Вниз по лестнице

but turn around, they've surrounded you it's a showdown, and nobody comes to save you now but you've got something they don't you've just gotta keep your eyes open

Поместье Мраксов возвышалось к самому небу, окидывая каждого высокомерным взглядом, свойственным этой семье. Аристократичная сдержанность их жилища кричала о богатстве живущих внутри волшебников и молчала о тайнах, которые они хранили. Снаружи о родстве с Салазаром Слизерином указывала лишь одна деталь — изображение змеи на заборе. «Кто бы удивился, что обычные замки не для таких как они», — отметила про себя Элизабет, не рискуя произносить эту фразу вслух. Былая уверенность в своих планах постепенно отступала под давлением энергетики Мраксов. Она держалась, старалась, чтобы ни один мускул на её лице не дрогнул и не выдал волнение, но все-таки благодарно в ответ сжала руку Себастьяна, который на короткое мгновение, пока они ещё не внутри, провел своей ладонью по её. Оминис что-то прошипел змее и ворота распахнулись. Элизабет и Себастьян неуверенно сделали шаг за другом, который, несмотря на своё отвращение к семье, идеально вписывался в эту мрачную, величественную атмосферу. Парни были в стандартных костюмах, Элизабет — в платье Имельды. Изумрудный цвет с цветочным узором ближе к подолу градиентом переходил в чёрный, украшенный серебряным блеском, напоминающим звездное небо глубокой ночью. Почти две недели заняла подготовка к этому приёму: Оминис аккуратно выяснил, что ужин действительно будет только в близком кругу и никто из отпрысков влиятельных семей или их родителей не будет присутствовать. Только его мать, отец и два брата. Он получил разрешение на присутствие своих друзей и, кажется, сам не замечал злобное шипение, которое издавал во время чтения писем из дома. Им не пришлось бы волноваться, будь вся семья Мраксов незрячей, но таким недугом обладал только Оминис. Ступить в дом потомков Слизерина в школьной одежде было бы невежеством и если Себастьяну справиться с этой проблемой было просто благодаря другу, Элизабет, которая до этого ни разу не была ни на каких приемах, пришлось поломать голову. Тратить деньги не хотелось, возможность не выполнять домашние задания обходилась недешево, а обращаться к кому-то было рисковано. Исключая одного человека. Элизабет постучала в дверь комнаты подруги. Её соседки уже ушли в большой зал, лишь Рейес, для которой утренние тренировки на метле были обычной рутиной, часто приходила позже остальных. И если Джонсон не ошибалась — сейчас девушка должна готовиться к завтраку в своей комнате после душа. Имельда открыла двери. — У тебя есть платье, которое подойдет к ужину аристократической семьи? Что вообще вы носите на ужинах? — Сразу с дела начала Элизабет. Род Рейесов был уважаемым. Одним из тех, кто отличался чистотой крови, но, в отличие от Малфоев, Мраксов или Блэков, не ставил это во главу своего отношения к человеку. — То, что Сэллоу чистокровные — не значит, что к ним в гости надо наряжаться, — насмешливо заметила Имельда, которая вернулась к зеркалу и продолжила собирать волосы в хвост, — кто и куда тебя позвал? — Не совсем позвал. Ужин в доме Мраксов, — расческа выпала из рук Имельды. — Ты сумасшедшая? — Серьезно посмотрела она на неё, — ваш дружок Оминис не потрудился рассказать как их семейка относится к маглорожденным? — Имельда, ты либо помогаешь, либо я спрашиваю у кого-то другого. Так нужно. Я буду… Не совсем собой. — Ладно, — Рейес не стала лезть не в своё дело, — с собой у меня ничего нет, но я попрошу, чтобы на твоё имя отправили платье из дома. Можешь потом не возвращать, всё равно второй раз в одном и том же на приемах не появляются, — пожала плечами Имельда и подобрала расческу. Элизабет поблагодарила её и вышла. Через пару дней платье было у слизеринки, как и пугающий вопрос Имельды не повлияет ли этот прием на тренировки. Немного повлиял. Ужин проходил в пятницу, в один из тренировочных дней. От гнева Рейес девушку спасло согласие пуффендуйцев поменяться днями. Себастьян тоже был частью команды, но вся ответственность по решению возникших проблем сама собой легла на Элизабет. Мраксов ни она, ни