Люблю тебя, больше чем БДСМ

— Ну, и как каникулы провел? Жук скучающе покачивалась на стуле, закинув ногу на ногу, и пыталась говорить с заспанным Женей, который хотел сейчас только поспать, но никак не разговаривать. После каникул в первый день выжатыми и измотанными выглядели все, странно, что они вообще явились в первый же день. Обычно все прогуливали первую пару дней, отсыпаясь после недельных праздников разврата, из которых не вылезали, из-за чего и не высыпались перед учебой. А сейчас даже почти целая половина класса присутствовала аж на первом уроке, который многие прогуливали даже и в обычные дни. Снова любимая физика, о которой сложились двоякие мнения, потому что уроки вроде велись кое-как, потому что перепихоны с ученицами ради оценок ради их оценок для Александры Олеговны стали важнее, чем объяснение основ физики. Она целыми днями пропадала по всяким углам, а иногда не утруждала себя и этим, развлекаясь прямо в кабинете, уроки никто особо и не вёл, было разве что только что-то на дополнительных уроках, за которые ей платили, но в остальном только взяточничество собственными телами и всякими прочими подношениями от парней, которые из-за ориентации преподавательницы не могли разобраться с этим проще. Даже не одна Соня теперь хихикала над тем, что из-за какой-то одной оплошности, которая для обычных людей даже мелкой неприятностью не является, девушка так быстро сдулась и отказалась от своей священной миссии просветления малолетних умов ради мимолётных утех и пустого удовольствия. Она и не чуралась нередко опаздывать после своих частых пьянок и запоев, дав своим ученикам возможность каждое утро ставить ставки на то, опоздает ли сегодня «главная лесбуха школы» или всё-таки придёт вовремя. Сегодня до урока оставалось где-то минут пять, ставки все уже поставили и теперь досыпали свои последние минуты до начала адекватных уроков, где хотя-бы учитель был на месте, в ожидании этой вечно пьяной особы, которая в трезвом виде существовала в последний раз около пары месяцев назад. И сейчас Жук качалась на стуле, полистав ленты в соцсетях и поудаляв все ненужные фотографии, пытаясь разговорить соседа по парте, уже зная, что урок проводиться скорее всего не будет. — Странно, но даже хорошо. Нашел на такой ахуительный гей-клуб, в котором провёл все время. Не без уёбков, конечно, но там таки-и-ие классные мальчики были, я аж обкакался. — О вау, Женька наконец-то нашел лучшее место на планете. — А ничего смешного, я ж теперь там каждый день зависать буду. Не всем же и хуй отсосать, и пизду отлизать. — Вот умеешь ты сделать так, что блевать тянет. И так, чтобы было ещё и не понятно, из-за чего вообще. — Какие мы нежные тут. У тебя-то вообще что было? — Снова положив голову на парту и накрыв её капюшоном толстовки, пробормотал Женя хриплым сонным голосом, планируя во время красочных рассказов подруги о её похождениях хорошо вздремнуть. — Да точно так же. По обычным клубам ходила, там, кстати, девушки всё чаще идут к девушкам. Я все-таки сломала этот ебаный гетеро-мир. Там кстати… инцидент в новогоднюю ночь был… Короче, я такое классное место нашла, и люди там классные были, и вообще даже вино вкуснее. И прикинь, кого я там встретила? — И кого же…? — Послышалось крайне ленивый и тихий бубнёж из-под капюшона, когда его чуть приподняли и потормошили, чтобы выбить ответ и хоть какое-нибудь внимание. — Ту, которая опаздывает сейчас. И типо я уже привыкла к тому, что она творит всякую дичь и чуть ли не с бомжами уже ебётся, но, блять, кто её туда вообще пустил? Туда нельзя просто так зайти с улицы. И типо… я могла бы её проигнорить, как, наверное, и надо было сделать. Но… я не знаю, я к ней зачем-то попёрлась. И мы обе были бухие, ну и короче мы снова потрахались, и на это-то похуй, но… мы пососались потом… и я не знаю почему! С какого хрена я разрешаю каким-то… я даже не знаю, как её назвать! Какого хрена? Я даже Алинке из одиннадцатого такого не позволила, хотя можно было бы, да даже стоило бы! А в итоге… ей?! Я в ахере сама с себя! И я с великого бодуна даже не забыла о том, что это вообще происходило, хотя очень бы хотелось. Для меня это вообще много значит, а я вчера с какого-то хрена… одолжение сделать решила. Что вообще за странное одолжение? Одалживают вещи какие-нибудь, а не… а не это! Вот нахуй я вообще это сделала? Я же месяц теперь об этом помнить буду, и вообще какого хрена я свои принципы рушу ради неё? Она кто вообще? Блять… таблетки что-ли попить? Эй…? Ты меня хоть чуть-чуть слушаешь? Женя на этот крик души ничего не ответил, пришлось даже поднимать край капюшона, чтобы убедиться в том, что он не то, чтобы не слушал, а безмятежно проспал весь этот монолог. Заинтересованности в личной жизни недо-подруги у него никогда и не было, но хотя бы чуть-чуть послушать было можно ради банальной вежливости. Она же вроде даже не просила какого-то совета, просто хотела выговориться, чтобы её хотя-бы пару минут послушали, уловив пару слов. Хотя вообще-то хоть какой-то совет или простая пара слов сейчас бы очень не помешали, у неё к себе были только вопросы, а не ответы или разъяснительные слова. Наверное, для других это такая мелочь, сейчас целуются со всеми подряд, не без продолжения, конечно, это вроде вообще такая бытовая