знакомство, общение и годы рядом. По прошествию короткого времени, некоторые студенты даже стали сбиваться в группки, как это часто бывает и я раскинул свои коммуникативные сети в которые и попался мой очкастый друг. Дима Позов хоть и дышал мне в пупок, все равно оказался на уровне моих глаз из-за необходимости говорить хотя бы с кем нибудь, но это только поначалу, дальше нас увлекла близкая дружба. Умный, любознательный парень оказался еще большей заучкой чем я, только методы у нас разные, он грызет учебники, а я словно пропускаю информацию через себя и этого достаточно. Как выяснилось, в жизни за пределами бежевых стен у нас много общего и после первого учебного дня мы отправились делиться хобби и смешными историями со свежих, школьных парт. Мне хватило трех дней на запоминание каждого одногруппника в лицо, а на имена хватило самой первой переклички на нашей первой в жизни университетской паре. Память моя сильная сторона. На четвертый день данные в моей голове обновились. Свободное место с краю ряда ниже моего, занял новый студент. Павел Алексеевич был однозначно талантливым педагогом и все слушали его лекции по русскому языку с неподдельным интересом, но сегодня я пас. Новенький не просто подтянулся к четвертому дню сентября, но и опоздал на первую пару, а прерывать учебный процесс здесь не принято, поэтому ни имени ни фамилии я не знал. Мне показалось, он сбежал с факультета греческой мифологии, прямо посреди позирования Аполлона, статую которого срисовали явно не с того человека.
Красивый. Аристократичный профиль, ровные углы нижней челюсти, тонкие губы, прямой нос, длинные ресницы. Словно чувствуя мой пристальный взгляд он встрепенулся, вскользь поворачивая голову в мою сторону и я успел увидеть его глаза, что контрастировали своей голубизной с смолянистыми волосами. Он выглядел старше среднего возраста группы, ненамного, но все же.
Интересный ты, кто бы ты ни был.
- Твой знакомый? - Дима осторожно пихнул меня локтем.
- Кто?
- Парняга новый. Ты просто залип безбожно.
Божественно. Промелькнуло у меня в голове и подсознательно покорежило от такого Диминого слова в его адрес.
- Нет, я просто знаю сегодняшнюю тему, коротаю время как могу.
- Не боись, скоро перерыв, перекурим.
Павел Алексеевич сжалился над перегруженными головами и отпустил группу на перерыв раньше положенного времени. Все собирались в стайки и мы с Димой тому не исключение.
Исключение пошагало одно, эстетично выкуривать свой Мальборо.
- Я так понимаю у нас фактическое пополнение, что не может не радовать. Молодой человек, формально вы есть в списках этой группы? - я с интересом смотрел за тем, к кому обратились.
- Да, извините за опоздание. Арсений Попов.
Арсений? Странное имя, у меня нет таких друзей.
- Сегодня я отмечу ваше полное присутствие на первой паре, но только сегодня.
- Я вас понял, спасибо.
Я не мог заставить себя не смотреть на него, сам не знаю почему, а Арсений не мог расслабиться, видимо я тому виной. Весь оставшийся учебный день я был занят только высверливанием чужого профиля, а он нервными ужимками и кофе с Мальборо.
- Привет. - голос мой не дрогнул и рука не онемела, когда я тронул его за плечо.
- Что тебе еще надо?
- Еще?
- Мало насмотрелся? - грубость его голоса не отпечатывалась на лице, статичная мышечная маска даже не нахмурилась.
- Прости, если это проблема, я просто хотел познакомиться. - да, как и раньше, как и со всеми.
Почему с тобой не так?
- Имя мое ты слышал, достаточно. И не пялься больше.
Гаденькое ощущение в груди, вязкое на вкус.
- Ну и нахрен ты нарвался? - Дима успел изучить и расписание и услышать этот странный диалог.
- Это называется вежливость, Дим. Такая же с какой я познакомился с тобой.
- Я не выгляжу как груда мышц, я не представлял никакой угрозы своими радостными щами, а этот будто с цепи недавно слез.
- Может я просто выбрал неудачное время, не зря же он объявился только сейчас.
- Не знаю и тебе не советую, странный он.
Странный ты, слышишь?
Дни летели быстро и все они не были похожи друг на друга, разные аудитории, разные преподаватели, разные темы, только одно было неизменным - мой интерес к Арсению и его игнорирование меня. Необоснованное отвержение ранило, но не рождало злости во мне, а рождало то, что я не мог объяснить словами. Нечто росло как опухоль, но я не хотел от этого избавляться, лелеял это воспоминаниями его образа. Мне сказали не пялиться, а я и не пялюсь, я наблюдаю.
Послушный. Наблюдаю как он общается с другими одногруппниками по делу и не ведет плечами от них, как от меня тогда.
Почему я чувствую себя в эпоху расцвета проказы и мое тело мечено настолько, что не может пятнать твое чистое своей близостью? Он общался вполне доброжелательно, для своего строгого вида. Девушки конечно находили любые поводы для пары фраз от него и он выдавал четко только это, ни граммом больше. Парни пожимали его украшенные венами руки и тот даже делил время перерыва с ними, но Мальборо он не делил ни с кем.
И все равно, они могли стоять так близко. Что со мной не так? Загадка - электрическое поле вокруг Арсения становилось видимым только когда я становился видимым для Арсения.
- Что скажете о учении Сократа о Боге? - Елена Сергеевна не походила на нудного препода по нудной философии и держала контакт с юными умами всегда. Мудро между прочим, только в ответ тишина.
- Мне не подходит. - тишину разрезала музыка для моих ушей.
- Почему, Арсений?
- Взять только то, как он относился к смерти, он не знал, зло это или добро, дар или наказание, но утверждал, что не боялся ее. Как можно обрести спокойствие перед неизвестным? Это биология.
- Он лишь утверждал за себя. Можно выработать отсутствие страха перед неизвестным с большим успехом, чем перед тем, что находится напротив тебя. -
ты же понимаешь о чем я говорю?
- Он говорил: «Я знаю, он есть и знаю чем он является».
«
Я знаю, он есть и знаю чем он является» я повторил эту фразу только губами, попадая в такт его губам, интонации и тону.
Я понимаю Сократа.
- И это не похоже на утверждение за себя, коль это в ультимативной форме попало в массы. А твой страх перед тем, что находится напротив тебя только подтверждает биологию, ты живешь только потому что инстинкт самосохранения велит тебе бояться.
Веру надо доказать.
Его лица до сих пор не коснулась мимика. Холодный от кончиков пальцев до моего нутра. За месяц моего теневого присутствия,
которое не замечал только ты, моих коротких кивков вместо полноценного приветствия
как со всеми, на которые отвечали только закатыванием глаз под веко, впервые он ответил мне, но более важно то, как он посмотрел на меня. Раздраженно, надменно, с вызовом, но прямо в мои глаза, в упор.
И пусть. Что мне сделать снова, чтобы ты так смотрел?
- Он отвергал изучение природы, сочтя это вмешательством в дела
Божие.
- Жаль, может если бы он изучил влияние алкалоида цикутотоксина на организм, вел бы на суде себя иначе. Страх - продлевает жизнь.
Пара продолжилась как ни в чем ни бывало, только не для меня. Сейчас мы поговорили больше, чем за все время и я заметил эти перемены в синем омуте твоих глаз.
Ты можешь реагировать на меня только тогда, когда я вызываю эмоции? Я не спиритист, но вызову для тебя, что угодно.
- Шаст, ты нормально?
- Да, все в порядке, почему спрашиваешь?
- Снежная королева твоя оттаяла. - моя бровь сломалась надвое. - Что? Вижу я, как ты продолжаешь пялиться на него.
- Я
наблюдаю.
- Парту вытри потом. - беззлобно подшутил Дима. - Понимаю, он очень красивый, даже я это заметил, но Шаст, он чудаковатый. Вроде со всеми мило болтает и одновременно в одиночестве, может поговорить с Мишей, хрен бы его побрал, я бы сам с ним не разговаривал, но только не с тобой. Не знаю как у вас, у нас это называется отшить.
Дима был в курсе моих легких взглядов на личную жизнь и встретил это с достоинством, мол, принимаю такой расклад дел, но дружба дружбой, а задница моя неприкосновенна. Я был рад этому подколу и его одобряющему похлопыванию по плечу. Наверное сейчас, он уже понимал больше чем я.
- От слова чудо? - я пытался разрядить обстановку как мог.
- От слова не лез бы ты к нему. Ты спортсмен и все такое, ноги крепкие - спасибо футболу, но не хочется выяснять насколько они сильнее его.
Арсений был ниже меня в пределах десяти сантиметров, что и не так заметно относительно всех остальных, а вот атлетическое телосложение заметно явно. Широкие плечи, объемные руки, крепкие бедра, я почти уверен, под футболкой у него рельефные кубики пресса. Здоровый, брутальный парень каждый день ловил на себе восхищенные взгляды девушек и надеюсь мой, пытающийся что-то понять.
- Арсений, а что про душу и тело? - я догнал его после занятий в безлюдном коридоре.
- И душа и тело стремятся к комфорту, даже если это низменные желания, иногда это выше добродетели.
- Ты расскажешь мне?
- В другой раз.
О поверь, я дождусь. У меня никогда не было проблем с приобретением новых знакомств или друзей, здравая самооценка определяла меня как достаточно привлекательного парня, что подтверждали мои немногочисленные, но все же отношения, в том числе и сексуальные. Арсений стал первым и
единственным человеком, который отмахнулся от моего простого желания освоиться среди нового коллектива и я не знаю почему.
Чем я смог заслужить твою немилость? Почему именно я стал особенным, не достойным его внимания? На него смотрели все, но только мне предупредительно сказали держать дистанцию и избегали не скрывая этого. И вроде это не должно было вызвать у меня такую реакцию, мы уже взрослые люди и каждый имеет право на своих тараканов в голове, забей и забудь, но как бы не так. Обычно такая наглость вызывает злость, обиду, неприятие и я точно способен на такие эмоции, вот только не к нему. Большая часть меня тянулась распутать этот морской узел. Его голова отдельный мир, свое многомерное пространство и я заметил это, желая хоть раз побывать в зазеркалье. Каким-то образом ему удалось подвесить за тонкие нити мое бессознательное, неконтролируемое, даже без минимальных усилий, наоборот, коэффициент полезного действия был отрицательным, и все же это случилось. Не из-за неземной внешности, привлекательных физических данных, а из-за чего-то глубокого, недостижимого.
Без Димы на лекциях пустовато. Оказывается я привык ненадолго отвлекаться перекидываясь с ним чем-то важным и не очень, привык к нудящему монологу как ему не всралась этика, что было очень этично конечно. Хорошо, что он шел на поправку, почти мужественно выдерживая температуру 37,5, а у меня выдался шанс поболтать кое с кем наедине. Арсений незаметно вышел из аудитории посреди лекции зарубежной литературы, предварительно похлопав себя по карманам джинс и я рефлекторно сам захотел покурить.
- Не нравится Эрнст Гофман? - Арсений медленно поднял свои глаза на меня через призму клубящегося дыша в густом тумане, что окутал улицы этим ранним, октябрьским утром.
- Да что тебе от меня надо?
- Почему этот вопрос ты не задаешь никому, кроме меня?
- Ты еврей?
- А ты?
Мне нравилась наша перепалка, как и искать его эмоции в ответ.
- Объективно, я не успел тебе ничего сделать плохого. В чем проблема? - желваки под небритой кожей заиграли.
- Слушай, тебе же есть с кем поговорить и я в эту зону не вхожу.
-
Зона отчуждения моя привычная. - цитирование само слетело с моих губ. - Другой раз, ты помнишь?
- Так и знал, что эта вежливость была лишней. Не будет никакого другого раза. - колесико зажигалки чиркнуло искру и пламя облизало свернутый табак.
Уходи сейчас, если друго раза не будет, не стой здесь уничтожая вторую сигарету и мое самообладание.
