***
Северус как-то сказал Блэку, что не педик. Уморительная шутка. Он был самым настоящим педиком, в самом оскорбительном смысле этого слова. Да, он никогда не спал с мужчинами до Блэка, но тем не менее с ним с самого начала было что-то не так, правда? Никогда не вписывался в рамки. Был другим. Отец, конечно, сразу же это понял, и Блэк тоже. Раскусил его с первой минуты. Да, Северус не был гомосексуалистом, но в нем никогда не было той неоспоримой мужественности, которую источали его отец и Блэк. Он всегда был мелким чудаковатым неженкой. Блэк не раз насмехался над ним за это и, разумеется, попадал точно в цель. Ну и глупо было бы спорить, что с тех пор, как Блэк вернулся из Азкабана, он частенько появлялся в главной роли в эротических фантазиях Северуса. Он этого не хотел, но, как и в жизни, Блэк просто вторгся туда, обнаженный по пояс, перепачканный, пахнущий потом и тем грубым мускусным запахом, который был его неотъемлемой частью. Настоящий мужик, каким Северус никогда не был. Раньше его это так не напрягало, потому что о женщинах он тоже думал, так что можно было притвориться, что проблемы нет. Но она всегда была — где-то на задворках сознания. А потом эта проклятая штаб-квартира, и снова Блэк, опять без рубашки, с кистью в руке, все такой же красивый, такой же, блядь, красивый, как и до Азкабана. Стоило ли удивляться, что Северус пришел в ярость? Нечестно было вот так проверять на прочность его ориентацию — у него и без того забот хватало. Он никогда не думал, что Блэка тоже могут интересовать мужчины. Это, признаться, стало совершенной неожиданностью: Сириус Блэк, верхом на мотоцикле, забитый татуировками мужицкий мужик? Прежде его видели только с женщинами. Так что же случилось? Неужели Северус был настолько женственным, настолько изнеженным цветочком, что Блэку захотелось его трахнуть? Это его привлекло? Северус, вероятно, этого не узнает. Он никогда не чувствовал себя желанным. Ни разу. Никогда-никогда-никогда. Ни единого раза за все тридцать пять лет. Ни с кем. У него было не слишком-то много женщин, и со всеми было ощущение, что ему делают величайшее одолжение. Что его странное тощее тело — это что-то, что можно в лучшем случае перетерпеть. Но с Блэком все было иначе. Блэк был ужасен. Блэк был восхитителен в своем распутстве. То, как он смотрел на Северуса, наверняка сочли бы незаконным в нескольких странах. Он брал его руку, засовывал в свои трусы и рычал: «Только почувствуй, что ты со мной делаешь». Он мог раздеть его, разложить на столе и просто наблюдать, трогая себя, пока Северус дрожал и втайне трепетал под этим пристальным взглядом. И в этом-то и было дело. Если бы кто-нибудь спросил его — почему он, Северус, почему из всех людей мира именно чертов Сириус Блэк? Именно поэтому, сказал бы он. Однажды, когда Северусу было около десяти лет, его отец в порыве ярости швырнул в стену стул. После этого они примерно полгода жили с дырой размером с обеденную тарелку, пока отец наконец-то не решил ее заделать. Северус помогал ему замазать ее плотными слоями шпаклевки, которую они купили в строительном магазине, а после отшлифовать настолько хорошо, что невозможно было вообще угадать, что там когда-то была дыра. С недавних пор ему приходилось точно так же прятать в своей голове Блэка, как будто он тоже был своеобразной дырой в стене. Северус покрывал его мешаниной из настоящих и выдуманных воспоминаний, слой за слоем, и страшно этого стыдился. Того, что ему вообще приходится этим заниматься. Что он настолько слаб. Что он, так сказать, собственноручно швырнул этот метафорический стул в свою жизнь. Северус столько раз пытался