Всё дело в вине

      Эва открыла глаза. Сердце в груди бешено колотилось. От только что пережитого во сне оргазма тело было влажным от пота, а внутри все еще плескались остатки эйфории, подаренной ей Аменом. Мысль о нем заставила Эву сесть и найти его взглядом. Амен лежал у противоположной стены, что Эва поняла по светлому пятну его накидки. Отметив, как хорошо, что в темноте ничего не видно, Эва облегченно вздохнула. После всего того, что она видела во сне, было сложно представить, как она будет смотреть в глаза Амену. Этот момент хотелось оттянуть. Эва, стараясь не издать ни звука, закопошилась в темноте: сначала села, потом разгладила свой наряд трясущимися после сна пальцами, и, наконец-то, решилась встать.       — Ты чего? — сонно поинтересовался откуда-то из темноты Тизиан.       Эва вздрогнула, потревоженные ее возней и голосом Тизиана кони в соседней комнате тихонько всхрапнули. Эва прижала руку к груди, пытаясь унять биение сердца, и прислушалась. Снаружи было тихо, можно было смело соврать Тизиану.       — Выйти нужно.       — Далеко не ходи, — приказал Тизиан и снова зашуршал в темноте.       Эва, стараясь не шуметь, поднялась с пола и крадучись пробралась до двери. Со стороны Амена не раздалось ни звука, и это обрадовало Эву. Открыв дверь, она смело шагнула за порог. Ее приятно обдало прохладным воздухом, и по телу прокатилась волна облегчения. Не нужно было напряженно думать, сможет ли Амен вспомнить их совместный сон хоть отрывками. Эва мотнула головой, чтобы вытряхнуть из нее воспоминания обо сне, но это не помогло. Шезму не видели снов, и она не должна была видеть. А попасть в сон Амена не по своей воле она не могла. Эва зашагала по дорожке, петлявшей возле дома, продолжая размышлять. Возможно, дурацкий сон был лишь неприятным последствием Голубого вина. Такое оправдание тому, что происходило во сне, было вполне правдоподобным. Удовлетворенно кивнув своему логичному выводу, Эва остановилась и бросила взгляд на простиравшуюся впереди пустыню. Ничего не напоминало о прошедшей песчаной буре. Покатые барханы все также подставляли свои бока под свет теперь уже полной луны, а не солнца. Эва подумала об Исмане и Дие, о Реймсе и Реммао, которые застряли где-то посреди песчаных холмов. Мысль о том, что они могли погибнуть, Эва гнала от себя прочь.       — Что ты здесь делаешь?       Эва вздрогнула, не ожидая услышать голос Амена. Воспоминания о том, что именно так начинался ее сон, вихрем пронеслись в голове. Обернувшись, она обнаружила его стоявшим у стены и наблюдавшим за ней. Эва покачала головой, отбрасывая свои мысли, и поспешила ответить:       — Душно, не спалось. Вышла прогуляться.       — Пустыня не место для ночных прогулок, — строго сказал Амен. — Тем более для женщины.       Он подошел ближе и встал совсем рядом. Такой неловкости как в тот момент, Эва никогда в жизни не испытывала. Она пыталась убедить себя в том, что даже если они разделили с Аменом один сон на двоих, он не смог бы вспомнить ее. Люди, в чьи сны заглядывали онейроманты, не помнили их после пробуждения. Так и Амен не смог бы вспомнить ее. Ситуация не становилась лучше, ведь сама Эва помнила всё в мельчайших подробностях: от дыхания на своей коже и сердечного ритма под ее ладонью до жарких прикосновений и несдержанных стонов. Отведя взгляд в пустыню, Эва почувствовала, как участился пульс и задрожали едва успокоившиеся пальцы. Теперь Амен пугал вовсе не тем, что был Верховным эпистатом и лучшим охотником, а тем, что привлекал Эву, как мужчина.       — Я уже собиралась обратно, — ответила Эва, избегая смотреть на Амена, и двинулась в сторону дома.       Амен взял ее за руку, обхватив пальцами запястье. Эва задрожала от страха, страха того, что он тоже помнил только что виденный Эвой сон.       — Ты дрожишь. Я так пугаю тебя? — спросил Амен.       Эва ляпнула, не подумав:       — Мне приснился сон, — испуганно запнулась от своих слов и продолжила, — кошмар. Вот и дрожу.       Закончив говорить, Эва обругала себя последними словами. Не к месту брошенное упоминание о сне, могло напомнить Амену о том, что ему снилось. Глубоко вздохнув, Эва напомнила себе, что люди не помнят шезму, которых видели во сне. Это придало уверенности. Амен отпустил ее руку, позволив уйти, и Эва поспешила к дому. Ее догнал голос Амена.       — Обычно у Голубого вина совсем другое действие.       Эва обернулась. Амен смотрел на нее, но по его взгляду невозможно было ничего определить. Его замечание могло быть простым наблюдением, выводом из собственного опыта, а вовсе не намеком на недавний откровенный сон, но сердце Эвы бешено заколотилось в груди. «Он помнит» стучало в висках.       — Оно на меня не подействовало, — соврала Эва.       Амен усмехнулся в ответ:       — Или наоборот.       Эва бросилась бежать не то от страха продолжить разговор, не то от стыда. Не заботясь о том, что могла напугать лошадей, Эва вбежала в дом, быстрыми шагами дошла до дверного проема и прямым ходом направилась к тому месту, где спала.       — Анубис за тобой что ли гонится?! — сонно пробормотал Тизиан, когда Эва опустилась на пол и шумно задышала, пытаясь восстановить дыхание.       Тизиан зашуршал в темноте, а Эва улеглась на пол, стараясь успокоиться. Амен пришел через несколько минут. Эва затаив дыхание, вжалась в стену. Не зная чего ожидать, она чутко прислушивалась к шагам Амена, различая, как он чуть слышно похлопал лошадей, успокаивая, затем едва слышно прошел до своего места и опустился на пол. Эва распахнув глаза, следила за едва заметным белым пятном, что было Аменом, и с ужасом думала, как пережить оставшийся путь до Фив.