- Почему для объяснений критики Сократа со мной, тебе нужна полная аудитория других людей?
- Считай тогда меня вынудили обстоятельства. Это была работа на семинаре, ничего большего. Я не хочу с тобой общаться, ты мне не нравишься. - в меня выпустили пулю и она не прошла навылет, застряла где то между отделов головного мозга.
- А вечно наступающий на ноги и просящий списать Миша, тебе нравиться? - вспыхнувшая в его ледяных глазах злость погасла так быстро, что я и не понял была ли она вообще и снова ничего - пустота.
Дай мне еще немного.
Сзади громко расхлопались главные двери университета и студенты, вперемешку с моей группой, вышли наполнить легкие сигаретным дымом. Арсений пригвоздил меня безразличным взглядом, а я не смел отказываться от этого, пока это не оборвала Ира. Я получал львиную долю ее внимания с первого учебного дня. Она мило улыбалась мне, неловко поправляя и так идеально уложенные волосы и старалась тонко флиртовать на дистанции моей вытянутой руки. Ира удалилась от своих подруг и воодушевленно подскочила, вставая между мной и Арсением, но я опустил свои глаза на низкорослую девушку только после того, как меня отпустили чужие глаза.
Разрешили.
- Антош, мы тут решили, что будет неплохо собраться нашей группой в неформальной обстановке. Ну знаешь, познакомиться поближе и все дела.
- Отличная идея. - Арсений не смотрел, но слышал как я давлю из себя вежливость для неважного человека, что прервал нас. Уголок его губ саркастично вздернулся вверх.
- У моей подруги большие апартаменты недалеко от нашего универа и она с родителями как раз улетела в Африку, в Мумбаи, от этой серой погоды и я бы очень хотела видеть тебя. - интонация совсем сникла стеснением. - Ты приедешь?
- Это Индия. - Мальборо давно закончился, но Арсений стоял на месте, листая что-то в телефоне и незаметно втягивал щеки, подавляя рвущийся наружу смешок от Ириных познаний. Девушка была так занята кокетством, что не замечала как я постоянно смотрел поверх ее головы за спину.
- Ой, ну Антош, география никогда не давалась мне, да и зачем она нам, филологам?
- Действительно, как и биология, верно?
Смешок больше не нужно было сдерживать, ведь я сбил его метким попаданием.
Да, тогда ты дважды из двух своих реплик обратился к биологии я запомнил это, ты заметил? Арсений смотрел недовольно, раздраженно, с вздернутым подбородком вверх.
Ты понял, что даже сейчас я говорю о тебе. Я уставился в ответ несмотря на Иру.
- Так ты придешь?
- Приду. - клянусь я не видел улыбки шире чем у нее.
- Я напишу адрес в общий чат. Увидимся, Антош.
Арсений вскинул плечи от того «Антош» и с непонятным мне разочарованием поспешил вернуться в теплое помещение.
Я вернулся домой в замешательстве. Арсений реагировал на меня, хоть и пытался сделать вид, что нет, хоть и в девяти случаев из десяти был отрешенным, но ох уж этот один случай и я уже успел нажить себе нужду в этом мизерном отклике.
- Я слышу тебе уже гораздо лучше? - голос Димы из динамик звучал бодро.
- Да, зеленая жижа на спирту оказывается нехило лечит кашель, так что закончилась твоя скука на парах.
- Кто сказал, что мне скучно?
- Я что, вообще никаких сантиментов не дождусь?! - наигранно возмущенно взвизгнул Дима.
- Поз, ты напился этой жижи на спирту? - рассмеялся я.
- Нет, но я бы не отказался от идеи напиться чем-нибудь вкусным. Ты видел чат нашей группы?
- Мне в клюве принесли эту информацию.
- Дай угадаю кто. - не нужно было видеть Диму, чтобы знать, что он давит ехидную улыбочку.
- Ага, говорит познакомиться поближе и все дела.
- Ну я думаю хоромы там приличные, будет где познакомиться ближе.
- Бля, Поз, даже не начинай. Не собираюсь я знакомиться с ней поближе и уж тем более так, как ты намекаешь.
- Шаст, чего ты носом воротишь? Красивая девчонка, насколько я знаю ты можешь играть и за наших и за ваших. Она из кожи вон лезет, как ты ей нравишься.
- Дим, она не знает чем отличаются реформы от контрреформ, а Мумбаи для нее находится в Африке. Говорит это не ее сильные стороны, боюсь узнать, какие у нее сильные.
- Тебе же с ней не кроссворды разгадывать!
- Ну уж нет, я лучше буду сам кроссворды разгадывать.
- Ну да, есть там один кубик Рубика. Он, кстати, будет?
- Не знаю, Поз. - я вспомнил с какой пренебрежительностью Арсений отреагировал на студенческую пьянку. - Думаю нет. Но я уже дал Ире согласие и ты идешь со мной, однозначно.
- А зачем ты согласился? -
назло?
- Я не знаю, хотел, чтобы кое-кто услышал.
- Интриган хренов. Напомни, почему он тебе так сдался? Тебя заводят отказы?
Как можно ответить на это, если чувствуешь только то, что обязан тянуться через тернии к покрытым мраком звездам. Мое влечение нельзя было объяснить чем-то одним, симпатией, гормонами, принципом или просто наглостью. Здесь все сразу и
сила, неподвластная человеку, неподвластная мне, то, что нельзя увидеть и потрогать.
- Хочешь поговорить о том, что меня заводит?
- Иди к черту, Шастун! Ладно, давай просто пройдём и посмотрим, что будет.
Наверное, я запустил какой-то новый механизм игры и следующая неделя прошла не по привычным правилам. Я кожей чувствовал постоянное наблюдение, хоть и никогда не встречался взглядом с Арсением. Я ожидал, что он будет избегать меня с новой силой, но непредсказуемость дело тонкое.
Я не нравлюсь тебе, но ты смотрел мне в затылок, ты был поблизости, ты слушал девичье щебетание вокруг меня, я не нравлюсь тебе? Мы не разговаривали, но может быть алкоголь развязал бы ему язык. Мне не стоило его ждать, но я все равно ждал, скорее всего именно здесь начала зарождаться моя
вера. Арсений делал все, что у обычного человека вызвало бы отрицание из чувства гордости, но в этом ведь и смысл веры, идти наперекор очевидному.
Видимо, вечеринка была +1, потому что народу в по-настоящему огромных апартаментах было куда больше численности нашей группы.
- А мы точно туда пришли? Шаст, я нахуй никого не знаю.
- Я такая же хуйня, Поз.
В воздухе стоял запах терпкого алкоголя и легкий аромат чьих-то вишневых сигарет, а мы стояли на обувном складе. Наше появление было с заметным опозданием и народ успел выпить не по одному стакану чего бы они здесь не наливали.
- Тох, я пойду найду зачинщицу и где они тут курят. Найди выпивку, если она конечно осталась. - Дима повышал голос чтобы перекричать нисколько музыку, сколько фоновый гул человеческих голосов.
Человека готового наливать долго искать не пришлось. Миша Гончаров уже раздвигал людей, как всегда наступая им на ноги. Да, в космонавты с таким вестибулярным аппаратом не берут.
- Антон, здорово! Чет поздно ты, придется нас догонять. - он отвел меня под локоть к столу с одноразовыми стаканчиками и стеклянными бутылками.
- Было б чем, Миш. Кстати, что это? - я крутил в руке не знакомую мне черную бутылку с лаконичными, белыми буквами на английском языке.
- А хрен его знает, но Попов уже опробовал, говорит, хорошо для тех, кто знает толк в торфяном виски.
- Он здесь? -
ты бы знал, как это оказалось важно для меня, до трепетания в груди.
- Да, ему оказалось очень близко здесь.
- Это ты как понял?
- Он спустился со своего 4 этажа в тапочках «чтобы ножка дышала».
Арсений, что ты такое?! Я искренне рассмеялся от того как он мог совмещать себе графство прошлых веков, современную концепцию бэдбоя и плюшевые высказывания.
Ты мой ансамбль самых абсурдных вещей. То, что разлилось под ребрами, было горячее того, что разлилось по пищеводу и желудку. Крепкий виски достиг рецепторов мозга и дал сигнал мышцам расслабиться. Для такого эффекта мне понадобилось бы гораздо больше пива и почему то я уверен, что Арсений даже не морщился от этого резкого напитка. Мягкими мазками я прошелся по обстановке. За окнами темень, а у нас слабый свет точечного освещения и одна умная лампа, переливающаяся от синего до фиолетового. Арсений стоял в окружении наших одногруппников и какой то барышни, находящейся слишком близко, что ему даже приходилось скользить стопами по полу в сторону от нее. Голова повернулась в моем направлении, прокрутилась поперек и я попал в зону обзора, но он, конечно, не задержал свой беглый взгляд на мне. Я узнал, что он увидел меня, только по его поджатым губам и глубокому вдоху, обтянутой белой футболкой, грудной клетки.
Я чувствую, что ты пытаешься на меня не смотреть, а значит, на самом деле хочешь.
- Что ты пьешь? Воняет же. - Дима сунул нос в мой стакан.
- Это торфом пахнет. Здесь вообще есть из чего выбрать, так что, налетай.
- Тебя от торфа так сконфузило?
- Нет. Он здесь.
- Мысли материальны? - улыбнулся Дима.
Если бы мысли были материальны, то я бы предпочел, чтобы этого никто не видел. Спустя полтора месяца, мне захотелось стать ближе к Арсению физически. Прямо здесь, в чужой квартире с магическим светом. Почувствовать на себе его сильные на вид руки и крепкие бедра, сосчитать ребра и собрать дурманящие выдохи. Я никогда не испытывал такое, до дрожи дикое, желание тактильности. Голод на котором держал меня Арсений, вкручивал гайки на живую. Когда исчезли взгляды мне в глаза, я осознал их ценность и то, что эта необычная форма общения мне не показалась. Я действительно мог разобраться во всех оттенках не только цвета его глаз, но и его ощущениях, в том, что он говорит этим. Арсений изводил меня невозможностью убедиться, что он смотрит на меня и своей пассивной близостью при этом.
Мне необходимо чувствовать, что я еще трогаю твои струны, хоть мелодии и не выходит. Взамен пустующему анализатору, включился другой и я безумно хотел понять какие на ощупь его ладони, где бы они не находились на моем теле. Его физическое превосходство будоражило. Чем больше я рассматривал его, тем отчетливее представлял его в боксерских перчатках. Такой же строгий вид спорта как и он сам. Прямая осанка, развернутые плечи и устрашающее спокойствие, способное вывести противника из баланса и я бы никогда, никогда не сопротивлялся этой власти.
Ты прав, и душа и тело хотят одного. Я в ловушке, но не чувствую, что это плохо.
- Бурда какая то, пойдем лучше к Никите, он оказывается за наших болеет. - Позов допил залпом коньяк и зажмурился.
- Жижа, бурда…ты точно филолог?
- Выдержанный в дубовой бочке напиток янтарно-золотого цвета имеющий богатый букет вкуса. Сойдёт, зануда? Теперь ты пойдешь?
- А куда я денусь, Поз.
Честно, мне было все равно о чем разговаривали мои одногруппники, изредка вбрасывая три слова от себя, создавая видимость присутствия. Я уже несколько часов к ряду слежу за перемещениями Арсения, выжидая подходящий момент, ведь мы не договорили, спасибо Ире за тактичность. И, блять, спасибо, что снова отвлекаешь меня за зря.
- Антон, я так рада видеть тебя. - я всего лишь хотел обновить выпивку в своем стакане, как из ниоткуда замаячила светлая макушка.
- Мы видимся каждый день, Ир.
- Но вот так первый раз. Мне интересно узнать тебя лучше, я слышала ты занимался футболом? Расскажешь?
- Занимался, и это пожалуй самое интересно. - мне было неловко так поступать, но я все еще держался вежливо.
- Спорт это так здорово, вот я…
Я не слушал, я потерял его. Я потерял его из виду. Мое и так не резиновое время прожигал монолог не имеющий никакой смысловой нагрузки.