хрень. Но для неё же это один из самых важных жизненных принципов, который вроде не приносил видимой пользы в подавлении всяких ненужных чувств, но вроде как вполне хорошо вписывался в перечень её жизненных правил. Она вроде когда-то даже клялась себе в том, что если с кем-то и поцелуется, то только быстро и за несколько миллионов. А тут за бесплатно, и ладно с кем-нибудь из девчонок из одиннадцатого, на которых вообще жениться можно было бы, так нет! С той, к которой чувства у неё меняются по сто раз за день, от ненависти к отвращению и вплоть до какого-то лёгкого снисхождения. Она для неё не больше, чем ещё одна карта не особо высокой масти в колоде вариантов для легкого и приятного траха в стенах школы. А с такими целоваться это уже вообще даже зашкваром можно было назвать. И она в ту ночь сделала это не из какого-то милосердия, иначе отстранилась бы сразу. Но ведь ей же в какой-то степени даже… понравилось? Это уже даже страшно. Может правда каких-нибудь таблеток выпить? А то не хватало ещё… нет, этому точно не бывать. Но вот именно после таких «одолжений», которые совершаются с искренним желанием, которые из-за этого так даже назвать нельзя было, что-то запретное в душе и появляется. Она продала душу за свою первую портупею в четырнадцать лет, вроде как страшно быть не должно, но глупое сердце же пока на месте осталось. А ему слишком много дурманящего кислорода давать было нельзя, плохим могло обернуться. И вот сейчас явно очень плохой момент наступает, нужно что-то с этим сделать, может не попадаться этой алкоголичке на глаза, а может вообще пару дней в школу не ходить, но она когда-то где-то слышала о том, что от этого всё только хуже станет. Надо что-то делать, а что — неизвестно. Вот она и хотела выговориться и надеяться хоть на какие-нибудь пару слов, но в ответ, как всегда, только молчание. — Ну, конечно, как всегда, не слушаешь. Никто никогда не слушает. — Жук обиженно отвела глаза в сторону и подперла голову рукой, продолжая копаться в собственных мыслях в поисках ответов на эту хрень, которая не давала покоя все каникулы. Она же ведь тогда почему-то не развернулась, не ушла, она все-таки развернулась и пошла помогать этой алкашке доползти до дома. Иногда так и хотелось своё милосердие запихать куда подальше и жить в своё удовольствие. Оно, конечно, кое-где и помогает, но по большинству, если его не будет, ничего особо не изменится. Оставила бы её на лавочке, кто-нибудь бы и подобрал, в новогоднюю ночь по улицам много кто ходил. Тогда хотя-бы к своим двадцати трём годам научилась правильно пить и не нюхать всякие белые порошки в туалетах. Даже сейчас так и хочется спросить, какого хрена именно она? Если ей повезёт — она сопьётся и сторчится уже через месяц, а к такой чувствовать что-то вообще неуважительно по отношению к самой себе. А вытаскивать её из этого дерьма в планы точно не входило. Люди, ставившие на опоздание классной руководительницы, радостно праздновали победу, а минутная стрелка на циферблате показывала пять минут девятого, что для опоздания было не особо много. Дверь скрипнула и приоткрылась, наверняка пропустив ещё спящую Александру Олеговну в её кабинет. Но в кабинет вошла какая-то незнакомая девушка, вроде не похожая на учителя. Наверное, опять очередная подавала классного журнала из параллельного класса. Она поправила копну длинных каштановых волос, которые струились волнами почти до самого копчика, и с абсолютно равнодушным лицом оперлась о стену напротив трех рядов парт, разглядывая косящихся на неё десятиклассников. Те не спешили с ней разговаривать, ибо вообще неизвестно, кто это и как скоро отсюда уйдет, просто разглядывали между делом, параллельно оценивая внешность явно выше среднего. В школе было прохладно, отопление включили, но после новогодних каникул всё здание ещё не прогрелось, поэтому все пока что одевались теплее. А её не смущало ничего, она нацепила коротенькое облегающее платье черного цвета, которое, судя по текстуре, было не особо-то и утеплённым. Над пухлыми, выкрашенными светло-бурой помадой, губами сверкали два темно-зелёных глаза, светящихся надменным холодом. Она выжидающе покачивалась вперёд-назад на высоких каблуках, около которых валялась сумка из дорогой кожи, и явно кого-то поджидала. Жук от нечего делать рассматривала эту незнакомку, которая даже не спросила наводящей информации о цели своего визита у сидящих перед ней людей, хотя те могли бы сократить время её бессмысленного пребывания здесь. Оболочка красивая, она, может быть, даже трахнула бы, но не более раза. Не в её вкусе, слишком много штукатурки на лице, которое в ней не особо нуждается, и от этого оно начинает казаться каким-то пластмассовым и неживым. Да и не любит она таких нарочито серьёзных людей, которые строят такую пафосную морду постоянно, секс с такими становится каким-то до ужаса неловким, будто реально за деньги или для галочки. Шестое чувство, которому так не понравилась Диана когда-то, вроде ничего против неё не имело, но и не питало к ней какого-то хотя-бы малейшего притяжения. Хотелось просто уйти подальше и больше не сталкиваться. Но перед этим, наверное, всё-таки трахнуть. Пять минут эта хладнокровная особа стояла у доски, привлекая всеобщее косое внимание, и наконец-то