Очнулся он ближе к ночи, хотя по ощущениям мало что поменялось: та же темнота, сильный ветер за окном, стук дождя по старенькой черепице. Всё это время он находился в бреду, ему снилось море и существа, похожие на дельфинов размером с китов, они выбрасывались на берег, а затем плавились под солнечными лучами как сургуч. Все эти видения сопровождались постоянным неразборчивым шёпотом Ибо. Сяо Чжань пытался докричаться до него, звал, пробовал внушить ему свои слова, но ничего не выходило. Шёпот Ибо был таким печальным, обречённым, что Сяо Чжань злился.
В глазах его застыли горячие слёзы. После болезненного пробуждения он долго ещё лежал без движения, но вскоре запах имбиря привёл его в чувство. Сяо Чжань повернулся, и действительно, на тумбе стояла пиала с горячим бульоном. Он стер с лица слёзы и осторожно поднялся на кровати, стараясь не двигаться резко. Температуры больше не было, поэтому Сяо Чжань отпил немного из пиалы подошёл к окну. Ветер заметно стих, хотя дождевые капли месили грязь во внутреннем дворике. Надо было идти, как бы ни было плохо, нужно было добраться до бухты, чтобы убедиться, что Ибо ушёл. Об этом Сяо Чжань думал во время своего беспамятства, с этой мыслью он очнулся.
Взяв в шкафу плащ, в котором обычно ходил в море, он выглянул из комнаты. На маленькой кухоньке слышался шум, поэтому Сяо Чжань тихо двинулся по коридору на выход.
— А-Чжань! — окликнула его старшая сестра. — Куда ты? Стой!
— Цзецзе, мне срочно нужно, не спрашивай куда! — взмолился Сяо Чжань, пятясь к двери.
— Погоди до утра, зачем же так спешить? Разве ты уже поправился?
Сяо Цзинь подошла к брату и потрогала его лоб. Видимо, она только что поставила имбирный суп к его кровати и не успела ещё убрать посуду, как проснулся Сяо Чжань.
— Я всё тебе объясню, я обещаю! А-Цзинь, пожалуйста!
— Разве могу я тебя удержать, братик? — сдалась Сяо Цзинь и напоследок сжала его руки. — Только возвращайся поскорее. Ты болен, я не понимаю, что с тобой…
— Хорошо, цзецзе, я вернусь очень быстро.
Сяо Чжань погладил её щёку, улыбнулся и выскочил на улицу, нацепив шлёпки. Мельком глянув на часы, он удивился, что уже четыре утра. Небо заволокло ровным рядом серых туч, которые двигались быстро, спешили. В спину хлестал сильный дождь, а Сяо Чжань бежал по улице, пытаясь не упасть на скользких камнях. Он ни на что не надеялся, а, скорее, хотел убедиться, что Ибо уже давно нет рядом, что он уплыл или ушёл, что этот дождь — лишь прощальный салют, а не слёзы по потерянному сыну.
Дорога длилась бесконечно, но Сяо Чжань не чувствовал усталости. Он бежал вдоль знакомых дворов, держась за каменные стены. На улице не было ни души, поэтому его чёрная тень не интересовала никого в целом мире. Он спустился по тропе, обогнул пару пальм и издалека впился взглядом в открывшийся пляж и тёмный песок.
Никого. Только чёрные скалы и неспокойное море. Сяо Чжань сбавил шаг и уже медленнее поплёлся к берегу. Отчаянье и боль выбили из него последние силы. Ибо тут не было, он правда ушёл. Разве он давал повод думать иначе? Разве обещал предать род и остаться? Грудь сковало тисками, а из глаз катились слёзы, которые тут же слизывал дождь. Сяо Чжань направлялся к той скале, где они впервые поцеловались, как вдруг заметил, что один камень выглядел чужеродным в этой гряде, один черный силуэт выбивался мягкостью контура. Сяо Чжань сорвался с места, не помня себя, подбежал к сгорбленной фигуре.
Это был он, это был Ибо.
— О нет, что с тобой? Что с тобой произошло?! — воскликнул Сяо Чжань, обхватывая его руками.