Себастьян не видели, а вот злую Имельду видели. И можно было только поблагодарить небеса и пуффендуйцев, что им не пришлось испытать её гнев на себе. — Корвинус был на седьмом курсе, когда я, Себастьян и Анна учились на первом. Вряд ли он помнит кого-то из них, — продолжал свои наставления Оминис, который до сих пор недоверчиво относился к их идее, но идти на попятную и отказываться было поздно. — Как так вышло, что ни Себастьян, ни Анна никогда у тебя не были в гостях? — Я пытался уговорить его где-то до третьего курса пригласить меня к себе, но на четвертом понял, что это бесполезно, — ответил за друга Сэллоу, пожав плечами. Он слишком расслаблено для их обсуждения сидел на диване, ловя ртом конфеты «Берти Боттс». На последней его лицо скривилось, что вызвало улыбку у Элизабет. — И я не буду снова объяснять почему это плохая идея, — хмуро отмахнулся Мракс, для которого, как предполагала Джонсон, основными причинами являлось собственное нежелание находиться в родительском доме, — я надеюсь, что это поможет Анне. Обещайте, что не сделаете никаких глупостей. — Обещаем, — хором уныло сказали Элизабет и Себастьян. Примерно двадцатый раз за неделю. Опыта смены внешности у Джонсон не было, если не считать становление профессором Шарпом на пятом курсе с помощью оборотного зелья. Девушки её курса иногда ходили в салон мадам Селлинг, чтобы поменять цвет волос или сделать красивую прическу перед свиданием. Раньше у Элизабет не было времени заходить туда, а после отсутствовала необходимость. Она немного нервничала, заходя внутрь со своей придуманной легендой и облегченно выдохнула, когда увидела, что в небольшом салоне пусто. — Птичка решила обновить перышки? — Добродушно подошла к ней мадам Селлинг, — можем обновить цвет волос, укоротить их, удлинить, добавить родинки или веснушки, всё что пожелаешь. — Вы знаете Анну Сэллоу? — Себастьян упоминал, что пару раз его сестра сюда заходила. — Конечно, милая, такая озорная девочка была, как жаль, что с ней такая беда приключилась, бедняжка. — Вы можете сделать меня похожей на неё? — «Точнее, на её брата» в тот же момент подумала Элизабет, но такая просьба звучала бы странно, — мне сказали, что она нравилась мальчику, который нравится мне, но он никак не смотрит в мою сторону. — Ох, молодежь, — грустный настрой вмиг изменился на игривый, — конечно, милая, мы тебя так преобразим, что он и забудет об этой Анне. Внешность, конечно, не самое главное, но в любви все средства хороши, — подмигнула мадам Селлинг. — Только пожалуйста, не обрезайте челку, чтобы были какие-то различия во внешности и никто не подумал, что я её копирую, — Элизабет просто не хотела челку и такие детали не были важны, если семейство Мраксов Анну никогда не видело. И вот они втроем вошли внутрь дома Мраксов. Потолки покрыты расписными узорами, множество декоративных элементов стояло на поверхностях, картины украшали стены, а с портретов смотрели недовольные потомки семейства, которые не стеснялись обсуждать троицу. Но не это привлекло внимание Элизабет. — Добро пожаловать, сын хозяина, — склонил голову домашний эльф, — Тирусу было приказано встретить сына хозяина и проводить в столовую, Тирус слушаться хозяина. — Спасибо, Тирус, — без особого энтузиазма ответил Оминис. Серебристое свечение. От какого-то предмета под сорочкой домашнего эльфа. Элизабет подергала рукав Оминиса. Парень кивнул, обсуждать их дело перед кем-то, особенно перед преданным своим хозяевам домовиком, было не лучшей затеей. — Сынок, ты всё-таки приехал, — с улыбкой из прохода вышла женщина. Её улыбка не выражала радость от встречи с собственным ребенком. Это была улыбка наслаждения его страданиями и неприязнью находиться в этом доме, — представишь мне своих друзей? — И я рад тебя видеть, мама, — Оминис даже не старался сделать вид, что это правда, — мои друзья Себастьян и Анна Сэллоу, они брат и сестра, близнецы, а это моя мама — Элладора Мракс. — Сэллоу, — задумалась женщина, — не так часто эта фамилия мелькает в наших кругах. — Миссис Мракс, поспешу вас заверить, что хоть наша фамилия не является знаменитой и род не настолько великий и древний как ваш, в