Люблю тебя, больше чем БДСМ

— Знаешь, чем мы здесь будем заниматься, сладкий? — И чем же? — Как будто ты, гандон штопаный, этого не знаешь. Подумай, если умеешь. По небольшому темному помещению разнеслось медленное, размеренное шарканье кроссовок. В дальнем углу, около двери еле-еле горит лампочка, покрытая почти сантиметровым слоем пыли, которая, по идее, должна была создавать интимную атмосферу. Создавала она только атмосферу старого сарая, в котором кто-то умер, но другого освещения не было, всё-таки коморка, в которой хранились инструменты для майских субботников и прочие редко используемые вещи для работы с землёй, иным порадовать не могла. Порадовала она только несколькими трубами, шедшими вдоль стен, к которым можно было отлично кого-нибудь привязать. Вот сейчас около них на голом полу сидел парень из одиннадцатого класса, руки которого были пеньковой веревкой примотаны к этим самым трубам. Обстановка, да и само место было далеко от ложа, в котором хотелось бы заниматься жарким сексом с кем бы то ни было, но другого места, в котором никто не стал бы тревожить, найдено не было. Рядом, виляя бедрами, бродила Жук, сопровождаемая безотрывным взглядом своей жертвы. Сегодня она так не радовала своим достаточно скромным прикидом похотливых сверстников, бегавших за ней по коридорам, всего лишь черные джинсы прямого кроя, напрочь скрывавшие все очертания соблазнительных ножек, и черная рубашка, заправленная в них. Рубашка, как и все остальные в шкафу, была на пару размеров больше и позволяла одной расстёгнутой пуговицей оголить зону декольте до самых рёбер. Шапки она не особо любила и ходила по улице без них, поэтому недавно покрашенные волосы на воздухе распушились и снова начали кудрявиться. На них в общем-то было всё равно, такой тотальный беспорядок на голове её сегодняшнему образу только шел. Особенно к кожаному чокеру с металлическим кольцом на шее. Для игр с наручниками и прочей интересной атрибутикой она могла бы найти место получше, если бы хотела, да и если бы партнёр был по-настоящему желаемым. Если бы хотела, позвала бы какую-нибудь из своих любимых девушек, которые из-за своей любви к мужскому полу редко радовали её ответом на её попытки соблазнения. Этот подкачанный дурак, одетый в палёную брендовую одежду, делавшую его похожим на сбежавший из подвального магазинчика манекен, вообще её не заинтересовал бы, если бы не одно обстоятельство. Она уже как-то сталкивалась с ним, но это был просто трах в порыве эмоций, который ей даже не понравился. Она ещё десяток таких, думающих только о себе и старательно строящих из себя тщедушных альфа-самцов, которые были бы одеты получше и думали о себе поскромнее, найти смогла. Но она заманивала его сюда, привязывала к трубе и делала искренне заинтересованный в нем взгляд не для того, чтобы просто выебать. Кладовка инвентаря для неё сейчас была не лучшим местом, по крайней мере точно не под сегодняшнее настроение. Когда-нибудь она, может быть, и забежала бы сюда под руку с какой-нибудь девушкой, но не с этим шкафом, с которым теперь вообще не хотелось оставаться наедине. Сегодня у неё была особенная цель, которая требовала уединённого места, в котором крики никто бы не услышал, и были бы какие-нибудь трубы, к которым можно было привязать свою жертву. Не просто же так она связала его крепкими верёвками, а не наручниками из собственной коллекции. Они хоть и были достаточно прочными, могли не выдержать. Сегодня нужно было что-то очень прочное и крепкое. — Ты так сексуально смотришься сверху, но… мне всё равно не нравится сидеть вот так на полу. И откуда у тебя верёвка такая? — Всё ещё не видя