- Здесь так шумно, может поговорим в какой нибудь комнате? - здесь есть комнаты? Я так и не осмотрел ничего, кроме той у которой находились мы.
- Нет, прости, я…надо следить за Позом, не хочется нести его домой.
- Может мы как нибудь сходим в кино? - щенячьи, карие глаза смотрели с надеждой.
- Ир, нет, прости еще раз. Я знаю, что это будет значить для тебя совсем не то, что есть на самом деле.
- Я совсем тебе не нравлюсь?
- Ты очень красивая, не подумай, просто…мое сердце занято. - я не смог сказать большего, потому что это идеально подходило, оно действительно занято, как и голова.
- Мы же можем просто общаться?
- Конечно, прости еще раз, я пойду проветрюсь. - зато честно.
Я окинул взглядом ту компанию от которой ушел. Они что-то оживленно обсуждали, а Дима рисовал в воздухе замки для заинтересованной Кати. Отлично, меня никто не хватится. Здесь и правда длинный коридор с поворотами, с одинаковыми дверьми и по мере удаленности от комнаты сборищ, количество людей сходило на нет. Я искал его, но безрезультатно и тогда ноги сами понесли меня в конец коридора к самым дальним комнатам. Было темно и пусто, пока я не заметил приоткрытые двери с желтой полосой света. Приблизившись я понял, что в комнате точно кто-то есть, мерный стук металла о металл помог мне.
Не моя зона ответственности. Не моя зона ответственности. Спина коснулась холодной стены и я стал медленно продвигаться в бок, к бьющему свету напротив. Если можно порвать веки выдавливающимися за их пределы глазными яблоками, то мои сейчас треснут. Сначала я увидел непонятный силуэт, сидящий на коленях ритмично покачиваясь. Я не понял, что происходит, пока не стал вести глазами выше и не наткнулся на копну волос, что кажется, уже видел сегодня. Ржавый оттенок сложно не запомнить среди одних брюнеток и блондинок. Дыхание сперло от понимания, почему девушка в таком положении. Арсений сидел на краю кровати, свободно раскинув ноги со спущенными до колен джинсами и блядским ремнем, что пряжкой бился о язычок каждый раз когда девушка опускалась к основанию и возвращалась к головке. Блять. Сердце застыло, а затем резко ухнуло вниз, разгоняя кровь на максимум. Было ощущение, словно меня раскрутили на центрифуге, кружилась голова, неимоверно тошнило. Я окаменел прирастая ногами к полу, ни моргнув ни разу. Это была та девушка которая старательно липла к Арсению, а теперь также старательно сосала его член. Хлюпающие звуки доносились до моих ушей стоило ей взять его на всю длину, обводя языком головку, скользя по уздечке. Она изо всех сил пыталась сделать ему хорошо, постанывая от этого, гладя его колени. Зачем я смотрю на это?!
Здесь начинаются мои личные границы. Рыжая голова отдавалась процессу сполна и в этом не было Арсения. Упираясь руками позади себя, он просто смотрел в потолок как будто не его член был погружен в умелый рот, он и сам где-то не здесь, почему-то. Из комнаты не веяло страстью, сидящий партнер был отдельно, не притрагиваясь к девушке. Плевать ему было, что ее длинные локоны мешают ей застилая глаза и попадая в рот, пачкаясь обильно текущей слюной как у бешеной собаки. Нахмуренные брови выражали напряжение, никакого намека на натуральное возбуждение и волну удовольствия. А вот по моему телу прошлась такая волна и не одна. Я никогда не становился свидетелем таких сцен и при любых намеках на такое у друзей на даче убирался подальше от парочек, чтобы не мешать ни себе ни людям. Сейчас я не мог и не хотел скрыться с места чужого секса. Испугано дыхание стало учащенным, я гонял воздух через рот и мне нравилось покалывание в руках и наливающийся кровью пах. Видимо из-за того, что кровь отлила от мозга я и не анализировал ситуацию, просто смотрел на полураздетого Арсения, который пытался получать удовольствие от ласкающего его яйца языка. Мой член упирался уздечкой в жесткую ширинку, изнывал от зрелища. Я сглотнул вязкую слюну и тут же встретился с ним глаза в глаза. Позвоночник прострелило вдоль и не проскользнувшая слюна встала комом в горле. Арсений даже не дернулся от моего присутствия, наоборот, стал гипнотизировать меня с большим интересом чем рассматривал потолок, что получал больше внимания чем навыки минетчицы.
Прогони меня, чего ты сидишь? Почему именно сейчас, когда я смотрю как кто-то пихает за щеку твой член, ты не сводишь с меня глаз? Я приоткрыл рот как будто собираясь шумно выдохнуть, но этот выход потерялся в его постанывании.
Я обезумел, ты делаешь это со мной. Лед в его глазах надломился, он смотрел на меня так, будто сейчас натягивал мой рот. Язык мазал по сухим губам, вена на шее вздулась, легкие выпустили еще один стон в мое лицо. Он делал это в вызовом, с вызовом для меня, бесстыдно копаясь у меня в душе, распаляя нас обоих.
Что мне сделать, чтобы тебе стало хорошо? Покажи мне. Я как под гипнозом пополз рукой по низу живота и сжал свой член через плотную ткань.
Так, я нравлюсь тебе? Здесь закончились мои личные границы. Их стерли, нарушили, снесли, а я не мешал. Разбей еще тысячи моих стен, только смотри на меня, только давай проживем это вместе. Арсений показал мне, как выглядит его возбуждение, это была первая эмоция заставившая его статичную, собранную гримасу дрогнуть, скрутиться в наслаждении закусывая губу и вымучено мыча. Я сжал себя сильнее, тихо поскуливая под сжирающим меня жаром его воздействия. Дама была польщена его отдачей и приняла ее на свой счет, работая исключительно глоткой.
Она ведь не причем, верно? Дрожащей рукой мне пришлось стереть бегущий пот по моим вискам и Арсений продублировал этот жест.
Мы как единое целое сейчас. Мои длинные пальцы в серебряных кольцах пробежались по колом стоящему члену, очертили головку, натягивая топорщащуюся ткань, специально, чтобы Арсений рассмотрел мое возбуждение лучше и задев чувствительное место в складках под головкой я прижал два пальца к уздечке, массируя ее вверх, вниз, натирая, чувствуя как выходит вязкая смазка. У меня был секс и с девушкой и с парнем и я далеко не первый раз трогал себя, но абсолютно первый раз когда я получал столько удовольствия.
Потому что ты смотрел, потому что я делал это для тебя. Все это безобразная чушь для извращенцев на анонимных порно сайтах, но
Господи, как мне хорошо. Это больной кайф. Арсений жадно хватал кислород глядя на мои остервенелые движения, сжал руками блеклое одеяло, выгнулся дугой и кончил на лицо девушке, так и не опустив глаза на нее, не заботясь, а хотела ли она принять сперму на свои розовые щеки. По напряженному, раскрасневшемуся члену стекала белесая сперма, продолжавшаяся изливаться наружу под вскидывающие движения его таза, рычание и смертоносный взор на мое ошарашенное лицо.
Тебе не нужно орудие, что бы пытать меня, я добровольно подставлюсь. Я дышал так же загнано, сжавшись в одну точку.
- Тебе понравилось? - хрипя и вытирая руками лицо спрашивала рыжеволосая.
- Ты?
Арсений сказал это так пренебрежительно и надменно, словно только что заметил ее присутствие. В этот момент и я вспомнил о ее реальном присутствие здесь, выныривая из параллельного мира. Меня трясло как будто я попал под осенний ливень голым, лицо горело адским пламенем или
божественным огнем, ватные ноги не слушались, но стоило мне оторвать глаза я сорвался с места немедленно. Не знаю насколько тихо я двигался придерживаясь за стены, потому что в моих ушах стоял оглушительный звон. Я не видел ничего перед собой и думал ни о чем и обо всем сразу.
- Шаст, ты че?! Херово тебе?
Зрение отказало, размазывая изображение широкими мазками ярких цветов, разбивая его на пиксели. Я не видел говорящего человека перед собой, не узнал голос и только когда меня потрепали за плечо я смог сфокусироваться.
- Да, Поз. Выведи меня отсюда.
- Блять, говорил же пойло воняет, стоило только отвернуться! Хватайся, вертолетчик.
Я вцепился в плечо друга и вот мы уже на лестничной клетке этого хаоса. Спертый, прокуренный воздух сменился на более богатый кислородом, но мне только хуже, словно я выпил бутылку водки залпом. Ноги подвели и мне пришлось согнуться пополам чтобы облегчить падение на холодную плитку подъезда. Наверняка Дима сильно напугался, но меня волновало только мое бьющееся в горле сердце и просящееся наружу содержимое желудка. Я потерял связь с собственным телом. Я не чувствовал лицо.
- Шаст, что случилось? Кто тебе, что дал? - Дима пристально вглядывался в мое состояние. - Не мог ты ужраться за тридцать минут без меня.
- Нет, нет, я ничего не принимал. Это алкоголь. - все что угодно, лишь бы не рассказывать больше ничего.
- Че ты не сказал, что пить не умеешь? -
Дима, да я, блять, протрезвел, ты бы знал!
- Давай на улицу и в такси.
Никогда бы не подумал, что от переизбытка эмоций или от сильной стрессовой ситуации я буду блевать в стриженный, опавший куст шиповника. Зато вопросов от Димы меньше, только причитания старого деда. Бонусом я выяснил, что он довольно заботливый друг, на него можно положиться и в моральном плане и физическом, на его браво подставленное плечо в такси. Как хорошо, что наступила ночь и я никого не разбудил своим шатанием в квартире. Объемными глотками я жадно глотал холодную воду в надежде, что это собьет высокоградусный жар. Спойлер - это не помогло. Что это было? Где я побывал?
За гранью. За гранью добра и зла, своей совести и нравственности. Там, где твои владения, правила и законы. Я не понимал, что чувствую, вспоминая как симпатичная, рыжая бестия с удовольствием отсасывала Арсению. Как это банально и заезжено, подцепить кого-то на вечеринке не запоминая имени и заняться сексом в свободной комнате. И ревность заняла бы все пространство грудной клетки, но ее вытеснила обида.
Серьёзно? Тебе сложно поговорить со мной, посмотреть на меня, но так просто снять штаны перед первой встречной? Я сам выбрал смотреть на это, шагая с обрыва в кротовую нору, в другой мир.
Мне понравилось в этом мире, ведь в нем у меня был ты. Реакция Арсения на мое присутствие обескураживала.
На долю секунды, на мгновение, мне показалось, что я что-то значил для тебя, а даже если не так, я буду просто верить в это. Этот взгляд будет мне сниться, заставляя рефлекторно возбуждаться. Его влияние настолько сильное, что поработило не только мое сознание, мысли, чувства, но и тело.
Мне нравилось ощущать как воля покидает меня бренного, под твоим молчаливым гнетом. Я был весь для тебя, прошу, дай знак, что ты оценил мою покорность. Я не обращал внимание на людей, на этот громкий шум, будто бы кроме нас никого здесь уже нет и мы только вдвоем.
Я так свихнулся на тебе, мне необходимо услышать хоть что нибудь от тебя, настолько, что пробелы в твоих репликах автоматические заполнялись строчками из песен, что идеально подходили под значение твоего взгляда. Меня до мурашек пугал этот экспириенс, но словно адреналиновый наркоман я хотел еще и еще.
Готов провести часы в молитвах если ты их услышишь. Я не знаю, что делать дальше ведь забыть и слезть с острия твоей иглы не смогу да и не хочу.
Я сбился, ты покажешь мне путь?
Арсений не смотрит на меня - ожидаемо. Ему так легко давалось делать вид, что ничего не произошло, что впору давать мастер-класс по филигранному похуизму.