остановиться, но это было бесполезно. «Сосунок», говорил он, глядя на собственное отражение в зеркале — на свое тощее угловатое тело и резкое острое лицо — и повторял обидные слова, вертевшиеся на языке: «Неженка. Педик. Чудила». «Ты был прав, па», думал он, «ты все верно подметил.» Северус старался сдерживаться так долго, как мог, но в конце концов неизменно обнаруживал себя на пороге дома на Гриммо в неурочный час, полный ненависти к себе за то, что вообще пришел, напряженный и с трясущимися поджилками, но чаще всего просто ослепленный похотью и сладким предвкушением, напрочь затмевающим любые мысли. Иногда ему просто хотелось нарваться на то, что скорее напоминало драку, когда Блэк его запугивал, подавлял и выводил из себя. А в иной раз хотелось потушить свет и приказать Блэку молчать, чтобы можно было притвориться, что все это происходит с кем-то другим. Что волосы Блэка, его мышцы, густой мужской запах и тихие хриплые стоны удовольствия не были той причиной, по которой Северус вообще здесь оказался. «Это просто разрядка», думал он, «для этого бы подошел кто угодно, и я совершенно точно не представляю, как Блэк трахает меня своим огромным толстым членом, пока кончаю так, что рассыпаюсь на части.» Отсасывать Блэку оказалось отдельным видом удовольствия, от которого Северус, вероятно, не смог бы отказаться. Как-то он потушил свет и толкнул его к стене прямо в прихожей, у входной двери, и сделал такой минет, что у Блэка потекли слезы, одновременно с этим лаская себя рукой. — Только представь, как бы я тебя выебал, — тяжело дыша, всхлипывал Блэк. — Представь мой член внутри себя. И они тут же оба кончили, и Северус проглотил все до капли, как будто от этого зависела его жизнь. Блэк погладил его по щеке. — Как так вышло, что ты такой отменный членосос, а? Северус гневно отшвырнул от себя его руку и ушел, потому что не мог, не хотел даже думать о себе что-то такое, хотя позже, оставшись один в своей спальне, он вспомнил слова Блэка и испытал глубокое триумфальное удовлетворение. Мгновения вроде этих он старательно складывал в дальнем уголке своего сердца, куда никто не смог бы добраться. Они могли бы сотворить Патронуса. Такова была жестокая, отвратительная правда. Он понимал, насколько был жалок. Понимал. Но понимание собственной убогости не мешает тебе все равно вести себя так. В последний раз, когда Северус видел Блэка, они спали вместе в постели, как какая-то извращенная версия супружеской пары. Это все из-за треклятого зелья, убедил он себя. Проснувшись утром в объятиях Блэка, он выскочил из постели так, словно ошпарился. И ему все это не понравилось. Не понравились объятия Блэка, и его запах, и не понравилось просыпаться рядом с ним. Совсем нет. И ему определенно не понравилось чувствовать себя защищенным, впервые за… да даже не вспомнить, за сколько времени. Он не представлял, как справиться со всеми этими не-эмоциями, поэтому предпочел игнорировать Блэка следующие две недели. Не понятно, почему подобное вообще сходило ему с рук, почему Блэк позволял так с собой поступать. Вероятно, это какая-то гейская фишка. «Не делай этого», без особого энтузиазма повторял себе Северус, поднимаясь по ступеням в совятню, «не делай этого, Северус, оставь, пора все это наконец-таки прекратить. Это ведь Сириус Блэк, величайший в мире засранец, твой худший школьный кошмар, законченный мудила. Оно тебе надо?» Но он был слаб. Ничего не мог с собой поделать. Ему приходилось быть сильным во всем остальном, неужели он не мог позволить себе одну-единственную слабость? Ты дома? — написал Северус на клочке пергамента, прежде чем привязать его к лапе первой