«Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас; но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса».
На страницы Библии одна за другой капали слезы. Слова размывались, но всё ещё оставались на бумаге, будто выжженные в ней на века. Ничто не способно заставить их в раз исчезнуть. Байбл снова ударяет головой о пол, молится. Горячо, со слезами на глазах, умоляя и причитая. Он хотел снова вернуть себе светлое невинное сердце, но мягкие губы на своих губах были ещё ощутимы. Сердце всё ещё волнительно дрожало, достаточно было вспомнить тонкие пальцы на шее, перебирающие короткие волоски. И ласковое «Байбен», от которого хотелось выть и кататься по полу. Чувства смешались в один комок: трепет вместе с виной, нежность с горечью стыда. Эта вяжущая язык смесь душила. Байбла душил грех. И грешнее всего были его чувства, потому что тот поцелуй был приятным. Причём настолько, что хотелось продолжать. — Да что же с тобой! — Байбл начал бить себя по голове, глядя на то, как в небе уже занимается рассвет. — Перестань думать о нём. Если бы всё было так просто. В голове, как отрывки старого кинематографа, мелькали отдельные образы: озорной взгляд из-под мокрой чёлки, теплота рук Биу на собственной талии и искренняя улыбка. И всё по кругу. Заново и заново. От чего Байбл думал, что начинает сходить с ума. Всю ночь он не спал. Провёл часы за судорожным чтением Библии и религиозных книг. И ещё молился. Так много, что уже не понимал, чего именно просит: спасения от грешных мыслей или от своих чувств. Потому что как бы ни было тяжело признавать, они были. Этот огонёк зародился ещё давно и Вичапас думал, что это всего лишь удовольствие от проведённого времени с Биу. Только взгляды Джакапана, его дыхание на шее, прикосновения к ладоням, как керосин подливались в огонь и становились обжигающим пламенем. Байбл пропустил пробежку и теперь опаздывал на утреннюю литургию. Кое-как привёл себя в порядок, собрал волосы на затылке и схватил со стула наглаженную рясу, чтобы незаметно юркнуть из комнаты в душ. Выходя из своего укромного места, он ожидал увидеть Биу, который жаждал разговора, но его нигде не оказалось. Что было к лучшему. Не пришлось смотреть ему в глаза и искать оправдания. Потому что Байбл и сам пока не знал, как объясниться перед ним. Мурашки бродили по коже, пока Байбл принимал душ, одевался и бежал в храм. Старательно делая вид, что всё нормально, внутри становилось то жарко, то холодно. Байбл начинал паниковать, от чего отец с порога заподозрил неладное. — Ты выглядишь очень болезненно, — шепнул он перед тем, как начать литургию. — У тебя всё хорошо? — Разумеется. — Вичапас постарался улыбнуться, взял в дрожащие руки Библию, но она чуть не выпала на пол. — Ты сам не свой. Уверен, что можешь провести утреню? — Всё хорошо, пап. Нет. Ничего не «хорошо». Это «хорошо» заставляло внутри всё переворачиваться каждый раз, достаточно было в дверном проёме увидеть чью-то чужую макушку. Он придёт. Обязательно придёт посмотреть на литургию. Тогда Байбл не сможет сбежать от его испытывающих глаз. Вичапас думал, что молитва исцелит его. Особенно здесь, среди икон под песнопения отца. Но вместо обретенного спокойствия парень чувствовал себя предателем. Со всех сторон на него смотрели лики святых, которые видели его насквозь. Презирали ту гадость, что засела в нём накрепко. Хотелось плакать. Упасть на колени и просить прощения прямо здесь. Перед отцом, перед немногочисленными прихожанами и перед Богом. Может быть, он смилуется и избавит его от этих душевных терзаний. Ждать появления Биу пришлось недолго. Он пришёл под конец литургии. Всё такой же расслабленной походкой облокотился спиной о стену рядом с выходом и смотрел на Байбла. Какой-то растрёпанный и помятый он то убирал руки в карманы, то вынимал