Ибо сидел скрючившись, насквозь промокший. Его волосы черными сосульками свисали на бледное лицо. Казалось, что он был без сознания, или…
— Нет-нет-нет, ты живой, ты не мог! — воскликнул Сяо Чжань. — Сейчас ночь, ты просто заснул. Ты ведь человек? Как давно ты тут сидишь? О боже…
Сяо Чжань прижался губами ко лбу и выдохнул от облегчения: он был жив. Но его лоб был горячим, это означало, что действовать надо было быстро. Сяо Чжань обхватил его стан и поднял. Он сам с трудом держался на ногах, но всё же подхватил Ибо как ребёнка и понёс в сторону дома. Дождь теперь бил прямо в лицо, поэтому Сяо Чжань пытался так наклониться к Ибо, чтобы капюшон плаща закрывал его от резких острых капель. Неизвестно, откуда взялись силы, однако Сяо Чжань ни разу не упал, ступая в шлёпках по мокрой дороге. Он шептал и успокаивал сам себя:
— Сейчас мы будем дома, всё будет хорошо, ты согреешься, мы согреемся. Сейчас мы придём домой.
Мокрая от дождя дверь не поддавалась, и Сяо Чжань, злясь, с трудом открыл её, с силой дергая ручку. Он практически ввалился во двор, подскользнулся, но удержался на ногах, потому что в его руках был слишком важный человек. Он немного поколебался перед двумя домами — родительским и домом, где располагались его с сёстрами комнаты, но всё же двинулся налево, туда, где на тумбе его ждал неостывший суп. Однако его приход наделал шума, из дома напротив выглянула мать.
— А-Чжань, это ты? Что происходит? — воскликнула она.
— Дай мне зайти в дом, я всё объясню, — попросил Сяо Чжань, прикрывая лицо Ибо от дождя.
— Конечно, сынок.
Он зашёл в дом и сразу понёс Ибо к себе, на пути его встретила Сяо Цзинь, которая так и оставалась на кухне.
— Ох, А-Чжань! — заплакала она.
Сяо Чжань без слов внёс Ибо в комнату и попытался снять с него мокрую одежду, чтобы обтереть полотенцем. С него самого лилась вода, но это было неважно. Только когда он уложил Ибо на свою кровать и плотно накрыл одеялом, подоткнув его по бокам, он скинул свой плащ и тут же вернулся к кровати.
Он наконец разглядел Ибо. Его лицо в тепле тут же порозовело, являя сильную температуру, мокрые ресницы подрагивали, побледневшие губы были расслаблены.
— Ибо, Ибо, — звал Сяо Чжань, — ты слышишь меня?
— Так это Ибо? Тот Ван Ибо? — спросила за спиной Сяо Цзинь.
— Да.
— Что с ним?
— То же, что и со мной, — ответил Сяо Чжань и погладил горячую щёку. — Очнись, Ибо, пожалуйста!
Сяо Цзинь выскользнула из комнаты и вскоре принесла новый бульон. Она отчего-то тихо плакала, и Сяо Чжань не мог её винить. Он сам хотел разреветься, но боялся пропустить момент, когда Ибо очнётся, поэтому сжимал губы и глядел во все глаза. Наконец к комнате подошли родители.
— А-Цзинь, что случилось? И почему ты плачешь? А-Чжань, ты объяснишь, что происходит? — спросила взволнованная мама.
Сяо Чжань выдохнул и развернулся к родителям:
— Мама, папа, это мой друг, и…
Рука Ибо, которую держал Сяо Чжань, дёрнулась, и тот сразу же вернул ему своё внимание. Он гладил руку и ждал. Спустя мучительные секунды Ибо приоткрыл глаза и снова сомкнул их.
— Ибо, — позвал Сяо Чжань тихо. — Ибо.
— Мне приснилось, что я был морским зверем, — проговорил он, с трудом двигая губами, глаза его при этом болезненно жмурились.
— Это был сон, — улыбнулся Сяо Чжань, сдерживая слёзы. — Всё хорошо.
Его голос дрогнул, потому что никто не знал, будет ли всё хорошо. Что случится, когда взойдёт солнце? Даже Ибо не мог этого знать. Поэтому Сяо Чжань ещё крепче сжал его руку.
— Выпей немного бульона. Он… он без рыбы, — добавил он на всякий случай.
— Я люблю есть рыбу, — ответил Ибо, и на губах появилось подобие улыбки.
Сяо Чжань завел ладонь за голову Ибо и аккуратно приподнял его. Он видел, что Сяо Цзинь тихо увела родителей и прикрыла дверь, они остались одни, но спрашивать что-либо у Ибо он не мог. Боялся.
