Мы убежим
Все будет просто
Ночь упадет
Небо уронит
И пустота на перекрестках. И пустота нас не догонит.
(t.A.T.u. — Нас не догонят)
Бежать. Нужно бежать. Я мчусь вперед, не разбирая дороги. Так глупо попасться Пожирателям! У нас нет шансов, определенно, но я продолжаю бежать и чувствую, как внутри все трепещет от животного страха. Гул в ушах становится совершенно невыносимым, ветер врезается в меня с очерствелой жестокостью, словно пытается остановить. В воздухе то и дело рассыпаются золотые искры от заклинаний, брошенных то ли нами, то ли Пожирателями. Уже не разобрать. Нас окружают, и я беспомощно всматриваюсь в испуганное лицо Гермионы. — Прости, — шепчет она и резко бросает в лицо Жалящее заклинание. Больно. Чертовски больно. А воздуха совершенно не хватает в легких: их забил запах страха и безысходности, почему-то напоминающий запах лекарств. Я на секунду задумываюсь, что лес в принципе не может пахнуть медикаментами, но всё жадно вдыхаю этот воздух, словно он чем-то сможет мне помочь. — Поттер… — мне начинает казаться, что я слышу голос, тихий и отдаленный, но такой отчаянный, что хочется найти обладателя этого голоса. Наверное, я сошёл с ума на фоне этого всего безумия. Я — Гарри Поттер, мальчик-который-выжил, Избранный, и на моём месте любой сошёл бы с ума. — Гарри, — вместе с этим слышится другой голос, уже знакомый и неприятный, и голова начинает болеть неимоверно — Волдеморт снова пытается завладеть моим сознанием. Я сжимаюсь, обхватывая голову руками, ожидая удары от преследователей, но те почему-то медлят. — Поттер! — снова слышу я. Я резко распахиваю веки, ощущая резкую боль, и сквозь набежавшие слёзы рассматриваю обстановку вокруг. Свинцовое, сумеречное небо сменяется зеленоватым светом, что режет глаз, а сырая, холодная земля — добротным стулом из серого дуба, к которому я привязан. Я привык к видениям, но в этот раз что-то незримо сменилось. Меня начинают одолевать мутные сомнения, но думать полноценно у меня не получается — грудь все еще сдавливает от нехватки воздуха, а страх за друзей становится настолько ощутимым, что сосредоточиться на чем-то просто невозможно. Я не понимаю, где нахожусь, что со мной происходит, но знаю, что каждая секунда промедления означает, что Гермиона и Рон в смертельной опасности. Лицо продолжает гореть, и одна лишь боль заполоняет моё сознание. Я насильно закрываю глаза, пусть и даётся это с трудом — они тоже болят, слезятся из-за неестественного, холодного зелёного света, что озаряет это место. Вернуться. Прямо сейчас! Вернутьсявернутьсявернуться. И я уже снова лежу на спине в мокрых листях, весь перепачканный землёй. Облегченный вздох вырывается из груди сам по себе. Меня тут же поднимают, резко дергая. Боль постепенно отступает, и лицо уже почти не горит от Жалящего заклинания. Перед глазами теперь мелькают иные картины: Волдеморт и Гриндевальд в подземельях сырого Азкабана. Этому я уже не удивляюсь, только терплю, когда видение пройдёт: в последнее время такое случается часто. Да и пусть лучше так, чем то видение с… подземельем? Но почему тогда пахло лекарствами? Это была больница? Самая ненормальная больница на всём белом свете. Нас куда-то ведут, и сердце замирает, когда я узнаю это место — Малфой-мэнор. В голове — каша, и стараюсь не паниковать, когда Беллатриса впивается в меня своим безумным, пугающим взглядом сквозь решётку. Мир вокруг кажется немного искажённым, словно я смотрю на него сквозь толщу воды, но это, скорее всего, из-за отсутствия очков. И пусть я — гриффиндорец, мне всё равно страшно. Нас приводят в зал, в котором уже собралась вся семейка Малфоев. Беллатриса оттаскивает меня в центр комнаты, пока остальные осознают происходящее. Мысли предательски растекаются, оставляя после себя лишь бешеный ритм паники. Я чувствую, как по телу проходится мерзкая дрожь: то ли от удушающей ненависти к Пожирателям, а особенно к Беллатрисе, то ли от животрепещущей тревоги за то, что я предал их: своих друзей, Орден Феникса, Магический мир. Да и вообще, в принципе, я предал самого себя. — Ну? — нетерпеливо спрашивает она, больно вцепляясь в мои волосы, оттягивая назад. — Это Гарри Поттер? Я искренне пытаюсь