***
Три часа спустя. Коттедж Ракушка
Гермиона сидела, попивая чай, а Флер приветливо улыбалась ей. Билл ушёл гулять с их дочерью, а Джинни стояла у плиты, наливая себе чай. — Это брачная метка, не так ли? — сказала Джинни, когда Гермиона покраснела и провела рукой по шраму, не в силах скрыть дискомфорт. Флер кивнула, её лицо стало задумчивым. — И когда ты его заметила? — спросила она по-английски с мягким акцентом, который значительно улучшился за последние пять лет. Джинни села, её лицо было взволнованным. — Я впервые заметила его летом, когда ты вышла замуж за Билла. Он сначала был красным, и иногда совсем не заметным, но теперь он белый и не исчезает. Флер нахмурилась, а затем осторожно сказала: — Гермиона, ты не возражаешь, если я посмотрю поближе? Гермиона посмотрела на Джинни, которая кивнула ей, а затем недовольно сказала: — Пожалуйста, смотри. Глаза Флер немного расширились, затем она слегка покачала головой и отошла, схватив книгу с маленькой полки в столовой. — Это метка вейлы, — тихо сказала она, — но я не понимаю, почему она у тебя без пары. Гермиона ахнула, когда Джинни поперхнулась чаем. — Пара! — прохрипела Джинни сквозь кашель. Флер задумчиво кивнула, водя пальцем вниз по странице. — Да, она замужем. Это очень хорошо объясняет, почему у неё с Рональдом ничего не вышло. Она принадлежит другому, а другой принадлежит ей. Она замолчала, перелистывая страницы книги. Гермиона сидела с широко распахнутыми глазами, в то время как Джинни выглядела шокированной. — Ах, да, — сказала Флер, вставая. — Он использовал на тебе заклинание частичного забвения. В книге говорится, что он будет тебе сниться. Джинни ахнула. — Так и есть! У неё были сны! Гермиона покраснела. — Но зачем моей половинке это делать? Я думала, вейлы не могут жить без своей пары? Флер кивнула, выражение её лица стало печальным. — Да, это было бы очень болезненно для него. Самый короткий промежуток времени для этой привязки — пять лет. Учитывая время, когда ты получила метку, я бы сказала, что это было сделано, чтобы защитить тебя, в конце концов, была война. Вейлы обычно делали это, когда отправлялись на войну или если их партнеры были слишком молоды. Твой сон чувственный по своей природе? Джинни заговорила: — Я бы так сказала! Она с кем-то занимается любовью во сне. Гермиона сглотнула. — Что-что это значит? Флер улыбнулась ей, а затем пожала плечами. — Это означает, что ты, вероятно, полностью спарилась с ним до того, как он произнес заклинание. Ты знала его. Гермиона нахмурилась, пытаясь вызвать воспоминания о своем сне, который всегда ускользал от неё, когда она просыпалась. — Как я узнаю, кто это? Я имею в виду, это не мог быть человек из моего сна, так откуда я знаю … Флер прервала: — Ты знаешь этого человека? Во сне? Гермиона кивнула, вздыхая. — Ну, да. Недавно я узнала его. Но Флер, он чистокровный, он ненавидел меня. Я уверена, что если бы он приблизился ко мне, все бы об этом узнали. Джинни выглядела немного озадаченной, а затем вздохнула, кивая. — Она права, Флер. У этого парня не могло быть никаких отношений с ней. Мы все бы это заметили. В тот год они почти не разговаривали. Флер покачала головой. — Я не знаю. Могу я спросить, кто это? — Драко Малфой, — тихо ответила Гермиона.***
Драко Малфой сел в кровати, его голова раскалывалась. Его чертова половинка преследовала его все больше. По мере того как действие заклинания ослабевало, он чувствовал её всё чаще и чаще. Теперь каждую ночь она снилась ему. Он просыпался каждую ночь со своим налитым кровью членом в руке, отчаянно желая прикоснуться к ней. Драко застонал в подушку, откинувшись на кровать. У него заканчивалось время! Довольно скоро чары развеются, и ему либо придется вернуть её, либо он погибнет от безумия. Ему пришло в голову, что безумие от разлуки с ней уже началось. Он встал и натянул одежду, с беспокойством оглядывая свою комнату. Он знал, где она была, с кем она жила, где работала и как она выглядела, но у него не было с ней связи. Последний раз он видел Гермиону во время войны. Её пытала его сумасшедшая тетя, в его собственном доме. Ему