попавшейся совы. Он прислушался, чтобы убедиться, что больше тут никого нет, достал сигарету и прикурил ее щелчком пальцев. Когда Блэк впервые увидел, как он это проделывает, то сказал что-то вроде: «Черт возьми, Нюниус, как же это охуенно сексуально», и с тех пор Северус старался делать так в его присутствии при каждом удобном случае. Отдельные очки добавлялись за нарочито выверенную позу и наличие посторонних. По неведомой причине, все это жутко заводило Блэка. Впрочем порой, в ясную ночь вроде этой, когда метка на предплечье не горела так сильно, и он давно не видел Блэка, Северус ловил себя на мысли, что вспоминает о нем — о его руках и ключицах, и о том, как двигаются его губы во время поцелуя, — и задумывался: а действительно ли это все неправильно? Он выкурил еще две сигареты, одну за одной, пока не получил ответ. Где, блядь, мне еще быть? «Вот и славно», подумал Северус и выбросил окурок в окно.***
— Полагаю, ты пришел, чтобы удовлетворить свои потребности? Северус рассеянно моргнул. — Ну, я подумывал об этом. — А что, если я не в настроении прямо сейчас? — Это так? Сириус вздохнул. — Нет. Но я мог бы, ты когда-нибудь об этом задумывался? Северус промолчал: он, в общем-то допускал возможность столь холодного приема. — Ты, блядь, сбиваешь меня с толку, ты в курсе? — Сириус достал из шкафчика над головой стакан и наполнил его виски. — Будешь? Он неуверенно кивнул. Сириус сердито впихнул ему в руку стакан, отчего часть напитка выплеснулась на пальцы. — Я хочу тебя, Сириус, я ненавижу тебя, Сириус, я не гей, Сириус, Сириус, не мог бы ты вылизать мне задницу, пока я не кончу… понимаешь, к чему я клоню? — Да. — Ох, да неужели? Что ж, пожалуй, они-таки добрались до финиша. Ну и ладно, в конце концов, долгие интрижки явно были не для кого-то вроде него, да? — Я, пожалуй, пойду. Сириус со вздохом поставил на стол стакан, и Северус едва не вздрогнул, когда он вдруг положил ладони ему на щеки и нежно поцеловал. Поцелуи с ним — вот по чему он скучал больше всего, понял Северус. Как это бесит. — Дело вот в чем, Северус. Я тут не просто терплю тебя. Ты мне нравишься. Мне нравится твое тупое гребаное лицо, и твое тело, и твой член, и даже этот блядский нос. И, Мерлин помоги, мне даже нравится проводить с тобой время! Даже когда ты ведешь себя как последний уебок, а это, в общем-то, почти всегда. Может, я и злюсь, но не хочу, чтобы ты уходил, я хочу быть с тобой. Просто хотелось бы чуть меньше драматичного заламывания рук и причитаний, понимаешь? Северус нервно сглотнул. Что ж, это было неожиданно. Он еще никому не нравился прежде. Точно не в том смысле, который закладывал в эти слова Блэк. — И что, это обычно срабатывает? — сдавленно спросил он. Блэк удивленно нахмурился. — Что именно? — Разглагольствовать до тех пор, пока кто-нибудь с тобой не переспит — это обычно работает? — Я делаю это впервые, — с улыбкой пожал плечами он. — Как прошло? — Дай подумать… сегодня вечером тебе перепадет, так что, полагаю, весьма неплохо. Сириус обнял его. — Ну, это уже кое-что, — тихо прошептал он Северусу в плечо. Поначалу Северус хотел его оттолкнуть — первая реакция, заученная так хорошо, что почти стала неосознанной — но не стал. Вместо этого он поднял руку и, слегка поколебавшись и переведя дыхание, мягко опустил ее на затылок Сириуса. — Блэк? — мягко сказал он. — Да? — Я и не подозревал, что ты знаешь слова аж из пяти слогов. Блэк раздраженно фыркнул и слегка шлепнул его ладонью. — Перестань. Северус приглушил смех в его волосах. — Я постараюсь, — прошептал он. — Не могу ничего обещать, но… я постараюсь. — Этого достаточно, — кивнул Блэк и тут же