Откуда берутся дети

Уэнсдей сегодня была в хорошем для нее настроении, не очень мрачном, даже немного игривом. Она посмотрела на себя в зеркало, тело ещё не пришло в норму после родов, поэтому ей не хотелось его демонстрировать перед Ксавье, но тот постоянно буквально срывал с нее одежду во время прелюдий. Женщина одела черную ночную сорочку, не очень фривольную, однако, и не закрытую. Жаль нельзя надеть прозрачную рубашку, так любимую мужем. У него загорались глаза, когда он видел жену в ней. В этот момент у нее было сильное желание соблазнить Торпа, который в этот момент укладывал сына. Дочь некромант уже уложила, Эва устала и была послушной, поэтому быстро заснула. Она во сне была такой… Нет не думать… Это слово не может быть применено к ее дочери. Оно вертелось в уме писательницы, подброшенное другими, в основном, Энид и Ксавье. Ее дочь — милая, какой ужас. А ещё более ужасно, что сама Аддамс также думает. Это кошмар. Женщина попыталась прогнать непрошенные мысли и сосредоточиться на другом. Она предвкушала близость с мужем. Секс у них был нерегулярным, особенно после рождения второго ребенка. Аллен много кушал, Торп удивлялся не тому, какой у мальчика аппетит, а также как быстро он рос, а то сколько в не очень большой груди Уэнсдей молока, чтобы прокормить этого обжору. Хоть гот с косичками и объясняла, что количество молока не зависит от размера груди, он все равно не верил. В первое время она только ела и кормила сына, а муж вместе с зомби менял подгузники и укачивал малыша. Это было тяжелое время. Некромант чувствовала себя коровой, которую постоянно доят. Хорошо, что это понемногу прекратилось, Ал стал питаться по графику, реже, добавлялись смеси. Аддамс тихо проскользнула в спальню и приняла, по ее мнению соблазнительную позу. Мужчина быстро справился и вернулся в спальню. Увидев любимую, явно настроенную на интим усталость, как рукой сняло, а в трусах стало тесно. Эти трусы быстро полетели в неизвестном направлении, Ксавье прыгнул, буквально нырнул в постель к жене. Как обычно, он бесцеремонно стянул с нее ночную рубашку и с жадностью набросился на ее тело. Ей даже не нужно было соблазнять его, художник был всегда готов. Хоть бы раз, гад, отказался. Не то, чтобы она против. Совсем нет, писательница, наверно, убила бы его, если бы он неожиданно отказался. В глубине души ей льстит подобное внимание мужа. Их жаркие поцелуи переросли в откровенные ласки, когда прозвучал громкий плач Ала. Вначале супруги, слишком увлечённые не обращали внимание, пусть Берта позаботится о маленьком, но плач продолжался и увеличивался. Вздохнув, Торп оторвался от любимого занятия и пошёл к сыну. Правда, перед этим он долго искал трусы, которые выбросил. Не нашел их, пошел так, голышом. Аддамс, прикусив губу, провожала его взглядом. Хоть бы Аллен быстрее успокоился и они смогли продолжить. Она может удовлетворить себя самостоятельно, но у нее это не так хорошо получается, как у провидца. Его язык, пальцы, а главное член, как и все тело умели доставить ей удовольствие. Парадоксально, однако, хладнокровная Уэнсдей сходила с ума от этого худощавого длинноволосого идиота. Кажется, это семейное проклятье. Она не скала укрываться, позволив приятной прохладе пройтись по коже. Женщина любила холод, хотя ещё больше она любила теплое тело художника, поэтому и прижималась к нему во сне. Тем временем мужчина наконец успокоил сына и с хитрой ухмылкой вернулся к любимой продолжить свое дело. Некромант плотоядно улыбнулась и приняла его в свои объятия. Контраст между горячим телом и лёгкой прохладой возбуждали ее. А его губы, которые скользили по ней, заставляли женщину задыхаться. Она была готова впустить его в себя, когда вновь заплакал младенец и долго не успокаивался. Набросив рубашку на себя, Аддамс, в отличии от мужа не разбрасывала свои вещи и знала, что и где лежит, она отправилась в комнату к сыну. Есть он не хотел, а вот на руках немного успокоился, хоть и хныкал. Хотелось бы оставить мальчика, пусть привыкает к самостоятельности. Но тот умел так орать, что окна дрожали и чуть не трескались. Поэтому когда плач становился невыносимым, сначала его пытался успокоить кто-то из зомби, а когда не получалось то уже