их оттуда. Вичапас не хотел смотреть. Не хотел даже мимолетно встречаться взглядами. Мечтал просто провалиться под землю. Просил, чтобы Господь накрыл его своей ладонью и спас. Вы стоите в одном храме и оба не можете перестать думать о вчерашнем вечере. О какой силе веры здесь может идти речь? Как только эти мысли пронеслись в голове Байбла, его рука затряслась, и он выронил кадило, который со звоном упал на начищенный пол. Все вокруг ахнули, глядя на горстку рассыпавшиеся углей. Вичапаса мотнуло в сторону. Ничего не видя и не соображая, он дёрнулся в сторону выхода. Лишь бы сбежать от своих мыслей. Скорее, пока отец не начал расспрашивать о причинах такого поведения. На выходе его кто-то схватил за руку и потащил прочь от храма. Байбл лишь смотрел себе под ноги, чтобы не запнуться о рясу. Трава, по которой он ступал уже не казалась такой зелёной, как вчера. Она была размыта от слез, наступающих на глаза и измята тысячами ног. Всё вокруг утратило свою прекрасность. Байбл разбил божественный сосуд, в котором всё это время жил в единении с миром. Остановились они возле бани. Уже по уставшему сопению Вичапас узнал Биу. Опять он был единственным человеком, который понимал его стремление поскорее уйти от храма подальше. Только не разделял его желания остаться одному и самому во всём разобраться. — Что с тобой происходит, Байбен? — мягкая рука Биу коснулась его скулы и приподняла голову. Лёгкие Байбла будто обожгло. Не только от ласкового обращения, но и от прикосновения. Такого заботливого и в то же время неправильного. В глазах Биу отражалась обеспокоенность. Он нервно кусал губы, сдирая с них сухие чешуйки кожи. Если бы он знал, что его присутствие рядом толкает Вичапаса на новые казни. — То, что произошло вчера — грех. Я не хочу из-за этого портить свою связь с Богом. — Слова дались тяжело, застревая в горле, но Байбл пытался выглядеть как можно суровее. На лице Биу отразилась тень непонимания. Байбл так и знал, что так будет. Другого и ждать не нужно было. Неправославный человек не сможет полностью понять метания христианской души. Только Байбл собирался уйти, как Джакапан схватил его за локоть и припечатал обратно к стене. Лопатками он ощутил холод кирпича, но не двинулся, потому что Биу медленно приблизился к его лицу, сжимая обе ладони в своих. Эта ловушка тёплых прикосновений вдали от чужих глаз пьянила хлеще самого крепкого кагора. — То, что случилось вчера это нормально, Байбл. Тебе не нужно винить себя, потому что это твоя суть. Не нужно её стыдиться. Я и сам, когда... — Замолчи, это не моя суть! — вскрикнул Вичапас и оттолкнул Биу так сильно, что тот отшатнулся в сторону. Байбл в панике посмотрел по сторонам, боясь, что кто-то мог услышать его слова. — Моё призвание быть рядом с Иисусом, но никак не целоваться с парнями. — Тебе так отец сказал, да? — Биу уже начинал злиться, сжимая и разжимая кулаки. — Ты в курсе, что это бред? Он так пытается ограничить тебя. Переносицу защипало. Сил развивать этот разговор просто не оставалось. — Если я для тебя всего лишь бред, то зачем я тебе? — прошипел Байбл, проходя мимо Биу прямо к дому, ни разу не обернувшись. Если он для Биу развлечение в скучном храме, то пусть поищет себе что-то поинтереснее. Потому что с этого момента Байбл не хотел его видеть. Ведь так легко сбить с пути примерного христианина, а потом насмехаться над его метаниями. В зале отец суетился вместе с прихожанами, рассказывая и показывая им священные книги, привезённые из России. Все с удивлением рассматривали иностранные буквы, напечатанные картины из бытия Иисуса, а отец рассказывал к каждой историю. Дома царил такой покой и умиротворение, от чего Байбл чуть не расплакался. Не потому, что счастлив это наблюдать, а потому, что чувствует себя чужаком. У всех присутствующих