повода для страха или хотя-бы подозрения, пробормотал парень, разглядывая собственные руки, которые из-за перекрытого верёвкой кровотока медленно начинали краснеть и опухать. — Мне тоже не понравилось одно твоё действие… а давай ты сам вспомнишь, какое. — Хриплым полушепотом ответила Жук, снова повернувшись к нему лицом, выпуская кипящую внутри злость только через сжавшиеся руки. Лицом она всё ещё оставалась спокойной, в конце концов не избивать или резать она его тут собралась. — Какое…? Мы же… мы же уже давно встречались… Я не помню. — Ах, не помнишь? Такая память короткая? Давай вспоминать вместе. — Искренне обрадовавшиеся голубые глаза дьявольски блеснули, смешав под хитрым прищуром азарт и каплю неподдельной ярости. Соня подошла ближе и присела рядом на корточки, рука легким движением легла на чужой пах и начала медленно шагать по нему двумя пальцами, делая вроде бы достаточно свободные брюки тесными и даже обтягивающими ниже пояса. — Хочешь сказать, что всё было хорошо? — Невинным голоском спросила девочка, чуть надавливая и сжимая, хоть и сама прекрасно понимала, что из-за этих действий она лишь отключает чужие мозги. — Настолько слеп, что не помнишь своих бездумных действий? На такие мразотные поступки такая плохая память? — Ну… да? Тебе же вроде понравилось? — Сквозь тяжелое, шумное дыхание, прохрипел парень, глядя на собственный член, сразу же подскочивший от таких слабых манипуляций маленьких, аккуратных пальчиков. Жук после этих слов громко и даже несколько маниакально расхохоталась, запрокинув голову назад. — Да что ты? Слушай, скольких девушек ты поимел за свою жизнь? — Это… это такая шутка? — Нет. Что, очень сложный вопрос? — А кто-то считает? Я не помню. — Значит, точно не одну. И неужели ты, кабелина, за такое огромное количество девушек, не выделил основных вещей, которые им не нравятся? Которые им вредят? Ах да, тебе же абсолютно насрать на партнершу, главное кончить побыстрее. Ну давай, напряги мозг и подумай, что мне в твоих действиях могло не понравиться? — Я не… не помню я. — Так вспоминай. — Жук заговорила жестче, снова поднялась и одной ногой пока что легко надавила на промежность, быстро сбив настрой напрягшегося парня. — Хочу с тобой поиграть. Отвечай. — Слушай, развяжи меня, а? Я скажу, ты только… — Не отпущу. Отвечай так, я уверена, ты вспомнишь. — Подошва старенького черного кеда надавила сильнее, наверняка уже начиная причинять пульсирующему органу боль. — Ну прости, прости, ну классная у тебя жопа, если ударил слишком сильно, прости! Отойди только! — А, теперь хочешь, чтобы я отошла? Подумай лучше, это не то. — Ты же сама тогда говорила, что те колготки порвать можно было? — И не это. Ладно, давай напомню. — После сдавленного болезненного шипения Соня наконец-то отступила и снова села на корточки, заглядывая своей жертве в глаза. — Ты знаешь, что такое контрацепция? — Бля, а кто не знает? — Видимо память у парня и правда была короткой, ибо через пару секунд он уже снова расслабленно лыбился и разглядывал очертания чужого тела через темную рубашку. — Ты, судя по всему, и не знаешь. Скажи на милость, гандонами пользовался? — Ну да. А в чем вообще проблема? Ты меня сюда на допрос привела? — Держи себя в штанах, я просто хочу разъяснить кое-что. Если пользуешься презервативами, какого хуя я от тебя залетела тогда? Думал, я не узнаю, что это из-за тебя? — В смысле? Прям залетела? — Нет, блять, понарошку. Мне тебе презервативов нормальных купить? Или из-за чего это случилось? — Малыш, ну прости, случайно получилось. Ну не нравится мне эта резина, а тут ты ещё… я бы оставил, будь это кто-то другой. С тобой