Откуда берутся дети

Ксавье наконец смог приступить к своей давней задумке—нарисовать своих обоих детей сразу, а то все никак не получалось. А все потому, что Аллен очень живой ребенок и ему сложно усидеть на месте. Причем он даже не учился ползать, сразу встал и пошел, как и его старшая сестра. Точнее побежал. Откуда, это никто не знал. Уэнсдей была спокойным ребенком с самого детства, Торп тоже, хоть и не настолько. Их дочь также не отличалась буйным нравом, да ей было многое интересно, однако сильно спешить и бегать она не любила, а узнавала все постепенно. А тут такой живой мальчик, за которым не успевали многие взрослые. На зомби его не бросишь. У него был весёлый нрав, мальчик часто смеялся, почти никогда не плакал. А ещё просто обожал старшую сестру, за которой бегал хвостиком. Аллен мог не послушаться даже родителей, но Эву — никогда. Только она могла уговорить брата съесть противную кашу, успокоиться или перестать бегать. Ее недовольство он переносил более болезненно, чем крик отца или суровый взгляд матери. Аддамс немного узнавала в их отношениях себя с братом. Хотя, Пагсли с детства был робким, а вот её сын уже сейчас никого не стеснялся, бойко щебеча с другими, но к чужим не шел. Нет, Аллен совершенно другой человек, к тому же некромант также мало похожа на своих родителей. А вот внешне мальчик — вылитый отец, поэтому даже шутник Аякс не посмел говорить, что это не его ребенок, как с Эвой. Тогда мужчины не только впервые поссорились, но и подрались. Торп не понял шутки и набросился на друга с кулаками, тот еле удрал. Позже долго извинялся, Энид пришлось также просить прощения за своего мужа-идиота. Конечно, они помирились, а Петрополус на эту тему больше не шутил. Интересно, что Аллен сильно ревновал сестру к другим. Особенно к Аргосу, с которым девочка была особенно близкой, они почти одного возраста, он раздражал ее меньше всего, особенно на фоне своей сестры. Когда Петрополусы привозили детей, Аргос часто пытался быть ближе к Эве и играть с ней. Аллену это не нравилось, он изо всех усилий пытался отпихнуть соперника от сестры, чтобы полностью завладеть ее вниманием. С одной стороны ей льстило такое обожание со стороны брата и его покорность, ведь мальчик делал все, что ему говорила сестра, а с другой — немного надоело его внимание и ревность. Ей хотелось больше свободы, а не присматривать за надоедливым малявкой, ведь родители пользовались слабостью сына и часто просили ее или присмотреть за ним, или уговорить его что-то сделать. Вот и сегодня девочка изучала с братом название цветов и заодно рисовали на большом ватмане цветными красками. И развлечения, и урок. Да, Эва сообразительная, вся в свою мать. И будет такой же красавицей, когда вырастет. Возможно, им с сыном придется разгонять ее воздыхателей. Конечно, если она не унаследует дара матери, и характер станет мягче. Мужчина вернулся к своему занятию. Он старался в первую очередь нарисовать Аллена; заставить того позировать вновь будет трудно. Это дочь можно будет попросить, она не откажет, особенно за шоколадку. И как у нее не слипнется? Эта хитрюга за сладкое готова терпеть и вредину Марту Петрополус. У нее столько заначек, ещё и отбирает конфеты у брата, он, правда, сладкое не любит, больше фрукты. Эва показывала брату розовый цвет, который тот отбросил, зато взял красный и немного шепеляво назвал цвет правильно. Он, как и его отец, любил различные цвета, но не кислотные, неестественные и слишком яркие. Девочка отложила розовый и взяла фиолетовый. Этот цвет мальчик хорошо знал, любимый цвет его сестры. Дети рисовали какие-то фигуры, кажется, позже начали изображать семью, взяли коричневый и черный. Ватмана им стало мало, в какой-то момент они начали раскрашивать друг друга, смеясь. Ксавье прозевал этот момент и увидел, когда дети были уже с ног до головы испачканы разноцветной краской. Причем Эва больше. Аллен же начал бегать вокруг нее, пачкая пол. Пришлось мужчине бросить работу и ловить сына, предотвращая дальнейшее загрязнения дома. Вот только малолетний бандит не желал быть пойманным, поэтому изо всех сил бежал от отца. Девочка не хотела упрощать задачу художнику, она смеялась и комментировала их действия. Конечно, ей весело, это же не она гоняется за шустрым карапузом, который, даже если загнать его в угол, ускользает. Лишь сейчас Ксавье понял, на кого похож Аллен. Это же любимый дядя Уэнсдей — Фестер Аддамс. Такой же шустрый и неугомонный. И так же привязан к своей племяннице, как Аллен к сестре. Странно, его жена это не