дверь распахнулась во второй раз, впустив уже того, кого было надо. Сегодня Александра Олеговна выглядела чуть лучше, чем первого января, когда Жук перед уходом застала её опухшее лицо с красными глазами, глупо оглядывающими комнату. Сейчас её хотя-бы не было жалко, как тогда, она была просто сонной, если привести в порядок и чуть причесать будет очень даже хорошо. Поправляя пушистую шевелюру и прижимая к себе рукой кипу каких-то документов, которые ей видимо всучили на вахте, поймав за жопу и заставив разбираться с документами, она влетела в кабинет, не особо глядя под ноги и шагая как двухмесячный котёнок, который только научился ходить. — Блять… — Шепотом выругалась она себе под нос, увидев, что на злополучный первый урок, который она вообще не хотела проводить сегодня из-за всепоглощающей усталости и лени, явилась даже большая половина класса. — Вы че пришли? Первый урок после каникул, нельзя было прогулять или там… не знаю. Приперлись они, понимаешь. Рассмешив таким интересным желанием таких же усталых, как и она сама, школьников, девушка проковыляла к своему месту и свалила бумаги на стол, с отвращением отпихнув их ближе в угол. Пока она располагалась на рабочем месте, уже скинув куртку и уличные сапоги где-то внизу, загадочная незнакомка наконец-то оживилась и, оставив свою сумку всё так же на полу, подошла ближе, придирчиво оценивая пыхтящую опоздавшую. Когда она наконец-то выудила из рюкзака телефон и рухнула на любимое кресло, которое позволяло и лежать, и сидеть одновременно, девушка подошла совсем близко и, скрестив руки на груди, уставилась в недоумевающие карие глаза, явно недовольные ещё одной прибавившейся проблемой с утра пораньше. — Эм… мел нужен или журнал дать? Чего молчим? — Недовольно вздохнула Саша, прося уйти подальше с глаз долой. — Александра? — Тихо, но так, что почему-то все услышали, спросила девушка, глядя на неё сверху-вниз с некой насмешкой. — Ну я, может быть. Хотя уже не уверена. Чего надо-то? — Надо же, даже не знаете, что к вам новенькую должны были перевести. Здрасте, я Агата. — Теперь уже неприкрыто смеясь над этой профнепригодностью и разгильдяйством в первый рабочий день, хмыкнула Агата. — Да ну? Я спрошу потом, какого хрена всех переводят именно ко мне, и почему-то в середине года. Кто так вообще делает? Ну, иди куда-нибудь уже, если уверена, что тебе надо именно ко мне. — У меня ещё дело осталось. Жук, оперевшись руками о спину всё ещё сопящего соседа по парте, наблюдала за этим диалогом, благодаря заткнувшихся одноклассников, занимавшихся тем же самым. Ещё одна новенькая в планы не входила. За этим новым кадром надо будет следить, чтобы не появились неприятности, которые можно было присечь сразу же в первый день. Клубок черной невесомой материи где-то внутри, довольно хихикавший в тот день, когда она привязала своего обидчика к трубе и отдала на растерзание Жене, почему-то сейчас очень радовался тому, что Александра раздраженно отталкивает от себя эту новенькую, которая вообще-то была довольно хороша собой. Всем остальным учителям из перечня она точно понравится. Но, к превеликому счастью внутреннего беса, девушка отталкивала от себя эту густо накрашенную фифу. И чувства внутреннего беса по отношению к происходящему начинали пугать и настораживаться. — Так, давай это к кому-нибудь другому, мне вот вообще сейчас… Но договорить девушке не дали, когда она попыталась встать, видимо, чтобы выйти в коридор, чтобы налить себе спасительной воды, новенькая резко подняла правую ногу, не побоявшись задравшегося подола обтягивающего платья, и поставила острый каблук промеж её ног, насильно усадив таким образом обратно. Саша впала в ступор на пару секунд и зачем-то отодвинулась дальше, раскинув ноги шире, будто боясь обжечься или каким-то образом лишиться органа удовольствия. — Мне бы хотелось узнать что-то по поводу оценок. Знаете… может быть есть какой-то способ, как я могу обеспечить себе нормальные оценки и… может быть, ещё каких-нибудь приятных бонусов. Можно? — Нагнувшись ближе к возмущенно-испуганному лицу своей новой классной руководительницы, прошептала Агата, заставив класс увлеченно загудеть. — Тебе с такой жопой точно можно! — Выкрикнул кто-то из глубин кабинета, почти в полной тишине подслушивая разговор. — Молчать. — Рыкнула в сторону загудевших ребят девушка, оперевшись руками о подлокотники. — Я тут с классным руководителем говорю. — С классным руководителем, говоришь? — Хмыкнула явно польщённая Александра, которую за всё время работы назвали только «классухой» или «физичкой». — Ну… вообще-то есть много способов… но вопрос в том, готова ли ты? — Ко всему готова. — Девушка довольно оскалилась и нежно провела пальцами левой руки по щеке старшей, чуть поднимая за подбородок её голову чуть выше. — Ваши условия? — А не испугаешься? — Я испугаюсь, только если вы продолжите трепать языком. Хотя, в правильное время в правильном месте этот язык очень хорошо бы пригодился. — Да что ты. И откуда ты такая в себе уверенная вылезла? — Неважно, важно только, куда я смогу залезть здесь. Так что на счет условий? Если тут все такие скромные и пугливые, что вы теперь думаете, что я испугаюсь вас, скажите так сразу. Я, так и быть, разбавлю это трусливое племя. — А, ха-ха, смешная шутка, не