кайфануть хотелось, вот я и снял. — Снял, значит? А мне сказать нельзя было? — Хоть Жук и старалась говорить так же спокойно, поджавшиеся губы и как никогда злые глаза выдали бы её с поличным, если бы вокруг не было так темно. - Так хотелось меня отправить на аборт ради этой минуты? — Да ладно тебе, аборт же пару тысяч вроде стоит. Расслабься, всё же нормально. — Точно, что же я. Всё нормально. — На этот раз по помещению прокатился уже не такой эмоциональный хохот, а скорее даже кокетливый и беззаботный смех. Но всё же мне надо наказать плохого мальчика за это, как думаешь? — О да, давай, накажи меня. — Честно, эта короткая память и тотальная беззаботность к такой серьёзной проблеме уже начинала бесить. — Как пожелаешь. Жека, иди сюда, тут помощь твоя нужна! Не успел парень что-то сообразить, из дальнего угла, до которого свет лампочки практически не долетал, медленно выплыл хорошо известный ему Граф Гейство, влажный взгляд которого сейчас как никогда пугал. Он и так напрягал его своими постоянными подкатами и домогательствами, а сейчас, когда он лежит привязанный к трубе в какой-то каморке, в которую попасть можно только с улицы, а этот индивид возвышается над ним, от одного его вида становилось уже неподдельно страшно. Страшно от одного его взгляда, который исследовал и буквально сканировал его через одежду, будто добычу, которую сейчас обглодают до костей. — Вот, у меня тут очень плохой мальчик лежит, просит наказать его. Я бы сказала даже, что не плохой мальчик, а настоящая падла. Доверяю его тебе. Проучи его тут хорошенько, он полностью заслужил. — Искренне радостно лыбясь, щебетала Соня, хлопая помощника воспитателя по плечу, возлагая на него тяжелый груз ответственности. — Эй, эй, вы че?! Он… он всё время в этом углу сидел? — Да, потому что кое кто соображал долго. Понимаешь, я не люблю тратить собственные деньги впустую из-за таких вот идиотов-эгоистов, как ты. А у моего друга такой жуткий недотрах, что тебе лучше даже не представлять. И только ради него я позволю тебе искупить свою вину. Таких как ты надо в жопу ебать, чтобы впредь думали хоть о ком-то, кроме себя и своего члена. Вот, отрабатывай теперь. Может мозг включится. — Погоди, мы так не договаривались! Я же… — Снимать презервативы, не сказав ничего, мы не договаривались! Натворил хуйни, расплачивайся теперь. В следующий раз умнее будешь. Евгений, пожалуйте, он полностью в твоём распоряжении на ближайшие пару часов. — Спасибо, подружка, не каждый раз жизнь такую аппетитную жопку подкидывает. Мне с ним абсолютно всё делать можно? — Абсолютно. Он заслужил всё, что твой извращенный ум может придумать. Всё, развлекайтесь, я пошла. — Да подождите вы, да как?! Да вы там ахуели?! Я Андреевне нажалуюсь на вас, пидоры! — Давай, жалуйся, мы посмотрим, что она тебе ответит. Потому что думать надо было. При чем головой, а не головкой. Всё, у меня важные дела, давайте дальше сами. — Не-не-не! Подожди, стой! — Несчастная жертва заметалась в разные стороны, пытаясь высвободить руки из оков верёвки, вызывая у довольной Сони только очередной злобный смешок. — Да я те! Я убью тебя! — Давай-давай, попытайся. И не ори зря, всё равно никто не услышит. Расслабься, получай удовольствие. После этих слов Жук, вручив приятелю ключи от этой каморки, вышла за дверь на холодную улицу, оставив парней вдвоём. Женя, проводив подругу взглядом, медленно повернулся обратно на свой подарок, с которым имел возможность сделать всё, что захочет, а такого ему не позволялось ещё никогда. Особенно никогда никто не соглашался отдаться ему, будучи привязанным к трубам водоснабжения грубыми верёвками ещё и с таким