Мор

      – Как это ты не можешь покинуть варп?! – воскликнул Георг. – Вот-вот авария, блядь! Ты хоть понимаешь, чем это грозит?!       Лас Руиз поморщился, но вместо ругани произнёс следующее:       – Обрыв управления. Подозреваю, что Котар и помчался туда вручную всё сделать.       – Вводите резервы нахуй! Собирайте ополчение! Всех к ружью!       Георг схватился за голову, отвернулся, и его взгляд опустился на Ийдану под руку с Мурцатто.       – Не лучшее время для прогулок, – произнёс он.       – Ийя хочет тебе что-то сказать, – отозвалась Мурцатто.       – Позже! – отмахнулся Георг.       В голову словно игла вонзилась, перед глазами искры посыпались, и Георг понял, что просто отмахнуться не получится.       – Ну?       Георг присмотрелся к девочке и заметил, что кое-что в её внешнем виде изменилось. На лице и руках сажей и белилами выведены какие-то узоры, геометрический орнамент. Обычно увешанная дешёвой бижутерией с ног до головы, теперь Ийдана отдавала предпочтение совсем неприглядным вещам. Ожерелья, амулеты, даже серьги были сделаны из костей, крючков, лески.       – Обряд нужен, – проговорила Ийдана.       – Чего? – Георг даже усмехнулся, но почувствовал нарастающую температуру, увидел, как поморщилась ведьмочка, и произнёс: – Какой к чёртовой матери обряд?! У меня и так уже астропаты с ума сходят от всей этой варповщины!       – Тихо, – Ийдана перечеркнула перед собой воздух взмахом руки. – Демона только так победить! Без Ходжун Хатуны никак!       – Кто? Хатжун что?       – Это её наставница, как я понимаю, – проговорила Мурцатто. – Тоже ведьма или… не знаю. Страшно это всё, но я не знаю, что делать, что вообще происходит…       Георг знал, что происходит, а поэтому он недолго принимал решение.       – Что тебе нужно для обряда?       Ийдана посмотрела по сторонам, а потом сказала тихо:       – Человек нужен. Но другим не нужен.       От этих слов повеяло тухлятиной и мертвечиной, но Георг слишком любил жизнь.       – Будет тебе такой человек, – сказал он.       Росса хотела было последовать за отцом, но тот указал на неё пальцем и воскликнул:       – Оставайся здесь! Там опасно!       – Но…       – Нет и ещё раз нет! – Георг обратился к Ласу Руизу: – Лас, присмотри за ней!       Лас поморщился, но всё же ответил:       – Есть, капитан.       Так втроём Георг, Мурцатто и Ийдана отправились на гауптвахту, где капитан первым делом спросил у караульных:       – В карцере есть какой-нибудь идиот?       Начальник караула похлопал глазами, а потом отозвался:       – Пожалуйста, конкретнее, капитан. В карцере в основном идиоты и сидят.       – Есть тут такой, кто больше всех косячит?       – Тощий, – проговорил один из караульных, а начальник кивнул и подтвердил: – Да, подходит. Тодд Кэмпбелл, капитан. Из роты Козыря. Он тут, можно сказать, живёт.       – Чем знаменит?       – Воровство, пьяные драки, как-то в "Сиськах" одну шлюху едва не задушил, а главное…       – …глаз мне выбил, – добавил мрачный караульный с чёрной повязкой на лице.       Георг кивнул и произнёс:       – Идеально! Давайте ключи.       – Вы уверены, капитан? Он, может быть, всё ещё пьян. Может напасть.       – Уверен, не тормози!       Георг протянул руку, а начальник караула сунул ему ключи и сказал:       – Камера номер пятнадцать в самом конце коридора.       Перед капитаном и его свитой открыли и отодвинули в сторону решётку в крыло карцера, и Георг уверенно двинулся к цели, закрывая нос надушенным платком, – пахло в этом месте совсем не цветочками.       Георг добрался до нужной двери, вставил ключ в замочную скважину, повернул и ввалился внутрь.       Холодное тесное помещение полтора на два метра, в углу ведро, чтобы справить нужду, на откидывающихся к стенке нарах лежал высокий доходяга, от которого разило перегаром.       – Ущипните меня… – проговорил он, пытаясь вскочить с ложа.       Не вышло, Тодд просто упал, едва не перевернув ведро. Он неловко поднялся и выполнил воинское приветствие.       – Надеюсь, капитан, я вам ничего не сделал? – спросил Тодд. – Ни хрена не помню.       – Ты, солдат, вообще можешь совершить подвиг и всех спасти. – Георг повернулся к Ийдане и спросил: – И что теперь?       – Прогони остальных, – сказала девочка. – Помешают.       Тем временем Котар в двигательном отсеке пробивался к главному щиту управления всей этой системой.       Марш сюда – не скоропалительное решение. Котар рассуждал очень даже здраво, ведь если попытаться сразиться с демоном, то тогда и генератор, скорее всего, будет повреждён. Защитное поле падёт, и тем, кто переживёт первые мгновения, останется только мечтать о быстрой смерти.       Экипаж "Амбиции" оказался в ситуации регицидского цугцванга, когда что ни делай, станет только хуже, и Котар выбрал меньшее зло, – экстренный выход из варпа чёрт знает где. "Амбиция" могла вывалиться в реальное пространство посреди роя тиранидов, столкнуться с каким-нибудь крупным астероидом или даже врезаться в планету.       И как будто этого мало, но на пути к щиту Котар повстречал множество препятствий.       Демон становился сильнее, – уже через несколько часов "Амбиция" станет его личной игровой площадкой, комнатой пыток и винным погребом. Проклятый перестанет довольствоваться тем, что есть, и начнёт выбирать, чьё тело извратить, какую же душу истерзать в следующий раз.       Пространство задрожало, окуталось маревом. Котар почувствовал прорыв и повернулся как раз вовремя, чтобы встретить рассекающий удар. Из тени выступил великан из гнилой плоти болотного оттенка. Этих однорогих циклопов называли чумоносцами, и каждая рана, которую наносили подобные твари, оказывалась смертельна из-за неисчислимых инфекций на лезвиях их ржавых мечей.       Чумоносец взвыл, навалился на оружие, и Котар понял, что силой врага не победить. Он упал на колено, выхватил огнемётный пистолет и опорожнил бак с прометием. Освящённое пламя взвилось к потолку, а чумоносец выронил клинок и попытался отступить, но не тут-то было. Котар взмахнул вслед цепным мечом и перерубил тварь надвое. Он сменил бак в оружие и ещё раз обдал пламенем всё ещё шевелящегося демона.       – А-а-а! Пустите, гроксы позор… – вопли Тодда превратились в неразборчивые стоны, – Георг заткнул ему рот платком.       Предложение отдать жизнь ради блага всех остальных Тодду, конечно же, не понравилось. Несмотря на сухощавое телосложение, он вырывался изо всех сил и даже поставил Георгу синяк под глазом. Потом Георг с Мурцатто всё-таки повалили дебошира, прижав к полу.       – Вот же сука! – воскликнул Георг, а потом обратился к Ийдане: – Может, вырубить его?       – Нет, чувствовать должен. – С такими словами Ийдана извлекла из кармана нож.       Мурцатто стала как смерть бледная, и я могу её понять – сам бы охренел от такой картины.       "Головорезы" всё-таки не удержали одержимых или же те заранее, ещё до обращения разошлись по кораблю. Как бы то ни было, но некоторые подобные твари появились и среди страшно гудящих агрегатов двигательного отсека.       К тому мгновению топлива к пистолету больше не осталось, и Котару пришлось перейти к пламени собственного рассудка. Без огня никак, – разрубленные на куски твари поднимались вновь, срастаясь в ещё более чудовищной форме.       Из трёх бросившихся в атаку одержимых только один преодолел пламенную стену. Он вскинул руку с вросшей в неё циркулярной пилой и устремился на Котара. Цепной меч столкнулся с пилой, посыпался сноп искр. Мономолекулярные лезвия цепного меча перемололи обычный металл и разбросали зубья пилы во все стороны. Одно такое порезало Котару щёку.       Котар отбросил тварь ударом плеча, добавил пинок, а когда тварь согнулась, разрубил уродливую голову от макушки и до плеч. Котар прикоснулся к широкой ране и воспламенил кровь в жилах чудовища.       Он уже собирался броситься к следующему препятствию, когда покачнулся от внезапной слабости и чуть не выронил оружие.       "Я внутри, – услышал Котар и похолодел. – Можешь ничего не думать и не говорить. Я поиграюсь немного и сгною тебя заживо".       