избавиться от мысли, что вся эта обстановка неправильная. Ну и пусть, что что-то сильно царапается где-то там, в глубине сознания. Нельзя сходить с ума ещё больше, нужно быть сосредоточенным, нужно быть собранным — если Волдеморт прибудет, то в таком паническом состоянии я ничего не смогу сделать. Это помогает, ненадолго. Конечно, я не сильно удивляюсь, когда замечаю Малфоя — все-таки это его дом, — но его поведение кажется странным, отчего у меня внутри всё сжимается, а сердце падает куда-то вниз, отказываясь стучать. ДракоДракоДрако. Я зацикливаюсь на нём: все-таки сейчас от его слова зависит наша дальнейшая судьба, но чувствую, что это не единственная причина. И даже не первостепенная. Я жадно вглядываюсь в его расплывчатую, тёмную фигуру, подмечаю несвойственные ему зажатые плечи и понуро опущенную голову. Между нами столько всего произошло, по большей мере неприятного и даже ужасающего, ведь я его чуть не убил, но все равно он для меня всегда что-то значил. И значит до сих пор. Потому что он… родной. ДракоДракоДрако. Я верю, сильно верю в то, что Малфой меня не подведёт, несмотря на то, что этим поступком он пойдёт наперекор своей семье. Нет, даже не так. Я просто это знаю. — Я… не уверен, — сразу выпаливает Драко в такт моим мыслям, даже не присмотревшись особо. Я еле вглядываюсь одним глазом в мутное лицо Малфоя, который явно нервничает. И самое странное, в нос снова ударяет специфический запах медикаментов, он становится сильнее, кружит голову, но я продолжаю цепляться за поникшую фигуру Малфоя. Только не сейчас. Сейчас не время для видений! — Не стесняйся, милый, иди-ка сюда, присядь. Если это не тот, о ком мы думаем, то Тёмный Лорд убьет нас, если мы вызовем его! Мы должны знать наверняка! — шипит Беллатриса. Головокружение становится мне неподвластным, и я задыхаюсь, пытаясь сконцентрироваться на одной точке. Тем временем к Малфою подходит его отец и нервно шепчет: — Драко, если мы передадим Поттера в руки Темного Лорда, нам все простят. Всё будет так, как и должно быть. — Давайте не будем забывать, кто именно… — слышится ещё один голос. — Да как ты смеешь так разговаривать в моём же доме! — рычит мистер Малфой. — Люциус, — пытается одернуть его миссис Малфой. Меня бросает из крайности в крайность, и я отвлекаюсь, осматривая обстановку краем глаза: высокий тёмный потолок с помпезной хрустальной люстрой, серые колонны, тёмный пол. Мрачно. Тускло. Опустело. — Я не уверен, — бормочет Драко со страхом в голосе. Я просто не могу пошевелиться в эту секунду, наблюдая за лицом Малфоя. В глазах Драко — панический огонёк, а уголки губ пытаются скривиться в презрительной усмешке. Не выходит. Ему тоже очень страшно. Драко опускается всё ближе и говорит лишь одну фразу, которая переворачивает меня снова наизнанку. — Что у него с лицом? — и это звучит вроде как и отстранённо, но всё же с ноткой беспокойства в голосе. И вместе с этим я слышу и другое: — Не умирай. Я обещаю, что стану лучше, только будь живым! Пожалуйста. Драко это точно не произносит, его губы лишь слегка дрожат, но я понимаю, что это его слова. Будто Малфой передает мне свои мысли, и они звучат в моей голове, как оглушительный взрыв. Мир тускнеет, сужается лишь только до серых глаз. В голову снова приходит навязчивая мысль, что, это все так неправильно и нереально, а волна беспокойства становится всё сильнее и сильнее. Я ничего уже не понимаю. И почему я верю Драко Малфою, этому заносчивому мальчишке с пожирательской меткой на руке? Почему он сейчас смотрит на меня так, словно скорбит о произошедшем, и даже просит прощения за всё это. А я при этом очень хочу его успокоить. ДракоДракоДрако. Я уже почти поддаюсь порыву, но вовремя вспоминаю, где я сейчас нахожусь и какие последствия могут быть у этого действия. Я задерживаю дыхание, и неприятные запахи больницы исчезают. Я настраиваю себя на то, что цель убить Волдеморта — превыше всего. И только потом всё остальное. Пока я не убью Волдеморта, я априори не смогу быть счастливым. Но я верю, что когда-нибудь я смогу стать счастливым. Когда нас с Роном отводят в темницы, а душераздирающий крик Гермионы разносится по всему Мэнору, я наконец-то обретаю