подключались родители. Укачивая сына, гот с косичками отметила, как он потяжелел. Этот червячок наел себе приличные щёчки и очень быстро рос. Эва в этом возрасте была намного меньше. Мальчик понемногу засыпал, прикрывая карие глаза, унаследованные от нее. Писательница опустила Аллена в кроватку, дождавшись, пока тот тихо засопел и бесшумно выскользнула с детской. Пыл в ней немного погас, однако желание не исчезло полностью. Ей все ещё хотелось продолжить. Ксавье встретил ее все ещё обнаженный, с горящим взглядом и готов, как всегда. Она облизнулась, при виде его соблазнительного тела и сама набросилась на мужа, как голодная пантера. Взаимные поцелуи, после чего Уэнсдей начала целовать и ставить засосы на его худом торсе. Ксавье запрокинул голосу, наслаждаясь. Он одинаково любил от нее и пытки, и ласки. Это было от нее проявления любви и страсти. Она жалела его и не переходила границ терпимого. А провидец пытался соответствовать ей и терпеть, сколько может, наслаждаясь болью. Кто же мог подумать, что он такой мазохист? Ведь раньше Торп не проявлял к этому склонности. Возможно, сначала, когда ей надоела нежность и гот с косичками предложила внести разнообразие в их интимную жизнь, ему это показалось просто интересным. В чем, а в пытках она разбиралась, как и в том, когда нужно остановится. Понемногу писательница научила провидица как нужно наслаждаться болью. Они оба учились быть идеальными любовниками и партнёрами. После он понял, что никто не сможет занять ее место как в его сердце, так и в постели. Какими бы умелыми не были девушки, с которыми Торп был во время их разрыва, ни одна из них не смогла ее заменить. И не сможет. Они чувствовали друг друга, знали о пристрастиях и чувствительных местах друг друга. Аддамс только впустила мужа внутрь себя, как вновь раздался плачь. Страсть затуманила им разум и они в этот раз не стали прерываться и бежать к сыну. Она начала скакать на мужу, быстро увеличивая темп. Терпеть уже не было сил, а их сын может немного подождать. Ощущения усиливались и взорвавшись, перевалили через край. Удовольствие заглушило даже крики недовольного младенца. Супруги без сил опустились на постель, надеясь хоть немного передохнуть. Они не сразу заметили, что плачь утих. Когда все же заметили, Ксавье решил посмотреть, что же там случилось, наконец нашел трусы и пошел в комнату к ребенку. Мальчик агукал, глядя на старшую сестру, которая ему спокойно что-то говорила. Увидев эту картину, мужчина не мог не улыбнуться. Как не странно, дети уже сейчас ладили. Они с женой опасались, что девочка будет ревновать, хотя для него она все ещё оставалась его принцессой. Как Уэнсдей не переставала быть его богиней после рождения Эвы. Чувства Торпа не уменьшались, а лишь увеличивались. Каждый из членов его семьи был ему по-своему дорогой. Хорошо, что малышка оказалась смышлёной или у нее просто свои планы на брата. Пусть так. Увидев отца, Паучок повернулась к нему. — Пока вы там расслаблялись, я сумела успокоить этого упрямца. Кажется, он просто хочет внимания. — Молодец, Паучок. Как тебе это удалось? — Очень просто. Я сказала, что если Ал будет и дальше так себя вести, вы не будете его любить. Такого упрямца нужно вывести в лес и там оставить на растерзания диким зверям. — Эва! Прекрати, мы же никогда… — Тихо… Ему об этом не нужно знать. — прошептала Эва. — Он же ещё маленький и ничего не понимает. — Ещё как понимает. Когда я ему сказала это, он сразу успокоился. — Хорошо. — решил не перечить ей усталый отец. — Иди спать, уже поздно. — И кстати, не знаю, точно чем вы там с мамой занимались, но вы даже Аллена перекричали. Не хочу знать, что там произошло, надеюсь, вы там друг друга пытали. С этими словами девочка пошла назад к себе в комнату спать. Ксавье лишь почесал голову. Как минимум Эва пошла в мать своей прозорливостью. С этим нужно что-то делать, как и быть осторожнее, ведь однажды девочка или увидит, или догадается, что же происходило в спальне родителей. Что именно повлияло, возможно, Аллен все же понял, что ему говорила сестра, однако, после этой ночи он плакал только по серьезному поводу. Правда, когда подрос, став очень активным, чем вновь добавил проблем родителям. Но это уже другая история.