Котар прорычал проклятие и рассёк пополам следующего одержимого. Теперь Котару предстояло сражаться на два фронта, и на одном из них его точно ждало поражение.       Когда Ийдана вывела кровью все необходимые символы, Тодда выгнуло дугой, держать его больше не требовалось. Но стоило отдать ему должное – боролся до конца, несмотря на многочисленные раны. И Георг, и Мурцатто перепачкались кровью.       Незримая волна и их отбросила прочь из колдовского круга. Спустя мгновение Тодд поднялся в воздух, пальцы едва касались пола. Глаза закатились, рот открыт, и из него протянулись тонкие нити слюны.       Выведенные кровью символы или руны, или клинопись налились алым светом, а потом и вообще вспыхнули точно прометий.       Когда Ийдана начала читать заклинание на неизвестном языке, то Георга стошнило, а Мурцатто согнулась и попыталась закрыть уши, но всё равно тонкие струйки крови потекли по щекам.       Так действует на неподготовленных людей тёмное наречие – язык демонов и их лживых богов.       Демоны, корни демонического дерева, одержимые демоном, весь этот ужас наяву окружил Котара. И если бы только это…       Погас оптический имплантат, искусственное лёгкое перестало перекачивать воздух. Полуослепшего и задыхающегося Котара двигала вперёд чистая злоба ко всему нечистому и порочному.       Ревел цепной меч, ему вторил и сам Котар, сражаясь как никогда в своей долгой жизни, ведь так близко к смерти он ещё не оказывался: ни на Армагеддоне, ни на Вайстали.       Демонический сиамский близнец развалился на две части под ударом цепного меча, – алые брызги окатили Котара с ног до головы. Уже в следующее мгновение демонический корень хлестнул его так, что тот едва не снёс ограждения и не улетел под гигантские поршни, – этот механизм и десантника превратил бы в лепёшку. Котар с трудом удержал равновесие на краю и воспламенил противника взглядом.       "Да как ты смеешь, червь?! – прогремел голос демона в ушах. – Признаюсь, хотел сделать тебя своим слугой, но теперь от тебя даже пепла не останется!"       – Прочь! – взвыл Котар, и во все стороны от него разошлись кольца пламени, которые сожгли ближайших нечестивых отродий и ослепили остальных.       А пока они не пришли в себя, Котар разбежался и протаранил строй, орудуя мечом и кулаком.       Котар совершал подвиг, наёмники пытались не допустить расползание заразы по всему кораблю, а Виктория забилась в угол одиночной камеры в карантинной зоне и вслушивалась в происходящее в соседней, такой же, как и у неё, ячейке.       Сперва ей показалось, что там кто-то стонет от ран физических или душевных. Ещё через некоторое время бедолага, вероятно, окончательно сошёл с ума. И наконец оттуда начали раздаваться такие звуки, что у Виктории волосы встали дыбом.       Сумасшедший не просто вопил как резаный, он ещё и стучал по стене. Удары становились сильнее, и фантазия рисовала ещё одну тварь, восставшего из мёртвых ликтора, который каким-то проклятым образом пробрался в госпиталь. Вот только на этот раз Виктория была без оружия и никак себя защитить не могла. Оставалось только вжаться в противоположную стену и взывать к спасителю и защитнику рода людского.       – О, Бессмертный Император, будь милосерден, хоть я и недостойна…       Выла сирена. В отсеке начался пожар, а потом сработала сигнализация, и из разбрызгивателей полилась вода.       Котара качало из стороны в сторону. Он едва не упал, когда его ухватил щупальцем порубленный на куски одержимый. Котар раздавил шевелящиеся останки, а потом ударил кулаком по руне, и двери на щит управления скрылись в пазах.       Свет перед глазами гас. Котар уже оглох от непрекращающихся проклятий паразита, которого сколько не выжигай, всё равно найдёт место в самом тёмном уголке души.       Отнялась нога. Котар не удержался, упал сначала на колено, а потом и вовсе растянулся на полу, но он всё равно полз и тянулся к панели управления, чтобы восстановить связь с капитанским мостиком. Сам бы он уже вряд ли что-то сделал, – в голове оставалось не так много светлых мыслей.       