Heartsigh

      — Это были первые выходные в Хогсмиде в декабре. Уже выпал снег и превратил маленькую деревню в зимнюю страну чудес, когда разноцветные конфеты и рождественские подарки украшали витрины магазинов. Дорога была оживлена болтовней и смехом однокурсников, двери магазинов открывались и закрывались со звоном колокольчиков, выпуская на короткое мгновение тепло на улицу.       Группа хихикающих девушек прошла мимо него, бросая взгляды и краснея. Том нахмурился, и они поспешили дальше, еще больше хихикая, будто это было возможно. Честное слово, девчонки. Их учили хихикать и краснеть всякий раз, когда они видели мальчика? Всегда сбиваются в группы и шепчутся, хватаясь за руки, и опускают взгляд только для того, чтобы снова посмотреть сквозь хлопающие ресницы, когда вы пытаетесь вести нормальный разговор. Он не мог понять, как это сделает их более привлекательными для противоположного пола. И все же он время от времени видел, как некоторые из его сокурсников держатся за руки с девушкой, и, спаси Мерлин, хихикают вместе (это было заразно?). Что ж, это была единственная наука, которую он не удосужился понять. Какая пустая трата времени, казалось ему, им всем следует сунуть головы в книги, а не тратить деньги и дыхание на свидания и хихикать из-за Салазара.       Но это неважно, у него были дела серьёзнее, на которых стоило сосредоточиться. Теперь он был близок к «Трём метлам». Снег продолжал идти, и всё больше людей направлялось в тёплый паб. Он замедлил шаг и скользнул по улице. Его сердце пропустило удар. Там, недалеко от паба, копна рыжих волос. Гарри стояла к нему спиной, снежинки танцевали вокруг неё и мягко падали на волосы и темное пальто. Её цвета, всегда яркие, были еще красочнее в снежном пейзаже. Когда она повернула голову в сторону, он увидел вспышку прекрасной улыбки, румянец на её щеках и носу и сверкающие глаза. Том почувствовал стеснение в груди. Как он скучал по ней. Он никогда не мог наглядеться, когда дело касалось Гарри. Все огни магазинов были не такими яркими, как она, всё тепло, которое они излучали, не могло сравниться с теплом девушки. Она выглядела завораживающе в снегу, и Тому, откровенно говоря, нужно было время.       Подойдя поближе, он понял, что она с кем-то разговаривает, вернее, с ней болтает один из её однокурсников, к тому же гриффиндорец, судя по цвету его шарфа. Что ещё хуже, он заставил её смеяться и улыбаться. Том нахмурился. Ничего подобного. Он ускорил шаг.       — Гарри.       Гарри обернулась, и Тома встретили яркой улыбкой и веселым «Том!» прежде чем тепло обнять. Через её плечо он одарил гриффиндорца, который разговаривал с ней, пронзительным взглядом. С широко открытыми глазами и некоторым заиканием он извинился и ушел от них. Том крепко прижался к Гарри и растворился в их объятиях. Это было лучшее место в мире, в объятиях Гарри. Он никогда не устанет от этого.       — Том, как ты? Мне так не хватало тебя.       Она отстранилась, чтобы посмотреть ему в лицо. Яркие изумруды, обрамлённые длинными ресницами, холодная, покрасневшая кожа и длинные рыжие локоны. Улыбка стоит тысячи солнц. Было так легко потерять себя, глядя на это идеальное лицо, которое он так любил. Том улыбнулся.       — Я в порядке. Я тоже скучал по тебе, Гарри.       — Клянусь, ты снова вырос на несколько дюймов!       Они заняли столик у окна, наслаждаясь сливочным пивом.       Гарри спросила его о школьных занятиях и рассказала, что Спот толстеет, потому что стало холоднее, и ему не хватает движения, но не еды. Он рассказал ей о том, что снова чувствует себя немного не в восторге от учебной программы и что большую часть времени предпочитает учиться в одиночестве в Запретной секции библиотеки. Ничего нового, но ему очень нравились их разговоры.       Люди время от времени бросали на них взгляды, но он их игнорировал. Сейчас он уже привык к тому, что люди пялятся на Гарри, куда бы они ни пошли. Как бы она ни пыталась быть незаметной, её характер и цвет кожи просто кричали об обратном, и не помогало то, что девушка выглядела молодой и красивой в окружении идиотов-подростков. Он не мог удержаться от того, чтобы не бросить уничтожающий взгляд на одного или двух мужчин в пабе, когда Гарри не смотрела. Она настолько не замечала своего влияния на других, что это приводило в бешенство.       