каменным стояком и перепуганными глазами. Это, конечно, немного не по обоюдному согласию, но от этого происходящее только интереснее становится, тем более посреди инвентаря, который тоже можно использовать как всякие приблуды для разнообразия. — Хей, бро, давай мы как-нибудь… разойдемся и… надерём этой мрази жопу! — Всё-таки решив побороться за шанс сбежать, промямлил парень, переходя на яростный крик в конце. — Ой, не, она, как и все женщины женского пола меня не интересуют. Единственная жопа, которую я сейчас хочу надрать — это твоя. Так что давай не будем привлекать сюда всяких ненужных третьих лиц. У нас же сегодня такая интересная обстановка, я с тобой погрубее буду, даже если тебе такое не нравится. — Ну нет… ну не надо, эй-эй-эй, пошел нахуй! Нахуй от меня пошел, я сказал! Я тебе шею сверну, как выйду отсюда, пидор! — Ой, вот такое мне уже нравится… иди ко мне, сладкий! — Женя довольно причмокнул и опустился на колени, с силой удерживая ноги своей вырывающейся жертвы по обе стороны от себя. Уже почти оторвавший себе кисти рук парень попытался лягнуть своего внезапно сменившегося партнёра, но тот прижал его к полу и потянулся целоваться, совсем не обращая внимания и даже получая удовольствие от сопротивления в ответ. Жук говорила правду, его криков правда никто не слышал, хоть и продолжались они на протяжении часа. Сама девочка преспокойно удалилась обратно внутрь здания школы, оставив своего обидчика в надёжных руках друга, который ещё и обещал ей купить несколько шоколадок за такое щедрое подношение. Ей в награду ничего не нужно было, достаточно того, что этому подлецу как следует растянут задний проход в наказание, а шоколадки были просто приятным бонусом. Одна миссия дня была выполнена, осталась ещё одна, которую она оставила на самый конец дня, потому что идея его воплощения пришла совсем перед концом уроков. Сегодня их было восемь, поэтому, когда закончился последний, на улицу уже опускались сумерки. Здание стремительно пустело, и сейчас в нём оставалось, наверное, только несколько учителей, один из которых ей сейчас ей и нужен был. Сегодня утром в голове появилась идея отмщения любимой Александре Олеговне, которая начала приставать в самый неподходящий момент, когда надо было как-то помочь. И чтобы к ней впредь не относились как к куску мяса, особенно в таких критических ситуациях, Жук сейчас решительной походкой шла к её кабинету по пустому коридору, чтобы, как говориться, клин клином выбивать. Настроение сегодня было как раз подходящим для того, чтобы выебать одного некомпетентного педагога прямо на его рабочем месте, чтобы в следующий раз прислушивался к просьбам учеников. Жалко только, что веревку всю потратила на этого придурка, она бы сейчас пригодилась, особенно если бы этот нерадивый преподаватель вздумал сопротивляться. Но на руках сейчас не было ничего, только неимоверное желание трахнуть кого-нибудь впервые за этот неудачный день, которое работало лучше всяких наручников. В кармане снова завибрировал телефон, уведомляя о новом сообщении. После того страшного вечера около госпиталя сообщения с короткого номера продолжили приходить каждый день, где бы она ни была и что бы не делала. Теперь они редко были связаны с точным её местонахождением, чаще всего это был всякий бред, написанный всё тем же искаженным текстом. Так же, как в первый раз это уже не пугало, но с того злополучного дня Жук начала оглядываться при ходьбе даже по собственной квартире. Зная, что в сообщении скорее всего сейчас будет какая-то несуразица, она всё равно вытащила гаджет из кармана и с легким испугом глянула на текст на рабочем экране.