Но я же видел, что не пустой звук для тебя. В то время как я не мог найти себе места, сосредоточиться на лекциях и новом материале, Арсений не испытывал никакого дискомфорта. Единственной зацепкой для мыслей, что все таки что-то не так и в его полной загадок голове, стало его отсутствие в университете вне официального времени занятий. Он приходил к началу пар минута в минуту, на перерывах я не находил его в импровизированной курилке на улице и даже с занятий он не выходил, потом исчезал ровно после отмашки преподавателя о конце учебного дня. А я мучился день ото дня. У меня не было ни шанса выловить его как не было и сформулированной речи, только магнитное притяжение до удушья.
Престарелый историк отлично бы вписался в ландшафт дачного участка с огородом и садом, но почему то продолжал тягать лямку педагогической деятельности, может, уже как десять лет после наступления пенсионного возраста. Он был тихим и мирным, прямо как его лекции, словно сказки на ночь, под которые можно уснуть от скуки. Мне казалось, что он и сам устает от своей монотонности, поэтому включает нам документальные фильмы по пройденным темам на большой, интерактивной доске. «Гении Древнего мира» не нравились, в отличии от погашенного света в аудитории и сдвинутых стульев как в кинотеатре. Уютно так, почти по домашнему. Я не смогу описать женщину историка из фильма, зато повторить все ужимки и движения Арсения с легкостью. Голубые глаза были прикованы к сюжету, руки скрещены на груди, а ноги расслабленно расставлены на ширине плеч. Такой же как тогда, что фильм, что дрочка женственными пальчиками, не вызывали в нем интереса.
Твоя поза развязала мою фантазию без труда дорисовывая меня между твоих ног. Я бы медленно поднимался вспотевшими ладонями от щиколоток к коленям, выше к бедрам, прямо к паху. Это заставило бы дышать тебя глубже? Я бы сказал этим миллион слов в твою честь, дрожа от дозволенности этих касаний. Но между нами были миллиметры, что растянулись на мили. Я усмехнулся этой привычке искать отсылки к Арсению в дальних уголках своих полушарий и закинул ногу на ногу, скрывая полувставший член. Не хотелось знать какие подколы про такую сильную любовь к истории может придумать Позов. По белому полотну поползли титры, а значит еще один потерянный день подходил к концу.
- Надеюсь, все слушали внимательно, потому как на сдающей лекции будет опрос о конфуцианстве. Сейчас дорогие студенты, вы свободны. - заснувший народ встрепенулся и молниеносно стал покидать кабинет. - Арсений, погодите, - на обращение Федора Ивановича я отреагировал живее адресата. - останься, пожалуйста, расставить парты и стулья по местам. Можешь взять какого нибудь крепкого одногруппника. - его бы воля и Арсений закатил бы глаза.
- Я и так спра…
- Я помогу! - вырывалось раньше чем Арсений высказал свою самостоятельность.
- Да блять. - одними губами проговорил Арсений.
- Поз, не жди меня. - Дима покрутил головой, спасибо, что не пальцем у виска.
- Спасибо, Антон. - прихватив свое портмоне, преподаватель протянул мне ключи. - Как закончите, запри двери и сдай ключи в учебную часть.
Мы остались одни в пустом помещении где мне уже не хватало воздуха.
И никто нам с тобой сейчас не мешает. Игнорирование Арсения ощущалась по новому, все рычаги опущены, винты закручены на максимум. Очевидно до смешного, ведь сейчас не спрятаться за кучей народа. Упускать такой шанс было бы глупо, на моей стороне удача, а в руке ключ, поэтому проснулась моя решительность.
Я так ждал этого момента пойми, что меня не остановят все они. Арсений даже не высказал свое явное недовольство моим поступком, лишь молча двигая парты и я в два шага преодолел расстояние до двери проворачивая личинку замка.
- Шастун, ты ахренел?! Ты что творишь? -
о, ты меня заметил.
- Ты избегаешь меня, а я хочу поговорить.
- Не о чем нам с тобой разговаривать, сколько еще тебе это повторить? - зло прошипел Арсений. Ну что ж, злость тоже чувство.
- Даже о вечеринке?
- А, ты про свой вуайеризм? Надеюсь это лечится, но ты опять не по адресу. Открой двери.
- Я про то, что ты кончил.
- Знаешь ли нормальная реакция на минет.
- А то, что ты кончил глядя на меня? Ты видел как я смотрю и даже не пошевелился что нибудь с этим сделать. Отвлекся от очень интересного потолка и рыжей башки на меня. Ты смотрел как я трогаю себя и стонал вместе со мной. Нормальная реакция? Тебе ведь нравилось. - гордо стоящий Арсений источал гнев и я мысленно готовился ощущать его на себе, но в один момент это испарилось и глаза наполнились силой похожей на ту, что я уже испытал на себе.
- А тебе, Антон, нравилось? - низкий голос и приближающиеся шаги отдавались эхом в моей голове. - Зачем ты смотрел? Зачем сжимал себя?
-
Ты позволил. - выдохнул я полушепотом опускаясь на стул.
Арсений приблизился на критически близкое расстояние. Я поднял голову сканируя его снизу вверх и уставился на его воткнутый в мой мозг взгляд. Его лицо так близко к моему, что я смог рассмотреть все до мелких деталей. Собранные губы в тонкую полоску, выдвинутый, острый подбородок вперед, ровная спинка носа, родинки на щеках и и хищные глаза под нахмуренными бровями.
Ты такой красивый, ты бы знал. Арсений наклонился еще ближе, оперевшись руками на край парты позади меня и выискивал в зелени моих глаз что-то нужное ему. Эти клещи явно задели участок в моей голове, отвечающий за базовые функции вроде дышать, моргать, глотать, я даже думать боялся.
Боюсь, что ты прочитаешь мои мысли, но одно твое слово и я расскажу их сам.
- Позволил? Любишь быть нижним? Как много ты можешь сделать, если я позволю?
-
Если ты, то все.- я ни на секунду не задумывался над ответом.
- Положи руки на колени.
Арсений отошел, оперся поясницей на парту и стал ждать, а я не смел заставлять его ждать долго. Напряжение сковало мышцы, превращая меня в бетонную статую. Тяжелые веки захлопнулись и только тогда я смог сделать глубокий вдох.
- Открой глаза,
Антон. - властный тембр дрогнул на моем имени. - Открой и положи ладони на колени. -
как скажешь
- Веди их по бедрам к паху. - я часто вытирал вспотевшие ладони таким способом, но сейчас это имело совсем другой смысл.
И ни едина клеточка моего тела не сопротивлялась тебе.
- Ты возбуждаешься?
- Да.
- Чувствуешь, как тяжелеет в штанах?
- Да,
Арсений. - его имя словно стон.
- Погладь себя. - слова застряли в моем горле. - Клади руку на ширинку, ну же. -
Господи, что я делаю? Хотя тебе ли не знать, Господи.
Я опустил руку и опустился сам, но мое метафорическое падение кажется мне взлетом. Сквозь грубые джинсы и складку ширинки, чувствовалась твердая плоть и я почти болезненно сдвинул слои ткани по увеличившейся головке.
Ты снова делаешь это со мной. Неважно молчишь ты или говоришь я улавливаю твои желания на расстоянии. Видишь, как мы подходим друг другу?
- Сожми член. Сожми его так же как
тогда. Смотри мне в глаза так же как
тогда.
Язык рефлекторно облизал мои пересохшие губы от дыхание через приоткрытый рот. Я схожу с ума. Я обхватил член и не удержал мычание от прострелившего удовольствия. Остро, дико, до гудящей головы хорошо. Арсений скрестил ноги и руки на груди, пристально наблюдая за выполнением своих приказов. Его лицо было наполнено властью, словно он управляет тысячами людей, а не одной заблудшей душой. Гордый и недосягаемый. Я видел и знал, ему нравится то, что я делаю, то как он влияет на меня и это стало счастьем для меня. Не отрываясь ни на секунду от потемневших, синих глаз я старался не потерять фокус от их резкого приближения.
- Ты понимаешь, что и перед кем ты делаешь?
-
Все дела во славу Творца.
- Я понял. - пальцы осторожно провели по моей щеке оставляя за ними полосу ожога, цепляя подбородок. - Тебе не нужен папочка, тебе нужен
Святой Отец.
Ты. Ты. Ты. Ты. Ты. Ты. Ты. Ты нужен мне.
Прости, не могу сказать. Ты забрал мой дар речи.
- Кончишь для меня? Я так и не успел увидеть твое удовольствие. Расстегни штаны и обхвати член.
Конечно, я слушаюсь. Завороженный и ведомый я с характерным звуком расстегивал молнию. С таким же звуком расходилось мое внутренне Я. Подумать только, я ведь хотел поговорить, что твориться между нами, ведь очевидно, что между нами есть что-то, а теперь я сижу со спущенными штанами перед Арсением и у меня нет оправданий в виде девушки заглатывающей мой член.
Я остался сам, запер двери сам, сам сдался, а ты вновь не приложил усилий укладывая меня на лопатки. Оставшееся разумное во мне кричало, билось и убеждало бежать, но я отважно продолжать надрачивать у головки и стонать для единственного зрителя, по совместительству и режиссера. Он отошел от меня как только я сделал то, что он просил, с чувством собственного достоинства смотрел на меня сверху вниз, словно я не цепляю его, но спасибо создателям узких джинс за то, что я вижу сейчас колом стоящий член Арсения. Смазка пачкала мне пальцы обильно стекая по головке, поблескивая от света продолговатой лампы. Каждое обратно поступательное движение отбрасывало искры поджигая меня. Еще немного и я превращусь в пепел. Мне жизненно необходимо больше несмотря на то, что я каждую секунду чувствовал как близок к оргазму. Под этим гипнозом я забыл кто я, меня не существовало, только впереди стоящий Арсений и мое знание из ниоткуда от куда, что мне необходимо сделать ему еще лучше, хорошо, и только тогда наступит настоящее благо для меня. Арсений явно возбужден и очень сильно и я на удачу молчаливо протянул к нему руку ладонью вверх.
Я все сделаю, только позволь коснуться тебя.
- Нет, Антон. - Арсений словно прочитал мои мысли. - Верни руку и размажь большим пальцем смазку по головке.
- Но ты же…
- Это не твоя забота. - это очень глубокий порез. - Вот так, продолжай.
Что тогда моя забота? Сейчас Арсений выпустил в меня вторую пулю, прямо в сердце. Я слышал звук с которым она застряла в непослушной мышце.
Ничего, я зашью его. От этих скользящих ласк по чувствительным местам и мягкой стимуляции уздечки я стал стонать сильнее остатками легких в огне.
- Я сейчас, сейчас…
- Кончай,
Антон.
Только этого и не хватало. Пошлого, грязного, но такого правильного разрешения этим властным тоном которому не удавалось сохранять однотонность на моем имени. Горячая сперма вышла из меня с надрывный хрипом, а мир рухнул мне на сгорбленные плечи.
Эйфория. Арсений хладнокровно опустил меня с небес на землю когда швырнул мне пачку салфеток и нагло нашарил ключ в моем кармане.
- Вопрос исчерпан. Как закончишь запри дверь и сдай ключ в учебную часть.
Он ушел оставив меня открытым, незащищенным и глубоко одиноким.
Слишком больно, чтобы кричать. Слишком больно, чтобы забыть.
Слишком больно, чтобы не любить.
А как жить дальше? Я бы отстоял огромную очередь в окно где выдают инструкцию к жизни, но я не знал этого волшебного места. Видимо, его знал Арсений и он давно получил методические указания где был свод правил к любой ситуации. Он вел себя беззаботно, его поведение не изменилось, не накренилось ни на градус от заданной цели в то время как я шагал по натянутому канату без страховки. Я тоже пытался вести себя как обычно, делать записи на лекциях, отвечать на вопросы преподавателей, но у меня не получалось, я ведь всего лишь
человек.
- Тох, ты чет молчишь и уже третий день, что-то случилось? - надо отдать должное Диме за его выдержку.
- Не высыпаюсь.