шути больше. — Сил смотреть на этот диалог томным полушепотом сил больше не осталось, и Жук, злобно сжав кулаки, вдруг поднялась и запрыгнула на собственную парту. Пройдя по ней пару шагов до прохода между рядами, она спрыгнула вниз и решительной, но не менее элегантной и сексуальной походкой приблизилась к учительскому столу, отчего-то неистово желая разорвать на части обеих около него сейчас. — Какое интересное предложение. А не лучше ли было бы сначала класс получше узнать? — А ты, значит, староста? — Я не… — Тогда приятно познакомиться, лишние связи мне не помешают. — Девушка улыбнулась, будто только что заключив выгодную сделку с какой-то крупной компанией, и протянула однокласснице руку, обвешанную золотыми браслетами. Соня стояла напротив с глупо приоткрытым ртом, не сводя удивленных глаз с этой дерзкой выскочки, которая вроде бы не сказала и не сделала ничего страшного, но все равно этим поразила. Поразила и еще больше выбесила. Выбесила, потому что ведет себя точно так же, как и она сама, почти копия, только малость тщеславнее и надменнее. А так почти точная копия. Возражать или отпихиваться от желающей познакомиться одноклассницы было как-то неловко, тем более на глазах у всего класса, и Соня с максимальной брезгливостью в движениях прикоснулась к протянутой ладони двумя пальцами и слабо помотала этой хлипкой конструкцией вверх-вниз. — Ага, хотела сказать, что вот этой вот алкашке ничего, кроме отлиза и дозы хорошего кокаина не надо. Да и тут, кстати, варианты перепихнуться есть и получше. — Она могла сказать это вполголоса с намеком, стреляя глазками и намекая на себя или еще кого-нибудь, но в этот раз в голосе слышалась почему-то только агрессия и желание отпихнуть эту новенькую ногой куда-нибудь подальше от учительского места. — Ну, если есть варианты перепихнуться получше, то используй их сама, я совета не просила. Я не ищу варианты получше, я ищу те, которые нравятся лично мне. К тому же, я не просила искать мне поток желающих меня оприходовать, если для тебя это так важно, используй их сама, я не гонюсь за количеством, только за чем-то конкретным. Класс приглушенно загудел, явно радуясь такому интересному спектаклю, начавшемуся на самом ровном месте. Соне ещё никакие новенькие, да и старенькие тоже, не смели так дерзить в ответ. Хоть прямо этого сказано и не было, она ведь тоже косвенно назвала её дамой лёгкого поведения, тем более не из-за внешности, а из-за этой странной попытки помочь. Ей же вправду, наверное, интересовали только оценки и возможность их легко заработать, а ей начали советовать варианты перепихона в стенах здания. Да и не под стать друг другу они сейчас выглядели; Агата в почти вечернем обтягивающем платьем, которое делало её похожей на модель или актрису, пришедшую на деловую встречу, и Соня в широких черных джинсах и тёмно-синем худи, которое напрочь скрывало всё, кроме головы. Ещё и такие детские и невинные черты лица делали её просто смешной на фоне уверенных и остро-отесанных черт девушки напротив. Даже возразить или начать выяснять отношения было как-то неловко что-ли, вот вообще сегодняшний заспанный внешний вид этого не позволял. — Так, я не знаю, что вы обе хотите тут устроить, у меня нет времени это слушать. — Подала голос уставшая сидеть с широко раздвинутыми ногами Саша, и убрала тонкую лодыжку, удерживающую её на месте. — Давайте говорите тут дальше, а меня пустите. И вообще Жук, у тебя хобби такое — отгонять от меня всех, сексуальнее тебя? Тут Жук ошалевше открыла рот и крайне оскорблёнными глазами уставилась на гаденько ухмыляющуюся преподавательницу, не обращая внимания на громкие возгласы и смешки из класса. Саша же многозначительно двинула бровями, наконец-то поднялась с кресла и двинулась к двери за водой, оставив школьниц разбираться друг с другом наедине. Агата же явно считала диалог оконченным и, в последний раз окинув голубоглазую странным взглядом, поспешила удалиться следом за ней, чтобы точно условиться по поводу оценок. Класс было уже не остановить, им такое зрелище и такая дерзость в сторону непоколебимого авторитета Жуковой было в новинку. Жук на него по-прежнему не обращала внимания, так же поглощенная возмущением и смятением, она сжала кулаки и, прошипев сквозь зубы пару проклятий, невозмутимой походкой двинулась обратно к своей парте. Выбрала она тот же путь и резким движением запрыгнула на столешницу и, нарочно сильно топая, пересекла её, спрыгнув на пол. Из-за такого обездвиженное тело сопящего Жени наконец-то зашевелилось и подняло помятое заспанное лицо. Эта вот наглая тварь ей сказала вот такое? После того, как она так милостиво дотащила её до дома на своём горбу, хотя могла бы бросить в сугробе замерзать? Это она говорит, что вот эта вот невесть откуда взявшаяся тварь на шпильках сексуальнее её? Она просто сегодня не выспалась, ну, может, выглядит не особо хорошо из-за этого, но с кем не бывает? Она вон сама сегодня как бухающий беспробудно лет тридцать алкаш выглядит. Слишком сильно власть в голову ударилась, раз выбирает, кого трахнуть сегодня, в каком порядке и кто кого лучше, при этом ещё и оглашать это на весь класс. Она ей почти жизнь спасла, а она опозорила её перед всеми, вот так на смех подняла, наверняка знает, что для неё