6996 Rяdом п04емY s|-|оvа |-|иkоgо |-|еt¿

Поёжившись из-за стаи мурашек, пробежавших по коже, Соня снова сунула телефон куда подальше, бегло оглядевшись вокруг. Вокруг снова никого не было, этаж был полностью пустым. Снова тот самый тип сообщений, которые написаны слишком туманно для того, чтобы понять, к реальному времени они относятся или нет. Может быть, этот псих и не следит за ней, а просто умеет правильно формулировать свои сообщения, во что и хотелось верить, особенно, когда эти сообщения и приходили. Сейчас в почти полностью пустой школе сообщение снова подействовало так, как наверняка и задумывалось, и девочка торопливо, даже не стучась, шмыгнула в нужный кабинет, в надежде, что он не окажется пустым. Пустым он не оказался, в другом конце помещения около шкафа со всякими учебными пособиями копошилась Александра Олеговна, пытаясь закинуть на самую верхнюю полку стопку бумаг. — Здра-а-асте. — Игриво протянула Соня, прошла к креслу, которое ей, как и многим другим, видимо ужасно нравилось, и устало упала на него. Саша от неожиданности вздрогнула, будто не заметив предшествующего хлопка двери, но, увидев нахальную физиономию самой частой посетительницы этого места, хитро ухмыльнулась и положила бумаги вообще не на ту полку. — Снова пришла таблетку просить? — Нет. Но у меня вообще-то была серьёзная проблема, которую я хотела решить. — Стараясь делать максимально серьёзное лицо, ответила Соня, не сводя глаз с медленно подходившей ближе Александры. — И какая же? Недотрах? Почему же ты с такими проблемами всегда приходишь ко мне? — А почему ты всегда думаешь, что у меня кроме недотраха никаких проблем нет? Вот ты же нам сегодня про эти свои законы Ньютона рассказывала, я ничего не поняла и вот сейчас пришла спрашивать. — Да ну? — Оперевшись бедром о свой стол, хмыкнула Саша, понимая, что ей нагло врут, глядя в глаза и не краснея. — Вот я ни в жизнь не поверю, что ты правда пришла что-то учить. Стоит ли мне вообще пытаться вдолбить что-то тебе в голову, если я заранее уверена в том, что это бесполезно? — Не надо держать меня за бесполезную долбоёбку. И не моя проблема, что ты не интересно темы объясняешь. — Да? Я не интересно тему объясняю? Ну давай, вставай тогда с моего места. — А вот не встану. — Жук показательно закинула ногу на ногу и откинулась назад, рассчитывая как следует раздразнить девушку чтобы план удался. — Давай, объясняй стоя. — А, мне ещё и стоя объяснять? — Ну, может, хоть так не усну. — Если ты так боишься уснуть, я знаю, как правильно тебе объяснить. Отдав предпочтение просящей объяснения ученице, а не кипе бумаг на столе, Александра резким движением подняла её на ноги, чуть не оторвав ей при этом руку. Воплотить план до конца Соне не дали, в следующую секунду она уже стояла на том же полу, но уже на коленях. Сзади примостилась Саша, отодвинула ворот рубашки и провела языком дорожку от ключицы до самого уха, попутно разбираясь с ремнём и джинсами. Когда на ключице осталось несколько засосов, джинсы с ремнём и даже с трусами опустились на пол, а пара сильных рук нагнула и поставила в коленно-локтевую позицию. — Сейчас посмотрим, как я учить умею. Приятные, мягкие ладони нежно огладили ягодицы, а в следующую секунду одна резко хлестнула по коже, оставив розоватый след. Жук с тяжелым дыханием подалась на встречу ещё одному резкому удару, хотя план изначально был вообще другим. Какая вообще разница, какой там был план, его всегда можно осуществить позже, сначала подумав о себе. На ягодицу обрушился ещё один удар, потом ещё, ещё и ещё, пока кожа не стало равномерно розоватой. — Ну, начнем с простого. Сколько вообще у Ньютона законов? — Ума не приложу. — Стараясь не начать стонать раньше времени, хмыкнула Соня, всё ещё воспринимая происходящее, как невинную игру. — Неверный ответ. — Ягодицу снова обожгло хлестким ударом, из-за которого по классу пробежал пока что сдержанный визг. — Не думай, что тебе здесь не придётся думать. Так сколько же всего законов? — Три? — Зашипев из-за растёкшегося по коже тепла после удара, прохрипела Соня, прижавшись щекой к руке, которой упиралась в пол. — Молодец. На