— Приподнимись ещё немного, чтобы не обжечься, — приговаривал он, стараясь придать голосу бодрость. — Вот так, милый, сделай глоток.
Ибо не поднялся, а только немного сгорбил спину и прижал подбородок к груди, в таком положении у него получилось отпить немного имбирного супа. Сяо Чжань не был уверен, что это поможет Ибо, но всё же в нём была частичка человека, должна же она принимать супы.
— Хочешь ещё? Тебе понравилось? — спросил он, опуская голову Ибо на подушку. — Мама всегда готовит такой суп, когда мы болеем.
Ибо молчал. Сяо Чжань продолжал говорить всё, что придёт в голову:
— Этот приготовила Сяо Цзинь, моя цзецзе. Она и мне такой сделала…
— Ты видел моих сестёр, у меня их три…
— Мы часто готовим из рыбы, отец рыбачит в свободное время…
— У тебя совсем нет сестёр?
— Ты ешь рыбу? Прям сырую? Или у вас под водой есть какие-то забегаловки?
— Что я несу? Прости, Ибо. Ты молчишь, а я не знаю, о чем поговорить. Надеюсь, ты меня слышишь.
— Заплываловки?
— У нас в селе только одно кафе, но мы туда не ходим.
Вспомнив о кафе, о жизни на острове, Сяо Чжань в панике поглядел на окно, за которым стремительно светлело.
— Ничего, ничего. Ты оправишься, и тогда мы посмотрим, что можно сделать. Если не захочешь жить с нами, у нас есть много пустых домов в селе. Я помогу тебе обустроиться. А если не захочешь жить здесь, можешь отправиться на материк.
Он заметил небольшое движение, как будто Ибо хотел что-то сказать.
— Что? Что, милый? Хочешь попить? Я могу принести горячий чай.
— Я не хочу жить на острове, — чуть слышно ответил Ибо.
— Как скажешь, как скажешь! — Сяо Чжань не обижался, он только надеялся, что у Ибо действительно будет возможность путешествовать.
Подумав об этом, он кинулся к окну и завесил его попавшимся под руку полотенцем, которым до этого обтирал Ибо.
Затем он снова сел к кровати и попробовал поднять его голову, чтобы дать супа. У него получилось напоить его ещё немного.
В комнате стоял полумрак. Сяо Чжань не представлял, чего ждать: магической вспышки, после которой Ибо превратится в чудище прямо тут, или же испарится, забрызгав кровать морской пеной? И чем ближе был рассвет, тем больше росла паника.
В комнату заглянула Сяо Цзинь. Сяо Чжань не заметил, как задремал, не выпуская рук Ибо.
— А-Чжань, как ты? Как он?
— Не знаю, цзецзе, но я боюсь…
— Родители в замешательстве. Папа предложил сходить за дядюшкой Ли, только вот…
— Не думаю, что дядюшка Ли поможет. Я… я объяснюсь перед родителями и перед вами.
— Мне можешь ничего не говорить… — Сяо Цзинь задумалась на секунду, — и родителям тоже необязательно знать всю правду.
Сяо Чжань обернулся.
— Всю правду?
— Я вижу, что между вами происходит. С первого дня видела.
— Я так очевиден?
— О нет! — поспешно ответила Сяо Цзинь. — Но я всегда замечаю такие вещи.
Она немного смутилась и покраснела, и Сяо Чжаню хотелось спросить её о чём-то ещё, но он оставил этот разговор на потом.
— Тогда я согласен, А-Цзинь. Скажу родителям, что это друг, который попал в беду.
— Да, так и сделай! — согласилась Сяо Цзинь. — Они никогда не откажут в помощи.
— Спасибо тебе за поддержку, цзецзе. Не знаю, что бы я без тебя делал.
— Не беспокойся, А-Чжань. И на работе я скажу, что ты заболел.
— Ох, точно! Работа! — застонал Сяо Чжань.
Но ни о какой работе речи быть не могло, когда все мысли были о спящем на его кровати Ибо. Единственные окончившие колледж, они с Сяо Цзинь занимались всей бумажной работой в местной администрации, но теперь документы и старенький компьютер за рабочим столом казались фантастикой в сравнении с Ван Ибо и его морскими братьями.
Когда сестра ушла, Сяо Чжань от усталости опустил голову на свою руку и провалился в сон. Неизвестно, сколько времени прошло, однако он очнулся от легкого тормошения и тихого голоса, который был продолжением тревожного сна.