это ещё как важно. Надо было её тогда на улице оставить. Жопу и голову бы как следует подморозило и она, может быть, не обращалась бы с ней как с какой-то шлюхой, которую в любой момент можно было послать, оскорбить, перед этим попользовавшись. — Да пошла она. — Яростно шипела Соня себе под нос, падая на стул и прячась в капюшоне своего объёмного худи от насмехавшихся над ней голосов. — Я тебе, блять, мышьяка в кофе твой подолью. Чтобы у тебя клитор нахуй отсох. — А… что отсох? Кто отсох? — Женя от такого неудержимого потока ругательств шире распахнул веки и выпрямился, потирая всё ещё слипающиеся глаза. — Пока что никто, к сожалению. Пусть обе сгорят, блять, побыстрее. — Тёть, ты че? Че тут произойти успело? Че я опять проспал? — Да всё ты проспал. Наверное, даже хорошо, что проспал. Потому что, если бы ты ржать начал, встал бы первым в очередь на откручивание головы. Перед ними. — Так… походу, что-то слишком серьёзное я на этот раз пропустил. Может всё-таки расскажешь? — Ага, хрена с два я тебе что-нибудь расскажу. Спать на уроках не надо. Разъяснять любопытствующему соседу по парте суть случившегося Жук не стала, только надулась ещё сильнее и начала остервенело царапать кожу на запястье ногтями. Хотелось поубивать всех, и тем более этих двоих, которые сбежали и вернулись потом под самый конец урока, знатно повеселив класс за её счет. С этой новенькой отношения точно не заладятся. Зачем она вообще попёрлась оттаскивать её от этой горе-училки? Больно она была ей нужна, чтобы конкурентов отпугивать. Когда она вообще так делала? Она всегда была для всех самой лучшей, никогда и не приходилось избавляться от конкуренции, её просто не было. Да и она сама же пару секунд назад уверяла себя в том, что ей эта особа безразлична и плевала она на неё с высокой колокольни, зачем отпугивать конкурентов, если на них должно быть всё равно? Да она сама уже не знает, просто спортивный интерес. Только надо этот спортивный интерес на кого-нибудь другого перевести, чтобы больше не унижаться и чтоб не тратить внимание прекрасной себя на всякий сброд. Жук изо всех сил старалась даже не смотреть в сторону и классной руководительницы, и этой новенькой выскочки, к которой клеился с разговорами весь класс. Получалось неплохо, только настроение было испорчено с самого утра. Новенькая же смотрела на всех свысока и, как казалось, не ответила ни на одно предложение уединиться с кем бы то ни было. Ну и пусть лохи идут лесом, а если просто так себе цену набивают, то тем более. Жук вообще хотела свалить домой после первого же урока, но снова что-то не срослось, и она весь день сидела в углу с недовольным лицом, поглядывая на этих дураков, вьющихся около этой неприступной холодной суки, которая только довольно лыбится и купается в лучах мимолётного внимания. Жене про этот утренний инцидент никто так и не объяснил, что позволило переманить его на нужную сторону, чтобы хоть один человек из класса был на правильной стороне, которая весь день отпугивала от себя абсолютно всех своими злющими глазами. Наконец-то этот день пыток подошел к концу, и Жук первее всех вылетела из кабинета ненавистной алгебры, на которой сегодня дрючили особенно сильно. Хоть одноклассники любовью к математике не отличались, они остались где-то позади, и в раздевалку голубоглазая прибежала первой. Там уже копошились ребята на класс младше, и пришлось толкаться ради того, чтобы пробраться к своей куртке. И только когда она наконец-то добралась до своей одежды, вспомнила, что забыла своё худи на спинке стула в кабинете алгебры, которое сняла, слишком запарившись сидеть рядом с батареей. Матерясь на весь мир, пришлось ещё минут пять толкаться к выходу из тесной раздевалки и тащиться обратно на второй этаж по пустым коридорам. К этому времени свалить по домам успели почти все, даже учителя, и сейчас оставалось надеяться на то, что кабинет не успели закрыть на ключ. Но кабинет не то, что был не закрыт, дверь всё так же стояла нараспашку, будто приглашая. Внутри никого не было, математичка вроде тоже уйти в учительскую успела, а на спинке одного из стульев одиноко висела оставленная худи. Стоило подойти ближе к своему месту, мнимая пустота незаметно развеялась, и сзади послышался тихий шорок подошвы по полу. Жук испуганно вздрогнула от неожиданности и резко развернулась, сжав плотную ткань в руках. Около двери стоял молчаливый тип с гетерохромией, которого в безлюдном здании хотелось увидеть меньше всего. Увидев, что его заметили, парень всё так же молча закрыл дверь до щелчка и, сохраняя на лице напрягающую полуулыбку, двинулся в сторону одноклассницы, сверлящей в нем дыру напряженным взглядом. — Эм… и что ты, блять, тут делаешь? — Почти кожей чувствуя, что дверь этот тип прикрыл не просто так, Соня так же медленно попятилась назад, судорожно пытаясь нащупать в сумке, висящей на плече, перцовый баллончик. Ответа на вопрос ожидаемо не последовало, он снова только безмолвно пялился и шел вперёд, не моргая, чем снова необоснованно пугал. — Слышь… да скажи хоть что-то уже, заебал молчать! — Дальше отступать было некуда, голубоглазая уперлась спиной в стенку шкафа около дальней стены, наконец-то сжав в кулаке скользкий из-за мокрой ладони баллончик. — Вокруг опять никого нет…? — Когда