заметила. Или все-таки заметила, просто не стала озвучивать. Смешно, что уже второй их ребенок характером больше похож на члена рода Аддамс, нежели Торп. Винсенту лучше об этом не знать, он очень любит внука и гордится тем, что тот похож внешне на них с Ксавье. С большими усилиями, но Торпу удалось поймать сына. Тот визжал, вырывался, попутно запачкав отца. Эва хихикала, смотря на забавную картину. Мужчина крепко держа мальчика в руках, понес его в ванную, сказав дочери следовать за ними. Девочка, все ещё смеясь, пошла следом за отцом. Запихнуть сына в ванную было ещё тем испытанием. Аллен упирался, не желая снимать одежду, лепетал и злился. Ему нравилось, как его разрисовала сестра, хотя и он сам постарался. На щеках была черная и красная полосы, светлые волосы окрасились в синий, руки по локоть заляпаны красками, которые слились в серо-бурое пятно, также как и на футболке, штанах. Красавец. Эва тоже запачкалась по локоть в различные цвета, однако другие части тела были живописно разрисованы. Щёки и лоб фиолетовые, нос и подбородок синие, шея черная, туловище, точнее платьице, красное с белым, одна нога жёлтая, другая — коричневая. Вытряхнув малого из одежды, Торп опустил его в ванну. Девочка тем временем самостоятельно разделась и смогла забраться в ванную. Ксавье начал набирать туда воду. Эва взяла мыло и мылась самостоятельно. Аллен, как только начала наливаться вода, и отец добавил туда пены, принялся играть и весело плескаться. Истерика была забыта. А когда сестра с отцом начали мыть его, помогал им. Мытьё завершилось не скоро и не только из-за большого количества краски. Мальчик не желал вылезать из ванной, ему нравилась новая игра. Причем он настолько бурно плескался, что Ксавье был мокрым с ног до головы, а на полу образовались большие лужи. Пришлось позвать Берту, чтобы она убралась в ванной и простирала одежду. Пока мужчина вытирал и одевал сына, дочь уже сделала это самостоятельно и сидела, наблюдая за усилиями отца, который боролся с упрямым малышом. Аллен не хотел одеваться и даже однажды вырвался, когда Ксавье отвлекся, и начал бегать по дому голышом. Он искренне не понимал, зачем нужно одеваться, если так удобнее. Долой трусы, свободу голой попе! А вот его отца это не устраивало, мужчина поймал мальчика и насильно одел. После посадил детей смотреть мультик в гостиную, а сам быстро освежился под душем и переоделся. Да, дети это не только цветы жизни. Это очень утомительно. Не зря Уэнсдей не желала их заводить. Конечно, в основном из-за своего дара, поскольку эманации смерти не все дети могут выдержать. Так умер их первый ребенок. Нет, об этом лучше не думать. Они столько пережили после выкидыша у некроманта. Долгое время Аддамс боялась к нему даже прикоснуться. Казалось бы, Уэнс сильная, и подобное не могло ее сломать. Но в каждом правиле есть свое исключение, и это происшествие надломило ее. Им пришлось сделать множество усилий, чтобы восстановить отношения. Да, несмотря на трудности, художник не жалел, что они завели детей. Это был их триумф над природой, победа над убеждениями, что у некроманта не может быть семьи. Как оказалось, может. Не все так радужно, как может показаться, но все же они справились. И продолжают каждый день работать над собой. И все же иметь двоих маленьких детей трудно. Особенно если один из них-непоседа. Неудивительно, что его жена решила устроить себе небольшой отпуск и на неделю свалила вместе с Вещь навстречу приключениям, оставив мужа наедине с детьми. Бедный Торп уже с ума сходил, пытаясь угомонить сына. Хорошо, что хотя бы Эва более усидчива, однако и она может отколоть такое, что по сравнению с этим выходки ее брата меркнут. К ним вчера приехали бабушка с дедушкой Аддамс, чтобы помогать зятю. Но их помощь была номинальной. Мортиша не привыкла справляться с очень энергичными детьми, ограничиваясь разговорами со спокойной внучкой. Гомес хохотал, глядя, как зять бегает за внуком, теща мотала головой и советовала нанять няню. А как нанять няню, если здесь обитают зомби и живёт некромант? Они ведь даже друзьям не могут открыться, не говоря уже о чужом человеке. Тем более, если вспомнить, чем все закончилось, когда старшие Аддамс наняли няню. Тогда она женила на себе Фестера и пыталась убить вместе с ним его семью. Умер лишь бедный малыш Пуберт. Услышав такие аргументы, родственники согласились и посочувствовали молодой семье. А художник остался со своими проблемами наедине. Нет, не нужно жаловаться, ведь даже Уэнс терпит, хотя ей тоже трудно. Она заслуживает отдохнуть. Как