— Сяо Чжань, погляди на меня, — звал Ибо хриплым голосом.
Сколько времени проспал Сяо Чжань? Резко подняв голову, он встретился взглядом с Ибо и облегчённо выдохнул.
— Ты тут! Ты не исчез!
— Как я исчезну, когда ты так крепко держишь мою руку? — улыбнулся Ибо.
— Не может быть… А время? — Сяо Чжань поглядел на часы: — Уже почти полдень!
Он вскочил с пола и подбежал к окну, как будто солнце могло сделать исключение и исчезнуть. Острый луч ворвался в комнату, и Сяо Чжань пошатнулся. От резкого подъема, слабости, яркого солнца. Он задернул полотенце и поглядел на Ибо.
— Я всё ещё тут, — улыбнулся он.
Сяо Чжань устало опёрся о стену и спросил:
— Что же с тобой произошло?
— Не очень помню, — ответил Ибо. Он немного приподнялся на кровати и вновь поглядел на Сяо Чжаня. — Я отнёс тебя домой.
— Так это был ты?
— Погода менялась, оставаться на берегу для тебя было опасно.
— Спасибо, Ибо, — поблагодарил Сяо Чжань. Он был признателен ему, хотя теперь, видя, что Ибо пришёл в сознание, не решался подойти ближе и стыдился своих прежних порывов. — Что же дальше? Я очнулся утром, на улице хлестал дождь.
Ибо потёр лоб и сощурился, как от сильной боли.
— Помню только, что после твоего дома я вернулся на берег, в ту же бухту, и сел на песок. На руках я чувствовал твоё тепло, от того, что нёс тебя на руках. И оно никак не проходило. Я решил — подожду, когда оно истончится, тогда и зайду в море. Но… — он покачал головой, — оно никуда не исчезло. Как будто крючком зацепилось за сердце, там и осталось. Я сидел очень долго, потом начался дождь. Море предупреждало, но я не сдвинулся с места. А затем… стало очень больно, всё тело, все органы пронзила боль, и я потерял сознание.
Он поглядел на Сяо Чжаня. На лице читался целый спектр человеческих чувств: и растерянность, и беспокойство, и страх. Он выглядел таким потерянным в чужом доме, оторванный от родного моря. Сяо Чжань не выдержал и вернулся к кровати, сел рядом. Он снова взял его тёплые ладони и осторожно погладил.
— Ибо, но если бы не сработало? Ты же мог просто отбиться от своей стаи, стать одиночкой и не выполнять родовой долг? Ты сильный, у тебя бы получилось! Тут, на острове, ты чуть не умер… И я до сих пор очень сильно боюсь.
На бледном лице Ибо промелькнула улыбка.
— Невозможно, Сяо Чжань. Зов моря слишком сильный. Я… я не могу описать это словами и привести какой-то человеческий пример. Может, зависимость? Привычка? Только намного, намного сильнее. Повстречав тебя в тот вечер, я понял, что я другой, но в нашем племени такое встречается. Только вот потомство — превыше всего. Выше предпочтений, желаний и чувств.
— Получается, ты повторил участь своего брата?
— Наверное.
— Почему никто не попытался тебя остановить?
— Потому что я принял решение.
— Выйти из рода?
— Стать человеком.
Ибо улыбнулся, положив ладонь поверх руки Сяо Чжаня. Некоторое время они молчали.
— Принести тебе чай? Тебе нужно поправляться.
— Почему бы тебе не лечь рядом? Так я поправлюсь ещё быстрее, — ответил Ибо.
Сяо Чжань с улыбкой покачал головой.
— Снова пользуешься своими чарами, чтобы уложить меня в постель?
— Разве ты не заметил, Сяо Чжань?
— Чего?
— Той ночью, когда я открылся перед тобой, я ничего такого не делал. Не старался очаровать тебя.
— Кажется, я действительно чувствовал это… И слышал звуки вечеринки, и чаек. И ты был другим.
— Тебе не понравилось? — спросил Ибо, и в голосе его послышалась неуверенность.
— Боюсь, это невозможно, — покачал головой Сяо Чжань. — Всё, что связано с тобой, навсегда будет самым прекрасным. Даже если ты… даже если ты уйдешь.
— Уйду? — переспросил Ибо.
— Конечно, ведь жизнь на острове не для всех, я понимаю, — кивнул Сяо Чжань и поспешно встал. — Я всё же сделаю тебе горячий чай.