до забившейся в угол Сони оставался где-то метр, Роман наконец-то заговорил низким, хрипловатым и будто не своим голосом, все не отводя пристального взгляда. — Да в смысле… чего? — Эти слова откуда-то вспомнились, вроде в лицо их раньше никто не говорил, а они казались смутно знакомыми. Пока девочка пыталась сложить два плюс два в своём перепуганном сознании, парень подошел совсем близко, так, что от его беззвучного дыхания алые волосы низенькой одноклассницы слегка зашевелились. — Э-эй, отойди…! — До того, как её резко схватили за шею, Жук попыталась рвануться в сторону и убежать к двери, но её опередили и дернули в сторону. Сумка слетела с плеча, а худи выпало из рук, упав на пол неподалёку. Соня сдавленно вскрикнула и слабо замахала руками, пытаясь сорвать с шеи сильно сдавливающую горло ладонь, но её снова прижали к стене рядом. Свободная рука полезла под футболку и принялась неаккуратными движениями гулять по коже, грубо сжимая нежную грудь, как всегда, не обременённую бюстгалтером. — Эй, пусти! — Когда горло наконец-то чуть отпустили, удалось закричать и слабо задрыгать ногами, что всё равно не особо помогало. — Да что тебе надо?! Парень снова потерял способность говорить и только всё так же часто дышал, шаря рукой под одеждой и исследуя вырывающееся тело. — Убери свои сраные руки! — А что, у нас чтобы снять шлюху нужно разрешение? — Прозвучало где-то над головой хриплое, слегка удивлённое бормотание. — Я тебе не шлюха! — Жук изловчилась и неуклюже ударила одноклассника в пах, почти вырвавшись на свободу. Но он всё-таки снова сжал сильнее и, снова дёрнув в сторону, кинул грудью на парту, больно придавив щекой к холодной столешнице. Левая рука полезла под ремень джинс, пока правая давила на затылок и всё сильнее вжимала щекой в дерево, так и норовя подвинуть ряд зубов в нижней челюсти. Скользкий баллончик чуть не выскользнул из ладони, и Жук наконец-то вспомнила о нём. Она попыталась попасть пальцем по кнопке, внезапно вскинув руку вверх, но её быстро перехватили, и струя перца разлетелась по воздуху, чуть не попав ей самой в глаза. Послышался звяк об пол, и Соня оказалась без оружия один на один с этим психом, который сейчас пытается её изнасиловать, хотя мог бы сначала хотя-бы попытаться сделать это с её согласия. Она бы ему сто процентов отказала, но возможность-то была. Видимо ему больше нравится причинять людям боль, и получать удовольствие от этого. — Пусти меня… — Еле-еле двигая челюстями, прохрипела Жук, все пытаясь оторвать хоть какую-то часть тела от пола. Попытки сопротивления парню явно не понравились, он сжал волосы в кулаке сильнее, выжимая очередной сдавленный хрип боли. Послышался треск, от края футболки отошел один длинный рваный лоскут, который он вытянул в толстый жгут и перекинул поперёк и так еле смыкающегося рта, забирая возможность даже хрипеть. Было похоже на кляп, у которого посередине вместо красного шарика цепь, но сейчас подобные ухищрения отнюдь не радовали. Из перепуганных голубых глаз покатилась первая скупая слеза, впитавшаяся в жгут ткани. Наверное, если бы в школе сейчас было бы больше жизни, кто-нибудь бы обязательно услышал и просто пришел бы посмотреть, что происходит. В кабинете математики мало кто трахался, даже когда вроде бы никого не было, может быть, кто-нибудь и поинтересовался бы, что за звуки из-за двери доносятся. И на долю секунду в шуме собственных всхлипов и хрипов даже расслышалось что-то похожее на шаги. — Елена Лексевна, я тут это к вам… ой, я, кажется, помешала…? — Дверь внезапно отворилась и из-за неё выглянула какая-то особо оживлённая Александра Олеговна, видимо искавшая всё ещё не ушедшую домой математичку. — Э… ха, интересное вы место выбрали, конечно, даже я сюда ходить боюсь. — М-м-м! П-фомог-хи! — Стараясь сделать слова хоть малость разборчивыми сквозь втиснутую в зубы тряпку, завопила Соня, кидая на ничуть не смутившуюся Сашу умоляющий взгляд. — А… А! Это ролевые игры такие? Не буду мешать, удачи вам тут тогда. — Девушка подмигнула такому же спокойному, и даже малость не испугавшемуся Роме, и выскочила обратно в коридор, забрав у хныкающей Сони последнюю тень надежды. Ткань снова потянула назад сильнее, норовя удлинить рот, чуть разодрав уголки губ, и её снова с силой ударили щекой о столешницу. Бляшка ремня щёлкнула, вжикнула молния и джинсы спустились чуть ниже. Жук окончательно расклеилась и приглушенно замычала, потому что джентельменский набор из слёз и соплей мешал дышать не заткнутым носом. Саша со спокойной душой и бессмысленной улыбкой на лице двинулась в сторону учительской, в которой появляться сегодня не хотела. Из-за спины слышались жалобные всхлипы и сиплый скулёж, так и просящий развернуться и вмешаться в происходящее. Казалось бы, увидеть Жукову с кляпом во рту в таком положении можно было каждый день, для неё это обыденность, и, если её попытаться освободить и вызволить, она и по лицу зарядить может. Хрен тут поймешь, нужна ли ей помощь или нет, по желанию её имеют в самых интересных местах, из-за чего как-либо содействовать вообще не хотелось. Да и не её это дело, она же у нас такая дерзкая, может постоять за себя и помощь ей не особо требуется. Пусть разбирается сама, если происходит это не по желанию, она ей явно не особо