наших жилах течет кровь истинных волшебников, — начал Себастьян, подключив всё очарование, которое не раз помогало ему в школьных передрягах. — Обсудим это за ужином, — со снисходительной улыбкой она окинула Себастьяна и Элизабет, которая до сих пор молчала, прикрываясь излишней скромностью. Причиной этому было одно из наставлений Оминиса не привлекать к себе внимание. — Мы пройдем в мою комнату, спустимся позже, — Сэллоу и Джонсон последовали за ним, — можешь говорить, — обратился он к девушке, пока запирал двери. — Что скрывается за сорочкой у вашего домового эльфа? — Медальон Салазара Слизерина. Одна из самых ценных реликвий нашей семьи. По всему дому в разных уголках можно найти его подделки, но настоящий находится на шее Тируса. Отец решил, что никто не станет искать такую вещь у обычного эльфа. — Древняя энергия. Она исходит от него. — То есть нам придется забирать игрушку у домовика? — Сказал Себастьян. — Если мы хотим получить то, за чем пришли — да. Если в доме нет ещё предметов с древней энергией. Кусков пергамента например, ведь как-то древняя магия оказывалась на письмах из дома Мраксов, — девушка вопросительно смотрела на Оминиса. — Это не обычный медальон, в нём хранится фамильная печать. Все письма отправляются Тирусом. Я подумаю как мы сможем его забрать, одна из подделок хранится в восточном крыле, в спальне отца, нам надо будет подменить его, чтобы это мерзкое существо ничего не заметило, — их прервал стук в дверь. — Мы придумаем что сделать, — шепотом сказала Элизабет, пока Оминис открывал двери. — Тириусу надо проводить сына хозяина и его друзей на ужин, Тириус будет плохим эльфом если этого не сделает, Тириус любит хозяина, Тирус никогда не ослушаться великого хозяина. — Идём мы уже, — грубо кинул Оминис и все пошли за домовиком. Сердце Себастьяна и Элизабет бешено застучало в момент, когда они вошли в столовую. — Добрый вечер, Оминис, — подал голос Игнотус Мракс, отец Оминиса, — удивительно, что в этот раз ты не проигнорировал мою просьбу о посещении нашего скромного ужина. И даже решил нас познакомить со своими друзьями. Что же, я решил, что вы будете не против если компанию вам составят ваш однокурсник Септимус Малфой и его отец — Николас Малфой. Надеюсь, вы не нуждаетесь в официальном представлении. Оминис напрягся, но старался не подавать виду. Они все старались держаться, будто присутствие ещё одного слизеринца их не смутило. Все поприветствовали главу семейства, пытаясь до конца осознать, что идеально выстроенный план начал разбиваться на мелкие осколки. Всё начало идти не так. Тонкая ниточка, их тайна, вот-вот должны были разорваться из-за единственного человека, который знал правду. — Анна, рад тебя видеть, выглядишь свежо, болезнь отступает? — С напускной вежливостью спросил Малфой, ехидно глядя на Элизабет, которая вслед за Оминисом шла к своему месту. — Благодарю за заботу, Септимус, мне значительно лучше, если не будет ухудшений, с нового года вернусь в школу, — ответила той же фальшивой учтивостью девушка. — У тебя болезнь что ли какая-то? — Спросил, судя по описанию Оминиса и полному отсутствию аристократических замашек, Марволо, — не заразная? — Ни в коем случае, — в этом ответе Элизабет старалась изобразить искреннее дружелюбие, — два года назад на меня наложил неизвестное проклятие Виктор Руквуд, но с его смертью оно начало отступать и я иду на поправку. — Ох, Виктор, жаль его род, я пытался ему помочь, давал советы не связываться с этими гоблинами и объединиться с кем-то более умным, но, увы, он меня не послушал, — спокойно начал глава семейства, — но это было достаточно интересное сотрудничество. Элизабет почувствовала как напрягся Себастьян. Перед ним сидел человек, причастный к проклятию его настоящей сестры, незаметно, на короткую секунду, девушка сжала его руку в качестве поддержки и благодарности за терпение. К их счастью, разговор свелся к восстанию гоблинов, который постепенно перетек в обсуждение Хогвартса. — Себастьян упомянул, — неожиданно вспомнила про «близнецов» Элладора, — что Сэллоу являются чистокровным родом. Дорогой, это правда? — Себастьян тебе не соврал, — кивнул Игнотус