- Ладно тебе заливать. Ты так и не рассказал, что было когда ты остался с Поповым двигать парты.
Было хорошо, Дим. Так хорошо, что я и правда не высыпаюсь прокручивая события и анализируя, что я мог сказать или сделать, чтобы сейчас получать хоть каплю его присутствия. Чтобы он понял, почувствовал как важен мне весь и целиком. Чтобы я стал существующей единицей…
- Шаст, бля, не пугай. Скажи что нибудь.
- Синица, огурец, врозь.
- Ты че, баклан?
- Ты сам попросил.
- Как мне тебя еще раз спросить о нем так, чтобы ты не впал в ступор?
- Я хотел поговорить с ним кое о чем и…
- Короче, после пар идем в бар и там поговорим, а то я чую разговор будет непростой.
- Ты уверен, что хочешь знать?
- Да, не хочу друга зомби. Ненавижу ужастики про зомби. - Дима мой якорь и я рад цепляться за него.
Больше никаких вопросов не было, но я замечал как Позов в нетерпении поглядывает на часы в ожидании заветных 17:40, а я в нетерпении поглядывал на Арсения в ожидании сам не зная чего. Этот бар мы нашли еще в сентябре. Здесь относительно тихо и недорого для бедных студентов. Мы сделали по глотку светлого нефильтрованного и Дима решил, что этого достаточно для разговора по душам.
- Ну давай друг мой, я весь во внимании.
- Я опорочил аудиторию истории.
- Не понял. - какое же у него забавное лицо кирпичом.
- Я не ебу как тебе все это рассказать.
- Желательно, словами через рот и последовательно.
- Ты помнишь как увозил меня на такси после вечеринки?
- Естественно, ты так упился, хрен забудешь!
- Я не был пьян настолько, Дим.
- Тааак. А что случилось? - мне не хватало смелости поделиться,
зато с тобой моей смелости не было предела.
- Я увидел как левая девушка занималась сексом с Арсением.
- Епт твою мать. Я так и знал, что он беспринципный, альфач хренов! Я надеюсь ты его три дня назад нахуй послал.
- Нет, Дим. Тогда я наблюдал за ним, а он за мной, а три для назад мы поменялись местами в закрытой аудитории.
Дима моргнул два раза и молча осушил весь пивной бокал как родниковую воду в пустыне.
- Скажи что нибудь.
- Вишня, пассатижи, Михалыч.
Неловкую тишину можно было потрогать руками и я бы понял, если бы Дима встал, ушел и брезгливо удалил мой номер, но он все еще сидел со мной в этом уютном баре.
- Ну во-первых, я больше не хожу на историю. А во-вторых, Шаст, ты влюбился? Я не могу найти больше никаких предлогов к твоему странному поведению.
- Влюбился, но это пугает меня меньше всего. Меня тянет к нему как к смыслу жизни и поверь, я тоже не вижу никаких предлогов так говорить, но я не могу этому сопротивляться.
- Ты понимаешь, что он манипулирует?
- Да.
- И ты согласен?
- Да.
- Это пиздец, друг мой. Говорил тебе Димка, не лезь к нему. Что делать то теперь?
- Если бы я знал. Он игнорирует меня после всего этого. Сказал «вопрос исчерпан», бросил салфетки и ушел жить свою обычную жизнь.
- Шаст, у тебя есть возможность перегореть, пока он не давит тебе на мозг, может стоит воспользоваться этим? Он поиграл и хватит ему, мне кажется он не умеет сочувствовать, сопереживать, не умеет любить. Ему и так хорошо, а ты можешь сломаться.
- А если моей любви хватит на двоих?
- Невозможно дарить любовь человеку без души. Подумай об этом.
Если бы ты знал, Дима, что он и вовсе не человек. Для меня он абсолютная форма существования.
Господи, прошел месяц без тебя. Середина ноября была похожа на глубокую зиму. Меня не спасали объемные свитера, дутый пуховик и горячий чай. Я замер и остался в той аудитории где мне было разрешено так близко находиться к Арсению и показать, что я чувствую к нему. О мои чувства вытерли ноги и втоптали в промерзшую землю. Я должен был ходить с зияющей дырой в груди, безуспешно закрывая ее слоями вязанной пряжи и испытывать ненависть к тому, кто это сделал со мной. Но я поднял изувеченные чувства, смыл с них грязные следы грубых ботинок, отогрел, залатал и вернул их на место.
Я все еще жду тебя, я все еще помню твои глаза, что ты прячешь, я все еще верю.
Господи, прошел еще месяц без тебя. Я освоился и даже привык. Стал довольствоваться просто мыслью, что ты дышишь одним воздухом со мной, ходишь по тем же тропинкам и чувствуешь дым моих сигарет, когда ветер доносит его через метры между нами. Середина декабря доказала мне, что ноябрь был снисходителен своими морозами. Улицы красиво переливались мигающими, новогодними гирляндами от одного фонарного столба к другому. Украшенные ели грели могучие лапы под скопившимся на них снегом. Снежинки искрились в воздухе и скрипели под ногами прохожих, предвещая приближение новогоднего чуда. Подшитые шелковыми нитями к рваному мясу чувства, прижились без отторжения и я наносил на них лечебную мазь смешанную из его образа и отдушки его безразличия.
Какой бы не был твой замысел я смиренно принимаю его, это все, что мне осталось.
- Шаст, мы должны быть на новогоднем пати нашей группы.
- Это стадное чувство в тебе говорит или что-то другое? - я уже давно знал ответ.
- Катя идет точно и кажется, я тоже ей нравлюсь. - Дима светился, пусть хоть у него будет взаимность.
- Конечно нравишься, ты же у нас и красивый и умный, мечта, а не мужчина.
- Таких подкатов я еще не слышал.
- Успокойся, не претендую я на тебя, ты и так мой.
- Шаст, завались! - бесился Дима. - Слушай, если серьёзно, я прям не утверждаю насчет твоего присутствия, ты извини если это было резко. Я же помню про сентябрь…в общем я пойму если ты откажешься.
- Все нормально, Поз. Кто-то же должен запихать тебе в такси если что. - я выдавил максимальную улыбку, что была в моем арсенале.
Ничего не нормально, Поз. Мне тошно, больно и плохо, но такого мое испытание, как я могу от него отказаться? Прошло несколько месяцев, а все живо так, словно это было вчера. Твой голос я слышу на повторе, твои пальцы оставляют ожоги на моем лице каждую ночь, а мои руки все так же слушаются только тебя, ждут позволения, как я жду твоей милости.
На этот раз пристанищем для пьяных и отвязных студентов стал чей-то частный дом в черте города. Кажется, Руслана, но это не точно. Мне не важно, поэтому я даже не спрашивал, просто предположил исходя из того, как он по-хозяйки знал где лежат вещи. Вся наша группа в сборе, без исключения. Странно все это даже. Арсений так и не обзавелся друзьями за четыре месяца или хотя бы постоянными людьми для общения, перекуров и кофе. Со всеми, но сам по себе, демонстративно держащих руку вытянутой. Я не понимал зачем он пришел если в том не было смысла. Ты здесь и в моей голове на один вопрос больше, но я не стремлюсь найти на него ответ напрямую.
Ты выдрессировал меня не торопиться и в этой замедленном темпе я стал задавать вопросы самому себе, а был ли ты вообще? То ли мальчик, то ли ведение. Дима мило и галантно ворковал с Катей и я отметил про себя, что они хорошо смотрятся вместе. Хотел бы я быть сейчас также занят как он, чтобы непрошеные люди не нарушали мое пространство. При всем моем уважении, Ира оказалась еще глупее, чем я думал. Она не просто не отстала после моего прямого отказа, а расценила его опять по своему. Кофта с глубоким вырезом держала пуговицы на добром слове, еще немного и одна из них отскочит мне в глаз, стоит ей вдохнуть поглубже. Я не слушаю и не отвечаю, да ей и не надо, она прекрасно болтает монологами, только бы отошла она подальше и вообще меня бы не напрягала. А что напрягает Арсения? Он стоит поодаль и сверлит глазами спину Иры, часто отпивая из стаканчика. Арсений недоволен чем-то настолько, что я вижу рельефную вену на его виске.
Ты часто позволял улыбке коснуться твоих тонких губ, но искренней она никогда не была. То, что рисуется на твоем лице сейчас, вот это искренний ты. Что тебя так волнует, что тронуло твою водную гладь до ребристых волн? Я ушел слишком глубоко в себя, но меня варварски выдрали с корнем обратно в чужеземье.
- Тоша, - маленькая ладошка уперлась мне в грудь. - твое сердце еще занято? Столько месяцев прошло, а ты вроде как один.
Юркая руках поднималась выше к ключицам, шее и остановилась на скуле. Я знатно подахринел с ее пьяных выкидонов без стеснения. Ну почему она не понимает по хорошему?!
- Ир, что ты делаешь? Прекрати. У меня ничего к тебе не поменялось. - девушка одернула руку и обиженно засвистела ноздрями. - Ничего не поменяется, оставь меня в покое.
Ира растерянно раскрыла рот подбирая в голове подходящие слова из своего маленького словарного запаса, но так и не успела. Я ушел раньше, чем это случилось. Я был и возмущен, растерян и где то даже жалел о том, что возможно погорячился, обидел ее, но не моя вина, что с первого раза до нее не доходит. Выкурив две сигареты подряд я вернулся с террасы в дом, чтобы обновить виски с колой в своем стакане. Меня придавило тяжелым телом к разделочному столу, от неожиданности по моим рукам прошелся электрический заряд и небольшая часть алкоголя выплеснулась из горлышка.
- Иди за мной. -
как же я скучал от твоему голосу.
Не нужно оборачиваться, чтобы идентифицировать обладателя стального тона. Двух слов хватило и я оставил пустой стакан, следуя за широкой спиной. Пройдя через толпу, Арсений прошмыгнул к лестнице на второй этаж, я поднимался преодолевая ступени по его следам, просочился в тот же дверной проем, что и он. Темная комната озарилась слабым светом ночника и свечением его разъяренных глаз.
- Как тебе здесь? - непринужденно начал Арсений.
- Спокойно. -
вряд ли ты спрашивал про комнату в которой мы только вдвоем, но мне здесь по-настоящему спокойно.
- Разрушить твое спокойствие?
- Да. -
мой ответ тебе всегда - да.
- Тебе придется постараться сегодня, будет не просто.
-
С тобой всегда сложно.
- Сделай себе хорошо, ты помнишь как
мы это делали?
-
Никогда не забуду.
- Хороший мальчик. Снимай штаны. Полностью.
Арсений даже не сомневался, что я буду слушаться.
Это «мы» значило слишком много для меня, ты помнишь? Ты помнил все это время так же как и я? Пока дрожащие от предвкушения руки подцепляли металлическую пуговицу на джинсах, я старался подумать, почему сейчас? Что сподвигло Арсения повторить это спустя больше двух месяцев, если вопрос был исчерпан по его мнению еще тогда? У меня была минута на это, потому что я знал, что как только джинсы перестанут стеснять мои ноги, я не смогу думать больше ни о чем. Так и случилось. Член подергивался и переставал быть вялым, хотя я еще не касался себя.
У меня рефлексы от тебя. Белье отправилось к джинсам, а я присел на край кровати и чувствовал как Арсений пожирает меня взглядом. Ему нравилась моя покорность, доступность и раскрепощенность. Его неясную злость стало застилать возбуждение.
Я не знаю зачем тебе это, но сделаю все. Рука почти коснулась вставшего члена, но меня остановили.
- Нет, нет, я же сказал, что тебе придется постараться. - я уставился в замешательстве. - Без рук.
- Что?
- Ты должен кончить без рук.
- Арсений, я не смогу…- укол вины защипал грудь.
- А что такое? Думал, тебе сегодня Ира поможет? Да,
Тоша?
Арсений буквально выплюнул мне это «Тоша» в лицо. До меня дошло все.
Господи, ты всегда отвечаешь на мои вопросы. Ушам своим не верю. Арсений прятал за злостью свою ревность.