этот раз удара не последовало, ладонь только опустилась ниже и скользнула между разведённых по сторонам ног. В награду за хоть какие-то минимальные знания, два пальца медленно очертили изгибы вульвы и без особых прелюдий протолкнулись во влагалище. Обходясь с его горячими стенками нежно поначалу, они пару раз двинулись туда-сюда, напрягая податливое тело ещё больше, до сладкого скручивания мышц. Жук просяще заскулила и нетерпеливо заёрзала, прижимаясь грудью к холодному полу и круто выгибаясь в спине. — Пожалуй, начнем. У нас есть три закона, один о том, что тела движутся равномерно и прямолинейно, другой о том, что ускорение прямо пропорционально приложенной силе и обратно пропорционально весу, и ещё один закон действия и противодействия. Сформулируй хотя-бы кратко мне второй закон. Пальцы перестали обходительно гладить и начали двигаться отрывисто, но пока что не сильно быстро, чтобы просто разогреть и подготовить к грядущему. О том, что там внутри этих неинтересных трех законов, Жук честно не знала, не хотелось слушать эту нудятину на уроке, предпочитая её недавно сделанной фотографии, которую надо было чуть откорректировать и выложить, и паре глаз, снова сверливших её спину. Поэтому сейчас, когда от неё требовали рассказать, о чем там было в конкретном законе, ещё и двигая внутри неё двумя пальцами при этом, мозг отключился и она просто глупо промычала что-то себе под нос. — Отвечай мне. Сейчас же. — Пальцы, в наказание за молчание, замедлились, а потом и вовсе перестали двигаться, остановившись на самом входе, только кружа по нему кончиками и дразня. Но Соня всё ещё не разобралась с тем, как ответить на вопрос, который звучал как задача из высшей математики, да и уже вылетел из головы, поэтому только задышала громче и попыталась придумать хоть какие-то слова, чтобы было, что сказать. — Если так и будешь молчать, я займусь растяжкой твоих внутренностей, и думаю, тебе не понравится. Жук вздрогнула и испуганно замычала, почувствовав предупреждающие прикосновения на звёздочке ануса, к которому никого и никогда не подпускала. Это смотивировало думать быстрее и выдумывать слова, которых на свете никогда и не существовало. — Ещё раз условие: о чем второй закон? О движении тел равномерно и прямолинейно, о пропорциональности ускорения и закон действия и противодействия. — Да не знаю я! — Не успев додумать, завопила Соня, когда палец начал медленно раздвигать мышцы и толкаться внутрь. — Неверный ответ. — По всё ещё розовой ягодице прилетел ещё один резкий удар. — А-а о действии и противодействии? — Хорошая попытка, но ответ не верный. — Александра надменно хмыкнула, но пальцы всё-таки убрала, оставив это отверстие для крайних мер. Слабоватый свет, льющийся от пары ламп в другом конце класса, освещал алевшую кожу ягодиц, начавших гореть ещё сильнее от очередного шлепка. — Ещё предположение? — Внутрь жаждущего внимания тела снова нырнула пара пальцев, на этот раз начавших наращивать скорость стремительнее. — Ай, о движении прямо…мерно или линейно… или… агх! — И снова неправильный ответ. — Старшая нагнулась ближе к жмурящейся девочке и угрожающе зашипела той на ухо, — Старайся лучше, иначе я успею вытрахать из себя всю душу дважды. — Что там… ещё было…? — Пара минут этих прерывистых движений, на удивление, быстро успели довести голубоглазую до сладостных судорог, которые прогнали из головы все остатки мыслей. — Вспоминай. — Очередной шлепок интеллектуальных способностей не особо добавил. Пальцы почему-то не спешили останавливаться, хоть тупила Соня как никогда раньше, наверное. Вроде немного информации, которую надо было просто расставить по местам, которую она забыла сразу же. Видимо резкие и даже иногда болезненные движения не дают ни думать, ни соображать, ни даже вытаскивать из краткосрочной памяти что-то. — А-а-ай ну… Об ускорении там что-то! — Уже ближе. И про что там? Конкретнее? — Хоть Жук и наткнулась на правильную мысль, пальцы, почуяв приближавшийся оргазм, остановились, заставив девочку снова всё забыть и недовольно заскулить. — Там… ускорение… прямо пропорционально м-массе и обратно… скорости? — И