симпатизирует, пускай кто-нибудь из её приближенных заботится об этом. У неё были свои дела вообще-то. Но всхлипы, выскальзывающие из-за двери, становились всё более жалобными и умоляющими, буквально кричали о том, что надо вернуться и помочь. Хоть Саша изо всех сил старалась не обращать на них внимания, перед лестницей вниз она всё-таки остановилась и, резко сделав лицо серьёзным, обернулась на дверь, за которой сейчас, возможно, совершалось преступление, с раскрытием которых в системе правосудия всё было очень сложно. Внутри боролась частичка почти полностью покинувшей её жалости и равнодушия, толкавшего к лестнице за очень важными делами. Вроде хотелось продолжить поиск развлечений на остаток дня, которые она сейчас и искала, а вроде нужно было вернуться и помочь зажатому в пустом кабинете ребёнку, который так на неё надеялся. Было невероятно лень с ним возиться, но вроде так же было нужно…? Даже если её об этом не просили? Впервые желание всё бросить и желание помочь всем на свете были абсолютно равносильны и с одинаковой силой тянули в разные стороны. Она колебалась в разные стороны всем телом делая мелкие шаги то в сторону двери кабинета, то в сторону лестницы и снова по кругу. — Блять… Сухие и холодные пальцы концами ногтей пробежались по мягким ляжкам и пролезли между ног, заставляя скулить громче из-за накатывающего отвращения и страха. Её и раньше пытались взять силой, но это были хотя-бы более-менее нормальные люди, которые так не пугали и не отталкивали от себя. С ними хоть как-то можно было смириться с происходящим и попытаться получать хоть какое-то удовольствие, иногда получалось вырываться, а тут и перцовку из руки выбили, и пугают одной своей личностью, которая наводила ужас этим неотрывным взглядом с задней парты. Именно сейчас в голову пришло осознание того, где она слышала эти странные слова о том, что вокруг никого нет. Ей же именно этим почерком уже неделю регулярно написывали с неизвестного номера, снова вгоняя в ужас постоянными отсылками на её прямое местонахождение. Сомнений в том, что этим психом-анонимом был её молчаливый одноклассник, не было, оставалось неизвестным только то, правда ли следил он за ней или нет. Да и не важно уже, всё равно он настиг её здесь и сейчас, а учитывая то, что он творит в жизни и в её телефоне, есть вероятность того, что невредимой она отсюда не выйдет. Если эти повреждения вообще не выльются в летальный исход, который тут был бы вообще не удивительным. — Так, отошел от неё! Руки убрал! — Из-за пелены слёз не было видно ничего, кроме размытых силуэтов и слабого света, льющегося из-за вновь открывшейся двери. Когда девочку вдруг перестали прижимать к столешнице и лапать где-то внизу, она беспомощно сползла вниз и, хватаясь руками за пояс джинс, попятилась в сторону, стараясь разглядеть происходящее перед собой. А перед ней стояла наконец-то серьёзная Александра Олеговна, которая все-таки вернулась и оттащила парня за шкирку к стене, чуть не разбив его головой стеклянную вставку в дверце. — Ещё раз выкинешь что-нибудь такое, руки поотрываю и к директору отведу. Понял меня?! Роману прерывание его триумфа явно не понравилось, что на его ровном лице как обычно не отразилось, он всё так же молча скинул с себя её руку, сильно сжимавшую плечо, глядя в глаза всё тем же пустым взглядом. Внятного обещания о порядочном поведении девушка так и не дождалась и отошла в сторону завывающей школьницы, пытавшейся вернуть штаны и сумку на место. Пара разных глаз молча за ними наблюдала, не пытаясь что-либо делать, быстро смирившись с провалом из-за внезапно взыгравшего благородства. — Эй, че у вас тут произошло? — Не успела Саша и присесть на корточки рядом, Соня особенно громко что-то забормотала, что из-за бушующей истерики превращалось в неразборчивый скулеж, и вцепилась ногтями в ткань рубашки, намертво прижавшись к чужой груди, будто ей всё ещё угрожали и тянули за ноги назад. Девушка пыталась поставить её на ноги и как-то отцепить от себя, чтоб не порвать рубашку и нормально разогнуться, но та приклеилась к ней намертво, и просто волочилась следом, по-прежнему не стоя на собственных ногах, волочившихся за ней по полу. Саша не нашла выхода лучше, чем ещё раз пригрозить молчащему парню парой ласковых, и, придерживая ученицу рукой, чтобы та не слишком тянула её к полу, потащиться к двери. Соня вытирала мокрые от слёз щеки о чужую рубашку, рассказывая что-то всё ещё неразборчивым мямлящим голосом, не обращая внимания на редкие ругательства сверху, когда она особо сильно тянула их обеих на пол. Наконец-то её вместе с худи и сумкой втащили в родной кабинет физики, где эта мразь её точно не найдет, и, кое как отцепив от себя, усадили в кресло. Сашу эти непрекращающиеся рыдания с красными глазами и неистовыми потоками слёз даже пугали. Её реально так напугала попытка изнасилования? Неужели первый раз? Это она так реагирует на каждую попытку изнасилования? И кому из них ещё сложно живется? Она молча наблюдала за этой истерикой, утирая тыльной стороной ладони промокшую из-за слёз рубашку. Что делать дальше было неясно, вроде бы хотелось выгнать, чтобы продолжить заниматься своими делами, только вот хрен её выгонишь, снова как клещ вцепится и не отцепится, пока полностью не