Мракс, — Сэллоу действительно хоть и водились с нежелательными личностями, но являются чистокровными. Мисс и мистер Сэллоу, надеюсь вы нам с женой простите чрезмерное любопытство, нам важно знать кто приходит в наш дом. — Это обоснованное решение, — собрался с силами Себастьян, — к сожалению, наши родственники были достаточно невежественными, чтобы собирать подробную информацию о нашем роде, не исключено, если вы о нас знаете больше нас самих, но мы с сестрой хотим исправить ошибки предков и не допустим, чтобы кровь Сэллоу смешалась с какими-то грязнокровками в будущем. — Даже если придется создать союз друг с другом? — Спокойно спросила мать Оминиса, наслаждаясь отвращением, которое Элизабет не смогла скрыть на долю секунды, но Элладоре хватило и этого. — Даже если придется пойти на такой на такой шаг, — голос Себастьяна не дрогнул, хотя руки были сжаты в крепкие кулаки, чего не могли заметить сидящие вдалеке Мраксы, но чувствовала сидящая рядом Элизабет. — Простите, мне нужно отлучиться, — с улыбкой сказала девушка, поднимаясь со своего места. Себастьян и Оминис испуганно повернули лица в её сторону, тут же делая вид, словно не обратили на подругу внимания. Никаких эмоций, не здесь. — Уборная прямо и направо, чувствуй себя как дома, Анна, — нет, такой дом Элизабет был ни к чему. Познакомившись ближе с Мраксами, Элизабет поняла, почему Оминис отказывался приглашать Анну и Себастьяна к себе домой. Игнотус, Элладора, Корвинус и Марволо, казалось, не испытывали никаких чувств кроме любви к самим себе, своим деньгам и фамилии. Малфои, заглядывающие в рот старшему Мраксу, поддакивающие каждому его слову, тоже не вызывали симпатии. Девушке было противно. Она хотела скорее найти подделку медальона, украсть оригинальный, закончить их дело и убраться из этого дома. — Заблудилась, Анна? — Элизабет вздрогнула, знакомый голос сделал акцент на последнем слове, — или все-таки Элизабет? Как тебя называть теперь? Мне вот второй вариант больше нравится… Интересно, что будет, если я тебя так назову при всех? — Что тебе нужно? — Тихо произнесла Джонсон, поворачиваясь в сторону Малфоя. Было глупо думать, что этот вечер пройдет спокойно. — Думаешь, грязнокровка вроде тебя может быть мне чем-то полезной? — Эхо его шагов отражалось от стен. Довольный собой, он подходил ближе. Элизабет застыла на месте. Она инстинктивно делала мелкие шаги назад, пока не прижалась к стене. Она в ловушке. Пока медальон не найден, она не могла ничего не сделать. — Я лучше вернусь назад, — неуверенно произнесла она, найдя в себе силы выйти из парализованного состояния, пытаясь бороться с этим страхом. — О нет, не вернешься, не сейчас, — ухмылялся Септимус. Он не знал, что ей нужно, но начинал догадываться, что это что-то слишком важное, раз она ещё не попыталась ничего сделать, — можешь попробовать конечно, но я бы не советовал. Он всё расскажет. Тайна Себастьяна, Оминиса и Элизабет будет раскрыта сразу, как только она сделает хоть один шаг в сторону столовой. Предательская дрожь прошлась по телу. Ей не стоило идти одной, запрещено было показывать свой страх, но было уже поздно. Малфой подошёл слишком близко. — Ты можешь попробовать начать умолять меня, — прошептал он над её ухом. Его руки легли на талию, тело напряглось. Медальон ещё не найден, Элизабет нельзя, чтобы её тайна была раскрыта. Она пыталась смотреть в потолок, концентрироваться на узорах, прочесть надпись на французском, который она не знала. «Ненавижу французский», — Элизабет старалась думать о чем угодно, лишь бы отвлечься от мерзких рук, которые уже поднялись к груди. — Нет, так не пойдет, — Септимус грубо взял её за волосы и наклонил голову, заставляя смотреть в свои глаза, — ты ведь хочешь, чтобы я никому ничего не рассказал? Значит будешь смотреть на меня. Либо… Ты можешь рассказать что тебе нужно и я тебя отпущу. «Нет», — пронеслось в голове Элизабет. Она будет терпеть до последнего. Будет надеяться, что это всё поскорее закончится. Ей пришлось пережить многое, ещё одно травматичное воспоминание в копилке однажды утонет и забудется наряду с остальными, но если Мраксы узнают что на самом деле таится в