здесь были мысли только о Боге, а Вичапас думал лишь о парне, который грел своими руками и ранил словами. — Пап, можем поговорить? — Байбл подошёл к отцу, когда тот позволил присутствующим самим рассмотреть книги в библиотеке, которые их интересуют. — С тобой всё хорошо? Ты так быстро убежал из храма. — Отец обеспокоенно посмотрел на него, а между седых бровей пролегла складка. — Можно я уеду на неделю в мамин дом? Наверно, со стороны Байбл выглядел странно. Помятый, со слезами на глазах и абсолютно разочарованный во всём он не внушал доверия. Именно поэтому отец подозрительно рассматривал его. — Тебя что-то угнетает? Можешь исповедоваться мне в храме, станет легче. «Ну уж нет, — подумал Вичапас. — Тогда придётся рассказать о поцелуе с парнем, а потом выслушивать нотации о своей грешности». А ещё тогда подозрения падут на Биу и его выгонят. Почему-то даже в такой ситуации Байбл не хотел, чтобы Джакапана выгнали из храма с позором. Он должен сам уйти. Только пока Байбл не знал, как заставить его это сделать. — Мне просто нужно побыть одному, пап. К тому же за маминым садом давно никто не приглядывал, нужно навести там порядок. Отпустишь меня? Против такого аргумента у отца уже не осталось слов. Всё потому, что мама любила свой сад больше всего на свете и всегда за него переживала. Они жили в том доме до переезда в храм и Байбл часто помогал ей сажать новые цветы. Даже после смерти мамы, они по-прежнему цвели, но сад уже прилично зарос. Отец всегда говорил, что надо бы им заняться, но из-за дел в храме никогда туда не ездил. — Хорошо, поезжай. Но только на неделю. Я не смогу сам следить за всеми рабочими. Тонг, конечно, поможет, но без тебя никуда. — Отец положил руку на его плечо и крепко сжал. — Бог тебе в помощь. И Байбл отправился в мамин дом этим же вечером на мотоцикле, чтобы никто не видел. Хотя, скорее, он хотел, чтобы не видел Биу, потому что тогда всё это будет выглядеть как побег. Вичапас бежал от разговора с ним, от своих чувств и чувства вины. Бежал и не мог не стыдиться этого. Но только таким образом у него есть возможность разложить всё по полочкам и разобраться в себе. Прохладный вечерний воздух бил в лицо, пока дорога несла его далеко вперед. Где ждало возможное решение. Единственное Байбл знал точно: убежав сейчас, обратно он не сможет вернуться прежним. Потому что там будет он. Биу.* * *
Домик покосился за два года отсутствия людей. Так и недоделанные ворота скрипнули, впустив долгожданного гостя внутрь. Бетонная дорожка вела вперёд между лозами виноградника к крыльцу, где, как и когда-то стояла одинокая лавочка с пёстрым покрывалом. Сад вокруг жил своей жизнью. Цветы разрастались уже там, где не должны были вперемешку с сорняками и густой травой. Деревья дали свои ростки, от чего появилось всё больше молодых деревцев в самых неудобных и неожиданных местах. Так, чтобы забраться на крыльцо, Байблу пришлось поломать несколько веток. Внутри было холодно и сыро. Спасала только небольшая печка, которую парень тут же разогрел. Повсюду валялись листья, залетевшие через сломанное окно, пыль покрывала мебель, а паутина свисала по углам. Байбла ждала большая работа, тем более до темноты оставалось ещё несколько часов. По крайней мере есть возможность успеть убраться в спальне и на кухне. Пока он таскал вёдра с водой, то подумал, что неплохо было бы взять с собой сюда Грея. Здесь достаточно просторно и есть свой садик, только не в совсем хорошем состоянии. Возможно, так Байбл хотел бы компенсировать своё одиночество. Хотя бы одной живой душой в доме. Он даже хмыкнул про себя: «Только приехал, а уже скучаю по коту, вот дела» и принялся вытряхивать пыл из старого матраца. Работа спорилась. Особенно под музыку на фоне, которая напоминала о поддержке Бога. О том, что всё обязательно будет хорошо и Байбл сможет справиться со своим грехом.«You're my defender You fight for me I will remember You're all I need»