до сих пор снились кошмары об этом. Каждая клеточка его существа требовала, чтобы он спас её, защитил. Но он ничего не мог сделать. Если бы он сделал это, её бы убили. На самом деле, её снова чуть не убил этот идиот Крэбб во время битвы за Хогвартс. И снова он не смог защитить её. Ему пришлось играть свою фальшивую роль, потому что если бы он этого не сделал, а Тёмный Лорд заглянул слишком глубоко, он мог бы потерять всё. Но ему удалось остаться в живых, и то немногое, что ему было позволено сделать, чтобы защитить её, по крайней мере, сохранило ей жизнь. На самом деле она была награжденным героем войны. Драко, однако, был предателем — и хотя он избежал заключения в Азкабане вместе со своим отцом, он не был прощен. Он провел последние три года, восстанавливая состояние своей семьи, значительная часть которого была потеряна из-за Министерства после войны. Он потёр лицо рукой и направился вниз завтракать. Его мать уже была там, на её лице была тревога. — Драко, мы должны поговорить. Он вздрогнул. Ах да, опять эти разговоры. — Да, мама? — Мой дракон, ты должен начать искать свою пару. Я не понимаю, как тебе удавалось избегать безумия так долго, но вейлы просто обязаны спариваться. Ты ведь знаешь это, сынок. Драко вздохнул и взял свой чай, коротко кивнув домовому эльфу. — Я нашел её, мама. Его мать уронила ложку, её лицо побелело от шока. — Что? Кто? Когда? Драко уставился на портрет Люциуса, висевший на стене за креслом, в котором он любил сидеть. Мужчина смотрел на него с усмешкой. Драко покачал головой и тихо сказал: — Я нашел её в школе, до войны и после того, как я получил тёмную метку. Я знал, что она не будет в безопасности в качестве моей пары, поэтому я соединился с ней и наложил на неё заклинание временного забвения. Это была сокращённая версия того, что произошло на самом деле. Но Драко решил, что ему, вероятно, лучше всё упростить, его бедная мать будет шокирована до смерти, если услышит полную историю о том, как он оказался в паре с Гермионой Грейнджер. Его мать ахнула, прижав руку ко рту. — Драко! Ты должен был сказать мне. Что, если ей причинили вред? Мы должны были присматривать за ней, мы могли бы… Драко прервал ее: — Мама, если бы мы проявили к ней хоть какой-то интерес в то время, это означало бы для всех нас смерть. Его мать слегка позеленела. — Она — она не чистокровная? Драко покачал головой и медленно сказал: — Нет, мама. Она была в безопасности вдали от меня. Его глаза снова уставились на портрет, ненависть ясно читалась на его лице. Его мать тяжело вздохнула. — Он бы одумался, Драко. Она твоя пара. Я понимаю, почему ты чувствовал, что должен защитить её от своего отца, но почему ты не говорил о ней со мной? Драко вздрогнул от её обиженного тона и вздохнул, мрачно глядя на свой тост. — Твоя вина была бы удушающей, мама, а она под чарами. Она ничего не помнит — ну, ничего хорошего обо мне — и тем лучше. Я предал всё, за что она выступала. Я враг. Вероятно, она всё ещё ненавидит меня, и на то есть веская причина. Глаза Нарциссы расширились. — О, Драко, она не может тебя ненавидеть! Ты её пара! Ты бы никогда не причинил ей вреда. Взгляд Драко метнулся к матери. — Но я причинил ей вред, мама. Он махнул рукой своей всё ещё шокированной матери и отцу, который сердито смотрел с портрета —конечно, молча, но всё же с усмешкой. — Мы причинили боль ей, маме, все мы. Даже когда заклинание спадёт, она, скорее всего, откажется быть моей парой, и я не виню её. Я не заслуживаю её. Глаза Нарциссы наполнились слезами. — Даже не думай о таком, Драко! Теперь Драко тяжело дышал, его лицо исказилось от ярости. — Мама, ты помнишь девушку, которую твоя дорогая сестра порезала ножом в нашей гостиной? Ту, которую она радостно пытала? Глаза Нарциссы расширились, и она медленно сказала: — Я помню… ту грязнокровку, которая была с Поттером. Она подруга твоей половинки? В глазах Драко почти полыхали боль и гнев. — Нет, мама. Она моя пара. Ему пришлось вскочить, чтобы подхватить Нарциссу, когда она упала в обморок за столом, на её лице был такой ужас, которого Драко никогда не видел у своей матери.