опять неправильно. — Удары нещадно продолжали сыпаться после каждого неправильного ответа, уже даже не принося возбуждения или желания, а только боль и жжение на раскрасневшейся коже. — М-м-м, ну ускорение прямо… пропра-па… прямо к силе и… обратно к массе! — После резкого и неожиданного толчка вскрикнула Соня, сжимая пальцы внутри себя и рвясь им на встречу. — Ну вот. Можешь же, когда хочешь. — Девушка удовлетворенно улыбнулась и снова задвигала пальцами, давя на напряженную спину и прижимая школьницу к полу, ограничивая движения. Кабинет снова на пару секунд наполнился стонами удовольствия, которые слишком быстро затихли, когда девушка снова остановилась, отобрав ещё один оргазм, отозвавшийся болезненной волной где-то внутри. — Ну Са-а-аш… — Жалобно завыла Соня, капризно дергаясь и сжимая ладони в кулаки. — Я — Александра Олеговна. Мы ещё не закончили. Давай-давай, о чем там первый закон? — О д-действии? — О каком? — Пальцы снова задвигались с бешеной скоростью, как будто изо всех сил желая довести до конца, не смотря на предыдущие действия. Жук уже начала давиться собственными возгласами в попытке скрыть от этой садистки признаки подступающего оргазма, но та с поразительной точностью снова всё предугадала и остановилась. — Ну? Конкретнее? — О действии и про-отиводействии? — Если попросила конкретнее, значит догадка была правильной? Оказалось, нет. По ягодице прилетел очередной шлепок, а пальцы снова остановились, принося бездействием явную боль. Из влажных голубых глаз на щеку скользнула слезинка безысходности, капнув на пол. — Мы будем продолжать бесконечно, такими темпами. Ну? Давай, ещё чуть-чуть. Порадуй меня правильным ответом. Ну или хоть каким-нибудь. — О движении… равномерно…? — Жук жалобно всхлипнула, сильнее стиснув зубы. На этот раз удара не последовало. На коже ягодиц уже сиял алый синяк с багровыми вкраплениями, оставшийся на всю следующую неделю после воспитательных ударов. Александру, к её собственному удивлению, чувство стыда из-за этих побоев, которым она несколько месяцев назад откровенно удивлялась, не пожирало изнутри. Она даже после очередного крика боли поймала себя на мысли, что ей нравится. Ей нравятся все эти крики, нравится оставлять красные отметины на не привыкшей к этому плоти, нравится бить, нравится смотреть за тем, как школьница извивается и хнычет под ней. Возможно, раньше она бы испугалась, а сейчас даже не удивилась. Только в очередной раз хлестнула по избитому месту, даже не найдя причины для этого. — Не плачь, котёнок, если я правильно помню, сама говорила, что грубее любишь. Оставь слёзы на контрольную. У нас ещё третий закон остался. Кстати, что там было? Жук собралась с силами, которых уже не хватало, чтобы приподнять голову с пола, залитого её собственной слюной и слезами. Тело пронзали неприятные судороги боли, которые становились только сильнее в преддверии никак не приближающего оргазма. Возможно, если бы её не прижимали к этому полу, и была возможность уйти, она бы и правда ушла. Лучше бы ушла, а не терпела эту пытку дальше, которая угрожала и не закончиться никогда. Узел, стянувшийся в низу живота в самом начале, превратился в настоящий огненный клубок, сейчас обдававший языками пламени стенки живота, оставляя на них сильные ожоги. — Там… о противодействии…? — Уже с трудом ворочая языком и сглатывая вязкую слюну, пачкавшую щеки и пол, проскулила Соня, желая сейчас только окончания этого ужаса. — Я бы заставила сформулировать подробнее… ну ладно. Давай теперь всё вместе. — Наслаждаясь стонами боли, последовавшими за вновь прекратившимися движениями, хмыкнула Александра, медленно раздвигая пальцы на выходе, играясь с ощущениями ещё более изощренно. — Дай… дай я уйду… отпусти… — Снова всхлипнула Жук, пытаясь двигаться и ползти вперёд, подальше. Она бывала на многих вечеринках, где издёвки были нормой и обязаловкой, но даже там не доводили до таких горьких слёз, как сейчас. Она сомневалась в возможности вспомнить сейчас всё, до чего они дошли за всё это время, а это было чревато ещё одним кругом ада. Лучше уж было уйти, а не продолжать. Всё равно в голову