Откуда берутся дети

Бывшая Синклер даже не дослушала, отпросилась с работы и забежала в винный магазин за успокоительным. Увидев бутылку в руках Энид и коробку сладостей, на лице у некроманта отобразилось отвращение. Вновь она принесла какую-то гадость. Но доставать свое коллекционное из погреба не хотелось. Сейчас сгодится и эта противная кислятина, перебить горечь и отвратительная сладость, которую так любят Ксавье с Эвой. И подруга тоже. — Не могу в это поверить. — нахмурилась миссис Петрополус, открывая бутылку и разливая по бокалам жидкость. — Ксавье и вдруг измена?.. Да, уже был инцидент с его мнимым сыном, но он же был с этой девицей, когда вы временно расстались. А после вашей свадьбы он даже повода не давал. Ты уверена? — Честно говоря, нет. Вот, посмотри. — по ее указанию Амелия показала находку. — Ух, ты, прикольное… И стразики так интересно расклеены. Явно ручная работа. Дорогое. Но не твой размер и стиль. — Это точно. — Кому же он может купить недешевое нижнее белье, кроме тебя? — Мне в голову приходит лишь один вариант. И все же до этого никаких признаков измены не было. Не хотелось бы горячиться раньше времени. — Кто ты и что сделала с Уэнсдей Аддамс? — фыркнула Энид. — Раньше ты готова была действовать при первом же подозрении, а сейчас колеблешься. — Я сколько раз его подозревала. — гот с косичками отпила с бокала и немного поморщилась, у подруги совершенно нет вкуса. — Нужно дать ему шанс оправдаться. Пусть даже мне и хочется придушить собственноручно этого изменника. Я, конечно, его в любом случае придушу, но от него будет зависеть насколько сильно. — Какая ты добрая. — Я всегда такая. Помнишь, как ты пришла ко мне и плакалась здесь, подозревая своего муженька в измене? А оказалось, что горгона готовил тебе сюрприз. Мой партизан все-таки раскололся. — Будешь его вновь пытать? — волчица взяла в рот яркое пирожное. — Хотелось бы. Но какое это будет наказание? Я никогда не смогу по-настоящему причинить ему боль, только то, что он сможет вытерпеть. И каждая пытка непременно превращается в секс… Хотя, у нас все превращается в… — некромант поморщилась от приторной сладости ещё одного пирожного, которым хотела заесть кислое вино, гадость, как Ксавье, Энид и Эва могут обожать их? — Да, это ещё более странно, ведь у вас в интимной жизни все в порядке, ведь так? Тогда зачем ему искать утешение на стороне? Обычно это неудовлетворённые бегают налево. — Не всегда. Чаще надоедает рутина, хочется чего-то нового. Новых эмоций, страсти… Я уже начинаю жалеть, что не изменила ему ещё тогда. Конечно, никогда не поздно… — Уэнсдей, прекрати, ещё же ничего не понятно. Или ты всерьёз настроилась на роман с другим мужчиной и белье лишь повод? — Нет, на самом деле, меня все устраивает. На измену меня толкало скорее любопытство. — Что ты сделаешь, если он все-таки изменил тебе? Убьешь? Будешь мучить? — Посмотрим. — Думаю, ты и сама до конца не веришь в это. Зная вас с Ксавье я не верю, что кому-то из вас могло прийти в голову изменить своему партнеру. Вы же так любите друг друга. Можешь сказать, что мои слова звучат отвратительно и наивно… — Нет, ты права. — тихо сказала Аддамс задумчиво разглядывая бокал с вином. — Это кошмарно, но я люблю этого идиота. Жизнь без него будет серой, а мой личный ад и мучения не будут приносить мне удовольствие. Я чувствую себя жалкой и ничтожной. Что он со мной сделал? — Знаешь, я так тебя понимаю. Как бы я не злилась на Аякса, но не могу представить себе без него жизнь… — бывшая Синклер пустила слезу. — А я свою могу. Она была интересной и разнообразной. Я могла больше посвятить время на написание своих