отстранился, положив руки ему на плечи. — Сдается мне, я тоже неплох? Северус, старательно пряча улыбку, кивнул в знак согласия. — Полагаю, — насмешливо продолжил Блэк, — я просто жу-у-утко привлекательный, так? «Да, мой маленький самоуверенный павлин, именно так», подумал Северус, «и это топ один в списке самых сводящих меня с ума фактов». — Блэк, мне казалось, в твоем доме есть зеркала? — Это значит «да»? — Ты хочешь меня трахнуть? — вот что он решил сказать вместо ответа. С одной стороны, это вырвалось у него случайно, но с другой… он хотел сказать что-то такое уже несколько недель, разве нет? — Да. В смысле… что? — Хочешь? — Да. Сейчас? — Сейчас. — Черт возьми, надо было начать с этого, я бы не стал тогда попусту тратить твое время. Детка, ты можешь обращаться со мной, как тебе заблагорассудится. Серьезно, я… вот, смотри. Чувствуешь, как сильно я тебя хочу? — Ох, во имя… Сириус Блэк! Сколько раз я говорил тебе не делать так?***
Блэк настоял, чтобы он разделся полностью, — обычно он так не делал, — и прямо сейчас Северус распластался перед ним на спине, совершенно обнаженный, словно распутная шлюха. От этой мысли по коже пробежала легкая дрожь. Но несмотря на сомнения, он все равно был возбужден, возможно больше, чем когда-либо раньше. — Все хорошо? Северус утвердительно промычал в ответ, но Блэк все еще продолжал сверлить его взглядом. — Ради всего святого, Блэк, что? — Прости, я… ты просто такой ошеломительно сексуальный, ты в курсе? Он сделал то же, что и всегда, когда слышал подобные комплименты — недоверчиво скривился, не зная, что сказать. Хотя ему очень хотелось бы, чтобы слова Блэка были правдой, пусть даже такое представлялось с большим трудом. — Приподнимись немного, — попросил Блэк. — Да, вот так, — он подтащил его так, чтобы бедра Северуса оказались у него на коленях, и склонился над ним, локтем упершись в матрас рядом с головой. Влажные от смазки пальцы скользнули между ягодиц. — Хороший мальчик, — прерывисто прошептал Блэк, входя в него сразу двумя пальцами, — ты так хорошо справляешься, детка. Вот в чем дело: хоть Блэк и был полнейшим дегенератом, он каким-то невероятным образом при этом оказался внимательным и заботливым любовником. Даже когда они балансировали на грани с жестокостью и принуждением, и Северус делал вид, что ненавидит это до глубины души, даже в таких случаях Блэк мог вдруг состорить щенячьи глаза и спросить: — Так хорошо, малыш? Или что-то настолько же тошнотворное. Северус даже хотел просить его прекратить так делать, но не стал, потому что… ну, потому что он мог бы действительно прекратить. Сириус тщательно растягивал его пальцами и даже этого хватило бы, чтобы Северус кончил — так много практики у них было в прошлом. Но сегодня этого недостаточно, ему нужно больше. Все, что можно получить. Он был уже болезненно твердым, почти дрожал от нетерпения, от желания почувствовать член Блэка внутри себя. Ему это было необходимо. Хотя бы однажды. Может, если они потрахаются, он сможет, наконец, сбросить это наваждение и вернуться к более важным делам. — Ладно, давай, — сказал он, когда понял, что не в силах больше сдерживаться. — Блэк. Трахни меня уже. — Ага, да, — рассеянно ответил Сириус. — Ладно… сейчас. У Северуса заслезились глаза, когда он вошел — такой большой, гораздо больше, чем он себе представлял. Ему пришлось сделать пару глубоких вдохов и вцепиться пальцами в изголовье кровати, когда Блэк протолкнулся глубже. Это было… это было… идеально. Блэк застонал. — Ох, Северус… — Мгхм? — кажется, все слова напрочь вылетели из головы. — Ты… это просто… о, Боже. Поцелуй меня, — продолжил он. — Поцелуй, поцелуй, поцелуй… И