Эти слова в песне заставили Вичапаса, наконец, улыбнуться. Осознать, что Бог борется за него сейчас. Иисус ищет ответы на его вопросы и помнит о нём. И, главное, никогда не забывал. Даже когда Байбл целовал Биу, он думал о том, как излечить душу дьякона. Когда на сад опустилась ночь, она уже не была такой обречённо одинокой. В компании с Библией, Байбл избавлялся от тяжести в сердце. Ему казалось, что вот-вот и он исцелится от своих неправильных мыслей. Но как от них возможно избавится, если ты сам не можешь по-правильному? Везде на страницах Библии рассказывалось о муже и жене, пребывающих в Боге и в понимании друг друга. И именно поэтому Байбл дал обет безбрачия, несмотря на протесты отца. Мечты о внуках разрушились для него ещё давно, но тот не переставал верить в то, что Вичапас решит присоединиться к белому духовенству. Но вместо этого выбрал чёрное, при этом не принося себя в жертву, а выбирая для своей души тот путь, где ей будет лучше всего. Ибо что лучше: жениться на той, которую он никогда не любит и потом принять сан или же оставить всё позади и посвятить себя полностью Богу? Ведь Байбл пытался быть как все. После того случая с Марком на Рождество он дружил с девушками. Уже дома в Таиланде, поступив в университет решил проверить себя «на натуральность». Только ничем хорошим это не закончилось. Одногруппницы признавались ему в своих чувствах слишком часто, что порой пугало парня. Тяжелее всего было их ранить своим отказом, поэтому однажды Вичапас согласился встречаться с одной. Её звали Дарика и она была совершенно мила с ним. Всегда умела выслушать, не осуждала Байбла за его веру, а наоборот поддерживала. Говорила, какой он сильный, раз в буддистской стране не стесняется исповедовать свою веру. После ссоры с Марком Вичапасу было очень тяжело, но Дарика всегда умела поднять ему настроение. Поэтому, когда они начали встречаться, Байбл старался забыть о Марке. Ведь даже несмотря на то, сколько времени прошло и какое количество километров разделяло их, он не мог выкинуть друга из головы. Их отношения закончились на поцелуе. Не на первом, конечно, но точно на том самом, когда ты готов всего себя отдать другому. Дарика хотела отдать себя, только Байбл этого не хотел. У него в груди ничего не шелохнулось, даже когда она перебирала пальцами его волосы на затылке. Ничего. Только ощущение, что он использовал бедную девушку. Разошлись они тихо, но Дарика долго плакала. Винила во всём себя и просила дать второй шанс. Байбл уперто говорил, что дело только в нём, ведь он хочет посвятить свою жизнь Богу и никому больше. Такое оправдание было наполовину действительно. Потому что внутри Вичапаса жила гадость, которая привила отвращение к женским прикосновениям. Сам не заметив того, Байбл начал плакать над Библией. В полной тишине, лишь звук мотылька, бившегося о лампочку, смешивался с его всхлипами. Нельзя таким быть навсегда. Человеческая природа совсем другая, Божий замысел состоял в ином. То, что жило в Байбле было творением Сатаны, не более. Но почему так отчаянно хотелось лезть на стену, без полного нежности прикосновения губ к своим губам? Не спать вторую ночь казалось каким-то сумасшествием, но сон не шёл ни в какую. Даже при всей усталости, которая накатила на протяжении дня, Вичапас не смог сомкнуть глаз. В голове так и вертелись слова Биу, что это его суть. Но как такая суть может уживаться в одном теле с одухотворенной душой? Всю ночь Байбл молился, чтобы Бог подсказал ему решение и спас из этой ситуации. Проложил дорожку к правильному пути, где станет легко и безопасно. Ему просто хотелось уткнуться в объятия Небесного Отца и плакать. Может быть, тогда со слезами бы вышли все его неправильные чувства.* * *