Ты небезразличен ко мне, но всячески ломаешь меня, калеча и свою душу. Дима сказал у тебя нет души, но теперь я знаю наверняка, что она есть и как она прекрасна.
- Она не нужна мне. Ты же знаешь, хотя никогда не спрашивал.
- Не нужна и она не поможет тебе. Тебе нужен только я, слышишь? Не смей позволять ей касаться тебя, никогда.
-
Никогда.
- Умничка, Антон. Начинай и поторапливайся я не запирал двери, но ты не волнуйся, каждый кто попробует войти целым не выйдет, а ты не выйдешь пока не кончишь.
- Ты наказываешься меня?
- Да.
- Арсений я не знаю, у меня не получиться…
- Ты можешь попросить помощи и только я могу тебе помочь. Проси.
-
Пожалуйста.
- Здесь ворсистый плед, как думаешь, будет приятно если тереться о него уздечкой? Но не так быстро, расскажи, зачем ты протягивал ко мне руку?
- Я видел как…- мне трудно говорить и думать, стояк уже болезненный и я напрягался лишь бы сникнуть хоть немного это возбуждение. - Я хотел тебя касаться так, как себя. Мне было важно, чтобы тебе было лучше чем мне.
- Ты вспоминал об этом все это время, Антон?
- Да, каждый день когда видел тебя и каждую ночь когда тебя не было. - я сбивался и останавливался на скулеж, видимо, кончить без рук не так сложно, если Арсений рядом. - А ты?
-
Нет. - голос Арсения дрогнул так же, как вибрировал от моего имени из его уст, так же как от брезгливо пародированного Ириного «Тоша», я понимал, что он лишь изо всех сил старается не приближаться ко мне.
-
Верю..
- Больно? - я мог только кивнуть, был слишком занят сохранением остатков мозга.
-
И мне тоже.
Лед в его глазах треснул и разошелся, я бы кинулся сцеловывать с него растаявшие льдинки, если бы он не сморгнул их раньше.
Я заметил, что наши извращенные отношения даются тебе с болью, но ты все равно продолжаешь, почему? Мне было и хорошо и плохо одновременно, и больно и приятно от его слов, на этом контрасте возбуждение было острее мачете потрошащего мое тело. Арсений навис надо мной с небольшим сметением и внутренней борьбой. Он помедлил, а потом собрал указательным пальцем смазку с моей головки и протолкнул подушечку в мой приоткрытый рот. Я громко вскрикнул от грубого прикосновения к чувствительной, изнывающей без внимания плоти, которая нуждалась в ласке и разрядке.
- Тише, мой хороший. Нас могут услышать. Потерпи, немного осталось. -
Господи, как же я ждал этой мягкости от тебя, внимания и трепета. Спасибо. - Ложись и двигай бедрами.
И я исполнил это. Мне казалось, что я дышу жаром как дракон и температура моего тела достигла сорока градусов, но если я сгорю прямо сейчас - похуй. Я зажал член между животом и приятно грубой тканью пледа, притираясь так, чтобы скользить головкой и стимулировать уздечку. Это так отвратительно и грязно дрочить в плед по приказу, но ничего чище в своей жизни я не знал.
Наверное, я болен, но тогда и ты со мной. Стоны лились сами, я не мог их контролировать. Ноги затекали и ныла спина от непривычного положения, но все это не важно когда пальцы Арсения нежно перебирают мои золотистые кудри и гладят меня по голове.
- Вот так мой мальчик, хорошо. - низкий голос хрипел так, будто Арсений получал удовольствие сильнее моего.
- Я больше не могу, умоляю…
- Ты можешь закончить.
Я излился на смятый плед в эту же секунду, рыча и одновременно высоко скуля. Я дрожал как осиновый лист, а Арсений продолжал успокаивающе гладить меня по голове. Не знаю, чем я заслужил это, но убедился в житейской мудрости, что терпение воздается. Когда Арсений положил рядом со мной салфетки я окончательно вернулся в реальность. Я без лишних слов натянул на себя одежду онемевшими руками и стал убирать следы нашего преступления.
- Ты даже ничего не спросишь? - как-то подозрительно кинул Арсений.
- Спрошу.
- Что-то из разряда зачем, почему, как же так?
- Арсений, сколько тебе лет? - я смог удивить его.
- Двадцать один.
- Цикл трикарбоновых кислот помнишь?
- Да, помню. - Арсений зажмурил глаза и вышел из комнаты оставляя от себя только запах своих духов.
Я собрал улики и вышел из пустой комнаты. Арсения уже не было в доме. У меня не было ни сил, ни желания находиться здесь. Поз не стал задавать лишних вопросов, хоть и видел на моем лице только маску сносного настроения. Я не стал надолго задерживать его и насильно выпихнул к ждущей Кате.
Однажды, меня научили думать и я пользуюсь этим сполна. Я понял сразу, что ты никогда не расскажешь о своей жизни. Я не могу найти слова, чтобы описать то, кем являюсь для тебя, а таким персонам никогда не открывают душу. Душа ведь не ширинка. Прости, если напугал тебя своим попаданием в твою прошлую жизнь уже в который раз, но я не могу иначе. Арсений старше меня, а значит в промежуток с восемнадцати до настоящего времени наш университет был не первый. Можно было бы предположить службу в армии, но Арсений слишком умен, чтобы не поступить куда угодно. Арсений разносторонний и умный, умел совмещать духовное и физиологическое, лавируя между биологией и философией. Он был связан с изучением природных наук и мне не пришлось задавать прямой вопрос, чтобы убедиться в этом. Я уверен, что он достиг бы успеха чего бы не коснулся его талант, но что-то заставило его изменить курс.
В тебе так много загадок. Мой удивительный калейдоскоп. Твои пути неисповедимы.
Господи, отсчет моих дней без тебя обнулился в ту ночь и я начал считать заново. Два месяца ты избегаешь меня как и раньше. Совсем скоро природа начнёт просыпаться и весна вступит в свои права. Из-под талого снега будет пробиваться зеленая трава и мои покинутые кости. Ветер разнесет запах цветений новой жизни и гнилостный запах моих разлагающихся останков. Мне больно каждый день, час, минуту, секунду.
Господи, не может болеть то, что умерло. Избавь меня от мучений. Может когда то я перешел дорогу самой матушке судьбе и теперь она мстит мне, раскидывая карты так, чтобы сводить меня с Арсением насильно. Против его воли, но не моей.
- Я надеюсь вы успели дописать свои, с позволения сказать, художественные тексты, потому что сейчас будет самое интересное. - Павел Алексеевич умеет заинтриговать. - Сейчас я объявлю пары, вы рассядетесь, обменяетесь написанным и проведете друг у друга анализ художественного текста. Артамонов и Ложкарева. Багратова и Лисицына. Новоселов и Фокина. - студенты зашевелились рассаживаясь по парам.
- Поз, кажется в пролете мы. Сегодня у него какой то рандом.
- Самое главное не с Мишей бы, знать не хочу че он там нацарапал.
- Шастун и Попов. - мое сердце сделало кульбит, а глаза Димы провернулись вокруг своей оси.
- Шаст, может возразишь?
- Поз, спокойно. -
нихуя не спокойно, я сейчас выплюну легкие.
Ватные ноги несли меня к Арсению как на казнь.
Касаться твоего плеча своим было сродни таблетке болеутоляющего, но скорее наркотикам, этого не станет и у меня начнётся ломка. Арсений транслирует спокойствие, но зажатая поза говорит о напряжении, он слишком натужно делал вид, что меня нет рядом.
Я помню, что ты можешь быть другим. Ласковым и нежным.
- Так, у вас 20 минут на задание, можете обсуждать свои письмена, но только 20 минут. Поехали. - все как синхронисты обменялись тетрадями и склонили головы.
- Я не вижу смысла проверять твою работу, уверен, там идеально. - отрезал Арсений.
- Твоя работа не нуждается в моей проверке. И того у нас 20 минут времени и мы оба в штанах, поговорим?
- А выбор есть?
- Нет. - Арсения чуть перекосило.
- Тебе и правда проще практиковать со мной формы секса, чем поговорить?
- Нет. И то и другое невероятно сложно.
- Почему?
- Есть вещи о которых лучше не знать и предвещая твой вопрос, почему я это делаю, отвечу, мы не все можем контролировать. Тебе ли не знать.
- Жалеешь?
- Не жалею, но это ничего не меняет.
- Да, я помню ты не хочешь со мной общаться и я тебе не нравлюсь.
- А ты все равно лезешь.
- А ты все равно
позволяешь. Мы не такие разные. Почему мне нельзя касаться тебя? Я почти уверен, что ты изо всех сил старался и меня не трогать, но сделал это тогда.
- Касания привязывают. -
я привязался еще до того как впервые тронул твое плечо в далеком сентябре.
- Почему ты злился из-за Иры?
- Хватит с тебя вопросов. Сам до цикла Кребса додумался?
-
Я читаю тебя между строк.
- Тогда ты сам знаешь почему Ира поперек горла стоит.
- Догадываюсь, но детали не вяжутся. У меня уходит слишком много сил для существования без тебя.
- Антон, - глаза в глаза. - послушал бы ты своего друга в очках. Он ненавидит меня и правильно делает. Даже сейчас раз в минуту поднимает глаза и прожигает мою спину. - Арсений как всегда прав. - Причин для ненависти я тебе накидал, пользуйся и ни в чем себе не отказывай.
Меня никогда не будет рядом.- металлический вкус крови, из ранки прокушенной губы, наполнил мой рот.
- Знаешь, один умный человек однажды сказал,
«веру, надо доказать», а у меня много времени для этого. - Арсений знал, что я процитировал его фразу.
- Он идиот.
- Он знает обо мне то, что я не знаю сам.
- Закончили! - объявил Павел Алексеевич и как только тепло чужого плеча исчезло, с моей открытой раны содрали пластырь.
После того как мы вполне сносно поговорили легче мне не стало. Слабый стук своего сердца я чувствовал только с его присутствием, отойди он на метр и тишина. Пусто и горько. А так приятно ощущать себя живым, когда кровь снова начинает двигаться в слипшихся сосудах разгоняя тепло до озябших конечностей, когда спавшиеся легкие расправляются как крылья за спиной.
Я сново забыл какого это, ведь тебя нет. Дима как с цепи сорвался еще в конце февраля, когда не выдержал и рассказал, что видел как я ушел за ним в том новогоднем доме и весь март с апрелем пытался привести меня в вменяемое состояние, как он выражался. Его можно понять, от собственного бессилия опускаются руки и беспомощность капает в одну болезненную точку где-то внутри, не давая передышку,
мне знакомо это, друг мой. Дима твердил, что я зациклен и зависим, что это погубит меня и он не сможет мне помочь. Мне не позволяла совесть признаться ему в том, что он уже сейчас, да и никогда не мог мне помочь,
ведь ты был прав, Арсений, помочь мне можешь только ты. Дима твердил, что на нем свет клином не сошел, а потом еще много чего, но у меня в голове уже играли строчки из трека Noize МС.
И клином сходится свет
На дальней точке, там, позади
На самой лучшей из возможных планет
Да только там её давно уже нет, её уже не найти.
Я стал много курить, сначала это помогало сосредотачиваться на самом процессе действия и давало мне две минуты на перерыв, но долго счастье не продлилось. Я быстро стал делать себе еще хуже, вспоминая его бездонные глаза в сигаретной дымке тем октябрьским утром.
Ты помнишь?Представляешь, прошло семь месяцев, а я до мелочей могу описать каждый отблеск твоей синевы. Мне больно, до смерти больно, но я продолжаю издеваться над собой каждый раз идя по хронологии событий, доходя до безумия, что мы творили. Я стал говорить с Арсением у себя в голове, бежал от реальности где мы все еще находимся в одном помещении пять дней в неделю, но он бесконечно далеко. Смешно, что даже в моем разуме он не поддавался мне, игнорируя как наяву. Я говорил, а он молчал.