книг, стать частным детективом или путешествовать по необычным местам… Я часто над этим размышляю. — И жалеешь? — Иногда. Бывает время, когда мне хочется бросить все и поехать подальше. Я даже несколько раз так делала ненадолго. И возвращалась. — Знаешь, я тоже. — захихикала уже немного пьяная Энид. — Однажды я поехала в глухой лес и провела там несколько дней в волчьей шкуре. Было весело, хотя и жалко зверушек, которых пришлось убить, чтобы поесть. Правда, мне больше нравится приготовленное мясо. — Даже сырое мясо вкуснее этой гадости. — гот с косичками рассматривала очередное пирожное, размышляя, съесть его или нет. (От автора: «Не знаю, как в каноне, но я думаю, что Уэнсдей не любила бы обычные сладости, в отличии от Ксавье.») — Уэнс, они очень вкусные, просто у тебя иной вкус. Я оставлю немного для детей. — Для шестилетней девочки и тридцать с лишним лет мальчика. Они у меня сладкоежки. А вот Аллен, как и я его не любит. — Кстати, а где Ал? Я его увидела только на секунду. Мы оставили маленького мальчика одного… — Он успокаивает своего Зубастика, который испугался моего гнева и, наверно, получил моральную травму. Скоро потребует вызвать психотерапевта для акулы. — На обед? — волчице стало веселее. — Нет, наш Зубастик питается специальным кормом, который для него достает дядя Фестер. «От некачественного у него заболит животик.»… Это со слов Ала. — Уэнсдей приказала Оскару принести нормальное вино и продолжила пить с подругой. — Он так с ней носится, что даже Эва начала ревновать. Ведь до появления этой плавучей катастрофы, весь его мир был сосредоточен на старшей сестре. Она дрессировала его, чтобы Аллен был ее помощником, а сейчас половину своего времени он тратит на этого зубастого паразита. — Бедная Эва. Она обожает, когда весь мир крутится вокруг нее. Как и моя Марта. Но Аргос бегает вокруг твоей дочери, как щенок. Знаешь, ели бы не их возраст, я бы подумала, что он в нее влюблен. — Меньше нужно смотреть различную романтическую чушь и не будешь везде видеть этот бред. Они просто дружат… И вообще с Алом Вещь, они вместе занимаются Зубастиком. Не будет же Вещь пить вместе с нами, он не может… — Раньше его это не останавливало. — Энид подливала себе вина и ее щёчки приобретали ее любимый и отвратительный для Уэнсдей оттенок. — Эх… Какие были времена… Как парни пробирались к нам в спальню… Помню, как застала Ксавье голого, привязанного к витражу. Так было неловко… — Зато голый Аякс, который застрял на дереве смотрелся гармонично. — фыркнула гот. — Нас тогда чуть не застала комендант. А как вы с Ксавье увлеклись и чуть не разнесли его мастерскую в пылу страсти. — Она и так на ладан дышала. Не удивлюсь, если развалилась после нашего выпуска. — Невермор… Как давно это было… Такие воспоминания… Может, поедем туда как-нибудь, вспомним прошлое? — Я его и так помню, у меня хорошая память. Некоторые моменты предпочла бы забыть. — Ну, почему, не все было так плохо. Вы с Ксавье были так счастливы, особенно перед выпуском. И мы с Аяксом. Первое свидание, первый поцелуй… — Первый секс… Первая смерть… — Ностальгия… — Это точно… — Может, когда-нибудь, наши дети будут там учиться. И будут такие же счастливые, найдут там свою любовь… — Или завершат то, что не удалось нам. Наконец развалят эту академию. У Эвы уже есть некий опыт в подобных делах, может ей повезёт? — Как ты можешь такое говорить, Уэнс? С Невермором столько связано… Там мы все встретились, подружились, влюбились… — Ещё один повод взорвать ее к… — Уэнсдей! — Ладно, успокойся, пусть пока стоит. Не буду лишать Эву и Аллена подобного удовольствия. — Ты неисправима… Остин ещё