My teacher

Феликс возвращается после уроков, чтобы напомнить своей не до конца сформировавшейся личности, как сильно ей нужен свой океан. Прошло порядка шести занятий, четыре из которых Ли провел в своих раздумиях, потому что слова учителя об этом мире совсем не давали покоя. В них было столько нового и неясного для еще совсем незрелого парня, что пищи для размышлений и самобичевания было предостаточно. Феликс успел надумать несколько исходов, большинство из которых были не впечатляющими. Поэтому единственным адекватным решением было просто поговорить повторно. И вот сейчас парень уже стоит напротив знакомой двери, занося руку для стука. А через несколько глухих ударов и короткого «войдите», Феликс уже попадает внутрь. Все как всегда. Вроде ничего не поменялось. Все те же парты и стулья. Белая доска, маркеры. Несколько картин на свободной стене и цветы на полках. Подоконник усыпан стопками книг и тетрадей. Ручки хаотично разбросаны по учительскому столу. И все это создает приятную атмосферу творческого хаоса, а не беспорядка на рабочем месте. Хенджин всегда был таким мягким и взбаламученным. А сейчас что-то поменялось. Теперь это место встречает Феликса более теплыми и нежными прикосновениями, чем ранее. Возможно, после того разговора младший все же нашел свой океан, в лице учителя, просто не признав этого до конца. А Хенджин это заметил быстрее, как старший и более мудрый. Как тот, кто разобрался в своих мыслях, может и не до конца, но наполовину точно. — Проходи, — зовет Хван, усаживаясь за свой стол, продолжая записывать что-то в небольшую вязаную книжку. — Я знал, что ты придешь. — Хочу послушать вас еще немного, — признается Феликс, скидывая с плеч рюкзак и укладывая его на свободный стул. — Мне, честно признать, слишком сложно воспринять все то, что вы мне рассказали утром. — Тогда перестань обращаться ко мне на «вы» и тебе станет легче воспринимать мою речь, — вновь улыбается сказочной улыбкой учитель. — О чем ты хочешь поговорить? Что точно тебе не дает покоя? Феликс пару секунд позволяет себе окунуться в мысли, чтобы вытащить оттуда действительно давящие на него темы для разговора, а после впивается взглядом в те же браслетики на руке старшего. — Вы.. то есть ты, — прочищает горло младший. — Ты мог бы смириться со своей судьбой, которая ни капли не удовлетворяет тебя? — задает действительно важный вопрос Феликс. Хенджин даже замолкает на некоторое время, пытаясь сопоставить все возможные события и факты, чтобы построить правильный ответ. — Думаю, что если бы мне была предназначена судьба, которая ни капли меня не удовлетворяет, я бы пошел напролом. — сообщает старший свои мысли. — Я бы начал менять вокруг себя всё, потому что меня не устраивает. Допустим, я хочу стать великим художником, а работаю учителем в школе. Тогда реализация мечты будет начинаться с мельчайшего. Я начну учиться. Так же, как учу своих учеников. Я буду учиться рисовать и неважно, сколько денег я потрачу, сколько сил. Если я действительно могу стать великим художником, то мириться со своей, как-бы предназначенной, судьбой не стану. Даже если мне будет стоить это самого дорогого. — Но, разве это не эгоистично? — задаёт вполне логичный вопрос младший. — Скорее это правильно, Феликс, — отвечает Хван. — Тебе дали жизнь, одну единственную, чтобы ты мог самореализоваться, показать, на что ты способен и куда пойдешь дальше. Это не кому-то дали разрешение распоряжаться тобой, если ты об этом. А тебе. Значит, если выбираешь то, что тебе действительно нравится, что заставляет тебя улыбаться, искренне и по-настоящему, значит поступаешь правильно. А не эгоистично. Главное — чувствовать грань. Ведь твои права заканчиваются там, где начинаются права другого человека, Ликси. Феликс на все это кивает, вновь опуская взгляд на бусинки браслета старшего. Так хочется коснуться их, поиграться, успокоить свою дрожь в руках. Но он умеет чувствовать грань. Хенджин ему учитель, поэтому прежде чем его касаться, стоит уточнить, будет ли ему самому комфортно. Как сказал старший: «Твои права заканчиваются там, где начинаются права другого человека». — Можно еще вопрос? — интересуется младший. — Конечно, задавай. Хенджин вновь откидывается на спинку кресла, поправляя рукава своей рубашки, пока Ли собирается с мыслями. — Вы нашли свой океан? Хван вдруг поднимает удивлённый взгляд на парня перед собой, явно не понимая, что ему ответить на это, ведь для него океан – понятие обширное. Все это общение, разговоры после уроков и присутствие Феликса на каждом занятие Хенджина — его океан. То как младший приходит раньше времени в школу, чтобы понаблюдать за подготовкой учителя к уроку, сладко зевая через каждое слово, потому отказался от возможности поспать, выбрав утренний разговор — его океан. Эти созвездия веснушек, родные азиатские черты лица и томный голос — его океан. Каждое движение, «Господин Хван» из уст парня, внимание на занятиях Хенджина и постоянно отсутствующие глаза во время других уроков — его океан. И до бесконечности так перечислять. — Нашёл, — признаёт старший. — Вам рядом с ним хорошо? — спрашивает Феликс, поднимая уголок губ вверх. — Хорошо, — уже без раздумий отвечает Хенджин. — А как мне найти свой океан? Чтобы тоже было хорошо? Чтобы чувствовать счастье? Чтобы бросить курить и врать? Не пытаться больше бежать сквозь людей, а приветливо улыбаться каждому, кто идёт навстречу, потому что наконец-то есть зачем улыбаться? Феликс поднимается со своего места, задавая все эти вопросы. Берет в руки сумку, вешая на плечо и заглядывает впервые во время этого разговора в глаза старшему. У самого слезы вот-вот сорвутся из глаз, когда в чужих улыбка застыла. Хенджин молчит. Лишь притягивает к себе младшего, обнимая крепко, совсем не так, как учитель, и произносит: — Я поймаю каждую твою слезу, стану твоим собственным океаном. Если позволишь сам. И Феликс позволяет, роняя соленые капли одну за другой на кожу шеи Хенджина. Обнимает сам, зарываясь носом в ключицы старшего. И дышит прерывисто, всхлипывая каждый раз, как воздух тянет через нос. Руки дрожат, но прочно сжимают черную рубашку Хвана в руках. Созвездия веснушек захлебываются в соленой воде, что по щекам катится водопадами. Кажется Феликс уже не стоит, его держат. Потому что сил катастрофически мало. Потому что тонет в Хване, как в своём океане любви, чувств и эмоций. Лишь на ощупь ищет губы старшего, чтобы прочувствовать весь вкус собственных чувств с примесью боли. Лишается рассудка, сцеловывая свои же слёзы с чужих щек, что на каждое прикосновение вперёд подаются. Хенджин сам целует, губы младшего поочередно сминая, забирая все мысли и боль себе, топит их в этой пучине океана. Разрешает Феликсу быть ближе, разрешает почувствовать какого это. Какого тонуть в своем океане.