успокоится. — Эй…? В чем дело-то? — О-он… он з-зажал… я ходила з-за кофтой и… — Собравшись с силами, Жук всё-таки смогла выдавить из себя хоть и сбивчивые, но разборчивые слова, которые девушка слушала вполуха, что было видно по не особо заинтересованному лицу. — Он ещё п-писал мне перед э-этим и… и… уже неделю… — Э ладно, ладно, можешь не продолжать, всё равно не особо что-то понятно. Соня подняла мокрые глаза на свою спасительницу, которая явно не собиралась слушать её обвинения в сторону обидчика. Вроде бы вытащила её из того проклятого кабинета, а слушать, что вообще там произошло не хочет. Не трудилась бы вытаскивать тогда, никто не обязывал, просто просьба была. Пока Жук одними глазами умоляла старшую хоть чуть-чуть её послушать и хоть что-то с этим сделать, та даже с неким укором таращилась на неё в ответ, словно обвиняя в украденном у неё времени. — Н-но там же… — Слушай, я тебе уже говорила, что у тебя безумно сексуальные слёзы? Пока младшая не успела испугаться снова, рычажок здравомыслия где-то внутри снова соскочил, и девушка, хитро ухмыльнувшись, подалась ближе. Оперевшись коленом о край кресла, она аккуратно провела пальцем по влажной щеке, останавливая бегущую по ней слезинку и бегло слизнула её, все так же безотрывно смотря в стремительно стекленеющие глаза, только-только успевшие малость успокоиться. — От меня же ты сбегать не будешь? Руки резким движением сорвали со скрещенных ножек джинсы, чуть не повалив следом за ними на пол вновь захныкавшую Соню, которая в этот раз и правда так яро не старалась выбраться, потому что сил уже не было. — Отпусти… что ты делаешь… — Упираясь руками в чужие плечи, голубоглазая слабо пыталась оттолкнуть слишком приблизившуюся девушку, водящую кончиком языка по влажным щекам. — Если хочешь, чтобы отпустила, что это за сцена сегодня утром была? Ты же явно хочешь отогнать всех остальных от меня. Зачем тогда отталкиваешь сейчас? Жук хотела что-то ответить о том, что она утром и она сейчас, после попытки изнасилования, вообще два разных человека, и последний вопрос был вообще не в тему, но в неё без предупреждения ворвались два пальца, сорвав с губ хриплый стон отчаяния. Так хотя-бы было не так страшно, хотя-бы не с этим жутким новеньким, из-за чего было не страшно или больно, а просто обидно от того, что ни её слова, ни её желания даже не пытаются выслушать. Ей страшно и плохо после стычки с этим психом, который ещё и написывал ей со странного номера около недели, а её снова воспринимают как кусок мяса и снова просто трахают, ещё и человек, который вроде как обязан её защищать от вот таких вот случаев. На этот раз по кабинету разносились даже не стоны боли, а жалобные рыдания, которые даже отдалённо ни на вздохи, ни на стоны не были похожи. Саша не обращала внимания на то, что это даже сексом назвать нельзя было, может быть в глубине души она даже понимала, что это простое насилие и ничего больше. Но то, что она сейчас насилует собственную ученицу даже не ради своего или её удовольствия, а просто потому что, точно не догадывалась. Жук в руках не выгибалась как обычно, не стонала сладко на ухо, а просто вжималась в плечо и снова поливала рубашку слезами, скребя ногтями по спине. Казалось, она даже рваных движений внутри себя не чувствовала, только ловила подходящий момент для того, чтобы проплакаться и выпустить накопившиеся эмоции. Когда от толчков стало больно, а слёзы почти закончились, она чуть притихла и не особо убедительно прогнулась в спине, надеясь, что её наконец-то отпустят хоть так. Саша этому, на удивление, поверила и вытащила пальцы, оглядывая залитую слезами мордашку, которую сама же и довела до такого состояния. — Всё равно же кончаешь. Зачем тогда плакать? — Она медленно провела грязными пальцами по приоткрытым губам, оставляя на них смазку. Соня уже не пыталась что-то отвечать, хоть сейчас её и вполне могли выслушать. Саша снова самодовольно ухмыльнулась и отошла куда-то в сторону, видимо мыть руки. Наверное, из-за страха встретить в коридоре своего преследователя из сообщений, Жук не торопилась сваливать домой, чтобы прийти в себя там, натянула джинсы обратно и свернулась в позу эмбриона, на сколько подлокотники позволяли, закрыв лицо руками. Они ненадолго позволяли уйти из этого места куда-то далеко в небытие, но приближающиеся шаги снова вернули в реальность, как бы этого ни хотелось. — Ладно, у нас обеих дела, а мне надо закрыть кабинет, пошли. — Накинув на дрожащее плечо сумку и перекинув через её лямку злополучное худи, Александра поставила школьницу на трясущиеся ноги и подтолкнула вперёд себя к двери. Она уже ничего против не делала, сбежать не пыталась, остаться тоже не хотела, просто шла куда-то вперёд, куда говорили. — Получше перцовкой в следующий раз махай. Плохо умеешь ей пользоваться. — Потрепав ученицу по разворошенным волосам напоследок, девушка приплясывающей походкой двинулась куда-то по своим делам, так и оставив её стоять около двери. Слёз и криков не осталось, пустые глаза бездвижно разглядывали мраморный пол, а руки болтались на уровне разодранного края футболки. Когда на бездвижную девочку уже начала оседать пыль, она мелкими шаркающими шагами всё-таки поплелась к раздевалке, в которой сейчас этих толп людей точно не должно было быть.