Девушка одарила его мерцающей улыбкой.       — Итак… что ты делаешь, кроме того, что собираешь все книги в библиотеке? Какие-нибудь новые увлечения? Что-то захватывающее?       Он растерянно посмотрел на неё. — Что ты имеешь в виду?       — Я и раньше замечала вокруг тебя хихикающих девушек. А тот стол продолжает пялиться на тебя. Я думаю, они пытаются решить, кто должен подойти к тебе и пригласить на свидание!       Конечно же, как только он бросил взгляд на тот стол, хихиканье возобновилось. Больше неловкости. Том нахмурился. Гарри выглядела слишком удивленной его раздражением.       — Забавно, Гарри. Я не понимаю, о чём ты говоришь.       — О, Том, любой, у кого есть глаза, увидит, что ты превратился в красивого парня. — Она от души рассмеялась его взгляду.       — Я просто говорю, что у тебя есть варианты, и надеюсь, что ты скажешь мне, если кто-то привлечет твое внимание.       Он закатил глаза. Она посмотрела на него с добротой и коснулась его руки, наклонившись вперед.       — Я просто хочу видеть тебя счастливым. И я знаю, что книги делают тебя таким, как ничто другое, но иногда человек тоже может удивить и взволновать тебя.       Том уставился на неё. «Ты делаешь меня счастливым», — подумал он. Ему в жизни никто не нужен. Не краснеющая, хихикающая, с красивым лицом. Просто Гарри было достаточно. Все остальные были просто никем и большую часть времени действовали ему на нервы. Как она могла этого не видеть?       Он посмотрел на их руки. Её стройное запястье украшал новый красивый браслет. Он нахмурился.       — А вы? Как Геллерт?       Гарри колебалась. Том встретился с ней взглядом, когда она отдернула руку. —Он в порядке. И… Передает привет. Он с нетерпением ждет занятия во время ваших выходных.       Он искал её взгляд. — Ты часто видишься с ним?       — Он иногда бывает рядом… Ну, да. О, ты его знаешь. Он всегда здесь и там…       Гарри возилась с салфеткой и не могла смотреть ему в глаза. — Он… Ну, мне нравится его присутствие, так что… — Она покраснела? Девушка снова посмотрела на него.       — О черт, Том, я просто хотела, чтобы вы двое лучше ладили.       — Я не знаю, что ты имеешь в виду. Я совершенно вежлив с ним.       Она бросила на него равнодушный взгляд. Затем девушка вздохнула. У них уже был этот разговор. И как сегодня, не было никакого заключения.       Это задевало. Том ненавидел Геллерта за то, что он отвлекал её внимание от Тома, который был достаточно загадочным и харизматичным, чтобы заинтересовать девушку. И у кого есть потенциал быть больше, чем просто другом. Несмотря на все это, ему пришлось неохотно признать, что компетентность и опыт этого человека достойны восхищения.       Время шло, потребность Тома учиться и быстрее взрослеть никогда не прекращалась, но причины этой потребности менялись, вернее, становились ему яснее. Он всегда хотел доказать всему миру, на что он способен, показать всем, что он выше остальных. Но все больше и больше он хотел доказать Гарри, что он тот, на кого она может положиться, тот, кто может дать ей что угодно и сделать её счастливой, как она сделала счастливым его. Он хотел силы, чтобы уйти от маленького беспомощного сироты, который зависел от всех, чтобы встать бок о бок рядом с его спасителем, с Гарри. И не должно быть никого другого, занимающего другую сторону от неё.       Он никогда не хотел делить её.       И представить, что Геллерт станет для Гарри больше, чем просто другом, было почти невыносимо. Том знал, что Гарри объективно ошеломляющая. От её цвета лица до осанки — ничто не сравнится с ней. Как только узнаете её характер, то обязательно полюбите. Это не было потеряно для него, и он давно вырос в молодого человека, не имевшего неведения о любви между мужчиной и женщиной, но просто не впечатленного окружающими его молодыми девушками — кроме этой. Он еще не знал, где находятся его границы, и чувствовал себя сбитым с толку и боялся признаться в чем-то помимо детского обожания своего ангела-хранителя, но она была кем=то большим. Она была для него всем.