медальоне Слизерина — всё станет ещё хуже, чем если разоблачат её. Малфой выжидающе смотрел на неё, Элизабет не могла отвести взгляд и лишь боролась с желанием плюнуть ему в лицо. Она молчала. Она будет молчать до последнего. Ему не сойдет это с рук. — Не хочешь? Тогда продолжим, — неожиданно для девушки, Малфой наклонился к её губам и сжал одну грудь. Элизабет ничего не делала. Просто стояла. Не отвечала и не сопротивлялась. Тошнота подбиралась к горлу, она хотела, чтобы сегодняшний ужин оказался на Малфое, чтобы он отпустил её, чтобы она ушла из этого чертового коридора, никогда не появлялась в этом доме, никогда не чувствовала эти прикосновения. Она хотела содрать с себя каждый участок кожи к которому прикоснулся Септимус, хоть их и отделяло платье, которое пока что было на ней. Пока что. «Кто-нибудь. Пожалуйста», — лишь подумала она, когда его губы опустились к шее. — Ублюдок, — Себастьян резко подбежал к ним, одним движением повалил Малфоя на пол. Его кулаки успели нанести пять ударов, когда остальные присутствующие вечера успели стать свидетелем этой сцены. Элизабет все ещё стояла у стены и лишь на звуки шагов испуганно повернула голову. Её взгляд сразу встретился с Оминисом. Он не видел происходящего, но запах крови избавлял его от этой необходимости. — Отойди от моего сына, деревенский щенок, Депульсо, — прокричал Николас Малфой, отбрасывая Себастьяна. Оминис без слов подбежал к другу. Удар был сильным, Элизабет облегченно выдохнула, когда Сэллоу, не без помощи Мракса, почти сразу поднялся. — Она не та за кого себя выдает, — сразу выкрикнул Малфой, вытирая нос от стекающей крови. Элизабет понемногу обретала связь с реальностью. И как ей самой сейчас хотелось проехаться кулаком по физиономии Септимуса. Ещё пару минут назад он упивался своей властью, а сейчас пытался остановить собственную кровь после рук Себастьяна. — Тирус, — крикнул Игнотус Мракс. Его спокойствие вызывало новую волну внутренней дрожи. Но появление домовика здесь было на руку. Эльф не заставил себя ждать, Элизабет, будто поправляя платье, повернулась в сторону Сэллоу. Он незаметно кивнул, — помоги юному Малфою добраться до свободной спальни, ему стоит привести себя в порядок. Дорогая, ты останешься? — А ты думаешь я пропущу всё веселье? — Озорные огоньки мелькали в глазах миссис Мракс. — Отец, давай мы просто уедем, — подал голос Оминис. Заранее зная ответ. — Конечно нет, — насмешливо ответил мистер Мракс, — ты думал, что я не знаю как выглядит наша местная знаменитость? Ты сам привел эту мышку в наше логово, так просто мы её не отпустим. Пристальный взгляд отца Оминиса пугал, но сейчас Элизабет следила только за домовиком, который пока никуда не ушёл. Малфой медлил, наслаждаясь представлением, а им это было на руку. — То есть ты, — продолжил Мракс, — обычная грязнокровка, которая каким то чудом смогла подавить восстание гоблинов? Которая посмела осквернить самый величественный факультет своим присутствием в нём? Однажды волшебный мир признает, что учиться в Хогвартсе достойны только чистокровные волшебники. Таким отбросам как ты нет места ни на нашем факультете, ни в нашей школе, ни в этом мире. Дорогая. — Большая часть, — улыбнулась Элладора, — Круцио, — это произошло так быстро, что Элизабет не успела увернуться или достать палочку. Она ощутила адскую боль, словно все её внутренности разрывались, менялись местами, пытались вырваться из её тела. В этот раз она не потеряла сознание. И была уверена, что заклинание было слабым специально, чтобы она успела почувствовать не одну такую вспышку. — Империо, — крикнул Себастьян, направляя палочку на домового, который тут же застыл, — защищай Элизабет. — Конфинго, — напомнил о своем существовании Николас. — Остолбеней, — заклинание Себастьяна вызвало лишь секундное замешательство. Оно не сработало на взрослом волшебнике. Их шансы были нулевыми. — Круцио, — снова вспышка боли. Элизабет не успела понять, кто наложил на неё заклинание повторно. — Адское пламя, Оминис, возьми за руку меня и Элизабет, быстро, Тирус, трансгрессия в запретный лес, — последнее, что слышала девушка, пока окончательно не потеряла сознание.