несколько раз бегал в погреб за вином. Девушки решили оторваться по полной. Мальчик тем временем успокаивал своего питомца, который спрятался подальше от силы некроманта. Малыш не понимал, почему мама сначала разозлилась, а сейчас была непривычно веселой в компании миссис Петрополус. Они пили красную жидкость, которую употребляли только немного по праздникам и перед едой в поместье Аддамс. Сначала он думал, что это кровь и тоже хотел попробовать, однако всезнающая сестра объяснила ему, что это не так. Поэтому Ал потерял интерес к напитку. Он понял, в мире взрослых есть много того, что лучше не пробовать детям. Хотя, дедушка Гомес предлагал ему покурить сигару и выпить, мотивируя это тем, что сам в раннем возрасте приучился к вредным привычкам. Папа тогда разозлился и быстро забрал сына. Он не стал рассказывать ужасы последствия курения и алкоголя, зная, что этим носителя генов Аддамс не напугать, а совсем наоборот. Об этих ужасах рассказала ему мать, она тоже, почему-то, не одобрила действий своего отца. А папа просто сказал, что алкоголь и сигареты противные, из-за них Зубастик и Блэр не подпустят к себе малыша. Тогда Ал поверил. После он узнал правду, однако интересна к вредным привычкам не проявил. Это скучно, а чтобы получить такие прелести, как цирроз печени и рак лёгких нужны годы. Нет, лучше пока пожить и веселиться. Зубастику точно не понравится запах табачного дыма. Он такой чувствительный. Торп не мог дозвониться к любимой, ему пришлось забрать Эву, Аргоса и Марту, так как Энид тоже не выходила на связь. Зато написал Вещь, таинственно сообщил, что волчица и писательница «немного не в себе». Что именно он имел ввиду, мужчина не понял, однако не стал расспрашивать. Приедет, сам увидит. Дети расположились на заднем сиденье и обсуждали, как прошел день. Марта рассказывала об своих спорах с одноклассницей, кто красивее, Аргос и Эва почти ее не слушали, смотря видео в телефоне. На вопрос, как прошел день, они ответили, что нормально. Аякс обещал приехать позже и забрать свою семью. Когда приехали, сразу же побежали в комнату Эвы, где к ним присоединился Ал, рассказывая, как его бедный Зубастик испугался и что акула только успокоилась. Возможно, позже нужно будет вызвать врача и отпаивать его микстурами. Художник пошел на кухню и застыл, увидев, как за столом сидели две женщины и хихикали, попивая вино. Ладно блондинка, а вот вечно хмурая брюнетка, от которой максимум можно добиться лёгкой улыбки, от нее подобного точно нельзя было ожидать. На губах у Аддамс были остатки крема от пирожного, хотя их она не любила. Привычные косы растрепались, одежда имела немного неопрятный вид, ступни были босые, рядом на полу лежала обувь. Несмотря на это, она сохраняла некоторую элегантность. Ещё больший шок у мужчины вызвало количество бутылок возле них. Это ж сколько они выпили? Рядом стоял невозмутимый зомби. Женщины не сразу заметили вошедшего, а когда все же увидели, то нахмурились. Уэнсдей пьяно икнула, буквально сползла со стула, с большими усилиями выпрямилась и шатаясь, начала подходить к мужу, со странным блеском в глазах. Волчица тем временем сидела с бокалом в руках и наблюдала за сценой, никак не комментируя. Ксавье только шокировано моргал, пока жена приближалась к нему. Когда между ними осталось небольшое расстояние, она запуталась в ногах и упала на пол. Энид вновь захихикала. Торп бросился помогать любимой, однако она вместо благодарности попыталась душить его, что-то шипя… — Изменник… Сволочь… — Уэнс, что ты делаешь? — художник одновременно пытался удержать пьянчужку, чтобы она не упала и оторвать ее руки от своего горла. — Зачем