Острое лезвие ножа.

Всего лишь на мгновение. Взгляд к взгляду. Глаза в глаза. — Соси, — жесткий, не терпящий возражений приказ. Хриплый голос бил как хлыст, обжигая нутро чувственной интенсивностью. Его пальцы усилили хватку. — Грейнджер, не заставляй меня повторять, — яростный, предупреждающий шепот, и та подчинилась, позволяя ему управлять ситуацией. Плотно обхватила губами его пальцы, принимая их и ощущая собственный вкус. Те самые пальцы, что совсем недавно довели ее до умопомрачительного оргазма, вырывали из горла звонкие стоны наслаждения. Малфой чертыхнулся. Жар его испытующего взгляда бил в макушку. Гермиона инстинктивно прикрыла глаза, позволяя пульсирующим волнам поразить, омыть, направлять ее. Позволяя себе расслабиться и опустошить разум от терзающих мыслей, полностью сосредоточившись на ощущениях. На желании, которое ураганом пронеслось по ладному телу, концентрируясь между ног. Грязнокровка быстро училась. Растрепанные локоны задорно подпрыгивали при каждом движении ее головы. Густые ресницы отбрасывали тени на нежные щеки, по которым растекался пламенный румянец, а ее неумелые попытки лишь разжигали и без того жгучее пламя, растущее в груди. Драко был готов кончить в трусы только от одного ее вида. Резко вытащил пальцы из ее рта с характерным звуком и снова провел ими по распухшим, приоткрытым губам, посылая дрожь по всему телу, посылая электрические импульсы, вспыхивающие прямо на коже. Он припустил брюки, позволяя им упасть на пол в бесформенную кучу. Затем намотал ее волосы на кулак и потянул на себя, запрокидывая голову грязнокровки. Глаза цвета шоколада блестели от похоти, ослепляя своей интенсивностью. — Что, Грейнджер? — плотоядно улыбнулся, сильнее натягивая ее волосы. Та поморщилась от резкой боли, и с губ сорвался жалобный писк. — Об этом ты думала, вламываясь в мою комнату? Ты мечтала о моем члене в качестве наказания? — Нет, Малфой, что, черт возьми, ты несешь… Потребность завладеть ее ртом бурлила в венах. В груди, подобно лаве, растекался жар, обостряя искрящиеся чувства. Навязчивое желание. Глубокая потребность. Острая недосягаемость. Пальцы, что буквально несколько мгновений поглаживали полные губы, нежно очерчивая их контур, впились в черепа и надавили сильнее. Из глаз брызнуло несколько слезинок, а сама Гермиона зашипела сквозь зубы из-за дискомфорта. — Прими его как хорошая девочка. Слизеринец прижался к ней. Кончик члена заскользил по губам, активно призывая к действию. Желудок свернулся в узел, сердце тяжелело от его приказного тона. Хватка на волосах едва усилилась, и она послушно приоткрыла рот, с готовностью принимая. Он хаотично двинул бедрами, проникая в необходимое тепло. Один безжалостный толчок, и он застонал, начиная движения, начиная душить ее своим размером, начиная опустошать ее рот и требовать полной отдачи. Гриффиндорка захлебывалась слюнями, задыхалась от обхвата и длины, но продолжала сосать, подстраиваясь под его безумный, уничтожающий темп. Наконец, во рту появился характерный соленый вкус, и она плотнее сжала губы, чувствуя, как Малфой с громким стоном излился в ее рот. — Проглоти. Та легко задрожала от очередной твердости в хриплом голосе и абсолютного, преследующего взгляда, который поглощал ее профиль с обещанием полного уничтожения. Так оно и было. Он уничтожал ту примерную девочку и залез в самую душу, обнажая пороки, заставляя забыть обо всем, сосредоточившись лишь на вязком желании, окутавшим их обоих. Не было Гриффиндора и Слизерина. Не было грязнокровки и аристократа. Только они и эта воспламеняющая страсть, связывающая их обоих в приливе. Эмоции сдавили горло. Взгляд сфокусировался на лице. Драко рывком поднял девушку с колен и так же быстро развернул ее лицом к стене, разрывая зрительный контакт и заставляя ее упереться руками в стенку в попытке сохранить устойчивое положение. Волнительная дрожь прошла по напряженной спине, наполняя Гермиону предвкушением, наполняя ее невыносимой жаждой почувствовать долгожданное освобождение. Ее атаковали близкое присутствие, вторжение в ее личностное пространство, поразительное тепло и притягательный запах, смешанный с запахом возбуждения. Малфой снова трогал ее, очерчивал изгибы тела, пальцами прокладывая дорогу к нижнему белью. Волна собственничества затянула в темную дыру, и он наклонился, облизывая, прокладывая свой путь от ее уха до шеи, чередуя это с лёгкими укусами, метками на разгоряченной коже. Расстегнул лифчик, позволяя ему упасть на пол, как невесомая бумага. Затем также быстро разорвал ее тонкие трусики. Звук рвущейся ткани заставил Грейнджер обернуться, встречаясь с диким огнем в глазах слизеринца. Заряд электричества прошелся сквозь них, как невиданный ураган, сносящий все на своем пути. Мозолистые пальцы с ловкостью захватили сосок между указательным и большими пальцами, покручивая его, а затем резко потянули, смачивая внутренние бедра, заставляя покрыться их еще большей влагой. Жадные руки сжимали грудь, продолжая свою грубую ласку. — С ума сойти, Грейнджер, — шептал он ей на ухо, продолжая мучительную пытку. Повсюду, в каждом закоулке уязвленного сознания, в каждом отзвуке в голове, его голос, полный неконтролируемой похоти. Полный обещания свести с ума, толкая к краю. — У меня нет слов. В ответ ему послужил лишь жалобный стон. Перед глазами