Рассыпалась латная перчатка, рыжей пылью распадалась рука.       Три метра, два…       Позади раздался вой ещё одного недобитого одержимого, когда Котар пробудил Дух Машины центрального когитатора и отправил на мостик одно лишь слово – "Готово".       Чудовища варпа взревели, когда в их мире цвета воспалённой раны появилось чёрное окно с яркими точками звёзд. Они слились воедино, превратились в гигантского спрута, обхватили "Амбицию", но удержать её не смогли. Подранок, кровь которого уже сводила тварей с ума, ушёл.       В реальном пространстве поле Геллера уже не требовалось, а поэтому Лас Руиз без колебаний снял питание с генератора, и в ту же секунду Ийдана завершила обряд.       Тело Тодда Кэмпбелла переломило в обратную сторону, каждый сустав согнулся так, как сгибаться не должен. Что-то вырывалось наружу: натянулась кожа на лбу, груди, животе. Тодд теперь больше походил не на мёртвеца, а на тряпичную куклу, с которой забавлялся злой и капризный ребёнок. Он или оно приняло вертикальное положение, кое-как вернуло конечности туда, где они и должны быть, а потом исчезло и появилось вновь. Исчезло и покинуло защитный круг. Исчезло и появилось рядом с Мурцатто, из-за чего та заорала благим матом. Наконец исчезло и перенеслось именно туда, где требовалось больше всего.       Пусть демон теперь был слишком далеко от дома, но он ничуть не ослаб, и вряд ли бы нашёлся хоть кто-нибудь в экипаже "Амбиции", кто бы бросил ему вызов.       Проклятое древо больше не нуждалось в маскировке, – некого да и незачем уже обманывать. Весь отсек теперь больше напоминал не что-то, созданное руками человека, а нутро поражённого страшными болезнями зверя: переборки – рёбра, стены – плоть с пульсирующими наростами, раковыми опухолями.       Однако эти опухоли не самая страшная болезнь.       Источник всех бед продолжал пить соки и питаться страданиями как людей, так и благородного духа "Амбиции". В варпе или нет, этот демон иссушил бы корабль, оставил от него лишь изъеденную червями оболочку с мумифицированными трупами, если бы не одно но.       Перед проклятым древом завис в воздухе изувеченный труп мужчины. Он поднял руку и указал удлиняющимся перстом с острым когтем на свою цель.       – Ты ещё кто такой? – произнесла с высокой ветви проклятого древа рогатая голова.       – Это мой пир. Только мой! – вторила ей слепая голова, которая висела чуть ниже.       – Прочь! – выкрикнула голова с полуоторванной челюстью.       Ходжун Хатуна не произносила громких слов, она снова переместилась в пространстве, но уже в верхний угол отсека, а оттуда разогналась и со скоростью кометы влетела в ствол проклятого дерева. Её смертная оболочка превратилась в кровавые брызги, но в итоге освободилась такая психическая мощь, что в реальности вновь образовалась воронка в варп, только она уже не питала проклятых, а затягивала их обратно.       – Грязная шлюха! – провопила с высокой ветви проклятого древа голова, рот которой не закрывался из-за длинных клыков.       – Я найду тебя! – вторила ей полусгнившая голова, которая висела чуть ниже.       – Найду! – орал оголённый череп.       Ни одна дрянь, прокравшаяся на "Амбицию" с той стороны, не могла пересилить бешеную стихию варп-бури. Их вытягивало из корабля, как людей при разгерметизации.       Кое-что Князь демонов Велай всё-таки не учёл.       Ийдана опустила наконец руки, вздохнула, а потом села там, где стояла.       – Всё, – проговорила она.       Георг с Мурцатто переглянулись. Оба за один только день поседели сильнее, чем за всю жизнь.       – Демона больше нет? – спросил Георг.       Ийдана кивнула, а потом легла, подложила под голову руку и заснула. Умилительная картина, если бы не лужи крови и вызывающие головокружение письмена на полу, от которых поднимался дым.       Георг обернулся к Мурцатто и сказал:       – Убери куда-нибудь ребёнка и никого сюда не пускай. Хоть в потолок стреляй! Я за святой водой… – Георг ещё раз оглядел хаос, который они устроили на гауптвахте, а потом добавил, – …и огнемётом.