тебе эта кукла? Потому что у нее грудь больше? Ты же говорил, тебе нравится моя… — сейчас гот с косичками была сама на себя не похожа, а на обычную ревнивую женщину. — Или она милая и нежная?.. — Не понимаю, о чем ты, Уэнс. Прекрати, стой спокойно… — Тебе мало меня? Наш секс недостаточно тебя удовлетворяет? Я тебе покажу… — Уэнсдей, ты пьяна и в таком состоянии… — Я в своем уме, изменник. — Изменник? Я думал, мы разобрались… — Я сейчас с тобой разберусь. Некромант с удвоенной энергией бросилась душить возлюбленного. Он попытался освободиться, они не удержались и с грохотом упали на пол. На звук прибежали дети и увидели, как лежащий на полу художник пытался помешать придушить себя. Упрямая писательница лежала на нем и упрямо следовала своей цели. Не убить, так хоть за горло подержать. Бывшая Синклер все ещё хихикала, Аллен и Марта были растеряны, Эва с Аргосом попытались вмешаться, девочка просила маму не делать глупостей, а Вещь снимал. Когда он ещё получит такой компромат? Наконец Уэнсдей отпустила мужа и бурча что-то о несправедливости, попыталась пойти к себе в комнату, но не смогла подняться. Энид наконец решила вмешалась, однако когда встала с стула, то тоже упала и поползла к выводу. Вещь бросил телефон и попытался ее остановить. Пришлось Торпу отдавать приказ Остину, чтобы тот поднял волчицу и отнес в одну из комнат для гостей. Сам же мужчина отнес свою жену в их спальню. Аддамс то отбивалась от него, то обнимала и шептала слова любви, прося не оставлять ее и не уходить к другой. Он обнимал ее, уверял в своей любви, обещал, что никогда не бросит. Как Ксавье может бросить свою малышку, черную тучку, маленькую злючку? Зачем ему другие? Художнику пришлось немного побыть с ней, потому что гот с косичками отказывалась его отпускать. Даже попыталась соблазнить, но он не захотел заниматься сексом с пьяной женой. Это как-то неправильно, хотя и пьяная Уэнсдей очень соблазнительная. Она же сделала свои выводы. — Я больше не интересую тебя, Ксавье? Тебе отвратительно даже спать со мной? Раньше ты не упускал возможности заняться со мной сексом. — пробормотала женщина. — Я и сейчас хочу. Но, Уэнс, ты пьяная, это неправильно. — А, может, дело в твоей любовнице? — Какая любовница? — удивился мужчина. — Уэнсдей, я думала, мы уже разобрались, что у меня никого нет. Это дело прошлого. — Я верила тебе до тех пор, пока не нашла у тебя в сумке это вульгарное нижнее белье. — Какое?.. В дорожной сумке?.. — вдруг до него начало доходить. — Да… Там размер побольше… Тебе такое нравится? — она нахмурилась, видя, как Торп рассмеялся. — Это не для меня… Не для моей любовницы… А для любовницы отца… Он заказал и забыл забрать, вот и попросил меня… — Правда? — в ее глазах появилась надежда. — Конечно. — И тебя все устраивает во мне? — Я тебя обожаю. Ты само воплощение идеала. Мне не нужны другие, только ты. Я безумно люблю тебя, Уэнсдей. — И я тебя, Ксавье… Некромант устало заснула, а на ее губах засияла довольная улыбка. Какая же она милая… Проклятье, почему он согласился выполнить поручение отца, знал же, что супруга ревнивая… Ей нечего волноваться, возможно есть девушки получше, но точно не для него. Завтра вновь будет выяснение отношений, попытка убийства вначале мужа, а потом и свёкра, в которого все же полетело небольшое проклятье и ему некоторое время было не до любовницы. Вещь спрятал компромат до лучших времён, а Энид с детьми забрал Петрополус. Потом девушки зареклись бросить пить, чтобы больше не повторять подобного. Правда, Уэнсдей все же поблагодарила подругу за поддержку. А Ксавье ждало небольшое наказание, но это уже другая история.