над собой власть, как бы странно это ни звучало. Больше никаких лишних мыслей, больше никакого послабления, больше никаких странных запахов, которые доводят меня до иступленного безумия. Я нужен своим друзьям. Я нужен этому миру. Я наконец-то кому-то нужный. И всё пролетает словно в одно мгновение: мы сбегаем из Мэнора, мы хороним Добби, мы пробираемся в хранилище Беллатрисы и улетаем на драконе из Гринготса, мы пробираемся в Хогвартс через таверну Абефорта. Вспышки воспоминаний, словно кадры из фильма, заполонили мою голову, и я чувствую, что я их прожил, но не совсем в это верится. Скорее всего из-за длительного стресса — я уже себя перестал воспринимать человеком, лишь только инструментом по борьбе в этой ужасающей войне. Но только одно слово снова заставляет меня будто пробудиться ото сна, ощутить весь спектр эмоций, почувствовать себя какой-то личностью. — Поттер, — зовёт меня Малфой. Теперь меня преследует не запах лекарств, а запах едкого дыма. Выручай-комната на первый взгляд кажется обычной, как и Малфой с Крэббом и Забини, что направляют свои палочки на меня. И отчаянно хочу зацепиться за что-то, но не знаю, за что именно. На ум приходит тот самый случай в Мэноре, и я сразу задаю волнующий меня вопрос, потому что это важнее чем крестражи: — Ты ведь знал, что это я. И не сказал ей. Беллатрисе. Почему ты не сказал, что это я? И Малфой молчит. Я смотрю в его глаза, пытаясь увидеть в них ответ или хотя бы подсказку своего необъяснимого состояния, будто только он это знает. Между нами появляется незримая, но ощутимая связь, и я делаю шаг к нему, как зачарованный. Но она пропадает так же внезапно, как и появляется, когда Гермиона и Рон бегут мне на помощь. Крестраж. Да. Нужно его уничтожить, верно? Удушливый дым становится сильнее, и мне очень жарко. Едва я успеваю повернуть голову, Выручай-комната наполняется Адским пламенем, трещит по швам, и каждая вещь пропадает в огне без остатка. Бежать. Нужно бежать. Мы хватаем по пути метлы и моментально запрыгиваем на них — умереть в огне сейчас, какая глупость. Внутри снова колышется странное чувство беспокойства и тревоги, и я тут же останавливаюсь, потому что… ДракоДракоДрако. — Нельзя их бросать! — командую я и поворачиваю к ним. Смерть, моя давняя подруга, что постоянно ходит за мной по пятам, становится ещё ближе. Я привык к этому. Но когда она подходит ещё и к Драко, открывая для него свои пламенные объятья, я чисто физически не могу это стерпеть — мне больно. И пусть пламя пожирает и меня тоже, но я тянусь к нему, к его потной ладони, которая тянется ко мне в ответ. Наши руки сцепляются не с первого раза, но всё же, находят друг друга, и лишь тогда я немного успокаиваюсь. В ушах снова стоит монотонный, непрерывный гул, и сердце заходится в неистовом ритме. Мы вылетаем из Выручай-комнаты и падаем с оглушительным грохотом. Драко исчезает из моего поля зрения, а крестраж сгорает в Адском плане. И снова боль пронзает мою голову, и в этот раз она настолько сильная, что я не могу сдержать неконтролируемую дрожь — леденящий холод пронизывает меня до глубины души, а тело становится чужим абсолютно. Я словно становлюсь запертым внутри самого себя, как в клетке, из которой нет выхода. Мне хочется кричать, но ни единого звука не вырывается из моего рта. Перед глазами всё темнеет, и, когда я изо всех сил пытаюсь их раскрыть, почему-то вижу серое небо над собой. Высокое. Глубокое. Красивое. Умиротворённое. И я закрываю глаза снова.***
В воздухе сильно пахло горелым. Казалось, что Драко находился внутри горящего костра, а кто-то усиленно пытался его оттуда вытащить. Сквозь помутневшее сознание он смог вызвать из себя жалобный стон, на который послышался какой-то вскрик, а затем его щеку обожгла звонкая пощёчина. Только это заставило его открыть глаза на мгновение. — Так вот, слушай дальше! — приказал ему кто-то, и только по голосу Драко догадался, что это Уизли. Вокруг всё заполнилось густым дымом, и дышать становилось невыносимо. Драко закашлял, закрывая глаза, и просто решил смириться со своей участью, как вдруг Уизли его подхватил его подмышки, приподнимая, а потом обхватил его за талию, крепко прижимая к себе и закидывая его руку себе на плечо. — И не вздумай заснуть, ты должен это знать! Так вот, Булочка такой спрашивает, не особо веря в слова доктор Макгонагалл: «Вы и правда разрешаете нам взорвать дверь. Бум!»