К праху

Глаза у них подчас живее наших, А наши ненавистные глаза Карандаша от, туши-то всё краше, Как будто нам без этого нельзя. В них не застыть слезе или песчинке, Нам, кажется, условно всё равно: И лица завсегда как маски в снимках, Безжизненны зрачки, чернó пятно. Неважно, что дано нам столько жизни, Что сил у нас, эмоций за глаза, Мы всё равно, аки картон, элитны, И вечно в нас всё то же, что вчера. Могли бы мы легко искриться соком Самой вселенной, что родúла нас, Могли сиять, сверкать – любое око Ослепло бы от света, что не гас. Но мы просты, шаблонны, примитивны, Глаза от раза к разу как одни, Мы как-то безыскусно все картинны. Мертвы как будто. Только живы мы. Живём и что-то чувствуем наверно, Да только пусто в тёмненьких зрачках, Так, право, постоянно, неизменно, Как будто бы в мозгах и душах прах. Мы выкинули в топку измененья И натянули маски вместо лиц, Сожгли на газе в кухнях сожаленья И друг пред другом падаем всё ниц. А видят этот стыд немые куклы, Которым не понять, как слить ту жизнь, Что мерится для нас в часах, минутах, Для них – застыла. Навсегда. Аминь. Они хотели бы иметь всё то же, Все те возможности и силу, но Мы все стареем, а они моложе И были, будут – так заведено. Они бессмертны и красивы очень, Но мы хрупки, живы и то умрём, А им бездвижье вечное пророчат Их здравый смысл, замиравший сон. В одном лишь их судьба вознаградила: Хотя они и горстка из пропавших, Хотя их жизнь нежившая застыла, Глаза у них подчас живее наших.