Ты такой сильный, что я не могу тебя даже нафантазировать как мне бы хотелось. Я совсем потерялся, запутался и кажется, сгинул. Но ни разу, слышишь, ни разу не переставал верить. Наступил теплый май, а мне все равно холодно. Я кутаюсь в безразмерные худи и умываюсь горячими слезами, они прожигают кожу как кислота и с каждым надрывом из меня вылетает душа. Я мечтал почувствовать хоть что нибудь кроме боли и когда я думал, что больнее быть не может, Арсений показывал, что может. Он смотрел на меня выцветшими глазами, бледно-голубого цвета с очевидным шлейфом огромной боли, сожаления и глубокой печали. Я не знал причину его выгорания, но отдал бы все, чтобы ему стало легче, даже если бы это убило меня. Это не жертва - это мое предназначение.
К концу мая Дима сообщил мне, что они с Катей вместе. Я невероятно искренне радовался за них, наверное, больше чем они, потому что успел познать важность взаимности. Они идеально подходили друг другу, здесь Купидон не ошибся, соединив остроумного, в меру пацанского Диму и милую, женственную Катю. Мы с ней тоже подружились, она никогда не задавала лишних вопросов о моем странном поведении, отрешенности и затворничества, но тонко чувствовала подноготную и старалась радовать меня приятными мелочами, чтобы добиться секундной улыбки. Они чудесные друзья, но я закрылся в толстый кокон брони, а ключ был только у одного человека, что сегодня, впервые пропустил занятия в университете. Я гипнотизировал пустое место где обычно сидел Арсений и не мог понять, мне хуже или лучше от того, что я не вижу эту потускневшую ауру.
Я переживаю за тебя, не бросай меня хотя бы так, молю.
- Антонио! - Катя называла меня на испанский манер за объемную, кудрявую шевелюру. - Ты заметил, какая сегодня погода? Мне не верится, что первый учебный год вот вот будет позади. - мечтательно потянула девушка закинув руку мне на плечи.
-
И мне не вериться…год. - шершавый ком подкатил к горлу царапая слизистую.
- Не грусти, скоро экзамены, а потом лееето! -
я не хотел лета, хотел застрять в этой аудитории навечно, чтобы просто видеть тебя.
- Сегодня мы собираемся в тех же апартаментах, что и на просвещение, правда символично? -
ты не представляешь насколько, Кать.
- Ты же с нами?
- Кать, я пас. - задорное настроение Кати упало.
- Я думаю, его не будет, раз его даже на парах нет. Что? Не смотри на меня так, я такие вещи чувствую.
- Вы с Димой очень похожи. - я вздернул уголками губ от ностальгии.
- Антон, мы никогда об этом не говорили и вообще это не мое дело, но ты должен хотя бы попробовать отвлечься. Хотя бы разок улыбнуться не фальшиво, а там глядишь втянешься. Как же мы там без тебя? - девушка ласково потрепала меня по кудрям не догадываясь как больно сделала мне. - Антонио, пойдем.
- Ладно, я ненадолго…
- Обожаю тебя, Дима будет очень рад.
Дима и правда обрадовался. Катя удивила его этой новостью как только он вышел из деканата. Он даже не звал меня, понимал, что мне будет тяжело и наверное, он даже рад бы наругать Катю, но для этого нужно объяснить ей, что случилось со мной в этой квартире. Занятия закончились, а Арсений так и не пришел.
Теплый ветер заставлял меня ежиться и прятать руки в карманы в то время как все нормальные люди подставлялись под эту ласковую стихию. Раскаленный, красный гигант медленно стекал за линию горизонта словно нехотя меня видеть.
Да что ж такое, и ты не хочешь меня видеть. Дима с Катей, как и все остальные, уже веселились в честь окончания первого курса не думая о предстоящей сессии. Я не решался войти в подъезд, закуривая Кент смотря в окна четвертого этажа. Я не знал наверняка его ли это окна, но мне хотелось бы так думать. Думать, что за темными, пустыми окнами скрывается Арсений. Подошедший к фильтру огонек обжег мои пальцы, оставляя серо-черный налет, прям как у меня на сердце. Я безжалостно выкинул труп сигареты под ноги и размозжил его носком обуви, как будто избавляя его от мучений.
- Шаааст, я так рад, что ты здесь. - Дима крепко обнял меня, похлопывая по спине.
- Ты стал такой нежный с появлением Кати.
- Фу, Шаст, закройся, собака ты бессердечная! - несмотря на свои слова, Дима лишь сильнее стискивал меня. - Тох, его нет, давай сделаем вид, что его вообще никогда не было? -
Дим, а наверное его и правда никогда не было, это просто моя вымышленная любовь.
- Налей мне уже и давай выпьем за то, что люди придумали студенчество.
- Отличный тост!
Арсения и правда не было. Когда наступали выходные я следил за стрелкой настенных часов, пока восходило солнце, задерживалось и скрывалось. А в ночь на понедельник мысленно просил увидеть Арсения снова. Этот страх потерять его из виду поселился с первой бабочкой в моем животе.
Я боялся упустить тебя и всерьез понять, что тебя не существовало. Каждый понедельник я не дыша приходил в университет и начинал дышать только с его приходом.
Спасибо, еще один день я посмотрю на тебя. Сегодня мой страх догнал меня, наступил первый рабочий день в котором не маячила широкая спина, день, в котором не пахло Мальборо, день, с горьким вкусом вяжущего коньяка. Мне было почти комфортно сидеть вразвалочку на полу, чувствовать легкое головокружение от опьянения и бесцельно предполагать кто же проиграет в карты на желание. Последний козырь брошен, гудящая толпа стала добавлять алкоголь и наперебой выдвигать версии желаний для проигравшего Леши.
- Поз, не теряй меня, я покурить.
- Давай я с тобой.
- Не надо мамуль, не стоит тебе смотреть как я травлю легкие.
- Язва!
- И я тебя люблю.
Я миновал балкон, мне он не нужен. Темный коридор с поворотами и множеством дверей вот, что мне нужно. Закрывая глаза я вспомнил как это было.
Было темно и пусто, пока я не заметил приоткрытые двери с желтой полой света. Глубокий вдох. Шаг.
Спина коснулась холодной стены и я стал медленно продвигаться в бок, к бьющему свету напротив. Длинный выдох. Открыть глаза. Дверь закрыта и никаких потусторонних звуков. На пробу я надавил на ручку, она поддалась впуская меня внутрь. В комнате все так же как и было восемь месяцев назад. Мазохист во мне шептал провести рукой по кровати и покрепче проникнуться этой пыткой.
Ты же был здесь, где ты сейчас, Арсений?! Я скучаю по тебе, тоскую невыносимо, ты же знаешь! Глаза наполнились кислотой, подбородок дрожал, но я продолжал стоять потеряв счет времени. Всему приходит конец и этому преданию воспоминаниям тоже, Позов же заебет за долгое отсутствие. Я закрыл за собой двери и побрел по темному коридору ориентируясь на светлый, от освещения зала, прогал. Я шел практически ровно до того момента как в проеме прихожей не появилась черная фигура. Мне не нужен свет, чтобы узнать хозяина фигуры.
Ты появился, ты слышишь мои молитвы? Я не чувствовал ног, но продолжал подходить к Арсению почти вплотную. Арсений стоял неподвижно, убрав руки в карманы своего черного одеяния. Строгие, классические, идеально выглаженные брюки, черная рубашка застегнутая до самой последней пуговицы на накрахмаленном воротнике и взгляд, такой знакомый мне. Я возвращался с таким взглядом с похоронной церемонии.
- Что ты там делал?
- Я ждал тебя,
Арсений.
- Пойдешь со мной? - я не успел ничего ответить на этот символический вопрос.
- Шаст. - лицо Димы грозилось рвануть от напряжения. - Мы тебя заждались.
- Дим, побудь с Катей пока меня нет.
- Да, Дим, побудь с Катей. - ядовито бросил Арсений.
- А ты вообще завались, Попов! Шаст, ты же не пойдешь с ним?
- Дим…- ужасно, ужасно, но я не могу иначе!
- Позов, свали сам, пока я тебе не помог. - сквозь зубы проговорил Арсений.
- Блять, Шаст, не будь дураком, он пережует тебя и выплюнет!
- Да пошел ты, Позов.
- Так, стоп. - главное мне самому не взорваться. - Арсений, я на минуту. - он все понял и отошел к входной двери.
- Поз, я скоро вернусь, иди к Кате.
- Ты конченый, Шаст, отморозок просто! Ты ничего не потеряешь если не пойдешь.
- Дим, я ничего не имею без этого…- голос предательски завибрировал.
- Я же не смогу спасти тебя, Тох…
- Просто будь рядом, хотя бы ты. -
не осуждай, не обвиняй, не ругай.
- Блять, пиздец какой-то!
Последнее, что сказал Дима, прежде чем уйти зло стуча пятками. Арсений молча отворил двери и вышел на лестничную клетку утягивая меня за собой невидимым поводком на ошейнике, что я носил на шее. Мы поднялись на четвертый этаж в ту самую квартиру с пустыми окнами. Здесь просторно и минималистично, очень подходит Арсению, ничего лишнего. Лампа у кровати озарила стены, освещая стоящего Арсения у кровати с одной стороны, рисуя на стене его тень. В моей голове не было вопросов, мыслей, слов, долгожданный вакуум и это было так прекрасно, что я отдал бы все за наш такой простой длиной в целую вечность.
- Твой друг был прав.
- Мы здесь за тем, чтобы ты это сказал?
- Нет. Иди сюда,
Антон. Ко мне.
Я приблизился вплотную ощущая бегающие иголочки по всему телу. Арсений тяжело дышал и словно я был единственной точкой опоры, уперся лбом в мой. Я чувствовал его горячее дыхание на своих губах. Сознание покидало меня. Я не моргал, но проморгал момент, когда тонкие губы накрыли мои пухлые. Я умер. Я умер, когда ласковые губы робко ласкали мои дрожащие так легко, так нежно, что душа вылетела не задерживаясь. Я воскрес, когда трепетность перешла в требование и ворвалась в мой рот влажным языком, углубляя поцелуй. Я отвечал на это жадно, страстно, нетерпеливо, ведь я не знал сколько продлиться это благо.
Нам понадобились девять месяцев, левые девушки, дрочка в чужих квартирах, огрызки диалогов, тихие вопросы и громкое молчание, чтобы случился наш первый поцелуй. Клянусь, сегодня, я умру счастливым.
- Коснись меня. - оторвавшись шептал Арсений
-
Позволишь?
- Все, что захочешь, Антон. Сегодня я весь твой.
- Господи, спасибо. - вцепившись ладонями в гладкие щеки бормотал я. - Я впервые говорю это вслух. - оставляю короткие поцелуи на скулах. - Господи, спасибо.
Арсений словно сорвался с цепи, осторожно, но сильно, хватая мои руки своими, покрывая их поцелуями. Каждый миллиметр, ранку, шрам и чистые участки. Его трусило сильнее чем меня, когда он ластился лицом к моим ладоням.
- Иди ко мне, Арсюш, пожалуйста, побудь со мной, умоляю.
Арсений подтолкнул меня к кровати и я опустился спиной в эту мягкую обитель. Тяжело тело придавило меня сверху и я с радостью обхватил его ногами. Губы саднило, но я впивался снова и снова в этот когда то запретный плод без раздумий. Поцелуи перешли на край челюсти, мою подставленную под них шею и я шипел от удовольствия, зная, что Арсений сейчас страстно втягивает бледную кожу, оставляя на ней багровые метки. Футболка полетела в неизвестном направлении, чтобы острые зубы без ограничений прикусили мои ключицы. Твердый член, обтянутый уже не такими идеально выглаженными брюками, упирался в мой урывками, от покачивания бедер, а я стремился притираться к нему своим возбуждением сильнее. Непослушными пальцами я пытался расстегнуть пуговицы на его рубашке, но никак не выходило.