они разделили сладкий, горячий, захватывающий дух поцелуй. — Ты никогда прежде этим не занимался, так ведь? — выдохнул Блэк, лоб его влажно блестел от выступившего пота. Северус отрицательно мотнул головой. — Это невероятно охуенно. Прошу, скажи, что тебе тоже хорошо. Кажется, я просто сдохну, если не смогу тебя выебать еще раз. Он плавно двинул бедрами навстречу, и Блэк зарычал от восторга. — Да, — наконец-то сумел выдавить из себя Северус, — мне хорошо. У тебя хорошо получается доставлять мне удовольствие. — Да? О да, я такой, — Блэк при этом выглядел таким донельзя довольным собой, что Северус ни секунды не пожалел о том, что сказал. Он закрыл глаза, чтобы как следует отдаться ощущениям, прочувствовать, как Блэк двигается в нем, как большой горячий член заполняет его целиком, точно так, как в самых жарких фантазиях. Позже Северусу, разумеется, будет стыдно за собственное поведение, но сейчас все это не имело значение. Он оставил все сомнения и страхи на завтра. Завтра наступит уже скоро и принесет с собой безжалостный дневной свет. Завтра начнется война, хотя они об этом еще не знают. Завтра Блэк бросится в Отдел Тайн, самоуверенный и жаждущий драки, как и всегда, и все, что между ними было, останется лишь ярким воспоминанием. Но это будет завтра. А что касается этой ночи, их последней ночи вместе — что ж, по крайней мере, она прошла восхитительно. Северус протяжно, бесстыдно застонал, когда Блэк задел простату и послал россыпь горячих искр удовольствия по позвоночнику. Надо же, он и не подозревал, что все будет так. «Ох», подумал он, «вот оно». То, чем им следовало заниматься с самого начала. — Да-да-да, — взмолился Северус, — вот так. Продолжай. Удивительно, но сейчас он мог кончить, даже не прикасаясь к себе. Блэк медленно вышел почти полностью и тут же резким толчком вогнал член обратно, проходясь по найденной траектории. И снова. И снова. У Северуса перед зажмуренными глазами вспыхнули звезды. Он вцепился дрожащими пальцами Блэку в плечи, уткнулся носом в горячую шею, и мгновение спустя кончил как никогда раньше, с ошеломляющим ощущением заполненности, жара, сознания, разваливающегося на куски от удовольствия. Дрожь волнами перекатывалась по его телу, дыхание вырывалось вперемешку со всхлипами. Блэк набрал бешеный темп, вбивался в него с дикой, животной яростью, приближая собственную разрядку, и немногим позже последовал за ним, приглушив стон поцелуем Северуса. И одна только мысль о том, как сперма Блэка наполняет его, заставляет почувствовать слабый трепет в, казалось бы, совершенно обессиленном теле. Блэк слегка приподнялся на локте, заглядывая ему в глаза. — Великие небеса, — выдохнул он, — ты потрясающий. Щеки у него раскраснелись, на лице написано удовлетворение и бесконечная благодарность. «Вот дурак», подумал Северус. Кто же так открыто демонстрирует свои чувства, выставляет их на всеобщее обозрение? Он хотел было ответить что-нибудь поязвительнее, но вдруг понял, что и сам улыбается, словно блаженный. — Мы определенно займемся этим снова, — не терпящим возражения тоном сказал он. И, может быть, в конце концов все не так уж и плохо? Что-то было во всем этом недоразумении, даже если оно касалось Сириуса, мать его, Блэка, величайшего предводителя магической засранческой армии Великобритании. Сейчас от него, чего уж греха таить, невозможно было оторвать взгляда — такой красивый, обнаженный, лениво раскинувший руки и ноги… и он смотрел на Северуса, словно тот был самым долгожданным подарком на день рождения. Возможно, когда все закончится, они могли бы сходить куда-нибудь вместе. Возможно, ему это даже понравится.