И он вышел, не дождавшись ответа. Дрожащими руками он поставил чайник, надеясь только, что Ибо не сбежит. Хотя для того, чтобы сбежать, достаточно было уплыть на другой остров, и Сяо Чжань никогда бы его не нашёл. Однако он остался на острове, в той самой бухте.
Когда заварился зелёный чай, Сяо Чжань отправился в комнату. В доме была звенящая тишина, только с улицы доносились голоса людей и звуки повседневных работ. Родители должны были вернуться только вечером, но Сяо Чжань уже сейчас раздумывал, что им сказать. Для начала нужно было выслушать мысли Ибо на этот счёт.
Он занёс в комнату две пиалы с чаем и поставил их на тумбу. Ибо оставался в том же положении, пристально следил за движениями Сяо Чжаня.
— Прежде чем ты напоишь меня человеческим чаем, могу я спросить, почему я должен уйти с острова? — спросил Ибо, неотрывно глядя на Сяо Чжаня, который прятал глаза.
— Ты сам сказал, что не хочешь жить на острове, — ответил Сяо Чжань. — Ты этого не помнишь?
Ибо нахмурился.
— Помню. Но я думал, что мы обсуждаем планы на будущее.
— Обсуждаем? Ты всё время молчал!
— Мне тяжело было говорить, это всё, что я мог сказать.
— Ты мог потратить силы на более разумные слова!
— Например?
— Например: «Мне всё равно, где жить, главное с тобой»!
Ибо улыбнулся и произнёс:
— Мне всё равно, где жить, главное с тобой.
— А вот сейчас это неуместно, — нахмурился Сяо Чжань.
— Иди ко мне! — позвал его Ибо. — Оставь чай и сядь рядом со мной.
Сяо Чжань с тяжелым вздохом опустился на край кровати.
— Послушай, Сяо Чжань, — произнес Ибо. — Мне всё равно, куда идти и чем заниматься. Мои планы навсегда связаны с тобой. Меня бросила мама, я ушёл от отца. Я бросил свой род, отказался от своей сущности, я впервые стал человеком. И я не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным, но я сделал это только из-за тебя. Там, в бухте, только желание быть рядом с тобой пересилило все остальные мои чувства и мысли, настолько сильно я этого хотел. Но если ты скажешь, чтобы я ушёл навсегда, я уйду.
— Я так не скажу, — ответил Сяо Чжань.
— Тогда я навсегда останусь.
Голос Ибо был твёрдым, Сяо Чжань же дрожащими руками расправлял складки на одеяле. Он, наконец, поглядел на Ибо.
— Нам обязательно покидать остров?
— Мы могли бы путешествовать.
— Но… тут моя семья, родители.
— Тогда останемся, — проговорил Ибо. — Поселимся в одном из пустующих домов. Что скажешь?
Сяо Чжань немного помолчал, собираясь с мыслями. Ответ уже был готов. Он слабо обозначился ещё в ту первую ночь на пляже, сейчас же не вызывал никаких сомнений.
— Скажу, что люблю тебя, Ван Ибо, — произнес он с улыбкой. — И готов строить с тобой любые планы. Готов отправиться на сушу, пересечь океан, полететь на Луну, да хоть жить на морском дне.
— На морском дне тебе долго не выжить.
— Зато навсегда, — рассмеялся Сяо Чжань.
— Я люблю тебя, Сяо Чжань, — ответил Ибо с улыбкой. — И я планирую всю жизнь делать тебя счастливым.
— Что с нами произошло? — вздохнул Сяо Чжань. — Мы знакомы от силы два дня…
— Ты очаровал и соблазнил меня, — усмехнулся Ибо. — Даже такое чудовище как я не смогло устоять.
— Так значит, это я соблазнил? — изумился Сяо Чжань.
— А как же!
— Ах ты! — зашипел Сяо Чжань и легонько шлёпнул Ибо по бедру.
— Напои меня чаем и ложись рядом, — попросил Ибо. — Силы иссякают.
— Какой ты врун, Ван Ибо! По глазам вижу, что ты просто хочешь обниматься!
— Я просто немного хитрый.
Сяо Чжань подал ему горячий чай и помог выпить.
— Хитрая русалка. Этому вас учат на морском дне?
— Это во мне просыпается человек.
— Нет, а серьезно, Ибо. Ты где-то учился?
— Конечно, в Морском колледже имени Белого Дельфина, — ответил Ибо и захохотал.