? А она: «Да-да. Обсудите этот вопрос с мистером Финниганом, у него особая предрасположенность к пиротехнике». А Шипучка как эту фразу услышал, так обрадовался! Всё кричал о том, как это круто! — они продвигались еле-еле, по большей мере из-за непослушных ног Драко, которые совершенно не хотели идти. — Не спать, Сельдерей! Кашель, надрывной, сиплый, принадлежавший Уизли, как ни странно, заставил Драко вздрогнуть и вцепиться в крепкое тело Рона. Он всё ещё не понимал ничего абсолютно, кроме… — Поттер. Что с Поттером? — выдавил из себя Драко. — Северус. Где он? Рон захрипел, останавливаясь на секунду, и Драко чуть не упал — ноги отказали почти совсем. — Тогда дослушай, не смей спать, — сипло отозвался Рон, прочищая горло. — Там ещё пожар в Выручайке, и там, как оказалось, была ещё одна дверь, которая скрывалась за шкафом. Если бы не Крэбб, который по случайности не поджёг шторы зажигалкой, которую, кстати, ты и оставил в своём тайнике, то мы никогда даже не узнали бы о тайной двери. Но вот, огонь охватил всю комнату моментально, все запаниковали и выбежали в один момент, кроме Забини, почему-то. Тот от страха полез на шкаф, а тот не выдержал и упал вместе с ним, ты представляешь. А там дверь! Именно там находилась Тайная комната с компьютерами! Ты только представь, что за нами всё это время следили! Драко честно пытался понять этот словесный поток, как вдруг его подхватил ещё кто-то, поменьше чем Уизли, но всё же стало намного легче. Драко даже показалось, что он увидел какой-то просвет где-то там, и, прикусив щеку до крови, до боли, старался держать себя в сознании. С каждым шагом дым становился реже, но останавливаться было нельзя ни в коем случае. — Гарри уже на улице, я сразу к вам, а Панси побежала за помощью. Доктора Снейпа тоже вытащили, — отчиталась Грейнджер. — Мальчишки следят за ними. — Слышал, Сельдерей? — послышался голос Рона. — И вообще, как ты думаешь, ты уже достоин стать яблоком? Подумаем вместе? У меня уже не появляется изжога при виде тебя, но всё равно бесишь до невозможности. Не смей засыпать, потерпи немного, ну, Сельдерей будь мужиком, а! — отчаянно попросил он. — Ещё немного. Потерпи ещё немного. Драко терпел. Честно терпел. Но сил не было никаких, он задыхался снова и снова, снова и снова. — Они живы? — непослушным языком спросил Драко, и вместо вопроса получился какой-то непонятный лепет. — Живы, Малфой. Этого было достаточно, чтобы собрать все силы в кулак и рвануть вперёд. Они резко оказались на улице, вываливаясь из главной двери, падая втроем на лестницу, и скатились кубарем по ней. И никакой боли — лишь только приятное опустошение. — Вот они! Скорее! — проорал Нотт, сразу хватая Малфоя подмышки и оттаскивая на мерзлую землю. — Им нужно больше свежего воздуха. Вода, у кого была вода? — Мистера Малфоя придётся везти на обычной машине, — раздался властный голос доктор Макгонагалл. — Скорее, в машину доктора Снейпа его. Доктор Стебель, ваша задача присмотреть за остальными детьми. — Я с вами! Я поеду с вами! — крикнула Панси. — Я буду помогать! — И я тоже, я тоже хочу помогать! — послышалось несколько возгласов. А Драко всё не мог собрать мысли в кучу, совершенно не понимая, в чем дело, пока его запихивали в машину Снейпа на переднее сиденье. Тео даже смочил его губы водой, холодной, приятной. — Мы не можем поехать все вместе, — возразил Нотт. — Мы нужны здесь! Это наш дом, и мы его должны сохранить. Драко больше ничего не слышал, проваливаясь в пустоту. Ему снился Гарри, такой же, как и в первый день: яркий, дерзкий, притягательный. Но Драко всё никак не мог к нему подойти — между ними была огромная пропасть. Ему даже захотелось в неё прыгнуть, стоя на краю и оценивая высоту. Но Гарри всё стоял на другой стороне, топчась на месте, и просто ждал, когда же Драко доберётся до него. — Ответ лежит на поверхности, Драко. Ты просто не хочешь думать головой, — упрекнул его Северус, стоя позади него. — А может, мне и не стоит к нему