лезла одна единственная мысль о том, что её обидчику, оставшемуся наедине с Женей, сейчас даже ненамного хуже, чем ей. — Неправильный ответ. — Особо сильный удар, чуть не сбивший её с колен на бок. — Если не хочешь думать, я приму меры. — В следующую секунду в узкий задний проход протолкнулся палец левой руки, за чем последовал уже настоящий крик боли, прошедшийся лезвием по связкам. — С-са-а… — Уже не стесняясь собственных рыданий в голос, проскулила Соня. — Я — Александра. — Снова удар. — Давай-давай, подбирай слёзы, осталось немного. По порядку все три закона. — Мне больно… — Я знаю. Говори. — П-первый о… движении прямолинейно… — Хоть ответ начинался правильно, пальцы снова то двигались, то застывали на месте, делая всё больнее и больнее, будто специально пытаясь сбить с мысли. Хорошо ещё пока, что удары сзади не сыпятся. — Второй… о пропорциональности… ускорения. Ай… и третий о действии и… противодействии. — И попробуй мне ещё раз спиздануть, что я учить не умею. Пальцы снова начали двигаться и на этот раз, к величайшему счастью, не остановились и прекратили мучения, которые, казалось, длились уже несколько часов. Жук выгнулась и хрипло закричала, сразу же выкинув из головы всё, кроме яркого осознания того, что таких болезненных оргазмов у неё ещё никогда не было. Ещё никогда не хотелось, чтобы всё побыстрее закончилось и её отпустили. Ещё никогда слёзы не катились по щекам из-за клокочущей внутри боли, а не удовольствия. Наконец-то изнеможденное тело накрыла волна облегчения и расслабления, и она тяжело упала на пол, вырвавшись из рук довольно оглядывающей её преподавательницы. Девушка неторопливо поднялась и куда-то удалилась, откидывая упавшие на лицо волосы, оставив школьницу брошено валяться на холодном полу. Дыхание было прерывистым и походило больше на всхлипы, с которыми Жук сжималась всё сильнее, пока не смогла обхватить руками колени. Внутри, помимо медленно уходящей боли царило какое-то странное опустошение и лёгкая обида, со временем становившаяся всё сильнее. Она же говорила, что ей больно, почему нельзя было убрать хотя бы тот проклятый палец и не лезть туда, куда запрещали? Первый закон всяких БДСМ сессий — добровольное согласие и оговорённость всяких опасных моментов. Надо прислушиваться к партнёру, а не стараться измучать его сильнее, вымещая на нем накопившиеся эмоции как на какой-то вещи. Неизвестно, сколько прошло времени, может пара минут, может полчаса, но, когда Соня всё-таки решила подняться, замёрзнув и покрывшись мурашками из-за холода, Александра спокойно попивала кофе в своём кресле и листала какие-то бумаги, оставленные без внимания. Выжидая от неё хоть одного мимолётного взгляда, Жук неторопливо оделась, попутно вытирая застывшие на щеках слёзы. Словно её тут вообще не было, словно она исчезла сразу, как упала на пол и стала неинтересна. — До завтра. — Только этой парой слов и тошнотворно доброжелательным голосом её проводили, когда она подняла дрожащими руками рубашку с пола и медленно поползла к двери, пытаясь застегнуть. Жук обернулась только на пару секунд у двери, надеясь, что эта психованная садистка увидит следы своих действий на её щеках, застывших в размытых потёках туши для ресниц и красных дорожках от слёз, но та всё так же разглядывала свои документы, закинув ногу на ногу. В последний раз обиженно всхлипнув, девочка вышла за дверь, не попрощавшись и медленно побрела по коридору. После светлого кабинета в тёмном коридоре было как-то слишком темно, даже при свете заглядывающих в окна фонарей. Пока она была занята вызовом такси, чтобы не мучать своё истерзанное тело ещё и походом до дома, сверху вылезло очередное сообщение:

6996 PeNие птNц NлN тv0i KrиКи¿

— Пошли вы все. — Прошипела Жук себе под нос, не почувствовав ни малейшего испуга из-за этих корявых слов. Сейчас было лень бояться и беспокоиться о ещё одном психе, хотелось только побыстрее сбежать отсюда и уехать домой. И уснуть там сразу на несколько дней. Покинув перед этим пустую и мрачную школу с мыслями о том, что она обязательно отомстит за такое плохое обращение с собой. Она тоже умеет издеваться.