же ему ее не хватает и не всегда потому, что нелегко. Просто хочется быть с ней рядом. Гот вернулась поздно вечером, когда дети уже уснули, да и Торп лежал в постели. Они сразу же набросились друг на друга и, после бурного секса, лежали вместе, обнимая друг друга без слов. Они были просто лишние. Уэнсдей немного устала от своей семьи. Да, она любила мужа и детей, но, честно говоря, не очень стремилась завести семью. Вначале, когда они сошлись, девушка не предполагала, что они однажды станут семьёй. И когда стали жить вместе. Но упорный Торп добрался не только до ее тела, но и забрался глубже. А позже была случайная беременность, потеря ребенка, разрыв отношений, точнее, тогда писательница прогнала любимого, его возвращение… Они пережили это и поняли, насколько дороги друг другу. Она любила боль и пытки, однако это была не та пытка, которой можно было наслаждаться. Возможно, именно эта боль и помогла ей признать свои чувства, согласиться сначала со свадьбой, а после и рождением двоих детей. Правда, когда Ксавье уже шутя намекнул на третьего ребенка, некромант была готова его убить на самом деле. Мало ему двоих детей, одного из которых трудно успокоить. Торп точно сумасшедший, хотя другой бы с ней просто не выдержал. И все же ей захотелось отдохнуть от всего этого, расслабиться. И от мужа и его неуёмного сексуального аппетита тоже. Нет, ей, конечно, нравилось заниматься с ним сексом, она также желала его не меньше, но иногда он бывает уж очень надоедливым. Не говоря о том, что женщине просто хотелось побыть хоть немного одной и отдохнуть от шума. Художник ее поддержал и отпустил, попросив вернуться. Аддамс закатила глаза на его слова, но когда она отправилась в глушь, чтобы отыскать место, где несколько столетий назад обитал сильный некромант. Там до сих пор исчезали люди, мало что росло, и животные обходили это место. Время от времени появлялись любители приключений, мародёры, из которых мало кто выжил, а кто вернулся-быстро и мучительно умер. Уэнсдей не боялась, несмотря на то, что ее предупредили жители ближайшего к этому месту города об опасности. Чего ей бояться, она ведь имеет такую же силу. Вещь, который пошел с ней, тоже начал отговаривать ее, на что гот с косичками угрожала его оставить и продолжить путь в одиночку. Пришлось обрубку замолчать. Жилищем древнего некроманта была невысокая пещера возле леса. Ничего примечательного там не было, все ранее или забрали, или разрушилось. На стенах были выцветшие и полустертые знаки, которые были ей давно известны. Поэтому ловить там было нечего. Конечно, гот просмотрела помещение на наличия тайника, но все они оказались пустые. Зато сохранились приятные ей эманации смерти. Здесь было спокойно и комфортно. Дух некроманта уже давно покинул это место или не желал возвращаться. Жаль, Уэнсдей была бы не против поболтать с умершим некромантом. Некоторые из них были сумасшедшими, однако большинство были не против поболтать с коллегами. В своей жизни она не встретила живих некромантов, лишь мертвых. И они, в основном, помогали ей. Зато здесь она смогла расслабиться и помедитировать. Возможно, Ксавье был прав, опасаясь ее невозвращения домой. Тут так тихо, что женщина могла отдохнуть душой и телом. Да, нет самого необходимого, приходилось возвращаться в ближайший город за продуктами, купаться в ближайшей речке, спать в спальнике, про все остальные блага цивилизации и говорить нечего. В таком месте можно одичать. Зато думается отлично. Аддамс набросала несколько идей для будущей книги, зарядила амулеты, провела ритуалы очищение… Тишина и эманации смерти сделали свое дело, помогли ей расслабиться и отдохнуть. Вот только через некоторое время она начала скучать. Начала скучать по настойчивым ласкам мужа, постоянным вопросам дочери, беготни сына. Как бы не хотелось вновь получить желаемую свободу, привязанности тянули ее назад. Проклятье… Этого Уэнсдей когда-то и боялась. Она попала в плен чувств, которые ее ограничивали, стала рабой эмоций. Избавиться от этого нереально. Как же бросить насмешливого и пылкого Ксавье, умную и хитрую Эву, живого и непоседливого Аллена? Нет, это было выше ее сил. Некромант уже волновалась, как со всем справляется художник. Нужно было ему оставить хотя бы Вещь. Поэтому, с сожалением, она распрощалась с этим местом и вернулась домой. Больше не было независимой Уэнсдей Аддамс, она изменилась. Да, ей было жаль отказаться от свободы, от желанного покоя. Но у нее была семья, которой женщина была нужна. И это было больше желания быть независимой.