— Айя! Шутишь ты действительно как человек, — проговорил Сяо Чжань, но не удержался и рассмеялся тоже.
Он убрал пиалу и наконец лёг рядом, пристраиваясь к теплому боку. Как только Ибо обнял его, он приподнялся и поцеловал его губы, горячие от чая.
— Ибо, я никогда не мечтал о личном счастье и своей собственной семье. Вся моя жизнь — это остров и мои родные, я решил, что всегда буду помогать им, покуда у меня будут силы. Я никогда не молился и не просил любви. Почему же боги послали мне тебя? — спросил Сяо Чжань тихо.
— Потому что просил я, — ответил Ибо и поцеловал Сяо Чжаня.
***
Два рюкзака, собранные с вечера, стояли во внутреннем дворе, прислонённые к стене. Солнце ещё не взошло в зенит, но уже нагрело чёрную ткань. Сяо Чжань тянул Ибо за руку из родительского дома, пытаясь вытащить его на улицу, где их давным-давно заждались собранные вещи.
— И не забудьте, пишите обо всём, что увидите! Шлите открытки, звоните, рассказывайте! — напутствовала Мэй-Мэй, вцепившись в руку Ибо.
— Мы вернёмся в выходные, дай уже выйти из дома! — ответил Сяо Чжань.
— А вдруг не вернётесь?
— Вернутся, куда они денутся, — рассмеялась Сяо Цзинь, которая, однако, сама не могла скрыть волнение.
— А-Бо, ты положил лекарства? Я положила узелок на кухне! — спохватилась мама.
— Да, мама, я всё взял, спасибо, — ответил Ибо и глубоко поклонился ей.
— А еду? Еду-то взяли?
— Я её выложил, мы поедим в кафе, — ответил Сяо Чжань.
— Я же специально готовила, А-Чжань, ну как же так! — расстроилась мама.
— Я всё положил обратно, не переживайте, — тихо произнес Ибо.
Всё семейство вышло во двор под яркое тёплое солнце. Мэй-Мэй недовольно морщила носик, Сяо Линь сложила руки на груди и заметно расстроилась, что красивый Ван Ибо уезжал вместе с братом. Родители и Сяо Цзинь искренне переживали, смогут ли мальчики устроиться на новом месте, и будет ли это место на большой суше? Они отправлялись в никуда, не зная точно, какой город их приютит, и какая встретится работа.
Решение покинуть родной дом принял Сяо Чжань, когда понял, что его комнатка тесна для них двоих, а строительство своего дома на маленьком острове было таким же фантастическим явлением, как морские чудища близ их селения.
В те волнительные дни, когда Сяо Чжань принёс Ибо домой, добросердечные родители, услышав, что у юноши нет дома, без лишних слов предложили ему крышу над головой. А когда Сяо Чжань настоял, чтобы Ибо жил в его комнате, пришлось провести с родителями другой разговор, нелёгкий для всех.
Однако тяжелее всех воспринял новость отец семейства. Он не сразу понял, что означает «люблю не как брата», а когда понял, чуть ли не впервые в жизни рассердился на сына.
Выручила Сяо Цзинь. Только услышав, о чём собирается рассказать брат, она выпроводила за дверь младших сестёр, а затем совершила признание вслед за Сяо Чжанем. Ошарашенным родителям не оставалось ничего иного, как принять новую реальность и изменить свои устоявшиеся представления о любви.
Этот разговор так же тяжело дался и Ибо, потому что за неделю жизни в доме он сильно привязался к матери; он готов был переехать на край села, чтобы у родителей не возникло никаких подозрений, так ему не хотелось расстраивать добрую женщину. Однако после признания семья сплотилась ещё больше, и за два месяца Ибо действительно стал родным каждому члену семьи.
Решение же оставить дом и отправиться навстречу неизвестному принял Сяо Чжань. Однажды вечером, когда у него почти закончился рабочий день, он глядел в окно на быстрые облака. Словно белые барашки на море они быстро менялись и плыли дальше по небесной глади, не стеснённые никакими границами. Все мысли Сяо Чжаня были об Ибо, который ждал дома. Когда кожа Ибо привыкла к солнцу, а глаза не слезились всякий раз, когда он выходил на улицу, он стал браться за любую работу на кухне, в комнатах, во дворе, хотя мама жалела его нежные руки, ругала, когда он слишком усердствовал.