В саду было действительно много работы. Байбл начал с того, что подпилил ненужные деревья и избавился от веток у входа на крыльцо. Следом он начал убирать сорняки и вскапывать землю, чтобы посадить все самые любимые цветы мамы, приобретённые на рынке. Это ковыряние в земле напомнило дни, проведённые вместе с мамой, когда они так же заботились о саде. Уже с малых лет Байбл умел отличать сорта цветов и их особенности. Сердце сжала грусть. Как бы было сейчас здорово, если бы мама жила здесь, и они сажали бы цветы вдвоем. Байбл бы рассказал ей обо всём, что происходит в его сердце. Она бы поняла. Не только потому, что у самой брат гей, но и потому, какой чуткой и внимательной мама была к каждому человеку. Неожиданно в глазах потемнело. Вичапас уже подумал, что падает в обморок от недосыпа. Только это были мягкие руки, накрывшие его глаза. И вместе с тёплым дыханием возле уха они вызывали миллион мурашек на спине. — Угадаешь кто? — приятный голос раздался прямо над ухом, а Байбл дёрнулся, словно под электрическим разрядом. Чуть не кувыркнувшись в недавно раскопанную землю, он обернулся назад и во все глаза уставился на Биу, который довольно улыбался и смотрел на него с высоты своего роста. — Не ожидал меня увидеть? Вичпас угрюмо вытер руки и выпрямился, даже не глядя в сторону Биу. Мысленно он уже проклял того человека, который рассказал о его местонахождении. Этим утром все было так хорошо, но нужно было всё испортить появлением Джакапана, при виде которого всё внутри обливало волной кипятка. Байбл поспешил обратно к дому, чтобы вымыть руки и заодно облиться холодной водой, потому что дышать стало практически невозможно. Будто бы в животе закипела вода, пар от которой поднимался к голове и туманил разум. — Я был козлом, я знаю. — Биу последовал за ним и стоял в стороне, пока Вичапас отмывал въевшуюся в ладони грязь. — Мне не следовало говорить, что-то, чем ты живёшь — бред. На самом деле я имел в виду вообще другое. Всё это время Вичапас молчал. Тер и тер руки, глядя на своё раздраженное отражение. — Я таких, как ты, никогда не встречал. Таких одухотворённых. Когда я смотрю на тебя в Храме, кажется, что ты не здесь, ты где-то далеко с Богом, абсолютно счастливый. А мне нравится смотреть на то, как ты счастлив. Эти слова резали по сердцу острее ножа. Тяжело доверять человеку, который целует в Пасху и потом кричит что-то о его сути. Холодная вода брызнула на лицо и в уши. Лишь бы отрезвиться и не дать слабину. Не позволить обманывать себя дьяволу. — Знаешь, я целый день вчера изучал Библию. Да, там не почитают отношений между мужчинами. Но я понял одну важную суть оттуда: все отношения строятся на любви и из любви друг к другу. Пока в сердце нет недобрых намерений, чувства не могут быть неправильными. — Голос Биу становился все ближе и вот он уже стоял по правую руку от Байбла. — Ты зря себя накручиваешь. «Биу читал Библию?» — эта мысль завертелась в голове с бешеной скоростью, а с сердца будто бы соскребли слой льда. Когда он повернулся к Биу лицом, тот смотрел на него с обеспокоенностью. Наверно, увидел чёрные круги под глазами и совершенное безразличие ко всему в глазах. И Байблу было плевать. Пусть смотрит, любуется мучениями дьякона. — Скажи, что тебе от меня нужно? — устало вздохнул Байбл и оперся на бак с водой сзади себя. — Я годами пытался избавиться от тяги к мужчинам, но тут пришёл ты и все мои усилия ушли в никуда. — Ты мне нравишься, — просто ответил Биу, а Байбл был готов уже взвыть. Джакапан сделал шаг к нему ближе, но не касался. Просто смотрел в глаза, чуть склонив голову набок, как любопытный кот. — Если ты не хотел меня целовать, то так и скажи. Я не буду приносить тебе больше неудобств. — Если бы не хотел, то не сидел бы