- Оторви их или рви рубашку, к черту.
Разрывать нитки тоже было не просто из-за натирающей мой член руки. Мои губы и язык были везде на его теле, запоминали каждый изгиб. Я стонал без зазрения совести проходясь влажными ладонями по голой спине Арсения, но не долго, ему пришлось привстать чтобы расстегнуть мои джинсы. Мускулистый, рельефный торс был полностью усыпан родниками, его властные движения и образ полуголого Аполлона в классических брюках заставляли меня желать выколоть глаза, потому что эта красота запретна. Избавившись от джинс Арсений развел мои ноги лаская внутреннюю поверхность бедер.
- Арс…Арсений, я сейчас испепелюсь.
- Хороший мой, мальчик, ты невероятный…- а на его глазах натуральные слезы, как же это пугало. - У тебя был такой секс?
- Да, но…ммм - Арсений гладил пальцами мой вход. - Я давно один…
- Расслабься, сейчас. - в руках появилась упаковка смазки. - Вставай на колени.
Уязвимо, остро, запредельно,
божественно. Прозрачная смазка текла по паху и ласкающим пальцам. Осторожно и умело Арсений разработал меня до плавно входящего пальца, стремясь добавить второй. Я стонал во весь голос, на весь воздух в легких, а когда два пальца точечно проехали по комку нервов меня подбросило как от удара током.
- Тише, тише. Я держу тебя. - нежные поцелуи раскидались по моей пояснице.
Вязкая, естественная смазка стекала тонкой струйкой от моего члена на простынь без остановки, пока я распадался на молекулы.
- Арсений, войди пожалуйста, я хочу тебя. Я так хочу тебя, Господи, ты бы знал.
- Перевернись.
Я широко раскинул ноги в томном ожидании под звуки расходящегося ремня и ширинки. Арсений устроился между ног, обхватил мое лицо смотря
почти с любовью, словно извиняясь за то, что любви в них на самом деле нет.
- Плевать, слышишь, плевать! Моей хватит на нас двоих.
- Я знаю. - чародей читал мои мысли.
Когда головка вошла полностью я прикусил язык до крови, сошел с ума до цветных пятен перед глазами, схватился за широкие плечи до побелевших костяшек.
-
Боже мой - соскользнуло с моих губ когда его член вошел полностью.
- Ты знаешь молитвы?
- Кхм…ммм…да.
-
Молись.
-
Отче мой…
Это все, что я смог сказать до того, как меня заткнули самым сладким поцелуем. Арсений был нежным, ласковым и таким родным, любимым и единственным, что мое сердце разорвалось от этого щемящего чувства. Я кричал с каждым новым толчком, перебивая его мелодичные стоны, сорвался на рычание, когда Арсений стал дрочить мой член в такт своим выдалбливающим движениям.
- Антон, Антон, я…
- В меня, кончай в меня.
Я выгнулся чуть раньше чем Арсений толкнулся в последний раз изливаясь в меня. Белесая сперма перепачкала его пальцы и мой живот пока я крупно дрожал в долгом оргазме. Арсений не церемонясь вытер эти следы серой простыней и прижал меня к груди до хруста моих ломких костей.
- Я…
- Не надо, прошу. -
почему ты не хочешь слышать, что я люблю тебя?
- Ты знаешь какой грех самый ужасный?
- Самоубийство.
- Обещай мне, глядя в мои глаза, обещай, что никогда не допустишь даже мысли о таком.
- Я не понимаю…
- Обещай, Антон, что никогда…- он не мог говорить, часто сглатывая слюну. - никогда!
-
Я обещаю.
Этот поцелуй с привкусом соли так и не упавших слез.
- Уходи.
- Что?
- Одевайся и уходи. Сегодня закончилось.
Я открыл рот дыша как загнанная псина, а Арсений даже не смотрел на меня. Я два раза упал, гремя костями, при попытке попасть ногами в штанины. Взрыв, сильнее мощности ядерного, уничтожил меня. Я захлопнул за собой дверь, слыша как в квартире Арсения что-то стеклянное разбивается о стену и вой. Я не помню как оказался на пыльной земле, стуча по ней руками захлебываясь слезами до рвоты.
- Блять, Шаст! Прекрати! - Дима сгреб меня в кучу, силой скручивая руки. - Я рядом, друг, рядом. Все будет хорошо, Тох, все будет хорошо.
Дальше просто темнота, манящая своей пустотой. Пушечное мясо, вот, что осталось от мое тела. Оно изрешечено дробью жестокости, безразличия и грязи. Эту дыру в груди я не зашью и не закрою заплаткой из чувств, я не смог их отмыть. Две недели я пластом пролежал на полу своей комнаты не разговаривая ни с кем. Бедный Дима весь извелся и обрывал мне телефон каждый день, но на все, что меня хватало это отправленная сообщением точка, говорящая, что я жив, хотя и сам не верил в это. Мне нужен разговор, последний. Прикрыв ребрами черную дыру, я отправился на единственный не закрытый автоматом экзамен, специально под конец, чтобы пойти одним из последних, чтобы пересекаться с минимальным количеством людей.
- Шаст…- Дима увидел призрака. - Я так переживал и только попробуй язвить, хотя язви, возвращайся, пожалуйста.
- Все нормально, Дим, че ты покис? - я обнял эту ворчащую коротышку.
- Иди скорее, я подожду тебя.
- Дим, брось, своди Катю куда нибудь, сегодня такой день, каникулы же!
- Блять, Антон.
- Веди говорю даму свою, все нормально.
- Позвони мне.
- Ладно, мамуль.
- Язва.
Экзамен я сдал на автомате, даже не взглянул в зачетную книжку, чтобы узнать какая там оценка. На кассе магазина попросили паспорт, смерив меня пренебрежительным взглядом.
Леди, вы можете смотреть на меня как на говно открыто, это никак меня не задевает. Знакомый двор судьбоносного, сука, дома. В бутылке виски не хватало уже трети, но меня один хрен знобило. Бабуля одуванчик с собачкой вежливо придержала дверь подъезда и я прошмыгнул внутрь. Черные, металлические двери до боли знакомы. До той боли которая подкосила мои колени и я умостился на коврик для ног, отхлебывая еще один глоток. Я хотел использовать звонок, но оттягивал момент. Странно, но у его двери мне легче, а должно быть хуже, по всем законам логики. Послышались шаги по ступеням и я трагично цокнул, предвещая, что меня «алкаша такого малолетнего» выкинут из подъезда. Чьи-то ноги остановились на уровне моих глаз. Я поднял голову и увидел все еще родное лицо.
- Какого хрена? Ты что, пьешь?
- Я не пью, я отмечаю.
- Что?
- Каждый день, что по тебе скучаю.
- Грустишь? - понятливо ухмыльнулся Арсений.
- Я не грущу, шучу и праздную каждый день, что мы такие разные.
- Как ты надоел своими строчками из песен десятилетней давности. - зрачок пополз под веко.
- Так ты замечал?
- Антон, я замечал все. Вставай, замерзнешь.
Арсений зашел в свою квартиру, а я ввалился за ним. Пить больше не хотелось, достаточно выпил для смелости. Я нагло прошел до кровати и приземлился на полу, опираясь спиной на мягкий край. Арсений сел напротив, подпирая спиной стену, а локти коленями. Мы смотрели друг на друга в гробовой тишине. Так хорошо, снова спокойно.
- Только не говори, что пришел бить мне ебальник.
- Нет.
- Зря.
- Арсений, у меня сегодня день рождения, представляешь? - улыбался я.
- Что ты хочешь, именинник?
- Поговоришь со мной?
- Поговорю. - сводя брови как печальный Пьеро, отвечал Арсений.
- Расскажи мне свою историю. Забьем последний гвоздь в крышку гроба. Начни с первого университета.
- Ты такой умный, всегда хотел тебе это сказать, так точно расколоть меня по двум подсказкам…
чудесные именинник. - Арсений прорывал эту искреннюю улыбку, показывая мне себя настоящего.
Невероятно красивый. - Хорошая наследственность или талантливые педагоги, раскрыли мою любовь к биологии и химии еще в школе. Сомнений не было, что факультет биохимии мой путь. В восемнадцать лет я с радостью распахнул двери университета впервые. Я прилежный студент, но отвратительный человек. Слишком низкий уровень эмпатии никогда не был для меня проблемой. Кого-то обидел? Плевать. Оскорбил? Плевать. Наврал? Избил? Нагрубил? Плевать. Кто-то льет слезы от безответной любви ко мне? Все еще плевать. Гнида безобразная. Девушки, парни, менялись со скоростью звука, не задерживаясь рядом. А на втором курсе карма вернула мне все. - его голос пропитался горючей болью и я затрясся от этого. - На алкогольном кураже я переспал с парнем со своего потока. Андрей. - зажмурился, сжимая кулаки. - Я не знал о нем ничего, может и перебрасывался парой фраз, а может и нет, не моя задача лезть кому-то в душу. Эта ночь ничего не значила для меня, очередная, проходная и на утро я уже растворился не сказав ни слова. Через неделю в нашем университете объявили траур. Его фотография с черной лентой единственное, что я помню о нем. - я протрезвел и прозрел. - Добрые люди в подробностях рассказали мне как он сох по мне два года, а потом не выдержав боль, что я ему причинил, вышел в окно с десятого этажа.
- Арс…
- Я убил его, Антон. Это моя вина. Я в секунду получил все дерьмо, которое прилетало людям от меня. Так мне и надо. Я не пошел на экзамены, сразу забрал документы. Думал, станет легче. Хрена лысого. Подался на филологический с этой сферой тоже не было никаких проблем и ушел в одинокий запой до сентября, даже первые дни нового университета пробухал. Потом появился ты. Я как только тебя увидел, понял, боль впереди. Ты так напоминаешь мне его, Антон. Не внешне, своей чистотой. Я тогда не со зла тебя отшил, не подумай, хотел тебя напугать, отвадить от себя сразу, но я такой слабак. Меня тянуло, болезненно мучило. Не смог себя сдержать, а тебя сберечь. Эта рыжая…не помню ее имени, блять, я не меняюсь…- ругался Арсений. - Просто подвернулась под руку, я представлял тебя, а когда увидел тебя в дверном проеме…я слабак. Потом эта Ира, меня накрыло собственничеством. Я старался не привязывать, поступал низко, подло, вытирая о тебя ноги, роя себе яму. А потом, здесь…
- Ты тогда вернулся с кладбища?
- Да.
- Антон, я ни о чем не жалею, все что было между нами, моя искренность и пожалуй, это все, на что я способен. Я перечислил тебе все чувства к тебе и среди них все равно нет любви…я не умею любить.
И пока поминальный костюм впору - хороший клоун, мертвый клоун. Прости меня, Антон.
- Тебе же не нравятся строчки из песен десятилетней давности. - не помню когда в последний раз так свободно улыбался.
- Зато тебе нравится. - его улыбка прекрасна.
- Мне не за что тебя прощать.
- Почему я? Почему ты ждал, верил, терпел, почему ты все время возвращался?
-
Я пришел к тому у кого есть ответы на мои вопросы. Ты чувствуешь, Арсений, а значит можешь и любить, пусть и не меня.
Я буду просто верить.
- Почему?
-
Твои пути неисповедимы.
- Ты понимаешь, что это все?
- Да.
- Почему улыбаешься? Антон, почему?! - отчаяние заволокло его потухшие глаза.
-
Я свободен. Теперь я все знаю. Я нашел в тебе все. Ты мой главный ответ на все. Поцелуешь меня?
Сейчас, этот поцелуй с соленым привкусом упавших слез.
Такой вот дерзкий наш последний поцелуй, а жаль.
***
Первого сентября, в аудитории второго курса филологического факультета, пустовало место. Список фамилий уменьшился на одну, не оставив от нее ни буквы, словно и не было ее на листе никогда.
- Шаст, мне так жаль…
- Я научусь жить, я обещал.
Слышишь, Арсений? Я все еще верю.