вспыхнул целый калейдоскоп цветных кругов, и она едва ослабла, стараясь удержать руки на стене. Слова затолкались в легкие. И гриффиндорка была готова разрыдаться от переизбытка острых ощущений полного, безоговорочного контроля, подчинения, которые буквально пригвоздили ее своей свинцовой тяжестью. Что-то необузданное и дикое сжималось в груди. Низ живота скрутился, сжимался. Как в бреду. Как в чертовой бездне. Голос надломился, звучал так умоляюще, раздирая в бесполезные клочья остатки самообладания, раздирая в бесполезные клочья последние крупицы контроля. — П-п…пожалуйста… — Что, Грейнджер? Чего ты хочешь? — Сделай это. Мне…просто нужно. Малфой сильнее прижал ее к стене, слегка толкая. Руки бессильно опустились к бедрам, и с губ слетел очередной всхлип, вызванным слабым дискомфортом из-за соприкосновения нежной кожи с поверхностью стены. Запястья соединились за спиной, и он удерживал ее на месте, медленно, мучительно медленно провел членом по влажным складкам. Дразня, распаляя бушующее пламя, готовое сжечь их обоих дотла, оставляя после себя лишь пепел. Мучительная тяжесть накатила с новой силой, требуя быстрых действий, требуя той боли, которая определенно возникнет, едва он войдет в нее. И Гермиона хаотично двинула бедрами пытаясь создать трение, пытаясь хоть как-то соединить их жар. Слизеринец почему-то медлил. Почему-то осторожничал, будто бы наслаждаясь страстной агонией. — Ты уверена, Грейнджер? — тихо спросил. Его серьезный голос разлетелся в раскаленном воздухе, оседая. Она прикрыла глаза, чувствуя, как очередная дрожь прошла через все тело, требуя разрядки. — Я буду твоим первым. Ты даришь мне свою девственность. Ты позволишь мне запятнать тебя и оставить свое клеймо? Учти, грязнокровка, когда я закончу — от тебя ничего не останется. Ощутимая угроза в его голосе задела уязвленной сознание, призывая к быстрым размышлениям, призывая остановить это безумие, пока не стало слишком поздно. Горячая волна опалила щеки. Не могла. Не хотела. — Ты херов… Резко замолчала, чувствуя, как он вошел в нее, проталкиваясь дальше с каждым размеренным толчком. Начал двигаться, привыкая к ощущениям. Так узко. Так чертовски тесно. Когда-то Драко дал себе обещание не связываться с девственницами. Не трахать их. Это слишком хлопотно и не принесло бы должного удовольствия. Но, черт возьми, именно с грязнокровкой он нарушил собственное правило и наслаждался каждой секундой этого. Гермиона же стиснула зубы. Внутренности сжимались от легких толчков и непреодолимой силы, с которой он удерживал ее. Замер на секунду, не двигаясь, а затем снова толчок. Резкий и быстрый. Боль пронзила как лесной пожар и распространилась по всему телу с молниеносной быстротой, вырывая из распахнутых глаз несколько слезинок. Он погрузился почти до конца, заполняя, растягивая, увеличивая темп. Рычание смешалось со всхлипами, создавая безумную симфонию. Трение увеличилось, заставляя ерзать, соприкасаясь со стеной. Мысль о том, что Малфой и правда может сломать ее, продолжая свои движения, наполнила раскаленным трепетом, обволакивая прочными путами, мешая дышать. Постепенно этот дискомфорт оттеснился наслаждением, пробирающим прямо до костей. Запах секса смешался в раскаленном воздухе, раскурочивая горящие от нехватки кислорода легкие. Он врезался в ее тело, врезался в ее жар, продолжая свое наступление, продолжая толкать к самому краю и поглощать без остатка. Один гортанный рык, одно движение бедрами, и гриффиндорка перешла за грань. Перед глазами все поплыло, тело задрожало, и она падала все ниже и ниже, не имея возможности приземлиться, не имея возможности занять устойчивое положение. Драко не ослабил хватку после ее оргазма. Наоборот он почувствовал очередную волну желания погружаться в нее снова и снова. Удерживая запястья, продолжал двигаться. Громко рычал, ощущая, как стенки сдавливали член, размазывая по нему капли крови, смешанные с ее возбуждением. Он замер, вышел из нее и, шлепнув по заднице, залил ее своей спермой, обжигая разгоряченную плоть. Грейнджер не могла двигаться. Не могла дышать. Его проникновения, его чудовищная интенсивность украли кислород и рассудок, наполняя все тело горячей истомой, растекающейся в быстром темпе. Его глаза — это первое, что увидела гриффиндорка, когда он ослабил хватку и отпустил ее. Ледяные, сверкающие в приглушенном свете, имитирующие мутное небо и заманивающие звезды в ловушку. Смотрел в упор, с каким-то диким вожделением. Смотрел и молчал, не в силах нарушить эту напряженную тишину. — Я, — совершенно растерялась. То, что сейчас произошло между ними, давно вышло за рамки порочных фантазий, которым она позволяла прокручиваться в голове лишь в те редкие моменты, когда прочный, тщательно выстроенный фасад разлетался на куски, разрушался на глазах. В те редкие моменты, когда этого никто не видел. Не единая душа. — То, что произошло между нами, должно остаться только между нами, Малфой. Изящные брови вскинулись в откровенном замешательстве, а губы изогнулись в дьявольской усмешке. — О, Грейнджер, ты реально думаешь, что я кому-то расскажу о том, как твоя девственная кровь испачкала мой член? Избавь свою голову от подобных мыслей, — сделал решительный шаг вперед, снова загоняя испуганную Гермиону в ловушку. — Но, помяни мое слово, я не остановлюсь, пока не разрушу тебя.