здесь, — буркнул Байбл, потирая переносицу. Лицо Биу будто бы засияло, но тут же опечалилось. Неужели ему так тяжело было смотреть на то, как Вичапас страдает? — Теперь я понимаю, как тебе тяжело. Библия говорит одно, а твоё сердце другое. Ты будто между двух огней. — От этих слов Биу, на глазах появились слезы. Потому что всё так и было. Вичапас не знал, кого будет больнее предавать: себя или Бога. Он хотел остаться собой вместе с Иисусом, но со своим трепещущим сердцем рядом с Биу он не сможет этого сделать. — Нет, ты не понимаешь. Я устал. Я устал искать ответы и чувствовать, что предаю самое важное в своей жизни. Чувствую себя каким-то браком. — Байбл дёрнул носом, будто сам презирал себя и не хотел находиться в этом теле. Внезапно Биу обнял его, уткнувшись аккуратным носом в ключицу. Руками парень поглаживал его лопатки и шептал, что понимает. Понимает, какого это чувствовать себя бракованным и не таким, как все. У Байбла больше не хватило сил. Он разрыдался, схватившись за спину Биу. Синяя рубашка на нём вмиг пропиталась слезами. Именно таких объятий Вичапас ждал от Небесного Отца, но получил от парня, который принёс в его жизнь кучу хаоса. — Давай попробуем быть друг другу хотя бы друзьями. Я не прошу, чтобы ты прямо здесь и сейчас решил, что именно выбираешь. — Джакапан говорил эти слова ему на ухо и Байбл понимал, что в них есть зерно здравого смысла. Всё равно только в объятиях Биу ему становилось легче и держать парня как можно дальше от себя — только делать больнее. Да, он запутался. Да, не видит правильного пути, но Джакапан хотя бы предлагает ему пройти через всё вместе. — Ты не будешь один. Ты не будешь один. Пообещали Биу и Бог.* * *
Несколько часов назад в храме Святой Троицы Внутри клокотала злость. Биу не понимал на кого или что именно. То ли на Байбла, который наорал на него, то ли от отца Даниэля, непонимающего собственного сына. Разговаривать с парнем второй раз не хотелось. Уже и так понял, что тот не хочет иметь ничего общего с ним. Вместо работ Биу направился к себе в комнату, чтобы выпить таблеток. Когда закидывался новой порцией, отметил, что у этих слишком странный вкус. Наверно, аптекарша пробила дешевку. Зачем ты так с ним? Тонкий голосок Тени раздался откуда-то справа и Джакапан обернулся, глядя на то, как мальчик сидит на тумбочке, свесив ноги вниз. — Пытаюсь вразумить. Не вечно же ему плясать под дудку отца. — Остатки злости всё ещё клокотали в Биу. Так не обращаются с людьми, которые нравятся. — Чего ты сказал? Что он тебе нравится. — Мы всего лишь поцеловались, — насупился Биу и начал переодеваться, чтобы присоединиться к работам снаружи. Думаешь я не чувствую, как твоё сердце колотиться рядом с ним? Байбл для тебя явно не просто тот, с кем было бы весело провести время. Потому что он не из таких. — Даже если так, то тебе, то что? — Внутри сделалось невыносимо больно, а перед глазами так и стояла надпись: «You will be mine...?». О чем он вообще думал, когда шёл печь кулич с такой надписью? Что будет шанс перепихнуться где-то в кустах? Нет, ведь Байбл не такой. Биу и сам не понимал, чего хотел. Какая-то часть его тянулась к Байблу, к его правильности, стабильности и спокойствию. Эта часть хотела снова очутиться за его спиной под защитой. Ощущать тепло щекой и растворяться в первом поцелуе. Вторая же часть интересовалась, что будет, если развратить дьякона. Несколько горячим он может стать, если отбросит свою целомудренность? Какие границы Байбл может перейти, чтобы погрузиться вместе с ним в безумие? Вывод у этих двух личностей Биу, живших внутри был, на удивление, один: желание остаться рядом с Байблом. Мне то ничего, но Байблу может быть больно. Ему и так сейчас тяжело это скрывать, а ты ещё на нём срываешься. Слова Тени заставляли Биу чувствовать себя