Сяо Чжань усмехнулся. Возможно, в Ибо она видела молодого А-Чжаня, который до поступления в колледж был таким же робким и старательным. Ибо же видел в ней любимую маму, которой никогда не знал. Он неосознанно тянулся к ней, первым вызывался помогать и никогда не спорил.
Но Сяо Чжань чувствовал, что Ибо не мог найти своё место на острове, он часто был подавлен, находясь рядом с морем, к берегу подходил только вместе с Сяо Чжанем, как будто боялся, что братья, которых давно уже не было в этих водах, могут забрать его обратно.
Тогда Сяо Чжань предложил начать всё с чистого листа на материке. Вдвоём. Долго уговаривать Ибо не пришлось, он был согласен на всё.
Когда с проводами было покончено, Сяо Чжань и Ван Ибо наконец вышли на улицу, захлопнув дверь родного двора. Они направились к автобусной остановке, чтобы единственный автобус в селе доставил их до парома. Сяо Чжань планировал отправиться самым ранним рейсом, но прощание затянулось. И хотя мама восприняла новость о переезде восторженно, поскольку всегда надеялась, что умный, образованный сын достигнет успехов на большой суше, отпускать мальчиков оказалось для неё тяжёлым испытанием. Даже скупой на эмоции отец пустил слезу. Оба понимали, что скорее всего они останутся там навсегда.
— Ну что ты загрустил? — спросил Сяо Чжань, когда они с Ибо уже достаточно далеко отошли от родных ворот.
— Да ничего. Может, зря мы это? — понуро спросил он, глядя себе под ноги. На голове его была широкополая панама, которая закрывала тенью пол-лица.
— Так хотел уехать с острова, и что теперь? — усмехнулся Сяо Чжань.
— Мама расстроилась.
— Конечно. Ты ведь её новый сынок. «А-Чжань, следи за А-Бо. А-Чжань, он такой молоденький. А-Чжань бла-бла-бла», — повторил он за своей матерью. — Когда я спрашивал у них «Примете ещё одного сына», я не имел в виду «И забудьте своего первого».
— Это неправда! — возразил Ибо. — Просто я… может, она…
— Да всё хорошо, Бо-ди. Как будто я против, что она к тебе привязалась, — улыбнулся Сяо Чжань. — Она всегда мне твердила, чтобы я уезжал на материк. А теперь — вот, — он указал ладонью на Ибо и снова усмехнулся. — «Следи, чтобы А-Бо всегда был сыт».
— Я уже и сам не рад, что согласился.
— Тогда разворачиваемся? — предложил Сяо Чжань. — Маленькая комната, тонкие стены.
— Нет-нет, Чжань-гэ! Только не это! Прости, я замолкаю!
Сяо Чжань рассмеялся. Оба настолько устали от тихого секса, когда приходилось ютиться на скрипучей кровати и затыкать друг другу рты, чтобы не кричать на весь дом, что мечта о собственном уголке не давала покоя. Ибо даже немного выпрямился и бодрее зашагал по раскалённой от солнца дороге.
— Бо-ди, милый, мы будем возвращаться сюда. Теперь это и твой дом, не забывай.
— Я знаю, и это… просто не представляешь, как это ценно для меня.
— Тогда вперед, навстречу будущему? — улыбнулся Сяо Чжань, толкая Ибо плечом.
— Как скажешь. Я всегда буду следовать за тобой.
— Вот же хитрый. Очаровал, соблазнил, а теперь — я буду следовать за тобой.
— А как правильно, Чжань-гэ? — улыбнулся Ибо, сощурив глаза от солнца.
— А никак не правильно, Бо-ди. Мы идём вместе. Ты за мной, я за тобой.
— Это так… по-человечески, — протянул Ибо.
Сяо Чжань остановился и поправил рюкзак на плечах Ибо. Он обернулся по сторонам, но в жаркий полдень на улице не было ни единой души.
— Опять твои фокусы, Ван Ибо?
— Я с этим завязал, ты же знаешь.
— Иногда я об этом жалею. Всё-таки твои чары спасли одну одинокую душу, — вздохнул Сяо Чжань.
— Ну… Доставлять удовольствие я могу и в человеческом виде, — улыбнулся Ибо.
— Даже лучше, — ответил довольный Сяо Чжань. — Мой горячий, нежный, страстный, самый земной и неземной парень, — добавил он и чмокнул в губы своего любимого человека.
The End