идти? — засомневался он, поворачиваясь к крестному. — Я несу за собой одни лишь неприятности. Я не умею решать проблемы. И если бы я… — Ты снова говоришь глупости, — фыркнул Снейп, а потом неизвестно откуда достал белые, ангельские крылья, похожие на игрушечные, и помахал ими в воздухе. Те затрепетали, ожили и распахнулись, ослепляя своим белоснежным цветом. — Держи, они пригодятся тебе больше. — Но это ведь твои крылья! — Драко отошёл назад, категорически помотав головой. — Как же ты останешься без крыльев, ты ведь больше не взлетишь! — А мне незачем летать, — грустно усмехнулся Северус. — Я хранил их годами, оберегал, боялся испортить, и в итоге они стали ненужным барахлом. Только сейчас я понимаю, что это всё зря — зачем иметь идеальные крылья, если их даже некому показать? Мне кажется, лучше их использовать, пусть даже они испортятся, пусть даже они сломаются, пусть даже они никому не понравятся, но зато ты будешь знать, что сделал всё, что было в твоих силах, ради… Поттер на другой стороне помахал ему и лучезарно улыбнулся. — Но я не умею ими пользоваться. И летать я не умею, — неуверенно протянул Драко, но всё же крылья принял, трепетно их поглаживая. — Научишься, — хмыкнул Снейп, а потом взял крылья снова. — Я помогу тебе их надеть. — Но всё же… — слова застряли в горле. — А как же ты? Это было очень важно. Раньше Драко без раздумий их принял бы и даже не задумался бы о последствиях — он никогда не был склонен к эмпатии. Другие люди всегда казались для него чем-то вроде инструмента для получения личной выгоды, в том числе и Северус. Драко общался с кем-то только потому, что ему было удобно. То есть… он так считал, прикрываясь маской безразличия и циничности, и искренне хотел быть плохим, чтобы никто не смел к нему привязываться. Как вдруг — с другой стороны рядом с ним встала Панси, одетая в его серую толстовку, которая на ней висела как платье, и в белые носочки. Она ничего не говорила, лишь устремила свой взгляд на Поттера, рассматривая его внимательно, словно оценивая — стоит ли Драко к нему лететь. — А у меня есть ты. Пока ты учишься летать, я буду стоять внизу и наблюдать. Если ты упадешь, я подниму тебя снова, починю твои крылья. И даже если они будут сломаны настолько, что взлететь на них будет невозможно, я заставлю тебя идти пешком, держа тебя за руку, — проговорил Северус, надев крылья, и похлопал его по плечу. — А когда у тебя не хватит сил идти вперёд, я просто лягу рядом с тобой и не сдвинусь с места, пока ты не наберёшься сил, — отозвалась Панс и толкнула его в плечо. — Давай, Малфой, лети, черт тебя побери! Лети скорей! Драко, возможно, и не был достоин этих слов, но слышать их было очень приятно. Он сначала взглянул на Северуса, затем — на Панси, а затем бросился вперед. И он почувствовал, как нежный ветер подхватывает его, как крылья трепещут за спиной, как он сам становится легким, словно у него и вовсе не было тела. Наверное, это и было освобождение. И неважно, что это означало. Драко просто был свободен впервые за всю свою жизнь. — ДракоДракоДрако, — радостно воскликнул Поттер, когда тот к нему опустился. — Я знал, что ты сможешь. Я знал, что ты меня не оставишь. Я зналзналзнал, что мы когда-нибудь будем вместе. — Бесконечно? — Навсегда, — пообещал Гарри и притянул его к себе. — Я хоть и псих, но я твой персональный псих. И внезапно чувство лёгкости пропало, а вместо него пришла боль, резкая, острая, будто в него вонзились сразу тысячи иголок. Как бы Драко ни сопротивлялся ей, желая остаться здесь подольше, насладиться счастьем, хоть немного, без всяких лишних мыслей и предрассудков, боль всё равно брала своё, скручивая его в три погибели. Мир начал таять с невообразимой скоростью, и самое грустное — крылья, эти прекрасные белоснежные крылья, — исчезли совсем — Драко больше не чувствовал их за спиной. А Поттер и вовсе превратился в неясное пятно, растекаясь фиолетовой акварелью на земле. — Сердцебиение восстановилось. Показатели пришли в норму, — громогласно произнёс чужой низкий голос. — В четвёртую палату его. Поставьте капельницы. Везучий парень — ещё немного, и мы его потеряли бы. И Драко просто провалился в темноту — снов больше не было.