виноватым. Поэтому он поспешил на улицу к стройке, где Тонг уже занимался подсчётом срубленных деревьев. Раньше он никогда это не делал, что очень удивило парня. Обычно Тонг занимается какой-нибудь грязной работой, которую ему поручит отец Даниэль. — В начальники заделался? — посмеиваясь, Биу хлопнул друга по плечу и оглядел результаты работы за вечер: десять поваленных деревьев. — Если только во временные. — Банановый Король почесал ручкой в затылке. — Пока Байбл не приедет. — Не понял, а он уехал? — Ага, куда-то в свой старый дом на неделю. — На неделю?! — Чуть ли не закричал Биу, но вовремя притих, замечая, как остальные уставились на него. Дальше уже продолжил чуть ли не шёпотом. — Как давно уехал? Оставил адрес? — А ты, я смотрю, больно за нашего начальника заволновался. — Тонг сощурился и улыбнулся краешком рта. — Влюбленное сердце не может без любимого? — Что ты за хуйню порешь? — В недовольстве Биу ткнул Тонга локтем в бок. — Говори быстро, что об этом знаешь. — Ну то, что Байбл уезжал очень расстроенный. Кто-то из прихожан даже видел, как он чуть ли не плачет. — После этих слов Джакапан окончательно поник, опустив голову к земле. — А ну-ка, не ты ли стал причиной его плохого настроения? Щеки Биу залились краской. Стало даже тяжело сделать вдох, насколько вдруг сделалось душно. — Мы немного повздорили, — решил признаться Биу, сложив губы тонкой полоской. — У тебя есть его адрес? Я должен поехать к нему. — Ага, если бы. Джакапан окончательно поник. Мало того, что расстроил Байбла, так теперь ещё и не увидит его целую неделю. А что, если за это время с ним случится что-то плохое? Вдруг совсем начнёт ненавидеть себя? — Лучше у отца Даниэля узнай. И перестань ходить с такой кислой миной, будто он тебя никогда не простит. — Тонг потрепал его за плечо и слегка толкнул вперёд. — Иди помоги листья собрать. После работы Биу не мог сомкнуть глаз. Мало того, в его комнату залетели какие-то странные золотистые мошки, которые постоянно что-то пищали, так ещё и мысли о Байбле не давали спать. Нужно было думать перед тем, как целовать его. Хотя бы о том, что для дьякона это ново. Ведь Биу знал, как отец Даниэль не любил геев. Знал, что Байблу могло бы за это прилететь вдвойне, учитывая его веру. Поэтому из-за душевных терзаний Биу отыскал в небольшой библиотеке в зале Библию и читал её практически всю ночь, выискивая аргументы в пользу их отношений. Искать их было нереально тяжело, потому что приходилось вчитываться и вникать в суть. Но Джакапан не жалел потраченного времени. Если хотя бы от одного слова в этой книге Байблу станет легче, он готов целыми днями напролёт искать жизнеутверждающие цитаты. С утра Биу наврал отцу Даниэлю, что Байбл звонил Тонгу и просил позвать кого-нибудь для помощи уборки в доме. Как разбирающийся в хозяйстве человек, он решил вызваться, и священник не стал его удерживать. Возможно, отчасти потому, что присутствие Биу напрягало его. Это было заметно по натянутой улыбке и расстоянию, на котором отец Даниэль держался от него. Биу было это даже на руку. Значит есть возможность побыть наедине с Байблом и поговорить. Пока Джакапан запрыгивал на старый мопед, который ему выдали для поездки, он задумался над тем, что никогда ещё так не делал. Не срывался с места ради человека, которого ранил своими словами. Часто Биу было всё равно. Но вспоминая слезящиеся глаза Байбла, он не мог сказать того же. Слишком много было в Вичапасе прекрасного, чтобы топить всё это в грусти, вызванной каким-то оборванцем. Вот Биу и пытался отмыть все кляксы, которые оставил на его душе. Потому что раньше он только портил всем жизнь, не зная, как всё исправить. А теперь хотел лишь одного: чтобы Байбл снова улыбался. Дурацкое испорченное сердце вновь тянулось к чему-то святому. И Биу был совсем не против.